Мытарство десятое: «Я тоже хочу!»

«Так же благополучно прошли мы и следующее мытарство, называемое мытарством зависти. У меня вовсе не оказалось грехов этого рода, потому что я никогда не завидовала. И хотя испытывались здесь и другие грехи: нелюбовь, братоненавидение, вражда, ненависть, но, по милосердию Божию, во всех этих грехах я оказалась невинна и видела, как яростно скрежетали зубами бесы, но не убоялась их, и, радуясь, мы пошли выше», – продолжает свое свидетельство блаженная Феодора.

В Писании сказано: Кроткое сердце – жизнь для тела, а зависть – гниль для костей (Притч. 14, 30).

Я знал одного человека, который страдал раком костей, – он не был завистливым. Но когда я вместе с другими православными христианами дежурил у его больничной койки, а это было совершенно необходимо, я понял, что такое боль. Этот молодой человек молился, чтобы ему умереть, и дважды пытался выброситься в окно, прямо из больничной палаты. Боль была постоянной и нарастающей… Когда я его спросил о характере боли, он ответил: «Вот когда сильно-сильно болит зуб – это локально и только с одной стороны челюсти. А рак костей – это когда так же нестерпимо ноют все кости, и ты буквально задыхаешься от боли».

Я рассказал об этом печальном случае, чтобы нам было понятнее, что такое «гниль для костей»: это чувство, которое не затихает и причиняет испытывающему его нестерпимое страдание. Вот так и живут завистники. Не позавидуешь…

Сказано: Но если в вашем сердце вы имеете горькую зависть и сварливость, то не хвалитесь и не лгите на истину. Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская (Иак. 3, 14–15).

Святые отцы с древности учили нас, что есть три типа людей: человек плотской, человек душевный и человек духовный.

Человек плотской – это редкий тип людей, которые наслаждаются через страдания других (таких, слава Богу, меньше всего). Такими были «нефилимы» (ивр. נפילים – падшие), их также называют «сильными людьми», «героями». Сказано: В то время были на земле исполины (нефилимы. – Прот. О.С.), особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди. И увидел Господь [Бог], что велико развращение человеков на земле (Быт. 6, 4–5). Эти исполины наполнили всю землю злодеяниями. Древнееврейский корень слова «нефилим» – нафлу – означает «падать», они-то и опрокинули мир, так что всякая плоть извратила путь свой на земле (Быт. 6, 12). Некоторые древние отцы считали, что это были бесы, воплощенные на земле, или нечестивые потомки Каина (каиниты). Похоже на то, что мир так и не очистился от их «бесовской крови».

На древнееврейском языке они еще называются «анаким» (гиганты). Такие «гиганты» в наше время, как правило, небольшого роста и тщедушного телосложения, но обладают сильным воздействием на массы. Ради своих амбиций они готовы буквально опрокинуть мир, развязать самую кровопролитную бойню, будучи снедаемы завистью и ненавистью ко всему праведному и святому (Наполеон, Гитлер, Ленин).

Многие из современных нам «анаким» совершают преступления из зависти по отношению к другим согрешающим, чтобы самоутвердиться в их глазах, а чаще для самоутверждения в своих собственных. Блаженный Августин с горечью свидетельствовал о себе в «Исповеди»: «Мать моя хотела, чтобы я не распутничал, и особенно боялась связи с замужней женщиной, – я помню, с каким беспокойством уговаривала она меня наедине. Это казалось мне женскими уговорами; мне стыдно было их слушаться. А на самом деле они были Твоими, но я не знал этого и думал, что Ты молчишь, а говорит моя мать. Ты через нее обращался ко мне, и в ней презрел я Тебя, я, ее сын, “сын служанки Твоей, раб Твой”. Я не знал этого и стремглав катился вниз, ослепленный настолько, что мне стыдно было перед сверстниками своей малой порочности. Я слушал их хвастовство своими преступлениями; чем они были мерзее, тем больше они хвастались собой. Мне и распутничать нравилось не только из любви к распутству, но и из тщеславия. Не порок ли заслуживает порицания? А я, боясь порицания, становился порочнее, и если не было проступка, в котором мог бы я сравняться с другими негодяями, то я сочинял, что мною сделано то, чего я в действительности не делал, лишь бы меня не презирали за мою невинность и не ставили бы ни в грош за мое целомудрие».

