32. ПОРФ (предельно обозленная радикальная феминистка)

– Джералдин Гиффард? Говорит старший инспектор Мик Мэтлок.

Вообще-то на поиски ее телефонного номера ушло некоторое время. Немудрено, что указанный на ее вебсайте на звонки не отвечал. У нее по-прежнему был городской телефон, но в справочнике он не значился. Оказавшись перед необходимостью ждать судебного ордера на получение номера у “Бритиш Телеком”, Мэтлок обратился к знакомым в известную газету.

У них были телефоны абсолютно всех на свете.

– Прекрасно. Наконец-то, бля, – рявкнула Джералдин, когда он ей позвонил. – Я уже собралась звонить вам, потому что это уже бред какой-то. К тому, что меня осаждают психи, я привыкла, но тут хоть стой, хоть падай.

– Вас обижают?

– Чуток.

– Угрозы убийства?

– Пара тысяч.

– Тысяч?

– В час. И изнасилования. Как правило, и то и другое на самом деле. Изнасилование, а следом убийство. Иногда наоборот, что несколько тревожно, вам не кажется? Но это всё твиты. К ним привыкаешь. Настоящая беда в том, что я получаю так много говна.

– Онлайн?

– В почтовый ящик. Пришлось забить гвоздями. Мне нужен констебль, чтоб стоял у моей двери, пока эти психи не возьмутся за кого-нибудь другого.

– Я бы хотел подъехать поговорить, если можно.

– Зачем? Я с вами разговаривать не хочу. Если только вы не собираетесь караулить мой дом лично, старший инспектор. Просто пришлите, блядь, легаша.

– Я бы хотел подъехать и поговорить с вами, мисс Гиффард. Или, если предпочитаете, могу прислать машину, и мы с вами поговорим здесь. В Скотленд-Ярде.

Повисла пауза.

– Уж не хотите ли вы сказать, что я подозреваемая?

– Как я уже объяснил, хотелось бы поболтать.

– Ох ебте господи. Это даже не смешно. Уму непостижимо. Вы теперь вот так, значит, разбираетесь с убийствами? Сидите на жопах, пока коллективная психушка в интернете не решит, какую ведьму желает спалить?

– Мисс Гиффард…

– Ой да боже ты мой.

– Мисс Гиффард. Вы не подозреваемая. Просто интересующий нас человек. Мы разбираемся со всеми связями Сэмми, особенно конфликтными.

– То есть я подозреваемая, потому что не хотела никаких мудей у себя в пруду?

– Можно я подъеду потолковать с вами?

– Да конечно, подъезжайте! Вы же ебаный полицейский, и раз до сих пор не сообразили, что поэтому вам можно что угодно, полицейский вы, должно быть, довольно говенный.

– В таком случае я сейчас приеду.

– Жду не дождусь. Пойду чайник поставлю. – С этими словами она бросила трубку.

Констебль угрозыска Клегг слушала беседу со стороны Мэтлока.

– Не очень-то она благостная, похоже?

– Нет. Да и я тоже, – отозвался Мэтлок. – Удручает это – когда приходишь к тем же выводам, какие делает самая чокнутая часть интернета. С чего все вдруг решили, что это Джералдин Гиффард?

– Толком не понятно. Оно вот как-то рухнуло на кучу народа в ленте Фейсбука и рвануло. Надо полагать, вы не единственный, кто заметил, что у нее с Сэмми была история.

– Да, но это не означает, что Гиффард это сделала.

– Люди, похоже, решили, что означает.

Клегг показала Мэтлоку ленту Твиттера. Она все пищала и пищала ретвитами о противостоянии у Хайгейтского пруда – особенно гадкий фотоснимок, где Джералдин вопит Сэмми в лицо. Были там и многочисленные гифки броска кофе с пресс-конференции, где Роб столкнулся с Джералдин.

– Люди вроде как сложили два и два, – произнесла Клегг с угрюмой улыбкой. – Джералдин Гиффард поссорилась с Сэмми Хилл. Сэмми Хилл убили. Следовательно, Джералдин Гиффард убила Сэмми Хилл. Не знаю, зачем нам вообще теперь следователи, раз есть интернет.

– Слушай, давай не будем опережать события. Понятно, что у нас были свои соображения на этот счет, но только потому, что ты с кем-то пособачился, еще не означает, что ты этого человека убил, – сказал Мэтлок.

