Мытарство четырнадцатое: «Не убий»

«Пока я беседовала таким образом со святыми Ангелами, мы вошли в мытарство, называемое мытарством убийства. Здесь истязуется не одно только разбойничество, но требуют отчета за всякую причиненную кому-либо кару, за всякий удар по плечам или по голове, по щеке или по шее или когда кто с гневом отталкивает от себя ближнего. Злые духи все это испытывают здесь с подробностями и взвешивают; мы же прошли это мытарство беспрепятственно, оставив малую часть добрых дел на покрытие моих грехов», – продолжает свой рассказ блаженная Феодора.

Юлиус Шнорр фон Карольсфельд. Братоубийство. Гравюра (фрагмент)

Обычно думают, что первый запрет на убийство человека человеком появился на Синае. Но это не так: он впервые появился не в десяти заповедях Божиих, данных Моисею, а в законах Ноаха (Ноя). Читаем: кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию (Быт. 9, 6). Так как сыны Ноя, получившие вместе с отцом эту заповедь, были родоначальниками человеческих рас, то эта заповедь обязательна для всех сынов человеческих, произошедших от сыновей Ноя – Сима, Хама и Иафета. Здесь же содержится и норма наказания за убийство (кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека), и говорится о достоинстве человека, усугубляющем данное преступление (ибо человек создан по образу Божию).

Святитель Иоанн Златоуст учит: «Подумай, как этим изречением Он [Господь] усилил страх. Если, говорит, ни одинаковость происхождения не останавливает тебя, ни единство природы не удерживает от злого предприятия; если ты, отвергнув братское сочувствие, весь предаешься этому гнусному замыслу, то подумай, что он [человек] создан по образу Божию, удостоен от Бога столь высокого преимущества и получил власть над всею природою, и оставь злое намерение. Что же, скажешь, если кто совершит бесчисленные убийства и прольет множество крови, будет ли такой человек достойно наказан, если будет пролита только кровь его одного? Не рассуждай так, любезный, но подумай о том, что этот человек недолго спустя получит нетленное тело, которое будет в состоянии терпеть непрестанное и вечное мучение». То есть не полагай его (убийцы) убийство пределом для его возможного покаяния.

Если о возможной жертве говорится как о созданном по образу Божию, то убийца здесь явно уподобляется диаволу, который называется в Писании человекоубийца от начала (Ин. 8, 44), то есть первый убийца на земле. В Книге Бытия первый убийца – Каин, убивший брата своего Авеля (см. Быт. 4, 8), диавол же называется человекоубийцей от начала, потому что, ввергнув в грехопадение наших прародителей, он повредил их внутреннюю духовную природу (чувственно-сердечную) и сделал способными к совершению любого греха, в том числе и убийства. Ибо Сын Божий учил, что из сердца исходят злые помыслы, убийства (Мф. 15, 19), а это и есть результат грехопадения, спровоцированного отцом лжи диаволом, через которого его дурные свойства перешли на человека, разрушив в нем подобие и помрачив образ Бога. Почему Давид и восклицал: Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя (Пс. 50, 7).

То, что убийство есть великий грех, знает каждый из нас, ибо это знание всеяно в совесть каждого человеческого существа, о чем святитель Иоанн Златоуст учит: «Почему же, сказав: Не убивай, Он не прибавил, что убийство есть зло? Потому что совесть предварительно научила нас этому, и Он говорит об этом как уже со знающими и разумеющими».

В «Луге духовном» – нравоучительной книге, содержащей повествования о жизни христианских подвижников, – приводится рассказ аввы Савватия: «Когда я жил в лавре аввы Фирмина, пришел разбойник к авве Зосиме Киликиянину и стал просить старца: “Окажи мне милость ради Бога! Я совершил много убийств. Сделай меня иноком, чтобы я мог отстать от злых дел”. Старец, наставив его, сделал иноком и облек в ангельский чин. Спустя немного времени старец сказал: “Поверь мне, чадо, тебе нельзя оставаться здесь. Если начальник узнает, то схватит тебя. Послушайся меня, и я отведу тебя в другую киновию, подальше отсюда”. И отвел его в киновию аввы Дорофея, что близ Газы и Маиума. Девять лет прожил он там, изучил Псалтирь и весь монашеский устав. Но вот он снова идет в монастырь аввы Фирмина к принявшему его старцу и говорит ему: “Честной отец, сделай милость, верни мне мирские одежды и возьми обратно иноческие”. – “Зачем так, чадо?” – спросил опечаленный старец. “Вот уже девять лет, как тебе хорошо известно, я провел в монастыре, постился, сколько было силы, воздерживался и жил в послушании, в безмолвии и страхе Божием. И я хорошо знаю, что благость Божия простила мне много злодеяний. Но я ежедневно вижу мальчика, говорящего мне: "Зачем ты убил меня?" Я вижу его и во сне, и в церкви, и в трапезе, слышу его голос, и нет у меня ни одного часа покоя. Вот почему, отче, я хочу уйти, чтобы умереть за мальчика. Совсем напрасно я убил его”. Взяв свою одежду, он ушел из лавры и прибыл в Диосполис, где был схвачен и на другой день обезглавлен».

