Глава 13

Смотреть в глаза встречавшим Зайкам было откровенно стыдно - почти  годовое сожительство можно смело приравнять к браку, а я, получается, им  изменил. И не с Маздеевой, связь с которой я почти не прятал, тем самым  признавая ее незначительность, а с девушкой, в которую в настоящий  момент был влюблен! Мои неловкие попытки объясниться прервал присланный  от Ван-Димыча гонец:

   - Окно! - проорал наш штатный водитель, - Первая четверка!

   Первая четверка - это я, Зайки и Юрьев. Так и не покинув  зону аэродрома, я проследил за погрузкой наших машин на борт, сначала  дотошно проверив уровень зарядки батарей и осмотрев на предмет внешних  повреждений. Приехавшие с грузовиком и сопровождавшей охраной два "М" с  Сашком терпеливо стояли в сторонке, болтая с пилотами "Мишки". "Мишкой"  самолет назвали не в честь меня или Рыбакова, легкий транспортник  Мигунова-Шатуновой давно получил такое прозвище, а народ из нашего КБ  видел в совпадении хороший знак. 

   - Куда? - спросил у подходящего ко мне капитана ВВС Али  Истоминой. Пилоты были прикреплены к нашему КБ, и с этим экипажем мы  налетали в общей сложности уже не одни сутки, давно перейдя просто на  имена.

   - Привет, Лось! Сегодня недалеко - Ржев. Условия для полета  оптимальные, будем на месте через два часа, - отрапортовала мне летчица.

   Пункт назначения не понравился - еще не выветрились из  памяти впечатления о неудачном дебюте. Весело проводя время отпуска в  Москве, я все же вспомнил о Елене Васильевне, но попытки застать ее на  месте не удались - "абонент вне зоны доступа". Наверное, можно было  найти ушлую тетку через Забелину, но соваться к той не хотелось -  пришлось бы объяснять свой интерес, а я еще даже себе не мог четко  сформулировать, каких ответов хочу добиться от телохранительницы.

   Аля свистнула своему экипажу, заливисто хохочущему над  рассказом активно размахивающего руками Рыбакова, но те не услышали или  сделали вид, что не услышали, помимо веселья ведя массированный обстрел  глазками по четверке парней - проследив вместе со мной за погрузкой,  Квадрат подтянулся к инженерам, встав четвертым тоже послушать историю.  Вообще-то Мишка не претендовал на звание души компании, но иногда под  настроение мог выдать что-то убойное, заставляя окружающих держаться за  животы от смеха. Пришлось капитану идти к ним, я увязался следом, а за  мной хвостом - неотлипающие Зайки. Они считали, что я и так слишком  много внимания уделяю Алевтине и в чем-то были правы: как старший по  званию в команде я вынужден был контактировать с капитаном больше всех,  хотя никакой любовной составляющей в нашем общении не наблюдалось кроме  рядовой взаимной симпатии двух постоянно сталкивающихся по работе людей.  Но ревнивые девчонки видели в нашем сотрудничестве нечто большее,  поэтому всячески демонстрировали летчице свое положение при мне. 

   Приблизившись к компании, недовольно отметил разбросанные  вокруг них фантики от конфет - не люблю посторонние предметы на летном  поле, еще со службы в прежней жизни осталось. Впрочем, я свинство и без  привязки к аэродрому не любил, предпочитая не сорить на улице.

   - Мусор собрать! - опередив меня на миг, скомандовала Истомина.

   Вот она - разница менталитетов! Сконфуженные окриком  командира летчицы рьяно кинулись поднимать яркие бумажки, а стоявшие  рядом парни даже не шевельнулись, флегматично наблюдая за суетой  штурмана и второго пилота, хотя сами тоже наверняка бросали обертки на  траву. Хотя может и нет - медовая ириска вряд ли удостоилась внимания  Макса, с детства страдавшего аллергией на мед, а Мишка уже три недели  подряд жаловался на зубы, и вряд ли за те четыре дня, что меня не было в  Муромцево, ситуация поменялась - до моего отъезда он на все наши  попытки заманить его к стоматологам обивался как мог. Стоявший на одной  из оберток Сашка, просто не любивший сладкое, спокойно проследил, как  Ульяна отлепляет фантик от его ботинка. Я сам собрал несколько оранжевых  бумажек  - мне не западло, и сунул в карман - ближайшая урна  располагалась в здании, а до него топать и топать. 