Человек душевный – таких среди нас подавляющее большинство – хочет, чтобы и ему было хорошо, и окружающим его. Такому было бы очень неуютно, если бы он узнал, что сосед заболел раком или что старый школьный приятель разорился, развелся с женой и спился. Но при всем этом человек душевный – это опасное колебание между душевностью и плотяностью, мораль такого человека «земная, душевная».

Такой тип человека называется лаодикийским (период Лаодикийской церкви будет последним в жизни исторического христианства). Сказано в Откровении апостола Иоанна Богослова: И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Откр. 3, 14–17).

Это будет церковь людей, не пребывающих в сомнении о самих себе. Их стиль жизни будет очень походить на американское «Ноу проблем!». Но именно тогда, когда в своем тепленьком благополучии они будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба (1 Фес. 5, 3).

Почему о лаодикийских христианах сказано: О, если бы ты был холоден, или горяч? Ответ очевиден. Холодное – в грехах оледенелое, застывшее – может инстинктивно начать искать тепло спасающей благодати Духа Святого. Горячее – пламенеющее Духом Святым, святое само – несет теплоту миру, оледеневшему во грехах, как в вечной мерзлоте. И только теплохладное христианство застыло в реликтовом благополучии духовной смерти.

Но вернемся к типам людей.

Человек духовный – это самая малочисленная на земле группа людей, они готовы сами испытывать страдание, чтобы другим было лучше. Жертвенный дух уподобляет их Христу и делает некоторой противоположностью миру, погрязшему в зависти и эгоизме.

А что же о зависти говорят святые отцы? Святитель Василий Великий учил: «Зависть – это порча жизни, поругание природы, вражда против того, что дано нам от Бога, противление Богу». Но почему зависть к другому человеку (едва ли кто-то может испытать зависть к Богу) святитель называет «порчей жизни», «поруганием природы» и «противлением Богу»? Вспомним прежде всего о природе первозданного человека: Бог сотворил человека, по подобию Божию создал его (Быт. 5, 1); И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему (Быт. 2, 18). Человек сотворен общественным существом, то есть для семейной соборности – первой ячейки соборности церковной. Апостол Павел называл семью домашней церковью, в его обычае было приветствовать некоторых семейных христиан словами сподвижнику нашему, и домашней твоей церкви – такое приветствие Павел направлял женщине Апфии, (сестре) возлюбленной, и Архиппу, ее мужу (Флм. 1, 2).

Мир и был создан Триединым Богом, чтобы ввести род человеческий в союз любви Лиц Святой Троицы. Христос призывает разобщенное человечество к божественному единству словами: Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (Ин. 17, 21). Единство любви Лиц Святой Троицы – это единство Отца и Сына в Духе Святом, ибо сказано: потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам (Рим. 5, 5). То есть в тот же союз соборной любви в Духе Святом вошло в день святой Пятидесятницы и человечество, до грехопадения в лице наших прародителей естественно пребывавшее в этом божественном единстве. Поэтому зависть и есть вызов и поругание человеческой природы, «вражда против того, что дано нам от Бога» и «противление Богу».

Мне рассказали интересную историю о том, как однажды три путешественника нашли на дороге нечто драгоценное. Надлежало разделить это поровну между всеми. Находка была так велика, что часть каждого была бы весьма значительна, но тотчас явился диавол со своими спутниками – духами зависти, коварства и жадности. Полюбовавшись своей находкой, путешественники сели отдохнуть, чтобы подкрепить себя пищей, но каждый думал не о пище, а о том, как бы одному завладеть сокровищем. Нужно было кому-нибудь из них сходить в ближайший город, чтобы купить припасов. Один отправился. Двое оставшихся на месте договорились убить третьего, когда тот вернется, чтобы разделить между собой его часть. Между тем отправившийся за припасами решил отравить товарищей ядом, чтобы по смерти их обоих богатство досталось ему одному. Когда он вернулся, то немедленно был убит своими спутниками, а они, в свою очередь, умерли, поев принесенную им пищу. Драгоценная находка осталась на месте ждать или других безумцев, или более достойных людей.

Святитель Иоанн Златоуст посему и пишет: «Нет ничего хуже зависти и злобы. Через них смерть вошла в мир. Когда диавол увидел человека в чести, то не вынес его благоденствия и сделал все, чтобы погубить его». Словами «диавол увидел человека в чести» Златоуст как бы говорит: «он увидел, что потерял, и сделал все, чтобы погубить человека из зависти».