172 мили

Бейли пожала плечами:

– Да ладно. Это было забавно. Мы смеялись до упаду.

– Это был не смех! А истерика! – Я понимала, что меня несет, но ничего не могла с собой поделать. И невозмутимое поведение Бейли лишь усугубляло дело.

– Послушай. Я тоже далеко не в восторге. Ты только и делала, что ныла. А вместо звездного неба я смогла «полюбоваться» лишь облаками, да еще кожу на ляжке содрала.

– Чихать я хотела на твои глупые звезды!

– Но ты не можешь не согласиться, что мы были вроде как ниндзя. Я бежала, взбиралась и прыгала. А ты смотрела на меня, а потом пыталась завести машину. То есть ниндзя – это в первую очередь я. Но разве тебе не было весело? – Она нахмурилась в полном недоумении.

– Конечно н… – начало было я, но тут же заткнулась. – Было ли мне весело? В конце-то концов мы благополучно удрали оттуда. А когда Бейли бросила мне ключи, я почувствовала себя звездой боевика. Может, я просто не знала, что такое настоящее веселье? Мне было семнадцать. У меня имелись друзья и бойфренд, которого я до самого последнего времени считала просто потрясающим. Я была достаточно популярна. Удовлетворяла всем требованиям, предъявляемым ко мне. Делала все, что положено старшекласснице. Так что, казалось бы, должна была уметь радоваться жизни.

Бейли показала мне свой телефон.

– Посмотри, я сделала селфи. – Она сняла его, стоя на слоне. На переднем плане улыбалась, показывая все свои зубы, Бейли, ее лицо было засвечено вспышкой. А далеко внизу, маленькая и сердитая, скрестив руки, стояла я. В груди у меня кольнуло. Я могла бы стоять и улыбаться рядом с Бейли. Но я упустила эту возможность – никуда не отходила от машины и психовала.

– Прикольный снимок, – пробормотала я.

Бейли хмуро посмотрела на приборную панель:

– Этот зверь хочет пить. Надо остановиться и заправиться.

Я скривилась при мысли, что нам придется так скоро сделать еще одну остановку, но достала телефон:

– Похоже, заправка всего в нескольких милях отсюда.

– А перекусить там можно?

Я вздохнула:

– Не знаю. Наверное, да.

– Вот и замечательно. Ведь у нас с тобой тысяча двести баксов, и я жажду потратить их все. Пора зажить на широкую ногу!

Я заморгала, ослепленная безжалостным флуоресцентным светом, а потом огляделась. Бейли сгребала с полок магазинчика при заправке чипсы, сладкое печенье и крекеры, бегом относила их к кассе, бросала на прилавок и мчалась обратно, чтобы взять еще.

– Ты это называешь жизнью на широкую ногу? – спросила я.

– Я девушка простая, – она дернула плечом и добавила: – Ооооо! «Принглз»? – Набрав столько банок, сколько могла унести, она снова побежала к прилавку. Кураж, появившийся во мне после спасения от собак, выкрикивания в ночь собственной ненависти к Кевину и стычки с ним в ломбарде, стал постепенно улетучиваться. И у меня заболело сердце.

– Хватит тебе, Бейли. Нам предстоит проехать восемьсот двадцать миль. Пора вернуться к машине.

– Ладно. Позволь только купить еще кое-что.

– Ты и так скупила целый магазин. Пошли!

– Нет. Мне необходима еще одна вещь, чтобы праздник удался. – Она побежала в глубь магазина. И внезапно я отчетливо поняла, что она собирается сделать.

– Не надо покупать эту синтетическую дрянь, Бейли. Я знаю, чего ты хочешь. И говорю тебе «нет». Я не собираюсь делать этого. Ты что, не смотришь новости? В ней полно китайской химии. Тебе, может, и наплевать на твой мозг, но своим я рисковать не намерена. Он мне еще пригодится. – Бейли вернулась. В руках у нее не было пакетика поддельной травки, как я того ожидала. Зато она тащила два огромных стаканчика фруктового льда. Меня охватило чувство вины. – Половина синей малины, половина вишни и капля колы. Ты помнишь, как мы смешивали их?

– Ага. Но в них, конечно же, полным-полно химии, и ты вряд ли станешь рисковать своим драгоценным мозгом.

– Бейли!

Она сунула один стакан мне:

– Проехали. А теперь вперед. – Я прижала стакан к груди, чувствуя, как намокает моя майка. Я испортила удовольствие. Очевидно, я не способна расслабиться даже на минуту.

