Через несколько дней Михаил устроил что-то вроде представления Насти узкому кругу друзей. Там были и те трое его компаньонов, с которыми Гарджели заезжал в «Хитроумный Одиссей» памятным вечером шестого декабря, но были и новые лица. Приехали пятеро других мужчин, и среди них тонкий бледный юноша, который был красив не человеческой, а картинной красотой. Было странно видеть, что он может ходить, сидеть, смеяться, есть. Насте казалось, что ему впору застыть рядом с античными статуями в изысканной статичной позе, но юноша так не думал и двигался весьма живо.

– Это мой младший брат, Давид, – сказал Михаил. – Он специально приехал в город, чтобы посмотреть на тебя.

– Нет, – поправила Настя. – Он приехал посмотреть на девушку старшего брата.

– Он опять меня опередил, – грустно сказал Давид. – Но если надумаете сбежать от этого зануды, то запишите мой номер телефона. Если бы я встретил вас раньше Михаила! – Он покачал головой, и в грусти его лицо стало даже более прекрасным.

«Если бы я встретила тебя год… даже полгода назад… – подумала Настя, – я бы вцепилась в тебя руками и ногами, но… А почему полгода назад? Что такого случилось полгода назад?»

Пульсирующая боль вдруг поползла от шеи к затылку. Настя извинилась и вышла из комнаты.

– Когда я первый раз ее увидел, – негромко говорил тем временем Михаил, – я окаменел! Сходство с Еленой было потрясающее, просто как сестра-близнец! Наверное, дело было в освещении, потому что утром все было немножко не так…

– Да, – вздохнул пожилой лысый грузин. – Так оно обычно и бывает. Утром все по-другому.

– Но дело не во внешнем сходстве, – обернулся к нему Михаил. – Дело в другом…

– А ты не оправдывайся, – сказал лысый грузин. – Это твой выбор, а значит, в случае чего тебе мучиться и тебе же радоваться. Твои риски, твои прибыли. Ты только не торопись…

– Я не тороплюсь. И она не торопится. Я думаю, к весне мы примем окончательное решение.

– Миша, какая весна? Ты уже принял решение, если сейчас говоришь «мы»…

В комнату вернулась Настя, и лысый грузин моментально сменил направление разговора:

– …так что, Миша, мужчина – это крепость, но женщина – ключ от крепости. Мне кажется, с Настей тебе очень повезло, и…

При слове «ключ» боль снова выбралась из укрытия и вцепилась Насте в шею. С ключами все было не так просто.

Можете верить или не верить, но чувство зависти проснулось во мне не при виде особняка Гарджели, не при виде его автомобильной коллекции и не от осознания факта, что этот человек никогда не был бедным и никогда им не будет. Горячие пузырьки зависти забулькали во мне, когда я увидела двух братьев – Михаила и Давида – вместе, увидела, как они улыбаются друг другу, как они разговаривают, касаются друг друга… Я кожей почувствовала, что между братьями есть такая неразрывная связь, такое понимание и такая нежность, каких мне еще не приходилось видеть. И каких в моей жизни не было никогда ни с одним человеком.

И когда Давид поцеловал мне руку, он показал, что готов полюбить меня, кто бы я ни была, просто потому, что меня выбрал его брат.

А мне хотелось плакать от тоски по таким чувствам, мне хотелось плакать потому, что где-то внутри меня было ощущение, что я ничего хорошего не принесу этому дому, что я как вирус, который разрушит все здесь, оставив лишь хаос и боль.

Нужно представить всю любовь Давида к брату, чтобы понять всю его ненависть ко мне.