24. Спорная мотивация

Наутро после взбаламученной пресс-конференции Мэтлок, Тейлор и Клегг собрались в Оперативном штабе для оценки достигнутого. Это была уже девятая встреча со дня убийства Сэмми Хилл и воодушевляла она не больше, чем предыдущие восемь. Слово “достигнутое” начинало смотреться несколько избыточным.

– Опрос местного населения? – спросил Мэтлок, хотя ответ знал заранее.

– Ничего, шеф, – ответил Тейлор. – Наша команда запротоколировала сотни и сотни часов опросов – и ни единой поклевки. Несколько человек признались, что были в парке примерно во время убийства, но никто из них на вероятного подозреваемого не похож и никто ничего не видел.

– Камеры наблюдения? – осторожно спросил Мэтлок.

– Все еще отсматриваем – и по-прежнему ничего, – ответила Клегг. – Мы заглянули в каждую местную лавку, в каждый паб – искали хоть что-нибудь, хоть какого-нибудь человека с молотком, но пока ничего даже отдаленно подозрительного. Уже оставили в покое уличные камеры и проверяем все такси, автобусы, магазины. Всё.

– То есть убийцей мог быть кто угодно, – вздохнул Мэтлок. – И мотив тоже какой угодно.

– Секс, по-моему, наиболее вероятен, – сказал Тейлор. – Изнасилование, которое пошло наперекосяк. Преступник напал, обнаружил, что у жертвы – у него или у нее – под юбкой нет того, что ему нужно, и удрал, бросив его или ее умирать.

– Перестань уже говорить “его или ее”, Бэрри, – встряла Клегг. – Это она, как тебе известно. Или оне, в случае Сэмми.

– Ой, да блин, Сэлли. Какая херня, бля.

– Никакая не херня, бля. Это уважение!

– Боже! Бля, местоимения? Серьезно? Ладно, я хочу сказать одно: что бы там ни было у нее или у онех в трусах, вряд ли такое ищет обычный насильник, нападающий на женщину.

– А если это и было прерванное изнасилование, – добавил Мэтлок, – совершил его кто-то новенький, тот, кого у нас на радарах нет, и в этом случае нам остается лишь ждать, пока он не нападет вновь, и перспектива это довольно унылая.

– Может, это все-таки было ограбление. Сорванная попытка, – сказала Клегг. – Убийце нужна была сумочка Сэмми и украшения, но его кто-то спугнул.

– Тогда кто же? – спросил Тейлор. – Почему не заявил о себе? Мы переговорили со всеми по всей округе. Я лично считаю, что преступление на почве ненависти – самый вероятный мотив. Сэмми убили, потому что она была транс.

– Токсичная маскулинность как мотив? – предположила Клегг. – Сердитый мужчина? Кто-то из тех чокнутых невольных воздержанцев, которые винят женщин в том, что у них никакой половой жизни?

– Но зачем такому нападать на транс-женщину? – усомнился Тейлор. – Говорю же. Транс-женщины не из тех, на кого злятся невольные воздержанцы.

– Откуда тебе знать? – возразила Клегг. – Все стало таким запутанным. Может оказаться не так просто, как прямая половая зависть. Есть куча мужиков, на полном серьезе злящихся на изменчивость пола и гендерный раскол, к каким впрямую ведет признание трансгендеров.

– Ну, нам тогда очень есть на что злиться, а? – сказал Тейлор. – Шучу! Шучу! Умоляю, не надо меня кастрировать! – Он сгреб свои яйца в горсть, изображая, как он их защищает.

– Оборжаться, Бэрри, – промолвила Клегг. – Расслабься, твоим мудям с моей стороны ничто не угрожает. Я всего лишь к тому, что можно просто глянуть в интернет и увидеть, что в наши дни кое-кто из мужчин напуган до ужаса и кипит от ярости. Они думают, что подрывают даже то хлипкое положение, какое у них есть в обществе. Сэмми была живым символом ослабления хватки, какая есть у гетеросексуальных мужчин в обществе. Возможно, кто-то убил ех по этой причине.

– Ну, по мне, оно все как-то довольно натянуто, – сказал Тейлор, пожимая плечами.

– Я просто пытаюсь рассмотреть под разными углами, – отозвалась Клегг.

