5. Птичья жизнь

Познакомившись с воронами, вы, естественно, захотите побольше узнать о том, как они живут.

Чтобы вам было проще понять, как у нас тут в Тауэре все устроено, представьте себе несколько концентрических кругов. В центре находится древнейшая Белая башня, вокруг нее Внутренний двор, окруженный массивной стеной с тринадцатью башнями, а за ним – более узкий Внешний двор, защищенный второй стеной с шестью башнями, обращенными к реке, и двумя бастионами на северной стороне. А еще здесь есть сухой крепостной ров. Раньше там была вода, но сейчас ее нет. Большинство наших йоменов живут на внешней стороне Тауэра, с окнами на ров, но вороны обитают в самом сердце крепости. Они живут в специально построенном ультрасовременном крытом вольере на южной стороне Тауэр-Грин, во Внутреннем дворе. Это идеальное место – защищенное, но теплое и солнечное, расположенное в гуще событий, но достаточно укромное, чтобы дать им возможность уединиться. Раньше здесь располагался Грэнд-Холл – там, как мы полагаем, и ожидала своей казни Анна Болейн, обезглавленная в 1536 году.

Жизнь в Тауэре, как для птиц, так и для йоменов, по сути, ничем не отличается от наружной жизни – не считая того, что у нас бойницы вместо окон, стены высотой в сорок футов, а на ночь нас запирают.

Полагаю, я давно привык к таким вещам. Во время службы в армии мне доводилось жить в довольно необычных местах. Я провел много ночей в джунглях и под звездами на полях Южного Арма. Жил на Кипре, среди апельсиновых деревьев и оливковых рощ, и высоко в горах на Балканах. Военная служба делает тебя привычным к трудностям – твой дом везде и в то же время нигде. В этом смысле Тауэр ничуть не хуже любой другой экзотической точки планеты.

В Тауэре постоянно квартирует около 140 человек. Кроме йоменов и их семей, здесь живут комендант Тауэра, резидент-комендант и его заместитель, капеллан, врач, директор-распорядитель, старший йомен, руководитель отдела обслуживания посетителей и директор Музея фузилёров. Наш дом ежегодно посещают миллионы гостей, но это не мешает нам оставаться маленьким, замкнутым сообществом. У нас есть собственный врач и даже свой клуб – клуб йоменов под названием «Ключи», который, возможно, является самым эксклюзивным клубом в мире, поскольку туда пускают исключительно жителей Тауэра, здешний персонал и специально приглашенных гостей.

Наверняка найдутся те, кто сочтет жизнь в Тауэре невыносимой. Тебе приходится жить в самом центре Лондона, в одной из главных достопримечательностей, а мимо твоих окон постоянно ходят толпы туристов. Все равно что сидеть в аквариуме. Такое существование, безусловно, не для всех. Но в тот момент, когда я сюда приехал, мне показалось, что я наконец вернулся домой.

Когда я был маленьким, наша семья жила под сенью Дуврского замка. Город Дувр расположен прямо напротив Франции, это ближайшая к континенту точка острова и крупный порт, который традиционно служит площадкой для высадки зарубежных гостей. Здесь также находятся знаменитые Белые скалы. Некоторые люди склонны воспринимать Дувр как черный ход в Англию. Мне больше нравится считать его парадным входом. Кто знает, какому влиянию я подвергся в детстве, глядя на старый нормандский замок в сиянии ночных огней, на поезда, то и дело подъезжающие к станции, на бесконечное движение паромов? Я вырос в Дувре, а потому привык, что мимо тебя постоянно проходит масса людей, туристов и путешественников на пути в Англию и из нее. Вероятно, у меня уже тогда зародилось смутное предчувствие будущей жизни в месте огромной исторической важности. Может, на первый взгляд я и забрался далеко от Дувра, но в некотором смысле он по-прежнему где-то рядом.

Как я уже говорил, большинство йоменов населяют окраину Тауэра, помещения, расположенные во внешних зубчатых стенах, известных как Казематы. Вороны обитают у самого подножия Белой башни, здания, которое внешне доминирует над всем лондонским Тауэром даже сейчас, когда, столетия спустя после его постройки, нас обступили небоскребы, спроектированные звездными архитекторами. Строительство Белой башни было начато Вильгельмом Завоевателем где-то в конце 1070-х годов и продолжалось несколько десятилетий. Башня должна была защищать город, поражать воображение народа, и контролировать речные подступы к Лондону. Возведение Белой башни продолжил сын Вильгельма, Вильгельм Руфус, и завершил Генрих I примерно в 1100 году, после чего тут же отправил в только что достроенную тюрьму бывшего главного советника Ранульфа Фламбарда (впрочем, Фламбард вскоре сбежал, напоив своих охранников и выбравшись из камеры по веревке). Если решите провернуть подобный трюк с йоменом, он не сработает. Но это, безусловно, не должно вас останавливать.

Раньше, когда я только начинал работать Смотрителем воронов, птиц на ночь запирали в довольно тесных ящиках, сделанных еще в 1980-е годы. Они крепились к старым внутренним стенам Тауэра. Однако, по сравнению с прежней участью воронов, даже такие ящики можно назвать комнатой с удобствами. В статье в журнале Country Life, напечатанной в декабре 1955 года, написано, что часть тауэрских воронов раньше «запирали в подвале дома с видом на Тауэр-Грин, а остальных сажали в клетку, висевшую на стене Королевской церкви Святого Петра в оковах». Кое-какие остатки этих примитивных спальных мест сохранились и по сей день: Мерлина, которая наотрез отказывается ночевать вместе с другими воронами и предпочитает компанию себя самой, до сих пор использует старый ночной ящик, висящий за окном первого этажа Дома Королевы на Тауэр-Грин, где она милостиво позволяет соседствовать с собой коменданту Тауэра и его семье.

