Линкор «Мусаси»
Управлять многотонным кораблем – это вам не на истребителе гарцевать, там, где скорость реакции измеряется секундами, а то и поменьше. И тем не менее вице-адмирал Ибо Такахаси, вовлеченный в тягучую информативность рулей линкора, обширнейших расстояний океана, даже ориентируясь на скорые реакции современных видов оружия, по-прежнему полагался на капризы своей сиюминутной интуиции. Уже потом вдумчиво обосновывая свои приказы неожиданной (для самого себя) и устойчивой логикой.
Во всех армиях (нормальных армиях!) авторитет командира, беспрекословное подчинение его приказам являлось нормой. И главное для командира, отдавая приказ – надо быть полностью в себе уверенным, даже если сомневаешься, даже если приказ в корне неверный. Может быть, в какой-нибудь армии сугубо демократической страны, в тепличных условиях, возможно в тылу, например, обсуждение воли командира приемлемо, но только не в бою.
Потом уже, проводя так называемый «разбор полетов», выискивая ошибки и плюсы в решениях командования, можно с уверенностью и достоверностью сказать – прав был командир или нет в той или иной ситуации.
Это там, в теплоте да в уюте хорошо рассуждать: а вот если бы поступить так или эдак, и тогда…
В бою важно другое – кто-то взял или был наделен ответственностью и принимал решения. Волевые решения! Какие бы ни было.
И любое обсуждение приказа на войне чревато…
Чревато даже бо́льшими потерями, нежели некомпетентное командование или глупый приказ.
Так вот… вице-адмирал Ибо Такахаси.
Времени для размышлений и осмысления дальнейших маневров, казалось, у него завались. Линкор уже полчаса никто не беспокоил, потушили все пожары, боевые расчеты один за другим браво рапортовали о готовности биться и умереть.
Можно, конечно, обратиться к личности человека, попытаться влезть в его миллисекундные метания мыслей, проникнуться бытовыми неудобствами: щипало антисептиками, досаждало легкое скользящее ранение в предплечье. После атаки были полностью уничтожены флагманские помещения, выгорела каюта адмирала, вплоть до средств гигиены и личных вещей…
Но кто на это станет обращать внимание в боевых условиях?
А сколько эмоций вызвала гибель «Конго»?! И невозможность попытаться спасти хоть кого-то. Тогда казалось, что минута промедления будет стоить жизни всему экипажу «Мусаси» и надо срочно менять курс, убраться подальше и быстро из данного квадрата.
И легким силам – эскорту, включая крейсера, было категорически приказано – рассеяться…
Потому что в условиях тотального превосходства противника в средствах обнаружения… и тех ресурсах ПВО, которыми располагали японские корабли (архаичными), именно в рассредоточении виделась тактическая отсрочка закономерного исхода этой нетривиальной и такой фатально-восхитительной игры со смертью.
…когда-то заворожившая теория «стратегии поражения» одного превосходного (в соавторстве) «композитора повествований», и здесь, в этой невероятной реальности, отыграла свою чарующую и притягательную партию.
А на самом деле сложно!
Сложно и невыполнимо просчитать человеку, всю жизнь прожившему в другом веке с другими реакциями скорости и быстродействия, мобильность и коммуникабельность современного вооружения XXI века!
Да и решения людей! Современные люди, при всей их косности, склонности к оседлости и статичности, подстраивают свое мышление под скорую реакцию машин.
Дети прогресса, однако!
То, что англичане переигрывали противника по тактическим возможностям и коммуникабельности (не говоря уже о техническом преимуществе), это однозначно и бесспорно! Однако «Мусаси» по-прежнему был на плаву!
И так же, ощерившись стволами, боеспособен.
Поступил доклад – параллельным курсом идут пять эсминцев. Их командиры начали медленно сближаться с флагманом к дистанции прямой видимости.
Странно! Ведь был приказ, но… словно люди в момент опасности непроизвольно хотели сбиться в защитную стаю.
Великие размеры океанских просторов для скоростей каких-то там двадцати – двадцати пяти узлов словно останавливают время, тем более на такой огромной махине, не подверженной изнурительной качке и психологическому давлению ограниченного пространства.
Безбрежная, чернеющая с наступлением сумерек гладь во все четыре стороны света.
И только ставшая привычной вибрация корпуса от работы турбин, мерный напористый бой волны в нос корабля и белые, расходящиеся кипящей пеной усы от форштевней говорят о некоторой скорости корабля.
А еще небо, небо, которое, казалось, затянуто спасительными облаками, оказалось предателем – кроме вражеских патрульных самолетов уже ничего не обещало.
Небо ревело реактивными выхлопами и свистом раздираемого на больших скоростях воздуха. Небо для многотонного плавающего бронированного левиафана было непосильной стихией. Даже изрыгая вверх, в сизую клубящуюся завесу облачности по законам баллистики неэффективные куски металла в виде зенитных снарядов, линкор никак не мог подбросить и воспарить или выстелить себя самого.
И зло сжимались кулаки, бороздилось суровыми морщинами лицо.
Подставленные ветру и рваному мелкому дождю, предательски слезились глаза…
Подслеповато щурясь на возникающие вдали всполохи огня и растущие в небо черные полоски дыма…
С полным бессилием наблюдая атаки вражеских истребителей на теряющиеся в волнах, в пяти милях по траверзу силуэты эсминцев.
Бо́рзые короткокрылые стреловидные самолеты стремительно проносились вдали… порой, точно поглядывая, пролетали вблизи над линкором… и снова возвращались к своей безнаказанной бойне.
У кого это там было: «Погибаю, но не сдаюсь!»?
У камикадзе? У русских? В каком веке? В какой войне?
Адмирал приказал снова сменить курс, руководствуясь только интуицией.
На фоне нерадостных дум постоянно поступающие доклады, рапорты:
…потеряна связь с эсминцами…
…где-то там за пределами видимости сбит последний самолет-разведчик…
…до рандеву с судном снабжения по южному, юго-западному направлению критические показатели.
Необходимо сбавить ход до экономичного? – на штурманском столике пометки: широта, долгота условной точки встречи. Только если…
…если судно снабжения уже не обнаружено противником…
…если дотянем…
…если живы будем.
Линкор, роя носом волну, отворачивал от далеких европейских берегов южнее.