– И один из таких углов, – сказал Мэтлок, – в том, что убийца – женщина. – Он позволил этой мысли усвоиться, после чего продолжил: – Разочарованная феминистка, возражающая против вторжения Сэмми на ее гендерную территорию.

– Улавливаю, к чему вы клоните, шеф, – сказала Клегг, – после душа латте на пресс-конференции. Джералдин Гиффард.

– Ага. Джералдин Гиффард. Я прошлой ночью много всякого начитался, – продолжил Мэтлок, – гуглил всякое разное по трансам и антитрансам, и, мне кажется, мужской гнев на транссексуалов по большей части ленивый и невежественный, не более чем злопыхательская предубежденность. Женский же гнев в адрес транс-женщин более целенаправленный, более острый. Есть такие женщины, которые считают, что само их понятие о самости под угрозой. Из того, что я разглядел, заглянув в несколько чатов, никакого гендерного паритета в реакции цис-людей на транс-людей нет. Рассерженные цис-мужчины склонны презирать транс-мужчин. Рассерженные цис-женщины воспринимают транс-женщин как угрозу. И попадаются очень злые.

– Как мы уже видели на пресс-конференции, – согласилась Клегг. – Злоба с обеих сторон.

– Да, – сказал Мэтлок. – У Сэмми и Джералдин Гиффард была история. – Он пощелкал по ссылками у себя на компьютере и вытащил на Ютубе фрагмент из новостей – запись с пресс-конференции: тот миг, когда Роб метнул свой латте и назвал Гиффард блядью ТЭРФ. – Он с ней знаком, и она его бесит, – проговорил он. – И чувство явно взаимно. Что очень понятно. Из-за транс-политики жизнь Джералдин Гиффард пошла наперекосяк. Все ее заслуги как радикалки, ее флаг, с которым она носилась сорок лет, – все пропало в одночасье из-за транс-политики. Ее застали врасплох. Оглоушили. Никто такого не ожидал. После одного-единственного интервью в “Новостном вечере” о Кейтлин Дженнер ее выкинули из университетов, отказали на всех литературных фестивалях, а в радикальных книжных магазинах даже перепортили ее книги.

– Кое-где их даже отказались иметь на складе, – подтвердила Клегг.

– Для Гиффард это все наверняка выглядело катастрофой, – размышлял Мэтлок вслух. – Чуть ли не у каждой девушки из тех, с кем я встречался, водился “Хреноруб”, а теперь молоденькие феминистки отмахиваются от нее как от исторической несуразицы, написанной несчастной, чокнутой, оторвавшейся от действительности белой старухой, которая попросту не врубается.

– Ну так она и не врубается – в некотором смысле, – сказала Клегг. – И это на самом деле грустно. В смысле, я б не стала плескать в нее латте, но лучше б она все же заткнулась.

– Видишь? – сказал Мэтлок. – Этот совершенно непредвиденный и неожиданный поворот разрушил труд всей ее жизни. Женщины вроде тебя были ее главным электоратом. А теперь ты в лучшем случае хотела бы, чтоб она заткнулась. Боже, как это должно уедать. Более того, вряд ли сверхчувствительная и невероятно политкорректная Би-би-си позволит известной трансфобке в обозримом будущем участвовать в какой бы то ни было программе по кулинарии или путешествиям. А это означает громадный упадок личного дохода. Ее противостояние меняющейся природе гендера не только уничтожило ее репутацию – оно еще и серьезно угрожает ее благополучию. Скажу я вам, мне попадались куда менее очевидные мотивы для убийства.

– Ух ты, – сказала Клегг. – Джералдин Гиффард убила Сэмми? Мощная мысль.

– Кажись, она способна, – заметил Тейлор. – Я разок видал, как она убивает, свежует и потрошит оленя – в телепрограмме “Мягкосердечный мясоед”. Меня впечатлило.

– Давайте все же не забираться с этим слишком далеко, – сказал Мэтлок. – У нас никаких доказательств. Нам известно лишь одно: друг Сэмми Роб ненавидит Джералдин, и Сэмми, скорее всего, ненавидела ее тоже. Вопрос в том, насколько Джералдин ненавидела Сэмми?