   Под суровым взглядом Али экипаж ушел в самолет, а я обратился к парням:

   - Кто сегодня с нами?

   - Я, господин капитан! - гордо выкрикнул Сашка Панцырев, шутливо отдавая мне честь, - Но я не с вами, я вторым бортом.

   Пока что на каждое окно с нами летал представитель  КБ. Съемка боев велась, но военных больше интересовали твари и их  повадки, нежели наши машины, плюс нам  пленки доставались мало того что в  перезаписи, так еще с большой задержкой и со значительными купюрами,  поэтому Ван-Димыч считал не лишним поглядеть на некоторые моменты  поединка собственными глазами или глазами доверенного лица - самого его  отпускали из Муромцево неохотно. Правда в апреле, когда окна повалили  косяком, а наша тактика осталась без изменений, сопровождение все чаще  делегировалось майору Потеевской. Но сегодня по каким-то соображениям с  нами был отправлен  Панцырев, который, несмотря на язык без костей,  являлся неплохим специалистом.

   А мы сами летали на окна двумя четверками, страхуясь  запасным составом от несчастных случаев в дороге. Вторая группа, куда  уже стали включать новеньких, обычно выдвигалась позже основных  защитников и другим маршрутом - об этом мне случайно проговорилась  штурман в начале весны. 

   - А вы? - спросил у друзей.

   - Нет, мы сегодня только до борта сопровождаем, и то шеф со  скрипом отпустил! - покачал головой Макс, - Сашок сегодня за всех  отдувается. У Ван-Димыча новая идея, остаемся мозговать.

   - Ясно.

   - С богом! Удачи! - пожелал Мишка, тут же словив неслабый подзатыльник от Макса.

   - Ну кто так провожает?! - демонстративно протерев о штаны  якобы пострадавшую ладонь, Кудымов протянул ее мне, - Ни пуха, ни пера!

   - К черту, - со смешком проговорил стандартный отзыв, глядя на показные страдания Рыбы.

   - Ни пуха! - произнес тот. В эмоциях обоих друзей царила  разных оттенков тревога и предвкушение, я даже порадовался, что  последнее время немного охладевшие друг к другу парни снова на одной  волне.

   - А я не прощаюсь! - помахал рукой Панцырев, - Наш вылет  через час, разлука будет недолгой! Скрась ее конфеткой! - и он протянул  мне вязкую смерть зубам, от одного вида которой так и тянуло  передернуться - есть ее могли только самые отважные индивидуумы.

   - Балабол! - ткнул я его в плечо, отворачиваясь к самолету.  Метким броском Сашок запулил мне ириску в спину, вынуждая развернуться и  пригрозить ему кулаком.

   Зайки и Юрьев тоже удостоились традиционного посыла, а потом  мы дружно расселись по уже застолбленным за многие рейсы местам и  приготовились к дреме.

   - Миша, вставай! - ласково погладила меня по спине бабушка.  Не адмирал Погибель, а совершенно нормальная бабушка - мама моей мамы, -  Вставай, а то опоздаешь!

   - Куда?.. - сонно протянул ей в ответ.

   - Вста-ва-ай! - бабушка перешла от поглаживаний к энергичным потрясываниям, - Так жизнь проспишь!

   Внезапно, еще во сне, осознал, что бабушки тут просто не  может быть. И не потому, что я в другом мире, а потому что Тамара  Алексеевна давным-давно похоронена на Северном кладбище. Я сам ей крест  на могилу варил.

