Политическая модель, способная обеспечить развитие страны, предполагает гибкое и эффективное решение нестандартных задач в постоянно меняющемся мире, то есть способность отвечать на нестандартные вызовы адекватными, то есть нестандартными способами.

То есть это должна быть своего рода система профессионального самоуправления, компетентная демократия, власть большинства, опирающегося на профессионализм и компетенцию — в известном смысле, диктатура профессионализма и компетентности.

При этом нужно учитывать, что идеология — как система ценностей и целей, объединяющих общество, а не набор обеспечивающих манипуляцию сознанием шаблонов, — должна выполнять три взаимосвязанные функции:

— познавательную, то есть она должна, опираясь на научное знание познавать и объяснять мир;

— ориентации действия, то есть она должна ставить цели действия в этом мире и предлагать пути их достижения;

— оправдания действия, то есть она должна объяснять полученные результаты и защищать избранные способы действия.

Для общественного сознания термин «диктатура» рисуется как нечто «кровавое», «принудительное», ассоциируемое с убийствами, репрессиями и прочим ужасом. Такое понимание термина «диктатура» стало своего рода элементом психологического терроризма, если последний понимать в его исходном смысле — как некое сознательное внушение ужаса, запугивание.

И в этом качестве «диктатура» предлагается в качестве альтернативы и антонима термину «демократия»: «Диктатура или демократия». Отсюда, если публично проговаривается слово «диктатура» — оно, так или иначе, воспринимается как призыв к упразднению демократии, как антитеза ей. На самом деле понятно, и, в общем-то, хорошо известно, что термин «диктатор», идущий от политической системы Древнего Рима, — это наделенный на ограниченный срок неограниченными правами правитель, назначавшийся римским Сенатом в неких чрезвычайных условиях угрозы стране для принятия чрезвычайных мер.

То есть, в этом смысле, «диктатура» — своего рода объявление чрезвычайного положения в особых условиях: мера, кстати, предусматриваемая законодательством большинства современных стран, в том числе — и России.

Хотя, что важно, в системе классической демократии диктатор как раз трактовался не как ее антипод (в отличие от деспотии, монархии, аристократии, авторитаризма), а как её неотъемлемая часть, её инструмент, средство её самозащиты.

Демократия, власть большинства может носить как характер принуждения меньшинства на основании законов, так и на основании прямого насилия.

В первом случае это будет демократическое правовое государство, во втором — демократическая диктатура. Но оно в любом случае останется демократией — методы не меняют исходный тип власти.

В современной России диктатура субъекта модернизационного прорыва, при абсолютном большинстве не имеющих собственного бизнеса и работающих по найму, — была бы диктатурой подавляющего большинства против абсолютного меньшинства.

А поскольку во главе этой диктатуры стояли бы люди, связанные с наиболее передовыми видами производства, характерными для информационного общества, такая диктатура носила бы характер производственно-модернизирующей властной силы, направленной на совершение технологического прорыва; создание и развитие новейшего производства: с превращением России в технологическую сверхдержаву, контролирующую основные участки производства информации, технологий и, что особенно важно, — смыслов современного мира.