В понедельник утром я первой появилась в библиотеке, ожидая пока Цири и Картье придут на урок. Несмотря на старания Мириай вкупе со скипидаром Орианы, на моем лице еще лежала синеватая тень. Я решила распустить волосы и занавесить ими лицо. Локоны змеились по моей груди, длинные и капризные, красно-каштановые, казалось, они защищали меня, скрывали лицо и воспоминание о боевой раскраске.

Следующей пришла Цири. Она села напротив, с другой стороны стола.

– Я все еще вижу краску, – прошептала она. – Но, может, он не заметит.

Через пару секунд в комнату вошел господин Картье. Я притворилась, что чищу ногти, пока он раскладывал на столе книги. Волосы еще сильнее закрыли мое лицо. Я поняла свою ошибку, почувствовав на себе его взгляд. Его руки замерли. Конечно, он заметил, что я распустила волосы. Раньше я всегда заплетала их в косу, чтобы во время урока они не лезли в глаза. Я слышала, как он обошел стол и остановился рядом с Цири, чтобы лучше меня рассмотреть.

– Бриенна.

Я выругалась про себя, неохотно подняла голову и встретилась с ним взглядом.

– Господин.

– Могу я узнать, почему… ты выкрасила половину лица синим?

Мои глаза метнулись к Цири. Она сжала губы, чтобы не захихикать.

– Можете, господин, – ответила я, пнув под столом Цири. – Я позировала. Ориана решила раскрасить мое лицо.

– Мы нарядили ее мэванской королевой, господин, – принялась объяснять Цири, и, омертвев от смущения, я смотрела, как она листала учебник истории в поисках изображения Лиадан Кавана. – Вот так.

Картье повернул к себе книгу, чтобы лучше видеть. Посмотрел на Лиадан Кавана, а потом – на меня. Я не могла сказать, о чем он думал. Счел ли это смешным или дерзким? Решил ли, что я смелая или глупая?

Мягко подтолкнув книгу к Цири, он проговорил:

– Что ж, расскажите мне о Лиадан Кавана.

– Что именно? – Цири всегда реагировала быстрей, чем я, и отвечала первой.

– Кем она была?

– Первой королевой Мэваны.

– А как она стала королевой? – Он обошел вокруг стола. Его голос стал глубоким и звучным, напомнив мне летнюю звездную ночь. Таким голосом должен был обладать менестрель.

– Ну, она принадлежала к клану Кавана, – ответила Цири.

– Почему это важно?

Цири колебалась. Неужели она действительно не помнила? Не в силах в это поверить, я смотрела, как морщинка проступила у нее на лбу, а голубые глаза уставились в стол, словно ответ можно было найти среди царапин на дереве. Она никогда не забывала сказанное Картье.

– Бриенна, – обратился он ко мне, когда молчание затянулось.

– Кавана произошли от драконов, – ответила я. – У них в крови была магия.

– А остальные тринадцать Домов Мэваны? – продолжал задавать вопросы Картье, хотя знал ответ. Так он учил нас с Цири: начинал разговор, и мы вспоминали небольшие исторические эпизоды – те, о которых он нам однажды рассказал.

– Нет, – сказала я, – другие Дома не владели магией, только Кавана.

– Но почему королева, а не король? – Наставник остановился у огромной карты на стене, его пальцы коснулись четырех стран, лежавших в нашем полушарии: острова Мэвана на севере, Гримхильдора на ледяном далеком западе, Валении и Бандекки на юге океана, омывавшего три покрытые горами земли. Дотронувшись до карты, он продолжил: – В Валении – король. В Бандекке – король. В Гримхильдоре – король. Во всех странах нашего полушария правят короли. Зачем бы Мэване, стране воителей и кланов, сажать на трон королеву?

Я улыбнулась, коснувшись пальцами царапины на столешнице:

– Потому что магия женщин Кавана сильнее мужской.

Я подумала о величественном портрете Лиадан Кавана. Вспомнила ее горделивую позу, синюю вайду на коже и кровь на ее доспехах, серебряную корону, украшенную бриллиантами на челе. Возможно ли, чтобы я оказалась ее потомком?

– Ты права, Бриенна, – кивнул Картье. – Магия всегда сильней струится в женщинах, чем в мужчинах. Иногда я думаю, что это справедливо и в случае страсти, но вспоминаю, что страсть не волшебна и она не наследуется. Некоторые из нас выбирают страсть. – Он взглянул на меня. – А иногда страсть выбирает нас. – Он посмотрел на Цири.