   Рывком вынырнул из сна, ощущая, как быстро-быстро колотится  всполошившееся сердце. Еще где-то с минуту посидел, успокаиваясь. Вокруг  царила идиллия: ровно гудели движки "Мишки", свив гнезда из одеял,  спали на своих местах Зайки, где-то сзади похрапывал Юра. Потер горевшее  лицо, разгоняя наваждение, и решил пройтись к пилотам - судя по времени  на комме, мы уже должны были приближаться к месту, а нас до сих пор не  покормили.

   Я даже не знаю, что меня повергло в ужас первым: стойкий  запах блевотины в кабине, неестественные позы экипажа или что-то еще...  Наверное, все сразу. Первым порывом я схватил за плечо второго пилота,  но, ощутив под пальцами остывшую плоть, отдернул руку. Тело, сидящее до  моего прикосновения неподвижно, стало заваливаться набок, нелепо  повиснув на ремне, разворачивая ко мне искаженное предсмертной мукой  лицо.

   Дернулся к сидящей ровно Истоминой, но вовремя остановился,  наткнувшись на невидящий взгляд. Аля и в смерти осталась профессионалом,  поставив руки так, что штурвал застыл в ровном положении, заставляя  стальную птицу лететь по прямой. Уже без всякой надежды обернулся к  сидевшей за спинами пилотов штурману, окруженной зловонной лужей  полупереваренной еды, но внезапно почувствовал в девушке слабое биение  жизни. Действие яда - а при отсутствии видимых повреждений на телах Али и  Ульяны, широты выбора версий у меня не было, - ослабло с рвотой, и  лейтенант еще дышала, скорчившись в своем кресле.

   - Марина! - бросился я к ней, перебирая в памяти все памятки  из второго, все еще "непереведенного" раздела методички Андрея  Валентиновича, полностью относящегося к медицине. Как назло в голову  ничего подходящего не приходило. Плюнул и применил на женщину  "бодрячок".

   - А?.. - подняла на меня мутные глаза Марина и согнулась в  новом приступе рвотных спазмов, уделывая мне новенькие, только вчера  утром купленные в Москве щегольские замшевые ботинки. "Почти сто  рубликов, между прочим! Господи, о чем я думаю?!"

   - Лейтенанты! - гаркнул в открытую дверь, - Тревога!

   Юрка влетел в кабину первым, опередив даже ближе сидевших  Заек. Оценив обстановку, он не дал девчонкам кинуться к Але, тем самым  нарушив хрупкое равновесие летящей машины.

   - Капитан? - ожидающе спросил он, мгновенно оценив обстановку.

   - Сними с Ули наушники и попытайся связаться с  сопровождением, - ответил я, все еще занятый попытками "воскресить"  штурмана. Наш транспортник обычно летал  под прикрытием как минимум двух  истребителей, но из-за разницы в скоростях они кружили над "Мишкой",  занимая верхний эшелон. Требовалось хотя бы сообщить им о происшествии.

   - Чем это нам поможет? - взвизгнула высоким голосом Тушка.

   - Тушка, Гая! Драть вас коромыслом, отставить панику! -  прикрикнул на них обеих, хотя признаки истерики пока подавала только  Наталья. Как ни странно, но приказ подействовал - Тушка перестала нервно  заламывать руки, - Срывайте пломбы, доставайте девятки из  транспортировочных контейнеров.

   - Зачем?! - недоумением повеяло не только от девчонок, но и от накручивавшего колесико настройки Квадрата.

   - Если что - будем прыгать!

   Подруги убежали в салон, а Юрьев, продолжавший вызывать на всех частотах сопровождение, взглядом потребовал объяснений.

   - Пусть хоть чем-то заняты будут, - шепнул я, косясь на  открытую дверь, - И потом, если прыгать с невысокой высоты, - от  волнения я подбирал первые попавшиеся слова, - есть шанс.

   На мое пояснение Квадрат кивнул и снова принялся вызывать "Чаек".

