Англичане

Даже списывая на стечение обстоятельств, контр-адмирал Вильям Джеймс, едва не сорвался на истерику, в желании разорался на ни в чем, в принципе, не виновных подчиненных…

«Наша морская гордость!» – так теперь он оценивал и свои действия, и, главное, решения Морского штаба. Забыв добавить: «…и ничем не оправданная самоуверенность!»

Несмотря на фолклендский опыт, некоторые противоречивые выводы аналитиков и специалистов не были приняты в расчет. И теперь раздутая, преувеличенная эффективность ракетного оружия сыграла с ними злую шутку. Лондон, засыпая флагманский мостик запросами и требованиями доложить обстановку, последние полчаса оставался в неведении об истинном положении дел.

Джеймс еще надеялся разобраться с возникшей проблемой сам. Авианосцу упрямо долго удавалось избегать накрытий ужасающих снарядов линкора. Он благодарил бога и дьявола за то, что этот проклятый, единственно пока попавший снаряд не взорвался (по донесению командира пожарного дивизиона).

«Но Господи! Будь я проклят! Какие впечатляющие разрушения он принес, даже не взорвавшись!»

Когда «Илластриес» содрогнулся, приняв в себя стальную болванку, пронзившую корабль почти на треть длины корпуса, Вильям Джеймс подумал, что это начало конца!

«Еще полчаса назад следовало сделать запрос на разрешение применения спецзарядов. К чертовой матери! На борту подлодки „Вэндженс“ имеются припасенные на подобный случай две ракеты с ядерными боеголовками. Специально разработанными для уничтожения целого соединения кораблей!»

Единственное, чем его смущал этот вариант – последние факты массовых отказов электроники. Использовать системы SCOT-10 и INMARSAT, и уж тем более американскую GPS для позиционного ориентирования было рискованно.

«Не хватало еще из-за свихнувшегося бортового ЭВМ ракеты зафитилить ядерным зарядом неизвестно куда».

Теперь он рассчитывал на торпедный удар фрегата «Сент-Альбанс», заходящего с правого траверза на этот кошмарный линкор. Командир фрегата уже доложил, что отстрелялся (вероятней всего, тоже с минимальным эффектом) последними ПКР «Гарпун». А потом связь прервалась.

Какое-то время на радарах еще можно было наблюдать слабую метку корабля, вокруг которого (и это тоже было видно на РЛС) то и дело вспыхивали засветки накрытий, но потом и это напоминание о том, что судно на плаву, исчезло.

А вместе с ним и последняя надежда на его торпеды.

Носовой самолетоподъемник выл электроприводом. Только три истребителя-бомбардировщика оказались подготовленными к взлету с неспокойной палубы авианосца. Три отчаянных и напряженных пилота готовы были резко вздернуть свои нагруженные машины в вертикальном режиме. Ни о каком укороченном разбеге и речи быть не могло – восьмибалльный шторм и критические отклонения палубы (свыше пяти градусов) даже при вертикальном взлете могли привести к катастрофе.

Лейтенант Оливер Бекхэм весь сосредоточился на управлении машиной, раскачивающейся вместе с палубой. «Харриер» Бекхэма выруливал на площадку перед надстройкой по правому борту. Два остальных самолета выстроились друг за другом с большим интервалом на основной полосе.

Командир эскадрильи не рекомендовал лейтенанту взлетать в такой опасной близости от высокой надстройки. Встречный порыв ветра мог бросить неуклюжий и плохо управляемый на вертикальном старте самолет назад, ударив как минимум об антенны.

Однако посмотрев налево, где из-под борта все еще выскакивали языки пламени, а параллельно идущий эсминец в три «гуляющих» упругих струи пытался сбить огонь, лейтенант подумал, что, пожалуй, безопасней будет взлетать с правого борта.

Пилотам разрешалось поднимать машины по своему усмотрению, и тем не менее в наушниках постоянно мявкал голос полетного офицера, раздающего советы и коррекции.

Поворотные сопла стояли под углом 90°. Рука Бекхэма сместилась на ручку газа, подрагивая от волнения. На приборной панели линия горизонта постоянно отклонялась то влево, то вправо, градусов на семь, не меньше. Голос в наушниках заставил его снова дернуться головой назад – первая машина резко оторвалась от палубы и с креном на левое крыло отвалила в сторону, медленно набирая высоту. В этот момент два огромных столба воды встали между эсминцем и авианосцем. Один пенный колосс буквально ударил под крыло взлетевшему самолету, перевернув его. Отброшенная машина мгновенно посыпалась вниз, назад к кораблю, ударившись хвостовой частью о край палубы, за считанные секунды нырнула носом вниз под самый борт авианосца.