* * *

Окно ночного ящика Мерлины прежде открывалось в большой подвал Дома Королевы, где когда-то хранился уголь. Для размещения птиц помещение стали использовать в 1946 году. Туда, прямо рядом с углем, заселили воронов по имени Кора и Коракс. Теперь мы больше не держим наших воронов в угольных подвалах. (Один из редких случаев в новейшей истории, когда воронов пришлось запереть внутри Тауэра, был связан с распространением в 2006 году вируса птичьего гриппа, когда десятки миллионов птиц по всему миру погибли, а еще миллионы были убиты, чтобы предотвратить распространение заразы. В тот период мы, по совету ветеринаров Лондонского зоопарка, на время изолировали воронов в верхней части Кирпичной башни ради их же безопасности.)

Старые ночные ящики с самого начала казались мне неподходящими для птиц. Вороны – дикие птицы, им необходимо проводить время на свежем воздухе, летать туда-сюда. Как и людям, им нужна свобода. Но они нуждаются и в защите. Я убежден, чтобы и дальше держать воронов в Тауэре, мы должны сделать его максимально комфортным для них – пусть и не абсолютно естественной средой, но, по крайней мере, тем местом, где они могут спокойно гулять. Поэтому, едва заняв пост Смотрителя воронов, я начал обсуждать с руководством «Исторических королевских дворцов» (независимой благотворительной организации, отвечающей за сохранность Лондонского Тауэра, дворца Хэмптон-Корт, Банкетинг-хауса, Кенсингтонского дворца, дворца Кью и замка Хиллсборо) проект строительства большого сооружения, которое обеспечивало бы защиту птиц ночью, но которое мы могли бы оставлять открытым в течение дня, позволяя воронам свободно выбираться наружу и общаться друг с другом, когда они не в настроении наслаждаться уединением. (Кстати, мне не нравится слово «клетка». Мне даже не нравится слово «вольер». Эти слова подразумевают отлов и насильственное удержание. Я предпочитаю называть место ночного пребывания воронов «постройкой».) «Исторические королевские дворцы» поддержали мою идею улучшения жилищных условий птиц.

На разработку подходящей конструкции, с учетом всех необходимых исследований и консультаций с Лондонским зоопарком и многими другими специалистами, ушло около двух лет. Настоящим подвигом стало получение разрешения на строительство. Тот факт, что мы работаем в Тауэре, еще не дает нам право самим устанавливать правила. Мы должны получать ту же кучу подписей, что и все остальные. Можете себе представить выражение лица бедного сотрудника отдела планирования строительства, когда ему на стол легло наше заявление: «Возведение новых вольеров и ночных ящиков для воронов, Лондонский Тауэр». Для всех нас главным было добыть право построить нечто удобное именно для воронов – не для Тауэра, моей личной пользы или удобства посетителей, а для птиц, чтобы им захотелось использовать результат наших трудов по назначению.

Постройка сделана из дуба и специальной тонкой проволоки, которая легко гнется, чтобы птица не поранилась, случайно в нее влетев. В Ордерах Тауэра, отражающих его повседневную жизнь, есть трагическая запись за 18 апреля 1975 года, рассказывающая о том, что ворон Брора «был обнаружен запутавшимся в проволочной сетке клетки». Из-за полученных травм его пришлось усыпить. При проектировании постройки для меня было крайне важно, чтобы подобный ужасный инцидент никогда не повторился.

Одно из главных требований при проектировании постройки – ее абсолютная недоступность для лис. Даже сейчас я по утрам часто обнаруживаю признаки того, что лисы снова пытались вырыть подкоп под проволокой, чтобы добраться до птиц. Я уверен, что у них нет никаких шансов, потому что проволока уходит в землю и заглублена в бетонный фундамент. Но вы бы удивились, узнав, куда способны залезть лисы. Они протискиваются в самую узкую щель – я видел, как им удавалось проскальзывать в щели шириной всего в несколько дюймов, и стоит им оказаться внутри, как ты уже ничего с этим не поделаешь. Мы потеряли много воронов из-за лис. Они просачиваются под подъемные мосты, ползут по водосточным желобам и рыскают по тайным ходам. Иногда я думаю, что мою должность стоит переименовать в Смотрителя лис и воронов, настолько я увлечен вечной битвой за шанс удержать их вдали друг от друга.

* * *

Внутри постройки предусмотрен отдельный отсек-спальня. Если широко открыть большие раздвижные двери, вороны могут приходить и уходить, когда им заблагорассудится. У каждой птицы есть собственный насест и большой ночной ящик. Казалось бы, проще некуда, но нам потребовалось много времени, чтобы продумать эту конструкцию, основанную на результатах внимательного наблюдения за поведением птиц.

Как я уже сказал, постройка предназначена только для ночи. Днем птицы свободно летают или гуляют. Я очень редко запираю их внутри – когда они больны и нуждаются в особом уходе или им просто нужен перерыв. Мы, йомены, как никто, хорошо понимаем, насколько утомителен ежедневный интерес посетителей. Иногда необходимо побыть одному, чтобы расслабиться и зарядиться новой энергией. Я всегда стараюсь отслеживать первые признаки стресса у птиц. Уловив малейший сигнал, что им по какой-то причине нужен перерыв, запираю их внутри. С воронами я живу и работаю уже так давно, что сразу вижу, если что-то идет не так, как и вы легко определяете, когда ваши близкие нуждаются в особом внимании. Такие вещи ты просто знаешь. Тауэр – маленькое, замкнутое сообщество, и вороны являются его неотъемлемой частью.