   - Есть! - воскликнул он, оторвав меня от Марины. Приступ  тошноты у девушки прошел, и она снова впала в забытье, вынуждая меня  применить уже второй "бодрячок" подряд.

   Переговоры с "Чайкой-раз" изрядно разбавились матом с обеих  сторон. Первым делом нам посоветовали включить автопилот, но,  разобравшись в рычажках и кнопках панели управления, мы отчитались  наверх, что он и так включен - Аля напоследок постаралась. После  выяснения нового обстоятельства, пропал смысл в сохранении ее положения,  и мы вдвоем выволокли мертвое тело из кресла первого пилота.

   В эфире на смену первой "Чайке" пришла "Чайка-два". Ее  пилотесса судорожно попыталась прочесть Юрьеву курс всей летной школы за  десять минут, но не преуспела - выскочила из зоны действия связи. И  пусть в её отрывочных матерных объяснениях я понял чуть больше Квадрата -  кое-какие из прозвучавших терминов показались мне знакомыми, - для  посадки самолета новых знаний явно не хватало. Я хоть сейчас расскажу,  где и какой кабель проходит в современном мне сверхзвуковом истребителе,  на что стоит обратить внимание при предполетной подготовке, но, итицкая  сила, летал я только пассажиром!

   Юрка ругался с вернувшейся "Чайкой-раз", в салоне слышался  треск взламываемых контейнеров и перекрикивания Заек, распаковывающих  девятки, а я, с сомнением глядя на едва живую женщину, кастанул на нее  третий "бодрячок". Марина зашевелилась в кресле

   - Что? - почти осмысленно глянула она на меня.

   - Экипаж отравлен, надо сажать самолет.

   - Мммннннне? - с адекватностью я, похоже, погорячился,  потому что состояние штурмана было сродни опьянению. Но даже так она  соображала в пилотировании больше нас всех вместе взятых. Расположившись  с моей помощью в кресле капитана, лейтенант Бодрова начала переговоры с  "Чайками", освободив Юру от бессмысленного действия.

   - Иди, влезай в девятку! - приказал я ему, услышав характерные щелчки из салона - Зайки уже вовсю готовились к эвакуации.

   - А ты?

   - Я пока здесь проконтролирую!

   За что уважаю Квадрата - он ценил и свое время, и время  других, не размениваясь на нелепые возражения и споры. Коротко глянув на  взявшую управление самолетом в свои руки лейтенанта, Юрьев кивнул и  вышел  из кабины.

   - Б-будем с-садиться п-при п-первой жже  в-возможжности..., -  едва ворочая языком, произнесла Марина, обращаясь ко мне, - С-сделай шш  шт-нбудь, - с усилиями прошептала она, почти вырубаясь в кресле.

   - Эй-эй! Не спать! - я выдал уже четвертое по счету  воздействие, обрекая штурмана на долгую многомесячную реабилитацию, а  может быть даже на пожизненную инвалидность.

   - Х-хорош-шо, - встрепенулась она, более надежно ухватившись за штурвал, - Дорога И-7. Ржев-Москва. Пять минут лета.

   Четвертый "бодрячок" пошел впрок - Марина зашевелилась почти без пауз. 

   - Посадка будет жесткой! Сядьте и пристегните ремни!

   Это она зря. Не мне - так остальным точно! Ни одно кресло и  ни один ремень не рассчитывались на почти двухцентнеровую фигуру. 

   - Лось! - крикнула Инна, появляясь в кабине, - Мы твой экз распаковали! - и швырнула меня в салон. 

   Попробуй она проделать то же самое без девятки - хрен бы у  нее что получилось, будь я сам в творении Воронина - тоже. Но экз давал  ей неоспоримое преимущество, сводившее на нет все мои умения - я пробкой  вылетел в стальные объятия Тушки, пасом отправившей меня к моей родной  девяточке. Краем глаза отметил, как уже облаченный в броню Юрка в хвосте  самолета деловито выламывает люк запасного выхода. 

