21

Левой рукой Морок крепко прижимает меня к себе, пока правой управляет конём. Животное несётся во весь опор, пока мы не попадаем на узкие улочки, где приходится лавировать между поворотами. Морозный воздух кусает мне щёки, а пальцы, которыми я цепляюсь за рог на передней луке седла, мёрзнут. Но в остальном мне тепло благодаря плащу, что отдал мне Аарон, и теплу его собственного тела. Я слишком плохо знаю Ярат, чтобы понять, куда мы движемся, но Морок специально петляет по улицам, догадываясь, что Даниил сейчас собирает солдат, чтобы отправить за нами погоню.

Мой друг останавливает коня перед обычным амбаром, которых на этой улице множество. Скорее всего, склады с зерном или сеном. Обхватив мою талию руками, Морок снимает меня с коня, даже не реагируя на мои протесты и заверения, что я и сама могу это сделать. Он молча берёт животное под уздцы и ведёт в помещение. Там, как он и обещал, нас ждут Сахарок и Вьюга. Они уже осёдланы, к сёдлам прикреплены сумки с припасами, шерстяные одеяла и спальные мешки, которые вряд ли нам помогут в столь суровую погоду, но это лучше, чем ничего. К седлу вороного коня Морока также прикреплён его знаменитый меч, который он сразу вешает себе за спину.

– Куда мы отправимся? – спрашиваю я, когда он снимает меч стражника Аракена и с ненавистью швыряет в сторону.

– Туда, куда Даниил не сунется.

Мы вновь выходим на улицу со своими лошадьми. Морок без промедления садится в седло, а я медлю, потому что не получаю ответа на свой вопрос.

– Куда мы поедем? – повторяю я.

– В Бесконечный лес.

– Зачем нам… – и я осекаюсь, понимая, куда именно он планирует поехать. – Ты предлагаешь спрятаться в Серате?

– Да.

– Зачем?

– Потому что мы с тобой можем поехать куда хотим, а вот Даниил в Серат так просто сунуться не может. Мне вновь тебя подсадить?

Я сразу сажусь в седло, не желая проверять, была ли последняя фраза шуткой.

– К тому же… – говорит он, разворачивая своего коня, и я следую его примеру, – ответы на большинство твоих вопросов кроются именно там.

Мне не нравится идея поездки в Серат, но он прав, это лучшее место, чтобы избавиться от преследования Даниила. Там мы сможем остановиться на каком-нибудь тёплом постоялом дворе и решить, что делать дальше. Уверена, что даже если Даниил не сможет убить Северина тайно, то он начнёт открытую войну против Серата. И в этот раз она будет короткой и до последнего, пока один из двух королевских родов не погибнет. И теперь я не знаю, кого из правителей я бы предпочла. Северина – потомка Ариана, что убил мою сестру, или же Даниила, что с такой лёгкостью расправился со своей собственной семьёй и держал меня в темноте.

В голове на мгновение мелькает желание самой убить их всех и оставить две страны в хаосе, без правителей, позволяя людям самим выбрать своего нового короля. Одного или двух – значения не имеет.

Я встряхиваю головой, отгоняя эту мрачную мысль. Кто я такая, чтобы решать судьбу двух стран, и неизвестно, кто следующий сядет на трон. Это могут быть какие-то безумцы, которым плевать на простых людей, когда Даниил и Северин пытаются свои страны поднять, а не развалить, хотя между собой жить в мире почему-то не могут.

Луна поднимается высоко, когда мы выбираемся из города, двигаясь на север по уже знакомой дороге. К нашей удаче, весь окружающий пейзаж покрыт белоснежным покровом, что позволяет нам спокойно двигаться вперёд даже ночью. Спустя час начинает идти снег, пушистый, хлопьями. Он медленно падает, и благодаря ему и отсутствию ветра становится немного теплее. Кроме того свежий снег поможет скрыть наши следы. Морок специально скачет по уже вытоптанной части дороги, а я двигаюсь вслед за ним. Так мы не можем разговаривать, я не могу задать ему ни один из того множества вопросов, что продолжают появляться в моей голове, но зато отсутствие явных лишних следов поможет сбить погоню с толку.

Мы двигаемся всю ночь, а перед рассветом наши кони начинают спотыкаться. Я замечаю, как Аарон сгорбился в седле, как устало поникли плечи. Я хотя бы спала и ничего не делала в своей клетке, а когда он отдыхал в последний раз, мне неизвестно.

– Тебе нужно отдохнуть, – говорю я ему в спину, стряхивая снег с капюшона, когда мы пускаем лошадей быстрым шагом.

– Мы ещё недостаточно далеко, – глухо отзывается он.

– Тогда лошадям нужно отдохнуть!

Он молчит, но продолжает двигаться.

– Проклятие, Аарон! Загубим коней, и по снегу далеко мы не уйдём.

– Хорошо, – нехотя соглашается он после длительного раздумья. – Примерно через пятнадцать минут слева будет несколько заброшенных домов. Остановимся там.

Он не ошибся, через пятнадцать минут, как только солнце слегка приподнялось над горизонтом, мы видим покосившиеся деревянные дома, у одного из них на вид имеется достаточно прилично сохранившийся амбар, и мы выбираем его, но нас разделяет около пятидесяти метров чистого снежного покрова. Мы тратим ещё пятнадцать минут, чтобы уехать вперёд, свернуть дальше, запутать следы под защитой леса, что идёт дальше, и подходим к домикам с другой стороны, где никто не заметит наши следы, если не будет искать специально.

В амбаре сухо, но всё равно достаточно холодно. В двухэтажном помещении стоит полумрак, разгоняемый только лучами солнца, что проскальзывают в некоторых местах через слишком большие щели, но этого достаточно, чтобы видеть лицо собеседника и различать объекты. Лошадей мы рассёдлываем, позволяя им отдохнуть на старом сене. Я ещё неплохо держусь, а вот Аарон устало стягивает с лица маску и со стоном опускается на другую кучу сена. Его плащ исчез, и мой друг остаётся просто в плотной броне.

– Передохнём пару часов и поедем, – морщась, говорит он.

– Тебе нужно поесть и поспать, а потом поедем, – игнорирую я его слова и приношу ему сумку с запасами еды.

Я сижу рядом, смотря, как он жуёт вяленое мясо с хлебом, запивая всё это квасом. Несколько раз, возможно по привычке, он предлагает мне, но я каждый раз отказываюсь. Любая еда ему нужнее, неизвестно, сколько нам придётся провести в пути в самом Серате.

– Спрашивай, – прерывает он молчание, надкусывая небольшое зелёное яблоко в качестве десерта, пока я бездумно заплетаю длинные волосы в косу, чтобы они мне не мешали.

У меня было так много вопросов ещё час назад, но сейчас, после его предложения, они все разлетелись, как стая испуганных птиц. Он с удивлением приподнимает бровь, когда я задумчиво мычу, пытаясь вспомнить хоть один из них.

– Сколько тебе лет?

Аарон тихо смеётся.

– Это и вправду главное, что тебя волнует? А на сколько я выгляжу?

– На двадцать два.

Парень хрустит яблоком с лёгкой улыбкой.

– Близко. Мары начинают очень медленно стареть после восемнадцати-девятнадцати лет. Мороки замедляются в старении в двадцать два.

– Значит, тебе больше?

– Да, но твой двухсотлетний возраст мне не переплюнуть. На самом деле я живу уже двадцать шесть лет.

Я удовлетворённо киваю.

– Вас тоже забирают в десять лет?

– Да. Но после восемнадцати мы заканчиваем обучение и можем отправляться куда хотим.

