Депрессия

Каждая эпоха имеет свои болезни. Где-то когда-то повсюду искали ведьм. В другое время люди массово верили в наступление эры земного счастья. Было время, когда со дня на день ждали Второго Пришествия. Ни над кем нельзя смеяться. Все были по-своему правы и неправы одновременно. Сегодняшняя эпоха тоже имеет свои болезни.

Будущее пугает нас. Ничего хорошего мы в нем не видим и, соответственно, не ждем. Мечты о земном всеобщем благоденствии лопнули в лучших традициях мыльного пузыря. Гроб Господень никто не отвоевывает. Ведьмы, хоть и есть, наверное, где-то, но на общее течение дел влияют мало. Религиозный дискурс вообще отодвинут за скобки. И человек затосковал. «Не плоть, а дух растлился в наши дни. И человек отчаянно тоскует», – сказал Тютчев в XIX веке. С тех пор растленный дух не исцелился, а тоска усилилась. Отчаянная тоска.

Массовое чувство того, что жить не хочется. Опускаются руки. Страх будущего остается, а вкус от вещей приятных не веселит. Да и вкус сам пропадает. Смерть прежде смерти. Депрессия. Это знакомо если не всем, то многим.

Депрессия косит все слои и социальные группы. Бедные подавлены самой бедностью плюс обидой на всю жизнь целиком (или даже на Бога!) за то, что жизнь эта устроена неправильно. Но и богатые подавлены суетой, страхом и внутренней неустроенностью. По известным причинам больные чувствуют депрессию. Но и здоровые от той же депрессии не ощущают радости молодой и здоровой жизни. Бессмыслица, скажете. Да, но это всеобъемлющий факт, у которого не может не быть причин. Тоскуют бездельники, лежа на диване. «За 20 тысяч работать не буду. Дайте 200!» И так проходят годы. Работоголики же носятся как угорелые, пока не вымотаются вконец, и тогда к ним, без которых, кажется, и солнце не всходит, тоже приходит депрессия. «А зачем это все?»

Мы для начала назовем депрессию церковным словом «уныние». Конфуций считал, что, пока вещи и явления в мире правильно не назвать, исцелений и исправлений ждать не приходится.

Уныние. Так это называется. Лютый грех, лютее в действии своем, чем самые злые духовные враги. Лютее блуда и сребролюбия. В известной молитве святого Ефрема уныние «запаковано» по соседству с целой семейкой других грехов.

Господи и Владыко живота моего,

Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми.

Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви даруй ми, рабу Твоему.

Ей, Господи, Царю!

Даруй ми зрети моя прегрешения,

И не осуждати брата моего

Яко благословен еси во веки веков.

Аминь.

«Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми», то есть «не давай духу моему этих названных». Как видим, и до уныния, и после есть соседи. Думаю, все эти состояния связаны между собою. И выгнать одного «квартиранта», оставляя других, дело заведомо проигрышное.

Возьмем любоначалие. Это страстное желание властвовать, начальствовать. Человек, носящий в себе эту бациллу, тайно уверен, что он призван к чему-то большему, чем есть на самом деле. «Я призван. Я отмечен знаком свыше. Кто же, если не я? Я жду своего часа». Такие слова звучат в душе человека на той ее глубине, где сам хозяин души голосов не различает. Но наружу такой человек выдает регулярные порции осуждения всех и вся. Мир, в котором он незаметен, действительно кажется ему несправедливым. Желчность, едкость оценок для него – норма. Если кто-то стоящий выше поскользнулся, надо помочь ему упасть. Ведь, может, это и есть знак судьбы и пора занять его место. Там, где его не просят, такой человек лезет с советами. Он уверен, что понимает все правильно. Демократия в худших формах прекрасно подходит для такого устроения души. Гордецы сами себя выдвигают, сами себя расхваливают и рекламируют. Уродливость ситуации не так резко бьет по глазам, потому что болезнь перешла эпидемиологический порог и масса влюбленных в себя людей охотно терпит одного или нескольких, публично в себя влюбленных.

Так вот – подобный настрой обеспечивает уныние с неотвратимостью. Первых мест на всех не хватит. Бегут на легкоатлетическом забеге многие, но первым к финишу придет только один. Оставшиеся будут унывать тем сильнее, чем больше в них гордости. Любоначальный человек, недовольный своей чашей в общем пиру, скорее всего, проведет остаток дней в тихом озлоблении. Хуже, если он затаится и сохранит способность на какую-то мегапакость. Помним, как Герострат, не найдя повода прославиться, решил хотя бы поджечь храм Артемиды в Эфесе.

Противоядие формулируется просто. Выше головы не прыгай. Будь доволен тем, что есть. Успехи ближнего благословляй и не завидуй. Только достигается все это трудами и благодатью Святого Духа, рождающего в нас то, чего после грехопадения может не быть.