Мы ехали в полном молчании. За окнами мелькали огни. Бейли сердито запихивала в рот чипсы. Я держала лед между коленями. Обычно мы наедались им каждый вторник после уроков. А летом практически каждый день. Мы соревновались, кто быстрее заморозит свой мозг, и фотографировали наши синие языки. Мы любили это дело.

– Мы можем остановиться в Розуэлле.

Бейли засунула в рот еще одну пригоршню чипсов:

– Знаю.

– В прошлый раз, когда я сказала, что мы сделаем это, я соврала. Но теперь действительно имею это в виду. Мы обязательно поедем туда.

Бейли стала жевать медленнее, а затем вовсе прекратила, стоило ей врубиться в мои слова. Она повернулась ко мне и улыбнулась:

– Серьезно?

Я, тоже улыбаясь, кивнула:

– Серьезно.

– Класс! – Она потрясла в воздухе кулаками, бросив на какое-то время руль. Машина, вильнув, оказалась на другой полосе. Я выровняла ее.

– Может, стоит держать руль хотя бы одной рукой, – заметила я. Но Бейли вряд ли меня услышала. Она была слишком взволнована.

– Ты не пожалеешь! Когда этот уик-энд кончится, ты не будешь вспоминать его как уик-энд, когда сделала аборт. Он станет уик-эндом, когда ты увидела место, где гребаные пришельцы высадились на гребаную Землю.

– Звучит потрясающе. – Не могу сказать, что все это было очень уж мне интересно, но меня заразил ее энтузиазм.

– Черт!

– Что?

– Ничего. – Но Бейли не отрывала взгляда от зеркала заднего вида.

– Это Кевин? – Я сильнее вжалась в кресло, боясь посмотреть, в чем там дело.

– Не может быть. Он остался далеко позади.

– Но кто же тогда? – Я обернулась. И увидела свет фар, довольно далеко от нас. Сначала я не поняла, что так напугало Бейли, но потом узнала знакомые очертания. – Ничего себе, Бейли, за нами едет полицейская машина.

– Да уж. – В самый последний момент она вывернула руль вправо и съехала с трассы.

– Что ты делаешь?

– Просто успокойся и веди себя тихо, о’кей?

– Но сначала объясни, что происходит! – Бейли свернула на темную улочку. Здесь было место для пикников и ничего больше. Бейли сбросила скорость и снова посмотрела в зеркало заднего вида.

– Черт! Похоже, он сворачивает за нами. Держись! Я вырубаю фары.

– Что? Хочешь сказать, ты… – Бейли выключила фары. И нас тут же поглотила чернильная ночь. – Бейли! Что ты делаешь? – Мой голос дрогнул – я пыталась сообразить, почему она так боится полиции. Бейли смотрела вперед на дорогу.

– Помолчи. Здесь должно быть что-то такое… Да вот же! – Она заехала на парковку, в самый дальний и темный ее угол, и выключила мотор. – Спрячься. – Она нагнула мою голову так, что та оказалась почти под приборной доской.

– Бейли, что происходит?

– Тссссс. – Бейли приподняла голову и выглянула в окно. Я сделала то же самое. Мы увидели, как полицейская машина пронеслась мимо, свернула налево и вернулась на шоссе. Бейли выдохнула с облегчением. – Я чуть в штаны не наделала. – Она открыла упаковку печенья и сунула одну печеньку себе в рот.

– Что. Твою. Мать. Это. Было. Бейли?

Бейли в недоумении посмотрела на меня:

– Не понимаю, о чем ты. Вперед! Нас ждут аборты и пришельцы! Она завела двигатель. Я выключила его.

– Мы не сдвинемся с места, пока ты не объяснишь, почему это мы должны прятаться от копов.

– Все в порядке. Просто нам надо быть поаккуратнее на дороге, вот и все.

– У тебя же есть права, верно? – Бейли каждый день ездила на машине в школу, но в ее случае это ни о чем не говорило.

– Пожалуйста. – Бейли сунула мне свой бумажник.

Я достала из него права.

– Здесь написано, что тебя зовут Ронда и тебе двадцать четыре года.

– Прошу прощения. – Она забрала у меня бумажник, порылась в нем и вручила мне другое удостоверение личности. Я поднесла его к свету и внимательно изучила.

– Похоже, оно настоящее.