Я завистливо поджимаю губы, Марам такая свобода никогда и не снилась.

– Ты – Морок, а значит, вся история про твою семью – ложь?

– Отчасти. Мои родители действительно умерли и у меня вправду есть младший брат, который живёт вместе с дядей. Я иногда их навещаю.

– Что ты делал при дворе Аракена?

– Зарабатывал деньги.

– Ты знаешь, что я не об этом спрашивала.

– Тогда стоит задавать вопросы конкретнее.

По тому, как он наклоняется вперёд и его губы изгибаются в улыбке, я понимаю, что он специально меня дразнит своей игрой слов. Хотя не понимаю зачем. Может, ему это просто доставляет удовольствие? Но я не могу сейчас злиться на него, замечая, что тёмные круги под глазами увеличились, а взгляд временами стеклянный.

– Когда ты спал?

– Два дня назад. Я не ожидал, что придётся вытаскивать тебя именно сегодня, надеялся, у меня есть ещё хотя бы день подготовиться.

– Тогда почему ты сделал это сегодня?

– Твои крики внизу, – пожимает он плечами, отводя взгляд. – Даниил со своим условием вновь запереть тебя, хотя я надеялся, что он этого не сделает. Когда ты запаниковала на обратном пути, я понял, что ты можешь потерять там рассудок.

Я прикусываю себе язык, чтобы воздержаться от новых вопросов. На отдых у нас немного времени, и нужно его использовать. Аарон убирает свою маску Морока, а свой плащ он отдал мне. Я подхожу к нему и, игнорируя внимательный взгляд, снимаю свой плащ и набрасываю ему на плечи. Потом нахожу шерстяное одеяло, которое он прихватил с собой, и также набрасываю сверху, а только после сажусь рядом и прижимаюсь к другу ближе, чтобы мы оба могли завернуться в тёплую ткань.

– Боишься, что я замёрзну? – насмешливо выдыхает он мне в волосы, обнимая и притягивая совсем вплотную, чтобы было теплее.

– Умрёшь ты – умру и я.

– Расчётливая, именно такой я тебя и представлял, – фыркает он и добавляет прежде, чем я успеваю уточнить: – Разбуди меня через час.

Я киваю, но уже чувствую, что он вряд ли это заметил, потому что его руки расслабились, а щекой он лёг на мой затылок, проваливаясь в столь необходимый сон. Я тоже устала, но не позволяю себе сомкнуть глаз. Мы ещё слишком близко к Ярату, чтобы ослабить бдительность.

– Твоя жалость могла стоить нам жизни, – недовольно бросает мне Аарон, после того как я разбудила его только через четыре часа. – Одного было бы достаточно!

– Согласна, достаточно, чтобы к вечеру ты свалился с коня.

Он несогласно бубнит, закрепляя седло на Сахарке, а после на Вьюге, но раз у него есть силы на это недовольное бормотание, то я не зря терпела все четыре часа, сидя в одном положении. Моя спина так задеревенела, что мне пришлось потратить несколько минут, чтобы разогнуться. Аарон, конечно же, не упустил шанса упомянуть про «двухсотлетнюю старуху», но я была занята тем, что покрывала его проклятиями, когда к затёкшим ногам вновь приливала кровь.

– И я не тебя жалела, а лошадей. Не хочу, чтобы Сахарок ногу подвернул, таща на себе такого мрачного громилу, – возражаю я, разминая ноги и поясницу. – Хотя меня немного удивляет медлительность Даниила.

– Скорее всего, был созван Сенат. Он не может взять достаточно большое войско без объяснения и позволения членов правления. Нам несказанно повезёт, если они посчитают потерю Мары и Морока недостаточно веской причиной, чтобы терять ещё и солдат. Они могут ему отказать. Тогда максимум против нас будет пятьдесят человек его личного отряда.

– Пятьдесят солдат против двоих ты называешь удачей?

– Лучше, чем несколько сотен, – Аарон равнодушно пожимает плечами, скармливая лошадям по небольшому яблоку, и я не могу придумать никакого язвительного ответа.

Он – Морок, способен отправлять души на бесконечные муки, слуга самой тёмной и непонятной силы даже для Мар, своим мечом косит людей ничуть не хуже, чем чума. Но его коня зовут Сахарок, и Аарон не забывает помимо овса дать лошадям что-то вкусное.

Я встряхиваю головой, не понимая, что из моих знаний настоящее, что именно из всего – правда. Мне казалось, я хоть немного знаю Аарона, мне казалось, я многое знаю о Мороках. Но в этом человеке несколько слоёв и почему-то я всё равно не могу его понять, будто от меня ускользает что-то ещё.

– Нам пора.

Он вновь надевает маску, вновь тени стягиваются к нему, образуя плащ. Я, как и в первый раз, заворожённо слежу, как это происходит, но в этот раз нет страха, только интерес. Он вешает меч себе за спину, и мы седлаем лошадей, чтобы продолжить путь.

На дороге замечаем свежие следы примерно трёх всадников. Этого слишком мало для вооружённого отряда, но этих могли послать на разведку. Аарон предлагает свернуть в лес, что тянется по левую сторону от тракта, и мы уходим под тень сосен. Здесь мы не можем скакать быстро, наш путь до границы Серата займёт дольше времени, чем нам бы хотелось. Но лучше дольше, зато есть шанс запутать преследователей.

– Этот лес будет тянуться ещё несколько часов, поэтому мы выйдем на дорогу как раз к темноте, – объясняет Морок. – Это нам на руку. Темнота скроет нас от чужих глаз даже на открытой местности.

– Во дворце кто-нибудь знает, что ты и есть Морок?

– Нет.

– Что ты делал в Ярате?

– Я же сказал, зарабатывал…

– Да-да, а ещё подрабатывал нянькой и охранником, пока в свободное время коллекционировал влюблённые сердца, – огрызаюсь я.

– Хм… скорее я делал всё одновременно.

– Ты был там из-за меня? – Я пропускаю его реплику мимо ушей.

– Как Морок, да, но как Аарон я там чуть больше трёх лет и был ради сведений. Я специально поступил в ту академию, чтобы познакомится с Даниилом. Слышал, что он одержим Марами, а мы о вас знаем даже больше, чем написано в любых книгах, поэтому втереться к нему в доверие не составило труда.

– Вы никогда не были друзьями?

– Для меня он очередной принц. А видя, как он с лёгкостью отдал меня как трофей своей сестре, стало ясно, что я для него не более чем разменная монета.

– Зачем ты с ним подружился?

– Я рассказал тебе, что Мороки восстали после вашей смерти. Но спустя годы история произошедшего выглядит совсем смазанной. Всё случилось слишком быстро, все свидетели: Анна, ты, все Мары и Ариан были убиты, а после воспоминания о тех событиях передавались из уст в уста. Многие детали были утеряны, что-то вообще придумано. А вот война по сей день реальна.

Он рассказывает достаточно тихо, и я направляю Вьюгу поближе к Мороку, чтобы идти рядом с ним.

– Я копался во многих библиотеках, искал потомков служительниц храма, чтобы их расспросить о том, что им известно, пока однажды не решил, что раз ваши тела не разлагаются, то я могу поднять одну из вас и узнать всё напрямую. Изначально я искал Анну, так как она была в центре конфликта. Но найти ваши могилы оказалось чуть ли не сложнее, чем всё остальное.

– Ты нашёл её могилу? – нетерпеливо спрашиваю я.

– Нет. Но я узнал, что королевский отпрыск Аракена спускает много золота за сведения о Марах, и решил попытать счастья у него, надеясь, что золото открыло дорогу к знаниям, до которых я не смог добраться.