А что празднословие? Ну как что? Разве вы не знаете, какой пустой чувствует себя душа, когда двери говорящего рта раскрыты с утра до вечера, а ничего важного не произносится? Откройте в мороз двери теплого дома на улицу. Через полчаса в доме будет так же плохо, как плохо в душе непрестанно болтающего человека. Празднословие воистину опустошает. Пустота души – это и есть депрессия.

А ведь мы научились устраивать «час Земли», на время избавляясь от электроприборов. Поняли, что иногда нужно всем пересесть на велосипеды, чтобы дать планете продышаться от машинных выхлопов. Прекрасно! Мы не так глупы, как может показаться. Только «час тишины» ввести в практику еще не додумались. Не провозгласили еще ни «два часа свободы от гаджетов в неделю», ни «сутки свободы от телевизора». Может, все это в будущем. А пока мы говорим, говорим, говорим. И если бы записать все произносимое нами, а потом в виде книги сунуть нам же под нос для чтения, то это был бы Страшный Суд. Такую чушь мы отказались бы читать и даже оспорили бы авторство. Но нет! Это наши тексты – бессмысленные, наполняющие воздух ядом, страшнее выхлопного газа из автомобильной трубы.

Противоядие и здесь легко формулируется (попробуйте только его воплотить в жизнь). Благоразумное молчание. Попытка услышать совесть. Поворот внимания внутрь бедной души, растасканной по кускам и частям в разные стороны. Ну, а если аскетический настрой речи вас не устроит, то предложу вам пищу, более похожую на ту, что едят все. Козьме Пруткову принадлежит афоризм: «Если есть у тебя фонтан, заткни его. Дай отдохнуть и фонтану».

Что до праздности, то здесь предвижу сильный голос: «Какая праздность? Мы вертимся с утра до вечера!» И с этим голосом я согласен.

Скажу только, что человек больше всего похож сам на себя на отдыхе. Если на отдыхе человек только и делает, что проматывает деньги и здоровье, ищет греховных удовольствий, то ему нельзя оставаться без постоянных дел. Без ежедневной загруженности он просто рискует превратиться в преступника. Если же он умеет занять себя разными видами полезных занятий (возится в огороде, нянчит внуков, строит дачу, читает книги, едет в паломничество…), то ему и уныние не грозит. Где вы видели доброго труженика в унынии? Нет таких. Добрый труженик работает не из-под палки. Ему в охотку. Он не раб. Еще совсем недавно люди, когда работали, пели. Каменщик на стройке пел, жнец и косарь пели, бурлаки – и те пели. Бабы с песней не расставались. Пряли, шили, детей баюкали, огород пололи с песней. Вы слышали, чтоб сегодняшние люди за работой пели? Не слышали. Потому что они и не поют. А те, что пели, пели оттого, что душа была широка и была в этой душе радость, что они живут. Может ли унывать человек, который всегда поет? Думаю, нет. А вот те, что никогда не поют, и даже слов песен не знают, те унывают, да. И трудолюбие не должно быть суетным. А мы, когда заботами завалены по горло, именно суетимся. Суета и уныние рядом живут. Просто когда суета сбавляет обороты, уныние рога высовывает, а до тех пор в сторонке прячется.

Цивилизация вроде бы сделала все, чтобы монотонный труд отошел к машинам, а мы радовались. Но вот одна машинка стирает, другая посуду моет, третья кофе варит. А я все равно не радуюсь. Я либо суечусь, либо скучаю (унываю). Что же это, господа, такое и какая еще революция в технике даст нам чувство полноты бытия?

Никакая!

Просто человек стал пустой, и его, как ребенка, больше, чем на три минуты, ничем не займешь. Пустой человек, думающий о своей персоне невесть что и не могущий помолчать даже один час в день. Картинка кошмарная. Жалко только, что она точная.

Дух растлился и тошно жить. А душа в рай хочет. Душа хочет, а ум не верит в существование рая. И что ни дай человеку, у него все равно на следующий день рожа кислая.

Снова духовная проблема, которая решается только в Духе. Начните молиться, робко скажу я вам. Хотя бы молитвой святого Ефрема. Да приучитесь в воскресенье неопустительно быть на литургии. Вся литургия – сплошной праздник, в центре которого – благодарение. Благодарные не унывают.

Меньше думать о себе. Больше – о Господе. Не сидеть без дела. Не болтать лишнего. Думать о себе скромно, без фантазий, а ближних считать лучше себя. Молиться, конечно. Сами удивитесь, куда это депрессия подевалась. Только сказать эти слова, конечно, легче, чем воплотить их в действительность. И все же стоит взяться за дело.