   Решив, что проще подчиниться, чем спорить, моментально втиснулся в скелет доспеха, активируя его в рабочий режим. 

   - П-пристегнуть р-ремни! - снова донесся по громкой связи голос Марины.

   - Бегу и падаю, - пробормотал я, хлопая рукой по последним крепежам и снова бросаясь в кабину.

   Бодрова щелкала тумблерами панели управления, неуверенно  ведя "Мишку" на посадку к узкой ленте автомобильной трассы. Попадавшиеся  в поле зрения машины шустро порскали на обочину, а кто и в кювет при  виде садящегося транспортника. И вдруг штурман качнулась и замерла,  заваливая штурвал влево. Рывком выровнял самолет, схватив штурвал поверх  рук Марины, одновременно запуская через них пятый "бодрячок"!  "Последний шанс"! Наш "Мишка" резко вильнул обратно и коснулся  выпущенными колесами шасси асфальта, продолжая нестись по трассе.  Закрылки, тормоз, что там еще?!. Рявкнул ей в ухо, но безжизненное тело  не отозвалось. Шестой "бодрячок"! Не снизившая скорость машина  продолжила мчаться по пустому на наше счастье участку шоссе. Который  дальше резко заворачивал!!!

   - Уматываем!!! - заорал я, рыбкой прыгая в салон и радуясь  предусмотрительности Квадрата, вскрывшего аварийный выход, - Прыгаем!!!

   Включить в прыжке кудымовский реверс, послуживший заменой  тормозу, слава богу, догадались все. И все-равно Юрка в падении то ли  вывихнул, то ли сломал ногу - после сбора нас всех вокруг мужественно  терпевшего боль Квадрата, только всеобщими усилиями мы вытащили его  отекшую конечность из брони. Инна, как наименее пострадавшая, решительно  содрала с меня рубашку, предварительно оторвав ей окровавленные  излохмаченные рукава. Под девятку кроме особого кроя белья (швы  находились не на привычных местах) ничего не полагалось - обычная одежда  за полчаса натирала тело до кровавых мозолей, и если обтягивающие  черные лосины и мягкие "кедотапочки" могли сойти за странное  туристическое снаряжение, то верхний тоненький топ - уже нет, а остаться  одетым сообразил только я. В более-менее приличном виде Зайка сбегала  до дороги, где уже образовался затор - побросавшие авто водители и  водительницы с высоты обрыва смотрели на разгоревшегося "Мишку", по  разговорам кто-то даже сначала пытался спуститься на помощь, но  отступился перед начавшимся пожаром и теперь чесал головы. Вернулась она  с выпрошенной у дальнобоя аптечкой, но толку с бинтов и зеленки? Мне-то  царапины намазали - мой экз по-прежнему зиял незабронированными  участками, которым сильно досталось при внеплановом пролете сквозь  мешанину веток, но  в целом я отделался даже легче Тушки, выдававшей все  признаки сотрясения мозга - ее прыжок закончился встречей с деревом.

   - Какие наши действия? - отозвав меня в сторонку, спросила Инна.

   Покосившись на лежащего в компании Тушки Юрку, на полтонны суперсекретной техники, выдал:

   - Самим нам не выбраться. Ждем спасательную команду. Не  увидеть падение "Мишки" "Чайки" не могли, а значит, кого-то вскоре  пришлют. 

   - Хорошо бы поскорее - есть охота...

   Ей хотелось только есть - а мне уже жрать. Шесть  "бодрячков", пусть и не на себя, кружили голову и сводили брюхо, сейчас я  был согласен и на свежую крысу. Пошарившись по карманам, нащупал только  горсть фантиков с чудом уцелевшей ириской, которую мигом попыталась  присвоить Зайка:

   - О! Конфетка!

   Не успев сжать ладонь, чтобы предотвратить похищение, я сильным ударом выбил сладость из Инниной руки.

   - Ты чего?!

   - Перед полетом девчонки жрали эту гадость.