Только тогда я поняла, какими разными мы с ней были, какую гибкость должен был проявить Картье на занятиях, чтобы обе его избранные учились соответственно своим наклонностям. Я предпочитала истории, Цири – факты.

– Итак, – он вновь мерил шагами библиотеку, – ты сказала, что Лиадан Кавана владела магией. Но почему ее избрали королевой тогда, триста лет назад?

– Из-за хильдов, – выпалила Цири, вклиниваясь в разговор. – Налетчики из Гримхильдора заполонили мэванское побережье.

– Да, – добавила я, – они и не представляли, что не смогут устрашить и рассеять четырнадцать кланов Мэваны. Жестокость хильдов объединила мэванцев под властью королевы.

– И Лиадан была выбрана потому… – продолжил Картье.

– Потому что она владела магией, – сказала Цири.

– Потому что она объединила кланы, – ответила я. – Не просто потому, что Лиадан унаследовала магию предков. Она была воительницей, лидером и сплотила людей.

Картье остановился. Его пальцы были сомкнуты за спиной, но глаза встретились с моими в пляске утреннего света и тени. На один момент, один невероятно прекрасный момент, мне показалось, что он улыбнулся.

– Хорошо сказано, Бриенна.

– Но, господин Картье, – возразила Цири, – вы оба только что сказали, что ее выбрали из-за магии.

Тень улыбки исчезла, стоило ему перевести взгляд с меня на нее.

– Да, она владела могущественной магией, но нужно ли напоминать тебе, как магия Кавана вела себя в битве?

– Она выходила из-под контроля, – проговорила я тихо, но Цири и Картье услышали. – Магия обретала собственную волю во время битвы и кровопролития. Она обращалась против Кавана, сводила их с ума и искажала их намерения.

– Что же сделала Лиадан? – спросил меня Картье.

– Она не боролась с хильдами магией. Взялась за меч и щит, словно родилась в другом Доме, как будто вообще не владела колдовством.

Картье не надо было подтверждать мой ответ. Его глаза загорелись от удовольствия, что я помнила такой давний урок: историю, которую он рассказывал, полагая, что мы не слушали.

Цири испустила глубокий вздох, и момент был упущен.

– Да, Цири? – спросил Картье, поднимая бровь.

– Было очень мило слушать, как вы двое вспоминаете историю первой королевы, – начала она. – Но мэванская история для меня неважна, не то что для Бриенны.

– Так о чем ты хотела бы поговорить?

Она ерзала на стуле.

– Может быть, вы расскажете нам о солнцестоянии? Кто выбранные покровители? Чего ждать нам с Бриенной?

Как бы я ни наслаждалась беседой с Картье о мэванской истории, Цири была права. Я снова попала в сети прошлого, вместо того чтобы смотреть вперед. Истории о мэванских королевах, скорее всего, не привлекли бы валенийского покровителя. Как мне было известно, Мэвана признавала страсти, но не приветствовала их.

Картье отодвинул стул и наконец сел. Сплетя пальцы, взглянул на нас:

– Боюсь, я не могу рассказать вам много о солнцестоянии, Цири. Я не знаю, кого из покровителей пригласила Вдова.

– Но, господин…

Он поднял указательный палец, и Цири замолчала, хотя я видела, как раздражение расцвело на ее щеках алыми пятнами.

– Я не могу сказать вам много, – продолжал он. – Но могу намекнуть насчет покровителей. Трое из них будут искать госпожу Науки, одну – для каждой ветви.

– Ветви? – повторила Цири.

– Вернитесь к нашему первому уроку, много лет назад, – пояснил Картье. – Помните, я говорил, что наука разделяется на три ветви?

– Историк, – прошептала я, чтобы освежить ей память.

Она посмотрела на меня, понимание медленно проступало на ее лице.

– Историк, врач и учитель.

Он кивнул.

– Вам обеим придется найти подход к каждому из трех покровителей.

– Но как мы это сделаем, господин Картье? – спросила Цири, тревожно барабаня пальцами по столу. Мне хотелось сказать, что ей не о чем волноваться: она без труда очарует всех троих.