– То есть ты связался с ним, чтобы найти могилу Анны?

– Нет, твою. Потому что Даниил искал именно тебя, и я решил, что и ты сгодишься.

Я недовольно хмыкаю, плотнее запахивая плащ на себе. Сегодня погода нам благоволит, небо чистое, ветра нет, а солнечные лучи согревают лицо.

– Почти три года всё было безрезультатно, – продолжает Морок, – и я уже подумывал оставить Даниила и весь королевский двор, как вдруг он тебя всё-таки нашёл. На самом юге Аракена, тебя закопали позади полуразрушенного склепа при старом храме. Даниил начал искать Морока, и одновременно с этим всё завертелось с Сератом и отравлением Николая.

– Кто отравил Николая в самом начале?

– Вначале я не знал. Но если сложить всё, что я теперь знаю, то, скорее всего, это сделал Даниил. Хотя как мне кажется, он специально отравил брата не смертельно, ему нужен был рычаг, чтобы надавить на отца, и тот был готов на всё, чтобы найти Морока и вообще поддержать идею сына о поднятии Мары из могилы. Хотя это могла быть и Елена, ведь они заодно.

– Я понимаю, что Елена могла желать свалить всю вину на Серат. Похоже, она притворялась, говоря, что её не задел отказ Северина в свадьбе, – начала размышлять я, – но губить из-за этого брата? Почему она так ненавидела Николая?

– Это ещё предстоит узнать.

Я согласно киваю.

– Значит, после этого ты начал вести двойную жизнь, как Аарон и как Морок?

– Да. Тогда я представился слугой Тени, которого они искали. Мне нужно было узнать, где твоя могила, а Даниил держал эти сведения в секрете даже от друзей и членов семьи, а Мороку он бы всё рассказал. С тех пор я и играл роль двоих. К моей удаче, Морок делает что хочет, и даже короли и принцы остерегаются ставить нам условия.

– Ещё бы! Ты себя со стороны видел?

Морок поворачивает голову, демонстрируя моему взору свою чёрно-золотую маску во всей красе, а провалы глаз всё такие же бездонные, любой свет, попадая туда, – исчезает.

– Твой страх меня забавлял до того момента, пока это не длилось часами. Твоя дрожь, пока мы ехали вдвоём, передавалась Сахарку. Бедняга провёл неделю, чувствуя твою нервозность.

– Тогда позже я дам ему сахара в знак моего сожаления.

– А мне ты что дашь? – К моему удивлению, Морок приподнимает маску, она всё ещё на его голове, плащ тоже никуда не исчезает, но теперь я могу видеть лицо Аарона.

– Распоряжения моей жизнью тебе недостаточно? – приподнимаю я бровь.

– Ты думаешь, с тобой я хоть раз пользовался своей силой помимо твоего воскрешения?

– А разве нет?

Он мрачно смеётся.

– Вы, Мары, и вправду ничего о нас не знаете, – он качает головой и вновь возвращает маску на место, скрывая лицо. – Я как-нибудь тебе покажу, но позже, потому что нам стоит ускориться.

Он прав, лес редеет, поэтому мы немного углубляемся, чтобы никто с дороги не смог нас заметить, но при этом и нам не видно и не слышно, что происходит на тракте. Мы переходим на быстрый шаг, а когда находим удобную тропинку, то продолжаем путешествие рысью.

Выбираемся из леса как раз вовремя, когда последние лучи закатного солнца скользят по полям, покрытым снежным покровом. Я выдыхаю облачко пара и тру пальцами краснеющий нос, пытаясь его согреть. Мы решаем двигаться всю ночь, пока темнота способна нам помочь. Если бы мы не задержались, то уже после рассвета могли бы добраться до полосы Бесконечного леса, но мы опаздываем. А если останемся где-нибудь отдохнуть утром, то увидим стену пограничного леса только к следующему вечеру. Но время не имеет значения, главное, не столкнуться с Даниилом и его отрядом. Не знаю, что там о себе думает Аарон, но я сомневаюсь, что мы выстоим против пятидесяти человек, а если их будет больше, то я и думать не хочу.

По спине пробегает дрожь, когда я понимаю, чем мы рискуем. Я знаю, что если Даниил меня схватит, то посадит в темницу до тех пор, пока не сломит меня. Пока я не буду готова быть кем угодно и чем угодно для него, лишь бы только не сидеть в темноте. Но король знает, что моя жизнь зависит от Морока, а значит, он его не убьёт.

Он посадит Морока в такую же тёмную дыру, но только ему никакие слова не помогут. А когда Даниил узнает, что его предал Аарон, то будет мучить всю его длинную жизнь. Мороки живут примерно столько же, сколько и Мары, а Даниилу достаточно только сохранять ему жизнь, и этого хватит, чтобы держать меня рядом до самой своей смерти. Но никто не говорил, что он не сможет мучить моего нового друга или попытаться лишить его рассудка.

Я смотрю в спину Морока, гадая, понимает ли он, на какой риск пошёл, решив мне помочь? Рот наполняется слюной и страхом, когда я осознаю, что может произойти с моим другом. Я уже потеряла родителей, потеряла Анну и всех сестёр Мар. Я не могу потерять теперь и Аарона. Внутри крепнет уверенность, что я должна защитить его любой ценой, и если что, моё тело не должно уцелеть, чтобы Даниилу незачем было держать Аарона в плену. От меня не должно остаться ничего, что можно было бы возродить. Только в таком случае он не станет преследовать Морока, и тому удастся ускользнуть.

Всю ночь мы то скачем так быстро, как можем, то переходим на спокойную рысь, то делаем короткие привалы, чтобы позволить лошадям отдохнуть, Аарону подкрепиться, а мне разогнуть спину. На рассвете мы натыкаемся на небольшую деревню и, как воры, располагаемся в одном из амбаров. Мы проверили дом рядом, он пустует, вероятно, владельцев нет дома. Этот амбар теплее, меньше и темнее нашего прошлого, тут мы кормим лошадей найденным сеном. А я не замечаю, как проваливаюсь в сон, привалившись к аккуратно сложенным колотым дровам. Отсутствие необходимости в еде идёт мне на руку, но было бы лучше, если бы я не уставала. По словам Аарона, он будит меня через час.

– Я бы дал тебе больше времени, но я слышал, как в деревню въехал вооруженный отряд, – тихо шепчет он, запихивая оставшиеся припасы и своё шерстяное одеяло обратно в сумки.

– Как ты узнал?

– Пока ты спала, я вышел, чтобы раздобыть это, – он кидает мне потрёпанные кожаные перчатки. – Ты – глупая, уже больше суток держишь поводья в такой мороз.

Я тупо таращусь на этот странный подарок. Моя кожа на руках и вправду выглядит ужасно. Местами красная, повреждённая от холода, а ладони пошли небольшими трещинами.

– Ещё немного, и твои руки начнут кровоточить. Надевай.

Я надеваю, как он и велит, всё ещё не зная, как реагировать. Достаточно ли простого «спасибо» или стоит сказать, что он дурак, раз решил рискнуть быть обнаруженным ради такой мелочи.

– Ты их украл?

– Прости, маленькая Мара, лавки с одеждой здесь нет, – насмешливо бросает он.

Я прячу улыбку, чувствуя приятное тепло от перчаток, и возвращаюсь к более серьёзной теме.

– Где они?

– Сейчас, вероятно, проверяют центр, постоялые дворы и расспрашивают жителей. Деревенька совсем маленькая, у нас больше нет времени, скоро они придут и сюда. Мы должны убираться, и больше остановок у нас не будет.

– Далеко до леса?