– Потому что такое и есть. Ну, поехали? – И тут я вдруг сложила два и два. По спине у меня побежали мурашки. Я открыла бардачок. – Что ты делаешь? – забеспокоилась Бейли.

– А ты как думаешь? Ищу техпаспорт, – сухо ответила я. Бейли попыталась схватить мою руку, которой я перебирала содержимое бардачка.

– Его там нет.

– А что же тогда я нашла? – Я помахала в воздухе клочком бумаги. Бейли попыталась выхватить его у меня, но я успела прочитать написанное там. И удостоверилась в своих подозрениях.

– Машина зарегистрирована на Трэвиса Крофорда.

– И что с того? Я же говорила, что получила ее от маминого бойфренда. Он просто не оформил пока нужные бумаги.

– Бейли…

– Ладно. Они с мамой расстались. Он клеился к студенткам в Тиндере. Этот засранец все выходные будет дежурить на пожарной станции, и, пока он не забрал свои вещи, я решила немного отомстить.

– Ты украла у него машину.

– Не совсем так. Мы работали над ней вместе. И как-то раз после пары бутылок пива он намекнул, что когда-нибудь она станет моей. К тому же мы успеем вернуть ее до того, как он окажется дома. Ну а теперь, думаю, ты понимаешь, почему я не хотела, чтобы меня остановили.

– Так это украденная машина!

– Собственность – вещь относительная.

– Ты сделала меня соучастницей преступления! – хрипло взвизгнула я.

– Да ладно тебе. Мы же пустились в дальнее путешествие. А на моей чертовой «камри» далеко не уедешь.

– Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. – Это было гораздо хуже, чем перепрыгнуть через забор. Нам нужно проехать две тысячи миль; и по пути наверняка встретятся полицейские. Что, если Трэвис заявит о том, что у него украли машину? И тогда я весь первый год после окончания школы прохожу в оранжевом тюремном комбинезоне. А все потому, что Бейли считает, будто «камри» не слишком хороша для того, чтобы проделать на ней долгий путь. Мое первое впечатление от нее было правильным. Не то, что я не умею веселиться. А просто-напросто Бейли безумна. Открыв дверцу, я выбралась наружу. Бейли последовала за мной.

– Эй, теперь ты считаешь меня преступницей. Тебе следовало бы понять меня и посочувствовать.

Я в ярости ходила взад-вперед.

– Не понимаю, с какой стати я удивлена. Само собой разумеется, что машину ты угнала.

– Ха! До сих пор самой крупной моей кражей была майка. Вообще-то я утащила манекен, но сделала это ради майки.

– Да какое мне до этого дело, Бейли? Меня же того и гляди арестуют.

– Этого не произойдет. Потому что мы не будем превышать скорость. А если нас все-таки поймают, я смогу представить историю твоей беременности в самом удручающем свете, идет? – Она стояла, держа руки в карманах, и была совершенно спокойна.

Я с трудом удержалась от того, чтобы не толкнуть ее. Но лишь сердито наставила на нее указательный палец.

– Вот почему. Вот почему наша с тобой дружба в свое время закончилась.

Непринужденная улыбка Бейли завяла, она напряглась.

– Да? Наша с тобой дружба закончилась, потому что, став старшеклассницей, ты оказалась слишком уж хороша для меня.

– Неправда. В девятом классе я пригласила тебя на день рождения. Ты присосалась к бутылке амаретто, и тебя вырвало на мой праздничный торт.

Но вместо того, чтобы изобразить раскаяние, Бейли ухмыльнулась:

– Никто не любит морковные торты.

– Я люблю! Ты совершенно невыносима! Разве можно было с тобой дружить?

– Мои родители разводились! Прости, пожалуйста, что я не оправдала твоих ожиданий, Мисс Совершенство! – Внезапно Бейли тоже начала кричать – так же сердито, как и я.

– Ты полностью изменилась!

– Ты тоже!

– Но я не стала одеваться во все черное! – Мой гнев был таким всеобъемлющим и внезапным, что я стала задыхаться. Бейли смотрела на меня как-то странно. – Что такое?

– Твои джинсы.

– А что с ними не так? – озадаченно спросила я.

– Сама посмотри, – показала Бейли.

Я опустила глаза. Джинсы между ног и одна их штанина были темными и влажными. Я дотронулась до ткани. Пальцы стали красными. Я в шоке смотрела на них.

– У меня кровотечение.