– Но не значит, что и не убил, вместе с тем, – радостно встрял Тейлор из-за своего стола, – и, уж конечно, главное тут – учесть, что Сэмми серьезно повлияла на Гиффард финансово и профессионально. Гиффард это все обошлось ого-го во что. Вот вам и мотив. Сэмми все ей разрушила.

– Да, я в курсе. И все равно это слишком большое решение – убивать ех за это.

– Да она чокнутая феминистка. Может, это ПМС был.

– Бэрри! – рявкнула Клегг. – Ей, считай, шестьдесят! Уму непостижимо, что ты всерьез притянул сюда месячные.

– Да я просто.

– Да ты просто конченый козел.

– Так, – произнес Мэтлок. – Я собираюсь к ней поговорить. Ты, Сэлли, если хочешь, давай со мной. Возможно, это полезно – чтоб со мной была женщина.

– А мне можно? – спросил Тейлор.

Никому из них заняться было почти нечем, расследование оставалось в том же тупике, в какой зашло сразу после убийства. У одних и тех же безразличных жителей района можно спросить одно и то же какое-то конечное число раз – и конечное число раз пересмотреть одни и те же бесполезные записи с камер наблюдения. В детективных сериалах действие перескакивает с одной накаленной ситуации на другую. Если б показывали то, что в промежутках, аудитория бы заскучала так же, как скучает большинство следователей почти все время.

– Трое уже может показаться несколько громоздким, – возразил Мэтлок.

– Не-а. Она почувствует собственную важность. Феминистки вечно жалуются, что их голоса не слышны.

Когда они собрались, Клегг глянула на телефон.

– Джералдин твитнула.

– Ты на нее подписана? – спросил Мэтлок.

– Ага. Много лет уже. Она иногда бывает очень забавной, да и в любом случае она важная феминистка. Мне не нравится то, что она говорит о транс-людях, но с такими противоречивыми персонами, как она, невозможно принимать все, что они говорят, верно же? Конечно, если выяснится, что это действительно она убила Сэмми, я от нее, само собой, отпишусь.

– Что там в твите у нее?

Клегг прочитала с телефона:

– “Я совершенно точно не убивала Сэмми, ОК?” #ОтстаньтеОтМеня!

Джералдин Гиффард обитала в Брикстоне, и пробки, как обычно, были жуткие.

– Надо было на метро ехать, – сказал Мэтлок. Он всегда так говорил. Почему ж не взять да не поехать?

Они ползли по Брикстон-Хай-стрит. Впереди на железнодорожном мосту через дорогу виднелся здоровенный рекламный щит. Глухая пробка, в которой они продвигались вперед дюйм за дюймом, позволила пристально изучить изображение на щите. Заказала его организация с названием “Круши Союз”. Она никак не была связана с официальной кампанией “Англии на выход”, что противоречило бы правилам финансирования предвыборной кампании, на чем Томми Черп и Ксавье Аррон упорно настаивали – вопреки накапливавшимся свидетельствам обратного. Рекламный плакат, простиравшийся над всей улицей, гласил: “Каждый шотландец обходится англичанину в четыреста фунтов в неделю. Давайте лучше потратим эти деньги на своих больных деток”.

– А вот это наверняка полная херня, – проговорил Мэтлок.

– Кажись, правда, – сказал Тейлор.

– Правда? Четыреста фунтов? С чего английским парламентариям голосовать за такие сверхрасходы на скоттов? Это против логики.

– Это взятка, чтобы скотты не голосовали за независимость.

– Но они все равно голосуют раз в год – и никогда не набирают достаточно голосов, чтобы дожать.

– Потому что они хитрые горцы и понимают, что им и тут некисло, вот почему, – гнул свое Тейлор. – Англичане-лопухи типа нас с вами платят налоги, чтобы шобла чертовых Храбрых сердец получала на карман по четыреста фунтов в неделю. И таффы то же самое, и падди. Нас обдирают подчистую.

– Горцы, таффы и падди – язык ненависти, Бэрри, – заметил Мэтлок. – Не употребляй этих слов.

– Почему?

– Потому что это против правил, – ответил Мэтлок.

– И более того, Бэрри, – добавила Клегг, – ты при этом смотришься со стороны как тупой невежественный мудак.

– Ага, ну да, я тебе сейчас расскажу, какая во мне возникает ненависть, когда мы говорим о словах ненависти. Ненависть во мне возникает такая: платить за то, чтобы шотландцы сидели на своих жопах и обходными маневрами навязывали свою политкорректную европовестку. Вот к чему у меня ненависть.