– Прилично, но мы доберёмся до того, как кони будут вымотаны.

И мы тихо, обогнув главную дорогу из деревни, выворачиваем на тракт, оставаясь незамеченными солдатами. Нас замечают лишь несколько жителей, что с раннего утра уже топят печи и идут в свои амбары, чтобы проверить куриц или подоить коров, но они в ужасе прячутся в домах, замечая Морока.

Мы ускоряемся, останавливаясь, только если лошадям нужна передышка. В остальное время они сами рвутся вперёд по дороге, а я благодарю Богиню, что снег немного сошёл и нам легче двигаться вперёд. Мы бы не смогли скакать так быстро, если бы дорога была усыпана свежим снегом. Однако сегодня голубое небо затянули облака, предвещая новый снегопад ближе к вечеру. Кони, будто чувствуя нашу спешку, сами набирают скорость, как только дорога перестаёт петлять.

Проходят часы, мы всё ближе к границе. Утро сменяется днём, а день медленно переходит в вечер, но погони за нашими спинами мы так и не обнаруживаем. В какой-то момент мы забываем, что на кону стоит наша свобода, а в спину дышит утекающее меж пальцев время, и Морок с Сахарком подрезают меня на повороте. Вьюга недовольно бьёт копытами, поднимая снег и куски замёрзшей земли под ним, устремляется вслед за всадником. Оказывается, моя лошадка с непростым характером. Я подгоняю её лишь раз и тихо смеюсь, когда мы обходим вороного коня с моим другом на прямой дороге. Мы соревнуемся ещё какое-то время, наслаждаясь скоростью, тишиной и солнечным лучам заходящего солнца, что окрашивают окружающий пейзаж в оранжевый и алый. Я забываю о нервозном чувстве беспокойства, что заставляет оборачиваться назад чаще обычного.

Но сейчас я оборачиваюсь, чтобы улыбнуться Аарону, что вновь остался позади. Ветер срывает мой капюшон, а прядь волос больно бьёт по глазам, когда до меня долетает предостерегающий голос Морока. Он кажется почти угрожающим, прокатываясь по открытой местности в тишине, и я вздрагиваю. Он давно со мной так не говорил.

– СТОЙ!!

Вьюга спотыкается, хотя я уверена, что на дороге не было ничего необычного. А я вылетаю вперёд из седла. Руками успеваю защитить шею и голову от серьёзного удара, мне также помогает мышечная память, и тело само группируется, чтобы перекатиться и уменьшить урон, но больше всего удар смягчает толстый слой снега, в который я улетаю. Всё кружится, когда я пытаюсь подняться на трясущихся руках. Плащ немного порван, ссадины на щеке, кажется, я сильно ушибла плечо и, возможно, будут огромные синяки на рёбрах. Но к счастью, обошлось без переломов. Когда мир перестаёт идти пятнами, я оглядываюсь в сторону Вьюги и с облегчением выдыхаю. Она упала, но тоже в порядке. Вижу, как она нервничает, вертится и бьёт копытами, когда Морок пытается взять её под уздцы, чтобы успокоить.

– Агата!

Даже сквозь маску я чувствую волнение в его голосе, когда он замечает меня.

– Ты в порядке?

Моя лошадка успокаивается, когда, припадая на одну ногу, я возвращаюсь к ним и глажу её по морде. Я даже глупо улыбаюсь, адреналин нашего соревнования ещё меня не оставил. Моя глупая улыбка заставляет Аарона нервничать, и он щупает мою голову, считая, что я наверняка ударилась ею о камень.

– Всё в порядке, – отмахиваюсь я. – Ничего смертельного.

– Смешно, – сухо бросает он.

– Но я не понимаю, что произошло… – Отклоняюсь назад, чтобы посмотреть на дорогу.

– Ловушка. Сделанная наспех и специально для всадников, – он указывает вперёд, и я замечаю, что дорога покрыта свежевырытыми небольшими ямами.

Их выкопали без какой-либо системы, специально, чтобы лошадь оступилась на высокой скорости. К счастью Вьюга наступила только на край, равновесие она потеряла, но все кости и связки кажутся в порядке. Но чтобы удостовериться точно, мы решаем закончить путь пешком. Нам осталось подняться немного вверх по холму, и там уже будет виден пограничный лес, но Морок и я не торопимся. Хоть мы и не переговариваемся, но оба чувствуем, что впереди приготовлена ловушка побольше.

И так оно и есть.

Нам стоит только подняться, и мы видим уже знакомую полосу голых, тронутых огнём стволов. Из-за белого снега они кажутся ещё чернее, чем раньше, а первые, самые пострадавшие ряды больше похожи на частокол, направленный ровно вверх, в небо. Но наша ловушка ровными рядами выстроилась перед полосой леса, отрезая нас от нашей цели. Их невозможно с кем-либо спутать; первая шеренга держит четыре штандарта с гербом Аракена. Золотая жар-птица на красном бархатном фоне.

– Похоже, не намного, но он смог всё-таки убедить Сенат, – почти равнодушно говорит Морок, подсчитывая солдат.

Я молча делаю то же самое, насчитывая пять шеренг по двадцать пять солдат, а впереди Даниил. Он выглядит спокойным, даже не двигается, когда замечает нас вдали. Король привёл больше сотни против нас двоих, у меня потеют руки в перчатках, хотя мой друг рядом кажется абсолютно спокойным.

– Аарон, – тихо называю я его по имени, хотя солдаты ещё слишком далеко, чтобы расслышать.

– Ммм?

– Если всё станет очень плохо, пообещай мне, что уйдёшь без меня. В одиночку ты сможешь проскользнуть.

Он молчит.

– Нет, – выдаёт он спокойно, словно прикинул разные варианты ответа и выбрал подходящий. – Кто тебе сказал, что мы вдвоём не сможем проскользнуть?

Морок тянет своего коня за собой и неторопливо начинает шагать навстречу нашему врагу, я следую за ним, но не отказываюсь от попыток его переубедить.

– Там больше сотни.

– Я сказал «нет», маленькая Мара.

– Ему нужна я, прошу тебя, останься на свободе, а если сможешь, то потом разорви нашу связь, чтобы я вновь умерла, а он не смог запереть меня в темнице. Ты же знаешь, что Мары не могут убить себя, – торопливо прошу я, пока Даниил ещё не может нас слышать.

Я уверена, что ему это известно, но самоубийство непросто жуткий грех для Мары, но и полноценный конец. Это считается предательством и побегом от своего служения Моране. Богиня таких к себе не забирает, они сразу отправляются в Тень. Поэтому как бы меня ни пугала мысль о темнице, не уверена, что это страшнее Тени. Морок поворачивает ко мне голову и закидывает одну руку мне на плечи, притягивая к себе поближе.

– Я же сказал тебе, Агата, что ты абсолютно ничего не знаешь о Мороках. И зная моё лицо, ты совсем позабыла, что я всё то же чудовище с маской. Я не люблю напоминать миру о себе, но этот принц не оставил мне выбора.

Он замолкает, и мы замираем всего в двадцати метрах от Даниила. Слишком близко. Я быстро оцениваю войско. Они без конницы, все пешие в достаточно тяжелой броне, это делает их неповоротливыми в этом снегу, и, возможно, у нас и вправду есть шанс проскочить среди них и скрыться в лесу. Броня Даниила изящнее, богаче. Тёмно-серый металл нагрудника и наплечников украшен узорами и серебром, кольчуга защищает торс и ноги, на ботинках металлические вставки. Значит, его ног стоит избегать, но на плечах тёплый алый плащ, за который его можно дёрнуть и повалить на землю. Шлема нет, и я прекрасно вижу его нахмуренное лицо и светлые волосы, убранные назад. Он не усмехается, не шутит и даже не кривится в презрении. Даниил прекрасно знает, что я и Морок достаточно опасны даже против сотни.