– Чтобы впечатлить историка, вы должны прекрасно помнить родословные, свободно говорить о любом аристократе. Особенно это касается членов королевской семьи, – объяснил Картье. – Чтобы произвести впечатление на врача, вы должны говорить о любой кости, каждом мускуле, органе, о травмах и ранах. Что до учителя… это сложнее всего. Лучший совет, какой я могу дать вам обеим: покажите, что вы можете справиться с любым делом и найти подход к любому ученику.

Должно быть, он заметил наши потухшие взгляды. Снова почти улыбнулся, положил ногу на ногу и сказал:

– Вы ошарашены. Обе посвятите остаток утра подготовке к солнцестоянию.

Цири тотчас вскочила с кресла, готовая вылететь из комнаты, чтобы поразмыслить над тем, что сказал нам Картье. Я медленно поднялась на ноги, во власти двух противоречивых желаний: мне хотелось остаться с ним и попросить, чтобы наставник рассказал мне больше, и одновременно хотелось остаться одной и самостоятельно все обдумать.

Я обошла его стул, направляясь к распахнутой двери, когда услышала, как голос Картье, мягкий и звучный, произнес мое имя.

– Бриенна.

Я остановилась. Цири, должно быть, тоже это услышала. Она задержалась на пороге и нахмурилась, глядя через плечо. Смотрела, как я возвращаюсь, а потом исчезла в глубине коридора.

– Господин.

Картье смотрел на меня снизу вверх.

– Ты встревожена.

Я глубоко вздохнула, готовая все отрицать и изображать уверенность. Но вместо этого прошептала:

– Да. Я боюсь, что не заинтересую покровителя и что не заслуживаю плаща.

– Почему ты так считаешь? – спросил он.

Я подумала о том, чтобы перечислить все причины, но тогда пришлось бы вернуться к самому первому, роковому, дню в Магналии, когда я сидела в коридоре и подслушивала и неожиданное появление Картье заглушило имя моего отца.

– Помнишь, что я сказал тебе, – продолжил он, – в тот день, когда ты попросила меня стать твоим наставником и выучить тебя за три года?

Я кивнула.

– Да, помню. Вы сказали, что мне придется работать вдвое больше: пока мои сестры будут отдыхать вечерами, мне придется учиться.

– Ты так и делала?

– Да, – прошептала я. – Я делала все, что вы говорили.

– Тогда почему ты переживаешь?

Я отвела взгляд, рассматривая книжные полки. Казалось, я не могла ему объяснить: это слишком обнажило бы мое сердце.

– Возможно, если я скажу, что уже выбрал для тебя созвездие, это придаст тебе смелости.

Мои глаза вновь метнулись к Картье, такого я не ожидала. Я смотрела на него, принца на троне науки, чувствуя, как колотится мое сердце. Это был его дар мне, дар наставника – ученице. Он должен был выбрать для меня созвездие, изобразить его на шелке моего плаща. Звезды, которые будут принадлежать только мне и символизировать расцвет моей страсти.

Картье не должен был говорить, что работал над моим плащом. И все же он сказал. Я вспомнила о его собственном плаще, голубом, как дикий василек, и о звездах, вышитых на нем. Это было созвездие Верин – цепь звезд, предсказывавшая триумф, несмотря на испытания и утраты.

– Да, – произнесла я. – Спасибо, господин Картье.

Я хотела уйти, но застыла на середине комнаты.

– Хочешь еще о чем-то спросить, Бриенна?

Я вновь подошла к нему. Встретилась взглядом.

– Да. У вас есть книга про Камень Сумерек?

Картье поднял брови:

– Камень Сумерек? Почему ты о нем спрашиваешь?

– Из-за портрета Лиадан Кавана… – робко начала я, вспомнив камень, висевший у нее на шее.

– А, да. – Картье поднялся с кресла и открыл кожаную сумку. Я смотрела, как он перебирал книги, пока наконец не вытащил древний и ветхий том, обернутый тонким пергаментом. – Вот. Страницы с восьмидесятой до сотой поведают тебе о Камне все.

Я осторожно взяла книгу, помня о ее хрупком корешке.

– Вы всегда носили ее с собой? – Мне это показалось странным, потому что на книге виднелась печать Мэваны. Кто бы стал разгуливать повсюду с томом мэванских преданий?

– Я знал, что однажды она тебе понадобится, – проговорил Картье.

Я не знала, что на это ответить. Присела в реверансе и ушла, не сказав ни слова.