Сергей Батчиков
Стратегические вызовы — чем ответит Россия?

Веками длилось противостояние экзистенциальных оппонентов: России и Запада. Горячие войны сменялись не менее ожесточёнными «холодными», «информационными», «гибридными» и так далее, в ходе которых «отсталая и убогая Россия» неизменно противопоставлялась «цивилизованному и культурному Западу». «Холодная война», начатая — или, вернее, возобновлённая — сразу после окончания Второй мировой войны, завершилась распадом СССР, в результате чего Запад получил доступ к новым огромным рынкам, добился от России одностороннего разоружения и согласия по всем внешнеполитическим вопросам, обеспечил себя дешёвым трудом высокообразованных мигрантов и почти бесплатными природными ресурсами.

Когда вдруг оказалось, что Россия с таким положением дел мириться не собирается, да ещё и заявляет о своих интересах, против неё началась ожесточённая «гибридная война» без правил. Запад стремится доказать остальному миру агрессивность и опасность России для «всего цивилизованного мира», обвиняет в попытках пересмотра сложившегося мирового порядка, вмешательстве во внутренние дела «партнёров», в нарушении принципов демократии и прав человека и т. д., и т. п. НАТО наращивает военное присутствие по всему периметру наших границ, в новой ядерной доктрине США расширен перечень поводов для применения ядерного оружия, которое теперь может быть пущено в ход в ответ на удары обычными вооружениями и даже на кибератаку. Пентагон уже заявил о возможности войны в космосе. Усиливаются экономические санкции.

В 2007 г., после Мюнхенской речи Путина, западные масс-медиа называли российского президента «вошью, которая зарычала». Спустя 11 лет, когда Путин в послании Федеральному собранию (1 марта 2018 г.) предъявил Западу новые образцы новейшего российского оружия, его выступление было названо «дерзким», «агрессивным» и «конфронтационным». Но в целом резонанс от выступления не соответствовал эмоциональному накалу и аргументам речи Путина.

Дело в том, что западные «партнёры» прекрасно видят, что продемонстрированная президентом военная мощь не подкреплена в настоящее время динамичной многоотраслевой развивающейся экономикой. Российская экономика переползает из одной рецессии в другую и по темпам роста за последние 10 лет отстаёт от экономик и развивающихся, и развитых стран, имея при этом более низкий потенциал роста за счёт низкой доли инвестиций в основной капитал. Только за период 2013–2017 гг. ВВП России упал на 8 %. Период 2008–2017 гг. академик Аганбегян охарактеризовал, исходя из экономических и социальных показателей как «потерянное десятилетие». В мировом валовом производстве (по текущему курсу рубля к доллару США) доля России сегодня в 14 раз меньше, чем доля США, и в 8 раз меньше, чем доля КНР. Экономическое удушение в этих обстоятельствах — дешёвый и эффективный ответ на любое «чудо-оружие» России.

Год от года разбухает отечественный бюрократический аппарат (более чем в два раза за последние 18 лет), при росте его безответственности, коррумпированности и некомпетентности, ведущих к росту аварийности и даже к человеческим жертвам. Рост числа чиновников происходит на фоне абсолютного сокращения количества учёных и инженеров, а также научно-исследовательских и проектных организаций. Россия — единственная страна G20, в которой сокращается численность учёных и инженеров! Мы существенно уступаем промышленно развитым странам по такому показателю, как доля в ВВП расходов на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР).

Четверть века следования либерально-монетаристской экономической модели «вашингтонского консенсуса» были потеряны для реальных реформ и развития страны. С 2000 года Россия пытается сочетать несочетаемое: суверенную внешнюю политику с полностью зависимым экономическим курсом. Очевидно, что при сохранении статус-кво те новые социальные обещания, которые дал Путин народу в федеральном послании 1 марта 2018 г., принципиально неосуществимы. Достаточно обратиться к итогам последних шести лет. В майских указах президента 2012 г. был предусмотрен рост реальных доходов населения в 1,5 раза, на деле же они за 6 лет сократились! Растёт число бедных: с 15,5 млн. в 2013 г. до 22 млн. в первом квартале 2017 г. В значительной мере это — бедность работающего населения, что является уникальным социальным явлением. Почти 5 млн. работающих получают за свой труд чисто символическую зарплату на уровне МРОТ — 7800 руб. в месяц.

Доля россиян, у которых не хватает денег на покупку одежды или еды, по данным на конец июля 2016 г. была оценена экспертами ВШЭ в 41,4 %. Отсутствие справедливого вознаграждения за труд деформирует в обществе отношение к труду и трудовой дисциплине, является мощным демотивирующим фактором.

Чудовищных масштабов достигло социальное неравенство, по этому показателю Россия занимает одно из первых мест в мире. Согласно данным Росстата, «децильный коэффициент» в среднем по России приближается в настоящее время к 17 (критическим считается уровень 10), а в Москве доходит до 43. Как указывает Global Wealth Report, на долю 1 % самых богатых россиян приходится 71 % всех личных активов России, в США — 37 %, в Китае и Европе — 32 %, в Японии — 17 %. Рост цензового неравенства свидетельствует о том, что власть, вопреки собственным заявлениям, способствует перекачке национального дохода к богатому меньшинству. А высокое социальное неравенство, как было многократно доказано экономистами, препятствует экономическому росту.

В результате «реформ» российское общество претерпело дезинтеграцию. Связностью общества пожертвовали, чтобы разрушить общественный строй, политическую систему, культурное ядро и само государство СССР. Разрушить получилось, а вот собрать новые дееспособные системы, институты и выстроить отношения людей на новой основе до сих пор не сумели. Нет взаимосвязанных и взаимозависимых классов, сословий, профессиональных сообществ. Есть короткоживущие конкурирующие группы и кланы, особенно в бизнесе и теневой экономике.

При такой структуре общества невозможно выработать и — тем более — реализовать совместные проекты будущего.

Одним из самых разрушительных факторов является глубокое преобразование культуры населения. За 25 лет удалось втянуть большую часть граждан в зависимость от потребительства не по карману. Вирус потребительства, особенно тяжело поражающий молодежь, заставил отвернуться от творчества, созидания, общения, размышления. Изменённая культура стала барьером для восстановления гражданской солидарности, без которой не только не вернуть справедливость в отношениях людей, но и не выбраться из той исторической ловушки, в которую попала наша страна.