– Агата! – обращается ко мне король. – Не стоит продолжать эту ссору, вернись со мной в Ярат.

– Ты называешь ссорой то, что обращаешься со мной как с марионеткой?! – зло выдыхаю я, ошарашенная его наглостью.

– Я дам тебе всё, что ты пожелаешь…

– Я ХОЧУ СВОБОДУ! – перебиваю я, король хмурится.

– Агата… – устало выдыхает он. – Если ты сейчас подойдёшь ко мне, я обещаю, что Морока никто не тронет. Он сможет уйти.

На Аароне кожаная броня с кольчугой, против металлических лат солдат Аракена. Сотня против нас двоих. Эти мысли крутятся по кругу, когда мои глаза бегают по стройным рядам солдат, продолжая выискивать слабые места в строю. Внезапно Морок кладёт мне ладонь в чёрной перчатке на голову и демонстративно гладит по волосам, наблюдая, как зрачки Даниила сужаются и он приподнимает подбородок, сжимая рукой меч, что висит сбоку.

– Ты ещё не понял, юный король, что Мара моя? Мара связана со мной такой глубокой связью, что тебе не будет ведома никогда. Ведь ты обычный смертный, что состарится и умрёт. – Меня раздражает, что Аарон гладит меня, будто послушную собаку, но я понимаю, что у него есть какой-то план, поэтому не сбрасываю его руку. – А мы… мы будем вместе ещё много лет, связанные единой жизнью. И умрём так, как пишут в твоих сказках. Вместе. В один день.

– Уверена ли ты, Агата, что можешь ему доверять? Тому, кто за большие деньги поднял тебя из могилы, а теперь тащит за границу, туда, где я не смогу тебя защитить? Уверена ли ты, что просто Серат не заплатил ему больше?

Проклятие. Рука в перчатке замирает на моей голове.

Я сразу отрезаю эти сомнения, не позволяя Даниилу управлять моим недоверием. Аарон раскрыл передо мной свой главный секрет, то, что он и есть Морок.

– Достаточно, – холодно бросает мой друг, убирая руку с моей головы. – Отойди в сторону, король. Не стоит становиться врагом таких, как я.

Солдаты за спиной Даниила зашевелились, обеспокоенные. Они не переговариваются, потому что им не позволено, но многие переглядываются между собой. Звук металла и скрип кожаных ремешков наполняет повисшую тишину.

Внезапно я чувствую странную, давящую вибрацию в воздухе, которая исходит от Морока. Уши закладывает от незнакомого гула, но ни Даниил, ни солдаты не выказывают никакого беспокойства. Король продолжает говорить, но я едва слышу его голос сквозь вату в ушах. Я оборачиваюсь на Морока и могу поклясться, что вижу, как обычно спокойные тени его плаща идут рябью, будто потревоженная гладь когда-то спокойного озера, тени шевелятся и копошатся, как и я, обеспокоенные чем-то. Я почти уверена, что эти же тени двигаются под его капюшоном, обвивают маску и льнут к ней, а золото, что обычно сверкает, становится тусклым, блекнет, теряя цвет.

– Приготовься сесть в седло, маленькая Мара, – напряжённо выдыхает Морок, а сразу за этим раздаётся первый крик откуда-то со стороны леса среди последней шеренги.

Крик начинается как предостерегающий, а заканчивается болезненным воплем, переходящим в ужас. За ним поднимается второй крик, третий, четвёртый, соединяясь в общий гам и неразбериху. Шеренги одна за другой начинают терять строй, потому что солдаты никак не ожидали нападения сзади. Даниил оглядывается, чтобы узнать, в чём дело, а Морок хватает меня за плащ на плече, оттаскивая назад к лошадям. Я не задаю лишних вопросов, а забираюсь в седло, как он и приказал.

И только выпрямившись, я могу увидеть, что же произошло. Из леса повалили мертвецы. Вначале один, потом второй, третий, и вот их уже выходит пять за раз. Упыри, чувствуя живую кровь, сразу впиваются солдатам в шею. Некоторые не настолько удачливы и лишь клацают зубами по металлическим вставкам, когтями скребут по нагрудникам. Среди упырей появляются несколько призраков, что вносят ещё больше хаоса в строй. Морок мрачно смеётся, и только тут я понимаю, что это его рук дело. Это он призвал мертвецов, и те принесли с собой суматоху, что позволит нам убежать. Даниил думал, что отрезал нам путь в лес, но не подумал, что сам может попасть в ловушку, не ожидая нападения со спины.

Король и несколько его капитанов пытаются вернуть строй, перегруппироваться и отразить атаку со спины. И к моменту, когда им почти удаётся заделать брешь, пару десятков их людей уже мертвы, кровь растекается по оставшемуся снегу, а я начинаю петь. Начинаю ту же ритуальную молитву, что пела при Данииле в первый раз. Но тогда я пела её тихо, сейчас же мой голос злой и с каждой нотой набирает громкость, и твари впадают в безумие, с удвоенной силой бросаясь на линии солдат.

– Агата! Прекрати! – кричит мне король, но я растягиваю губы в мрачной улыбке, продолжая пение.

Морок достаёт свой меч, а я – кинжал. Секунду я смотрю на незащищённый участок кожи на шее Даниила, сжимаю рукоять, раздумывая метнуть его и завершить это всё. Но потом вспоминаю, что в случае его смерти на трон сядет Елена, а уж она погрузит обе страны в хаос, и всё только ради того, чтобы найти меня и сжечь.

Аарон подводит своего коня поближе ко мне.

– Нам придётся прорываться сквозь всё это. Тварей я немного сдержу, но не попади под меч или когти и скачи сразу за мной, не оборачиваясь.

Я киваю, Сахарок трогается первым, за несколько шагов набирает скорость, я подгоняю Вьюгу и следую за ним. Даниил что-то кричит мне вслед, но я не слушаю. Морок немного огибает шеренги, находя подходящую брешь, и, не сбавляя скорости, вклинивается в ряды. Солдаты, замечая очередную опасность, отшатываются назад, чтобы не попасть под копыта или меч Морока, когда тот нагибается то в одну, то в другую сторону, чтобы размашистым ударом убрать нескольких тварей и людей в придачу. Моя лошадь нервничает от криков, толпы и смрада упырей вперемешку с металлическим запахом крови. Но попав в самую гущу, Вьюга устремляется вперёд с новой силой в сторону леса, пытаясь как можно быстрее выбраться из этого кошмара. Я замечаю, как вороной конь Морока внезапно тормозит, чтобы ударить одного из упырей копытами в грудь. Из-за этой заминки Вьюга сворачивает в сторону, выбирая другой путь, и мы разделяемся. Я вижу, как чёрным пятном мелькает Морок где-то справа, он также обеспокоенно следит за моим движением, больше он не может расчистить мне дорогу.

Один упырь цепляется за шею моей лошади, и я втыкаю кинжал твари в глаз. Вьюга громко ржёт, когда я ногой отшвыриваю смердящего мертвеца. Он успел оставить несколько царапин на белой шее лошади, но, к счастью, ничего серьёзного. Мы вновь устремляемся вперёд, лавируя среди уже хаотичной толпы, но впереди вижу, как тёмно-серым потоком упыри продолжают выходить из леса.

– Он что, позвал всех, что были в лесу? – удивлённо выдыхаю я, сердце начинает стучать быстрее, когда я представляю, что мне придётся пройти клином сквозь их поток.