   - О-о! - протянула моя подруга, найдя конфету в кустах и вернув мне, - Думаешь, отравлено?

   - А черт его знает! - признался я, пряча улику обратно в  карман, - Разберутся. Но ты давай и сама, и до Тушки доведи, что лучше  пока есть только проверенное. 

   - Так это наши же ребята угощали?..

   - Не факт. У Макса аллергия на мед, у Мишки болели зубы,  Сашок просто сладкое не любит. Так что кто кого угощал еще неизвестно.  Но лучше пока поостеречься.

   Поднятые на прочесывание местности военные добрались до нас  сильно затемно. С попить проблем не возникло - рядом в логу бил ключик, с  помощью подручных средств нам даже лежачего Квадрата напоить удалось,  но к встрече с поисковой группой мы уже дружно обгрызали молодую листву с  веток, споря о достоинствах яблоневой древесины перед кленовой - как  обычно, у четырех разных людей оказались разные предпочтения. Кроме  голода нас донимали комары с мошкарой, слетевшиеся со всего леса на едва  прикрытых идиотов - им-то никто не объяснил, что здесь застряла надежда  всего человечества! 

   Юрка был плох, хотя, обсасывая сорванную специально для него  лиственничную лапу, старался шутить наравне со всеми. С Тушкой тоже  дела обстояли не очень - сотряс не игрушечки. Сначала она крепилась, но  уже через час легла и больше не вставала, вынудив спасателей вытаскивать  ее, как и Квадрата, из чащи на носилках. Нам с Инной, несмотря на резь в  животах, пришлось оставаться на поляне до конца, чтобы проследить за  выносом девяток. Впрочем, мы с ней, не особо церемонясь, разграбили  группу несчастных (а попробуйте тащить четыре по сто с лишним  килограммов по бурелому под наши грозные окрики!) на НЗ и надкусанную  шоколадку, честно поделенные пополам. 

   А дальше - писанина, писанина, писанина: кто, что, когда, с  кем... Только что покинутая Москва виделась только за решеткой  предоставленной комнаты. Трое суток рапортов и допросов довели меня до  цугундера - на сто раз повторяемые вопросы я начал огрызаться и хамить.  Немного спасла положение явившаяся в место заточения майор Синицина - та  самая подручная Забелиной, что сопровождала меня когда-то в Муромцево.

   - Вас никто не обвиняет.

   - Заметно! - окрысился я на ее примирительное замечание.

   - Но нам надо определить, кто замешан.

   - Я уже все написал и рассказал ни по разу. Как ребята?

   - Юрьев и Тушина идут на поправку в местном лазарете. С Гайновой все в порядке, синяки не в счет.

   - Кто-то еще отравился?

   - Нет. "Повезло" только вашему экипажу. Есть мысли, подозрения?

   - Где был яд?

   - В конфетах, ваши предположения оправдались. Сейчас мы выясняем, кто их принес.

   - Однозначно не наши! 

   - Почему вы так считаете?

   По новой затянул песню про аллергию Макса, зубы Мишки и нелюбовь к сладкому Саши. А на скепсис Синицыной взорвался:

   - Черт с ним, давайте отбросим эти причины в сторону! Личные  мотивы тоже отбросим - со всеми ними вся наша четверка была в ровных  отношениях, никаких конфликтов, любовных треугольников или прочей  глупости! Инженеры с пилотами вообще пересекались по минимуму -  разработчики от КБ летали в основном только на первые окна, потом  с нами чаще Потеевская выдвигалась. И я уже молчу, что с Максом и  Мишкой я плотно дружу. Налицо может быть только попытка срыва нашей  программы, - Синицина издала поощряющий возглас, намекая на развитие  темы, - Планировать такое нелепое покушение мог лишь человек, слабо  знакомый с нашими буднями, чего не скажешь ни о ком из их троицы.

   - Поясните!