Напряженные до предела нервы пилота лопнули – Бекхэм хоть и не был до конца уверен в безопасности старта, быстро выставил обороты турбины на взлетный режим. Оторвав самолет от палубы, подхваченный ветром, постепенно уходил в сторону, набирая горизонтальную скорость. Уже через минуту развернувшись, он увидел, как над авианосцем поднимается грибовидное черно-красное облако.

Два снаряда, встав между английскими кораблями, осыпали градом горячего железа эсминец, наделав в нем множество дырок. Стоящий на палубе «Харриер» окатило водой, протащив по палубе, стукнуло о надстройку. Захлебнувшийся двигатель заглох. Из пробитых подвесных баков потек керосин. Через секунду по палубе растекалась горящая лужа. Два фугаса с орудий башни «Антон» оказались более точны. Один с небольшим недолетом вошел в воду справа от кормы, взорвавшись, гидроударом сорвав один из винтов, извернув и заклинив правое перо руля под большим углом. Второй снаряд словно стремился к своему неразорвавшемуся собрату, засевшему в самолетном ангаре, пробил полетную палубу, вломился, продырявив «вторую промежуточную», и рванул в «третьей галерейной». Взрывом продавило листы металла, обломки посыпались в ангар, ударная волна добралась до бронебойной болванки, умостившейся в кресле избитого самолета.

Детонировала и она!

Из-под палубы вырвался багровый огненный пузырь, в огненную стихию влился керосин вспыхнувших внутренних баков палубника.

На мостике повылетали все стекла. Контр-адмирал Вильям Джеймс поклялся себе, что не отдаст позорный приказ «покинуть корабль»: «Хватит, что во время фолклендов английские экипажи бросали горящие суда, а те сутками оставались на плаву».

Он даже успел… пока еще в сравнительно спокойной обстановке – до первого ощутимого попадания, толкнуть короткую речь по внутренней связи. Совсем не пламенную, Джеймс не был каким-то особенным оратором – говорил рвано и не всегда связно, по-военному рублено… как надо! Но именно такое искреннее и не подготовленное обращение завело экипаж, заставив многих действовать, забыв об инстинкте самосохранения.

Пожарище на ангарной палубе обильно заливали водой. Офицеры аварийных партий не боялись, что авианосец примет слишком много лишнего балласта. Часть воды, конечно, доходила до «низов», но в основном она шумными потоками стекала из бортовых вырезов. Какой-то отчаянный палубный рабочий врезался на самолетном тягаче в пылающий «Харриер», столкнув его за борт, сам едва не улетев вслед.

Матросов со шлангами, окруживших очаг огня на палубе, сбивающих горящий керосин струями воды, вдруг раскидало взрывом – рванула одна из ракет… отвалившись от пилона, она лежала на задымленной палубе, никем не замеченная.

Огонь выбрался из дыры, оставленной первым снарядом, и охватил многострадальную корму корабля. Пламя перекинулось на кормовую артиллерийскую установку. Вспыхнули водонепроницаемые чехлы (по идее, невозгораемые), губя блоки с антеннами и телевизионной камерой. Через несколько минут в огненном аду «Голкипер» весь нагрелся. Жар передался в подпалубное пространство и объемные магазины. Патроны в них стали рваться с пулеметной дробью.

Тут и там мелькал персонал в белых накидках с красным жирным крестом на спине, сгорбленные фигуры порой тащили порожние или нагруженные носилки – оказывалась первая, экстренная, всяческая медицинская помощь задыхающимся, кровоточащим, орущим в общей какофонии воя ветра, сирен и взрывов. Все это происходило в ухудшавшихся условиях бортовой качки – авианосец из-за поврежденных рулей неумолимо сваливался в циркуляцию. Правда, достаточно большого радиуса, но держать курс 45 градусов – на ветер, он уже не мог. По траверзам флагмана, рискуя схлопотать увесистый вражеский снаряд, сновала бледная тень эсминца.

Изменение курса помогло англичанам избежать очередного накрытия – счетверенный разбросанный частокол всплесков встал слева по корме.