Эта мысль стучит под пульсирующие удары крови в висках. Они набросятся на лошадь, повалят её и разорвут, а меня вместе с ней. Я пытаюсь найти Морока, но не могу разглядеть в этом хаосе. До столкновения мне остаётся секунд пятнадцать, когда я свешиваюсь с лошади на ходу и подхватываю торчащий из земли меч.

Осталось десять секунд. Я наполовину срубаю голову твари, что пытается тянуть когти к Вьюге.

Семь. Добиваю солдата, что покачивается на ногах и хрипит, держась за разодранную шею. Моя лошадь уже чаще топчет мёртвые тела, чем касается земли.

Пять. Мне хочется зажмуриться и не видеть момент столкновения между нами и хаотичной толпой мертвецов, но я не позволяю себе даже моргать, чтобы точнее наносить удары, расчищая дорогу.

Мне поможет только скорость.

Три. Я вздрагиваю, когда передо мной откуда-то слева на полном ходу появляется Морок и первым вклинивается в толпу.

Помимо копыт его коня и широких размахов меча ему помогает что-то ещё. Упыри отпрыгивают в разные стороны, и толпа редеет перед нами вдвое. Замечая путь к свободе, кони набирают скорость, несмотря на хрипящее дыхание.

С моих губ срывается судорожный вздох, когда нас накрывает сумрак леса. Но мы не останавливаемся, а продолжаем двигаться вперёд. Я вижу, как справа и слева среди деревьев медленно двигаются мертвецы, всё больше и больше их идёт в сторону Даниила. На нас они уже мало обращают внимания, не пытаются напасть, а только поворачивают свои головы, провожая взглядом мутных глаз.

Мы продолжаем углубляться в лес, пока крики и звон металла не становятся тише, а потом и вовсе стихают, оставаясь где-то за спиной. Мы движемся дальше, пока поток мертвецов не заканчивается, а лес из обожжённого и искорёженного вновь не становится привычным.

Наши лошади начинают спотыкаться, усталые, Морок замедляется первым, и я следую его примеру, придерживая поводья. Мы останавливаемся среди высоких сосен, земля здесь всё ещё укрыта покрывалом из старых иголок. Если здесь и лежал снег, то он давно растаял. Оцепенение и адреналин сходят, я начинаю чувствовать странную боль во всём теле, словно у меня болит каждая кость, сердце стучит невпопад, и я аккуратно соскальзываю из седла.

Меня отвлекает тихий звон, когда меч Морока выпадает у него из руки на землю, но после он сам слезает с коня, касается ногами твёрдой почвы. Как только он опускает руки, которыми держался за седло, заваливается в сторону и падает. Я подбегаю к нему, боясь, что его ранили в этой неразберихе, но Морок в сознании и пытается вновь подняться, однако приваливается к дереву и сползает по стволу вниз на землю.

– Не вставай! – удерживаю я его на месте, когда он вновь пытается. – Что случилось?

С каждой минутой темнеет всё больше, и мне приходится ощупывать его тело, руки и ноги в поисках ран. Он не сопротивляется, но начинает хрипло смеяться, когда я пальцами щупаю его шею.

– Похоже, что ты решила меня облапать. Будь я ранен, то уже бы истёк кровью от твоей медлительности, – Аарон приподнимает маску, и я вновь слышу его нормальный, хоть и усталый голос.

– Заткнись, – шиплю я, а потом замечаю, что его улыбка кровавая.

Из его носа обильно течёт кровь, заливая губы и подбородок. Замечая мой взгляд, Аарон облизывает губы и морщится от металлического привкуса.

– Что за чёрт с тобой происходит? – выдавливаю я, поворачивая его голову и проверяя, идёт ли у него из ушей кровь, боясь, что он упал в какой-то момент и повредил голову.

– Погоди, нужно ещё кое-что сделать, – отмахивается он, и его глаза стекленеют.

Я заворожённо слежу, как белки глаз сереют, становясь темнее. У меня вновь закладывает уши, как и раньше, а боль в костях усиливается, будто давление становится нестерпимым. Аарон продолжает смотреть куда-то сквозь меня. Белки стали серыми, а обычно яркий зелёный цвет глаз подёрнулся дымкой. Из его носа с новой силой потекла кровь.

Моя боль только усиливается, я сжимаю зубы, наблюдая, как оттенок его кожи бледнеет.

– Хватит! – встряхиваю его за плечи, один раз, второй. Его голова дёргается.

Он себя убьёт. Моё сердце спотыкается, и я не понимаю: меня пугает именно эта мысль или то, что я умру вместе с ним. Я бы предпочла умереть быстро, как в первый раз, за какую-то цель, а не медленно, наблюдая, как мой друг истекает кровью.

Я заношу руку, чтобы дать ему пощёчину и заставить прекратить. Он успевает перехватить моё запястье.

– Ты серьёзно собралась мне врезать?

Его глаза вновь становятся живыми, белки приобретает светлый оттенок, и я расслабляю стиснутые зубы, когда боль во всём теле уменьшается, но не уходит совсем.

– Что ты сделал? – Я игнорирую его шутливый тон.

– Решил, что мертвецов в этом лесу и так достаточно, поэтому отозвал их обратно, чтобы они прекратили убивать.

– Ты можешь их контролировать?

– Вроде того. Вы, Мары, своими песнями можете их призывать, заставить вылезти из укрытий. Мы, Мороки, сами ещё те демоны, поэтому способны управлять мертвецами. Но это непросто, требует сил. – Он делает паузу, чтобы выровнять сбившееся дыхание, вновь облизывает губы, слизывая свежую кровь. – Управлять двумя-тремя проще простого, но здесь их были десятки или сотни. Я заставил идти к нам несколько десятков, всех, до кого смог дотянутся, а остальные потянулись следом, почуяв свежую кровь.

– Поэтому мы смогли пройти через ту толпу клином и, главное, выйти из неё? Ты заставил их разойтись?

– Да. Поэтому мне и нужно было, чтобы ты следовала за мной. Только так у меня хватило сил расчистить дорогу, заставить их убраться с пути.

Он пытается стереть кровь с лица рукой.

– Это едва не убило тебя, – обвиняюще говорю я, наблюдая, как он оставляет кровавые разводы на подбородке и щеках.

– Ты что-то почувствовала? – удивляется он.

– Да. Давление, боль в костях. Мне казалось, что мои барабанные перепонки лопнут.

– Прости, я просто устал, поэтому это отозвалось на тебе.

– Врёшь. Ты уже говорил, что только серьёзные раны я почувствую.

– Опять я забыл, что ты внимательная и цепляешься к словам, – хмыкает Аарон.

Он пытается подняться и не отвергает мою руку, когда я помогаю ему, позволяя облокотиться на моё плечо. Вначале его шатает, но с каждым шагом он двигается увереннее, и я отступаю, проверяя, что рядом с Сахарком он может стоять. На крайний случай парень цепляется за седло. Я поднимаю меч Морока, аккуратно вытираю своим порванным плащом и возвращаю ему в ножны. Аарон гладит своего коня по шее, успокаивая, маску он не опускает, позволяя холодному прикосновению зимнего воздуха привести его в чувство.

Моя Вьюга отошла чуть подальше. Когда-то белоснежные бока и ноги покрыты грязью и чужой кровью, но грязнее всего шея, обильно покрытая кровью упыря, что пытался впиться в шею моей лошади. Я отрываю кусок от своего плаща и пытаюсь вытереть кровоподтёки.