   - Во-первых, наша гибель ничего не решит, - стал я загибать  пальцы.  - Как бы я сам себя ни ценил, но значимость Воронина для  проекта многократно превосходит мою. Девчонки и Юра проходят по той же  графе - мы все отличные исполнители. Не станет нас - ну, может быть,  немного забуксует обучение новеньких, но разберутся в конце концов. Весь  мой талант - в умении дать направляющего пинка, и то не всегда  получается.

   - Не во всем согласна, даже чтобы дать тот самый пинок, о  котором вы говорите, нужно знать: куда и зачем. У вас пока что  получается намного лучше остальных. К тому же ценит вас за что-то  Воронин? Не зря же он так бился за вас вначале и называет своей музой  сейчас?  До вашего появления его успехи были намного скромнее. 

   - Мы с Иваном Дмитриевичем удачно сработались, но это не значит, что он не сможет так же удачно сработаться с кем-то еще. 

   - Хорошо, с этим пунктом разобрались. 

   - Не разобрались, потому что я не сказал главного - все  сказанное мной прекрасно знает любой в нашем КБ. Кудымов, Рыбаков и  Панцырев - не исключение.

   - Хорошо, принимается. Еще доводы будут?

   - Сама по себе глупость поступка. У всех троих, - чуть было  не сказал АйКью, но вовремя себя одернул, - коэффициент умственного  развития намного выше среднего - других Воронин не держит. И вот так  вот, по-идиотски, все провернуть? Когда вы запросто вычислили, с чем и  когда дали яд?..

   - Спешу вас разочаровать: мы могли никогда не узнать, по  каким причинам разбился ваш транспортник, даже несмотря на тщательное  расследование. Преступнику фатально не повезло: сначала капитан Истомина  перед смертью успела выставить автопилот, потом вы в нарушение всех  инструкций вошли к пилотам...

   - Есть очень хотелось, а нас не покормили, - покаялся я.

   - Я не обвиняю! - жестом ладони Синицына остановила мои  оправдания, - Еще ваша экстренная посадка и эвакуация на грани фола -  вряд ли преступник мог просчитать что-то подобное. И последнее -  сохранившаяся у вас конфета. Без нее мы бы долго искали причину  отравления - после падения и пожара от экипажа мало что осталось.

   Потерянно вздохнул - трагическая гибель знакомых девчонок  просто потому, что они возили нас, до сих пор плохо укладывалась в  голове. И до сих пор грызла мысль, что именно мои действия привели к  смерти Марины. Утешать меня не требовалось: я сделал все возможное, но  заниматься самоедством в редкие свободные между допросами минуты это  обстоятельство не мешало: мы живы, а она нет. 

   - Сейчас мы выясняем: кто и как дал конфеты пилотам. Так вы точно утверждаете, что не видели, кто из них кого угощал?

   - Не видел. Лично меня попытался угостить Александр  Панцырев. И он точно не подозревал о начинке, потому что я не  представляю, каким надо быть хладнокровным уё... ублюдком, - исправился  я, - чтобы вести себя так естественно, как он. Сашок точно не из таких -  у него вечно на лице все написано. Он же запустил мне ириской в спину.

   - А зачем вы подобрали, кстати? Если есть не собирались?

   - Не люблю мусор на летном поле.

   Про свою эмпатию, которая однозначно не учуяла никаких  темных порывов ни у Сашки, ни у двух "М", я промолчал. Во-первых, это  мой личный козырь, а, во-вторых, не факт, что в нее поверят. И даже если  поверят, принимать мои ощущения неопровержимым доказательством нельзя:  эмоции людей могли вообще не относиться ко мне или к текущему моменту:  как-то раз я нажегся с шефом. Разговаривая со мной по моим делам,  Ван-Димыч полыхал негативом, я всю голову сломал, выискивая, где мог  накосячить, а после выяснилось, что он уже несколько дней не высыпается  из-за сына, перешедшего с грудного молока на прикорм и рьяно  протестующего против смены рациона.