Тейлор понимал, что это происходит, потому что он получает на эту тему от “Англии на выход” подробные новостные посты, объясняющие, что пусть “Англия на выход” и никак не связана с организацией “Круши Союз”, ее заявления о том, что каждый шотландец обходится англичанину в четыреста фунтов в неделю, – фундаментально правда, если рассмотреть это с позиций особого альтернативного анализа, основанного на избранных контрфактах, и работая с моделированием, поддержанным частным аналитическим агентством, с учетом данных, полученных из конфиденциальных источников, которые теневое правительство пытается скрыть.

Клегг до спора не снизошла. Воткнула в уши наушники. Тейлор воткнул свои.

Мэтлок сосредоточился на потоке автомобилей и уставился на нелепый транспарант. Кампания делалась все лихорадочнее. Референдум, так долго остававшийся далеким будущим, вдруг словно бы резко приблизился. Июль уже был в разгаре. Одному богу известно, в какой стране им предстоит жить буквально через два с половиной месяца. Растерянной. Раздробленной. Обозленной. Поссоренной. Все более разоренной, где на бедняков приходится основное бремя.

Словом, никаких перемен.

Какая же это все пустая трата времени.

Дом Джералдин Гиффард оказался приятной викторианской террасной постройкой, и жила она в нем больше тридцати лет. А потому в общем была в стороне от нынешних бесчисленных обвинений в отвратительной хипстерской джентрификации – невероятно активном движении, которое уже добилось закрытия кафе под названием “Правильная фасоль на тосте”, где не предлагали ничего, кроме фасоли “Хайнц” на нарезном хлебе “Уандеруайт” и кружки заварки по цене двадцать пять фунтов за набор. Попадались, конечно, кое-какие радикальные антиджентрификаторы, заявлявшие, что как раз с блядей типа Джералдин поползла вся эта гниль. Она возражала в характерной для себя энергичной манере: “Обвинять меня в джентрификации Лондона можно с тем же успехом, что и римлян”.

Вопреки ожиданиям Мэтлока, дом Джералдин не производил сильного впечатления осажденного. Мэтлок предполагал, что увидит взвод скандирующих протестующих, однако, если не считать подозрительной на вид пакости вокруг заколоченного почтового ящика и нескольких граффити, утверждавших, что здесь проживает ВЕДЬМА ТЭРФ, все было мирно. Даже два маленьких деревца в литых свинцовых ящиках по обе стороны от крыльца никто не тронул. Дверной звонок тоже работал: он донесся изнутри.

Через пару минут Мэтлок позвонил еще раз.

– Думаю, она дома, – проговорил он. – Я предупредил, что еду прямиком к ней. Сказала, что пошла ставить чайник.

– Может, за печеньками выскочила, – предположил Тейлор. – Надеюсь.

Мэтлок позвонил вновь.

– Попробуйте набрать ей на городской, – подсказала Клегг.

Мэтлок попробовал. Этот звонок они тоже услышали.

Клегг уловила, что телефон у нее в кармане пискнул.

– Она пишет в Твиттер.

– Читай.

– Длинное что-то… В двух частях… “Больше не могу. Меня травят и шельмуют за не бог весть какое преступление: я настаиваю на том, что быть женщиной – исключительный удел и привилегия женского пола. Я не убивала Сэмми. И не сомневалась в его/ее праве объявлять себя женщиной. Я всего лишь настаиваю на своем праве утверждать, что он/она – не женщина. Прощайте. #СтараяИУсталая”.

– Прощайте? – переспросил Мэтлок.

– Тут так написано.

Жуткая догадка пронзила Мэтлока.

– Надо ломать дверь, – сказал он.

– Нельзя, шеф, – возразила Клегг. – У нас нет ордера.

– Не до него.

Мэтлок попробовал дверь.

– Слишком крепкая. Понадобится таран.

– Может, с задней стороны окно открыто, – предположил Тейлор.

– Это террасный дом, Бэрри. Задняя сторона – позади домов в целую улицу длиной. Есть дубинка у нас?

Не нашлось. Мэтлок снял пиджак, обмотал им руку и выбил окно в первом этаже.

– Будем надеяться, что она дома, шеф, иначе в суд подаст за вторжение.

Джералдин была дома. Они нашли ее повешенной в шахте лестницы.