– Мы должны продолжить движение. Неизвестно, что стало с Даниилом, а мы будем в безопасности, только когда пересечём границу Серата, – Аарон с напряжением взбирается в седло.

Мне не нравится, как горбится его обычно прямая спина, как он сжимает рог седла левой рукой, пытаясь сохранять равновесие. Я тоже сажусь на лошадь, но теперь подвожу её поближе к коню Морока. Если он начнёт падать, то я успею его подхватить.

Мы не гоним лошадей, но идём быстрым шагом. Через полчаса начинает идти настоящий снегопад. Огромные пушистые хлопья быстро покрывают землю, еловые ветки и наши головы. Благодаря светлым облакам ночь перестаёт быть столь тёмной. Нас окружает удивительно умиротворяющая тишина; я чувствую, как болят глаза от недостатка сна и от холода, но внутри всё расслабляется под ритмичный звук копыт и уханье ночной совы. Медленное падение снега гипнотизирует меня, и на какие-то минуты я забываю обо всех ужасах, что произошли у пограничного леса, забываю о возможной погоне, забываю о мыслях, что, возможно, король Аракена лежит где-то там с разодранным горлом, мёртвый. Я даже забываю, что еду в страну, чьи правители убили всех, кого я любила, и просто вдыхаю, чувствуя, как мороз обжигает лёгкие изнутри.

Морок раньше меня поддаётся беспокойству, но погоню мы слышим одновременно. Ночные птицы стихают, потревоженные, а земля начинает идти тихой вибрацией из-за топота копыт.

– Скачи! – кричит мне Аарон, возвращая маску на лицо. – Скачи, Мара, что есть сил! Граница – это дорога, пересекающая лес! Не смей останавливаться, пока не пересечёшь границу!

Он не двигается, пока я первая не пришпориваю Вьюгу и не несусь ровно вперёд, лавируя между деревьев. Я двигаюсь стремительно, уклоняясь от веток, прижимаюсь к шее лошади, давая ей выбор, с какой стороны лучше огибать стволы. Лицо царапает падающий снег. Сзади раздаются крики, и в одном, я почти уверена, узнаю голос Даниила. Я шепчу извинения своей лошади каждый раз, когда мне приходится её подгонять. Оборачиваюсь назад, чтобы заметить, как Морок во всём чёрном сливается с тенями, но он отстаёт лишь немного. Однако Даниил со своими солдатами нагоняют нас слишком быстро. Их кони отдохнувшие, вероятно, ждали своего часа где-то рядом.

Трое солдат догоняют нас и пытаются оттеснить друг от друга, но я делаю, что велел Морок, сосредотачиваюсь на дороге вперёд и ищу границу. Вьюга так неожиданно выскакивает из-под деревьев и оказывает на пустом пространстве, что я едва успеваю сориентироваться, понять, что это и есть граница. Словно специально прорубленное пустое пространство шириной в пять метров, граница уходит вправо и влево, тянется, скорее всего, по всей территории пограничного леса, отделяя одну страну от другой.

– СТОЯТЬ! – ревёт капитан аракенцев, когда конь Морока, как и я с Вьюгой, выскакивает на границу.

Мы оба её пересекаем, но тормозим, попав под спасительную тень другой стороны, другой страны.

Мы на территории Серата.

Даниил и его пятнадцать солдат замирают на противоположной стороне. Мы все останавливаемся, глядя друг на друга. Однако, несмотря на защиту, всё ещё есть опасность, что Даниил будет достаточно отчаян, чтобы пересечь вражескую границу. Я внимательно слежу, как конь короля нервно расхаживает перед открытым пространством, не смея на него ступить, будто перед ним не пустая дорога, а стена огня. Даниил смотрит на Морока со свирепостью, что так ему не идёт. Она искажает его черты. Он тяжело дышит, разочарованный, что его цель так близко, но теперь и слишком далеко.

– Агата! Прошу тебя! – его лицо смягчается, становится печальным, когда его конь делает несколько шагов вперёд, ближе к нам, но ступить полностью на открытое пространство он не решается.

Теперь я могу разглядеть всю кровь на его нагруднике, вижу, что он ранен в левую руку в районе плеча, она плетью висит вдоль тела. На шее несколько царапин, а на лице кровь, но, похоже, не его, а тварей, что он убил.

Я ничего не отвечаю, удивляясь, что он и вправду чего-то ждёт от меня.

Всё кончено.

Морок и я слезаем с уставших лошадей, если Даниил пойдёт на отчаянный шаг, нам всё равно не скрыться, поэтому нет смысла изводить животных ещё больше. Сахарок и Вьюга отходят немного в сторону, Морок подходит ближе ко мне. Мой друг держится увереннее, его шаг спокойный, как и раньше, а голос ровный.

– Возвращайся домой, король. Эти леса опасны, а ваш род Рахмановых уже не столь многочисленный, – сухо бросает он.

– Ты… – выдыхает Даниил. – Ты спланировал всё это с самого начала.

Теперь он обвиняет Морока в своих грехах. Я слишком устала и даже не огрызаюсь, как сделала бы раньше. Только тру лицо рукой, не понимая, почему мы с ним разговариваем. Беру Морока за запястье, тяну за собой, чтобы уйти, но мой друг не двигается, продолжая неотрывно смотреть на Даниила. Меня удивляет его злость, что волнами распространяется вокруг.

Всё моё тело покрывается мурашками, когда я чувствую их. Я ещё не слышу, но уже уверена, что за мной следят множество глаз. Я цепляюсь за наруч на руке Аарона, пытаясь его предупредить, верчу головой, озираясь по сторонам. Чувствую, как опасность и напряжение дышат мне в затылок, и тогда я слышу треск сломанной ветки справа, шорох слева.

Сзади.

Со всех сторон сразу.

Со всех сторон на территории Серата.

Я сильнее сжимаю руку друга, но он не двигается, хотя, как и я, слышит, что мы в засаде. Лицо Даниила вытягивается, когда он переводит внимание за наши спины, я оборачиваюсь и тоже вижу их. В чёрно-серой форме, нагрудники и кольчуга слабо поблёскивают в тусклых лучах луны, затянутой тонкими облаками. Снег ложится на их широкие наплечники и капюшоны плащей, что прикрывают их головы. У каждого из них по тяжёлому мечу на поясе.

Мне тяжело сосчитать в этой темноте, но их не меньше сорока.

Отряд сератианцев. Солдаты Северина.

У меня внутри всё сжимается как пружина, когда я осознаю, что не знаю, с какой стороны на нас нападут. Дёрнется ли Даниил первым, желая перетащить меня на свою сторону? Станут ли сератианцы на нас нападать, хотя Мары и Мороки имеют право ходить где вздумается? Узнал ли Северин обо мне и хочет теперь сам вздёрнуть меня?

Солдаты Серата замирают полукругом на расстоянии пяти метров от нас, они не достают оружие, только у двоих руки заняты штандартами их государства, но мы окружены. Они не нападают, но я всё равно не даю себе расслабиться, готовая вытащить кинжалы.

Морок едва заметно поворачивает голову назад, а потом вновь смотрит на Даниила. Я ахаю, когда он приподнимает маску. Король Аракена бледнеет, увидев лицо своего друга. Только он смотрит на Аарона, потому что ближе всех, в тот момент, когда остальные аракенцы поспешно отворачиваются, страшась слухов о том, что умрёшь, если взглянешь в лицо Морока.

– Вся эта кровь на твоих руках стоила того, Даниил? – холодно спрашивает Аарон.

Вижу, как карие глаза короля мечутся, он пытается осознать, всё сопоставить, ему требуется пятнадцать секунд, а я молчу, не зная, могу ли перестать озираться назад на сератианцев.