Действительно! Голос крови, пролитой убийцею, всегда вопиет… от земли об отмщении (ср. Быт. 4, 10).

Священномученик Киприан Карфагенский писал: «Человекоубийца не может достигнуть ни Царствия Небесного, ни жить с Богом». Святитель Василий Великий не находил никакого оправдания для данного греха: «Кто нанес ближнему смертный удар, тот убийца, сам ли он начал бить или мстил».

Причем нанесшим ближнему смертельный удар считается и клеветник, позорящий другого человека (информационный киллер). Причем убивающий тело может сделать это только один раз, клеветник же убивает человека бесконечное множество раз, пока продолжают циркулировать пущенные им слухи, домыслы и клеветы. Гортань их – открытый гроб; языком своим обманывают; яд аспидов на губах их (Рим. 3, 13). Чаще такими делами занимаются душевно (психически) больные люди, утверждающиеся на посрамлении других, хотя бы в собственных глазах.

Но неужели совсем нельзя выговаривать ничего другому человеку? Блаженный Августин писал: «Браниться надлежит редко и только тогда, когда это крайне необходимо для того, чтобы побудить [человека] служить Богу, но никак не нам». Можно возражать на откровенную клевету и на позорящее нас поношение.

«Поношение» может соответствовать (информационно) реальности, оставаясь при этом греховным деянием, так как не ищет помощи для оступившегося человека, ввергая его душу в отчаяние и уныние. То есть, подобно клевете, оно нравственно недостойно имени христианина. Не ходи переносчиком в народе твоем и не восставай на жизнь ближнего твоего. Я Господь [Бог ваш] (Лев. 19, 16); Скудоумный высказывает презрение к ближнему своему; но разумный человек молчит. Кто ходит переносчиком, тот открывает тайну; но верный человек таит дело (Притч. 11, 12–13).

«…Предписание терпеть то, что направлено против нас, как говорит Августин, разъясняя слова Господа: Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую (Мф. 5, 39), относится к подготовленности ума, то есть человек должен быть готов к тому, чтобы вести себя так в случае необходимости. Но он не всегда обязан поступать так актуально – ведь даже Господь не всегда поступал так; действительно, когда Его ударили [по щеке], Он спросил: Что ты бьешь Меня? (Ин. 18, 23). Следовательно, то же самое можно сказать и об оскорблении. В самом деле, мы обязаны готовить наши умы к тому, чтобы в случае необходимости сносить оскорбления. Однако в некоторых случаях нам надлежит давать отпор оскорбителю по одной из двух следующих причин. Во-первых, ради блага самого оскорбителя, а именно – чтобы обуздать его дерзость и пресечь попытку повторить [свои действия], согласно сказанному [в Писании]: Не отвечай глупому по глупости его, чтобы он не стал мудрецом в глазах своих (Притч. 26, 5). Во-вторых, ради блага многих, добродетели которых оскорбление нас могло бы нанести урон. В связи с этим Григорий говорит: “Занимающим столь видное положение (в Церкви. – Прот. О.С.), что их жизнь служит примером другим, следует по возможности восставать на своих хулителей, иначе их (священнослужителей, на которых клевещут. – Прот. О.С.) назидание не будет услышано (из-за сплетен о них не будет восприниматься с доверием. – Прот. О.С.) теми, кто мог бы услышать, и они (сами клеветники. – Прот. О.С.) утвердятся в своей порочности из презрения к добродетельной жизни”».

В понимании блаженного Иеронима Стридонского, и злословящие, и слушающие злословие одинаково согрешают: «Остерегайтесь шума в ушах и зуда на языке, то есть и сами не злословьте, и злословящих не слушайте». И если мы обязаны, по Августину, давать отпор информационным киллерам-клеветникам, то тем более обязаны защищать и свою физическую жизнь от покушающихся на нее!

Святитель Иоанн Златоуст раскрывает происхождение греха убийства: «Корень убийства есть гнев». Так же сказано и в Евангелии: А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «ракá», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной (Мф. 5, 22).

Гюстав Доре. Мученичество архидиакона Стефана. Гравюра (фрагмент)

Здесь мы и видим, насколько нравственность и мораль Нового Завета превосходит ветхозаветную мораль и нравственность (и в целом представления о преступлении, господствующие в мире). Там человекоубийца – тот, кто зарезал, а здесь – и тот, кто обидел не только делом, но и словом. Таким образом, Христос показывает и предысторию греха. Ведь действительно, человек сначала гневается, злословит и лишь потом убивает. Останови человек вовремя гнев (в любых его проявлениях), не будет и убийства. И в этом смысле все грехи, в том числе и самые страшные, совершаются человеком сначала в его сердечном произволении, из сердца исходят (Мф. 15, 19), и лишь потом реализуются в поступках.

Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу (Еф. 4, 26–27). Не давать места диаволу означает не уподобляться тому, который и есть человекоубийца от начала (Ин. 8, 44).