– Значит, всё это время был ты. Всегда ты, – тихо бормочет Даниил; он шокирован, но поднимает взгляд и смотрит бывшему другу в глаза. – Ты и вправду всё спланировал заранее. Теперь я понимаю, почему вначале ты показался мне таким знакомым… хотя я видел тебя лишь раз…

Даниил осекается, смотрит на меня, и его губы медленно растягиваются в снисходительной улыбке, он начинает смеяться. Смех перетекает в весёлый хохот. Это не истерика, он и вправду просто смеётся. Я ошарашена его поведением и на мгновение забываю об отряде за нашими спинами.

Даниил прекращает веселье под наше терпеливое молчание.

– Отлично! Так даже лучше! Теперь она убьёт тебя!

Он улыбается мне, но эта улыбка медленно вянет, в то время, как мрачная усмешка расцветает на лице Аарона.

– Я расскажу ей всю правду.

Мой друг выдерживает паузу и продолжает:

– Правду, которую, уверен, и ты сам знаешь. А после того, как расскажу, я позволю ей попытаться меня убить. Но ты уверен, что после того, как Агата всё узнает, я буду тем, кого она захочет прирезать? Возможно, твою глотку она всё-таки решит вскрыть первой.

Я слышу их слова, понимаю, что есть что-то, пока мне неясное. Что-то, что эти двое уже знают. Я перевожу растерянный взгляд то на одного, то на другого. Пока воздух не разрезает спокойный голос одного из солдат.

– Ваше высочество, нам пора.

Моя голова ватная и идёт кругом, все мысли разбегаются как испуганные звери, прячутся, и я забываю, как составлять из слов связные предложения, как складывать губы, чтобы произносить слова. Я делаю несколько шагов в сторону, когда понимаю, что эти слова произнёс один из сератианцев. Моё тело оценивает ситуацию лучше моего сознания, непроизвольно делая ещё несколько шагов, подальше от Аарона.

– Агата… – я ничего не понимаю, но моё имя из уст Даниила звучит как просьба о прощении.

– Да, ты прав. Пора отправляться, – отвечает солдату Аарон.

Я не знаю, какая из сторон – мои враги, а ещё страшнее, когда я понимаю, что обе.

– Давай же! Назови ей свою фамилию, – усмехается Даниил, когда Аарон смотрит, как я делаю ещё пару шагов назад.

Мой взгляд сам поднимается к гербу Серата. Тёмно-зелёный фон и серебряный зверь. Я наклоняю голову, пытаясь рассмотреть то ли лису, то ли волка.

– Ты сам сказал, что защитишь меня.

– Именно поэтому маску при тебе я снимать не буду.

Это не волк и не лиса. На гербе Серата – шакал. Точно так же, как и на маске Морока. Всё вокруг теряет свой смысл, мне кажется, что всё внутри у меня замерзает, когда я продолжаю смотреть в глаза Аарону, но там нет ни вины, ни сожаления. Его взгляд сосредоточен, он не улыбается и не делает ко мне ни единого шага. Он не пытается ничего объяснить.

– Ваше высочество, стоит ли нам заковать Мару? – Вновь этот голос солдата.

Аарон какое-то время молчит, но потом кивает.

Я слабо сопротивляюсь, когда четверо солдат подскакивают ко мне и вновь сковывают руки тяжёлыми кандалами. У меня едва хватает сил, чтобы ими потрясти, проверяя реальность происходящего. Проверяя, что Серат только что сковал меня, точно так же, как несколько месяцев назад это сделал Аракен.

Солдаты Аракена, увидев, что сделали со мной, обступают своего короля, пытаются убедить его уходить. Больше им нечего делать так близко к врагам. Но Даниил упирается, он не закончил.

– НАЗОВИ ЕЙ СВОЁ ИМЯ, ЛАСНЕЦОВ! – зло кричит Даниил.

Аарон не дёргается, услышав свою фамилию, а вот меня этот крик бьёт пощёчиной, и я прихожу в себя. Я не успеваю выхватить оружие, но своими скованными руками бью одного солдата в лицо, второму ближайшему возвращаю локоть прямо в живот. Я устремляюсь к Аарону что есть сил, стараясь сократить расстояние между нами за минимальное количество широких шагов. Мне не нужен меч, я удавлю его своими руками.

– Агата, пожалуйста… – стонет Аарон, впервые проявляя хоть какие-то знакомые эмоции, но, замечая, что я не останавливаюсь, он поднимает одну руку вверх.

Только руку, и я спотыкаюсь о собственную ногу, мои кандалы словно весят тонну и я камнем падаю ему под ноги прямо лицом в снег. Я зло кричу, пытаясь оторвать руки от земли, но не могу сдвинуть их с места. Ноги тоже едва двигаются. Ласнецов присаживается передо мной на корточки. Плащ из теней волнами ложится вокруг нас на белый снег.

– Я же говорил тебе, что не использовал свою силу на тебе, но ты меня заставила. – Он даже не оправдывается, а говорит спокойно, обвиняя меня. – Я же говорил, что ты ничего не знаешь о Мороках.

– Что ты со мной сделал?! – Я шиплю, вытираю мокрое от снега лицо о плащ на собственном плече и вновь пытаюсь сдвинуть руки, но те не поддаются.

– Я могу управлять мёртвыми. Внушать, что пожелаю. Могу так и с тобой, потому что ты…

– …не живая, – заканчиваю я за него и перестаю пытаться, растерянно смотря на кандалы.

Он просто внушил мне их тяжесть. Он может заставить меня встать, плясать, прислуживать, убивать… делать всё, что он пожелает. Лучше ли это, чем безумие в темнице, что ждало меня в Аракене?

– Как тебе удалось это, Северин? Как удалось столько лет притворяться аракенцем? Жить в моём дворце?! – огрызается Даниил, понимая, что я не могу прикончить Ласнецова, хоть и пытаюсь.

– В этом ты ошибся, Даниил, но я тебя не виню. Любой бы ошибся, так как мы достаточно похожи, – усмехается Аарон.

Ощущения лишнего веса в кандалах пропадает, и Морок заставляет меня встать, а потом сам привычным движением хватает меня за талию и сажает на свежего вороного коня, что привели нам солдаты. Сам он, как и в первые недели, садится позади меня, левой рукой прижимая к себе. Другие солдаты берут под узды Вьюгу и Сахарка и уводят в глубь леса.

– Северин все эти годы сидит на троне и правит страной, – спокойно говорит Морок, сжимая поводья в правой руке.

Он вплотную прижимает меня к себе, и спиной я чувствую, как вибрирует его голос в грудной клетке.

– Меня же зовут Александр. Александр Ласнецов. И я его старший брат.

Александр. Старший сын Алексея, мальчик, которого считают мёртвым с десяти лет.

– Так что ты можешь догадаться, Даниил, насколько я был не рад слышать, что ты планируешь убить моего младшего брата.

Мальчика, которому суждено стать Мороком, тоже забирают в десять, конечно, было легче объявить его мёртвым, чтобы не подвергать опасности его личность. А после восемнадцати Мороки могут делать что хотят, и он решил вернуться к брату.

С горькой усмешкой я понимаю, что это единственное, в чём он мне не соврал. В том, что у него есть младший брат.

Я не знаю, что чувствует Даниил, какие эмоции отражаются на его лице, когда он узнаёт, что ему противостоит не один, а целых два брата, потому что Александр разворачивает коня. Прихватив меня с собой как трофей, он двигается на север в сторону своего родного Ашора в сопровождении своих солдат, чтобы в кандалах отвести меня в место, где один раз я уже умерла.