   Майор мурыжила меня еще долго, заставляя в очередной раз  практически поминутно вспоминать тот день. В отличие от предыдущих  следаков и следачек, беспрерывно сменяющих друг друга, разговор с ней  почти походил на беседу. Я не обольщался ее доброжелательностью, но  отдых после агрессивных манер предыдущих допрашивающих воспринимал с  удовольствием.

   - На сегодня все, - подвела она черту под нашим многочасовым  разговором, - Да и вообще все, пожалуй. Завтра вас с Гайновой вернут в  Муромцево. Если что-то еще вспомните или заметите, обратитесь к  куратору, она организует связь со мной.

   - А Тушину и Юрьева? - уже уставший, я сосредоточился лишь на первой части фразы, второе подразумевалось по умолчанию.

   - Лейтенант Тушина еще два-три денечка погостит в нашем  лазарете, потом ее ждет тот же марафон, что и вас. У Юрьева, к  сожалению, прогнозы менее благоприятные - нам удалось привлечь к его  травме хорошего целителя, но период восстановления затянется. После  выписки лейтенанту предстоит провести пару месяцев в специализированном  санатории.

   - Можно мне с ними повидаться?

   - Только в моем присутствии, - чуть помедлив, ответила женщина.

   Если она думала смутить меня, то глубоко заблуждалась.  Сговориться мы могли еще на поляне в ожидании спасателей, но в том-то и  дело, что сговариваться нам было не о чем - в этом преступлении вся наша  группа выступала жертвами и не менее следователей была заинтересована в  поиске виновного. Конфет никому из них не предлагали, к приходу  Квадрата все ириски кроме той злополучной, которую бросил в меня  Александр, были успешно съедены, следовательно вводные у них были ровно  те же, что и у меня. Версий мы там в итоге настроили вплоть до происков  агентов влияния тварей. Человечество до сих пор не нашло с чужаками  никакого контакта, так что даже этот бредовый вариант имел право на  жизнь. И, как и я, все дружно отметали возможную причастность к  инциденту своих.

   Дома кое-что прояснилось.

   - Наши не при чем, - смоля цигарку, сразу же ввел в курс  дела встречавший меня и Инну Угорин, - Ирисками ребят попытались  угостить сами летчицы. Конфеты были у Ульяны. 

   Облегченно выдохнул, костеря про себя Синицыну: вот же  сука-баба, могла ведь сразу сказать! К несказанной радости всего КБ  следствие ушло трясти персонал аэродрома, но с ребятами, вроде бы  оставленными в покое, все обстояло не просто: Сашок, первым попавшийся  на глаза, пережил подозрения стоически, он почти не изменился, оставшись  все тем же балагуром. Единственное - язык немного укоротил.

   - Лось, на пару слов! - отведя меня чуть в сторону, что уже  являлось для него верхом деликатности, он начал экспрессивно просить  прощения, сметая мои собственные чувства пышущим от него коктейлем вины и  счастья, - Лось, ей-богу, не я! Ты не представляешь, что я пережил,  когда понял, что тебе дал!

   Успокаивающе хлопнул его по плечу:

   - Ты же не знал!

   - Знал - не знал! Да меня до сих пор потряхивает!

   Какая вина могла быть на парне, без задней мысли переадресовавшем ненужную ему конфету?

   - Саша, к тебе-то какие претензии? Ты ее сам мог съесть!

   - Все знают, что я сладкое не ем. Мне лучшая конфета - колбаса!

   - Но мог же? К тому же я сам ирис не люблю. Что-то  шоколадное еще мог бы, - выдал я свое слабое место. Шоколад, еще не  испорченный заменителями и пальмовым маслом, в империи продавали  изумительный, и предложи мне дольку плитки или шоколадную конфету - мог  не устоять. К счастью, специфический выбор отравителя оставил меня  равнодушным.

   - Не бери в голову, считай, что помог следствию сохранить улику.

   Я собрался закончить разговор, разворачиваясь в сторону кабинета шефа, но Сашок еще раз меня остановил и тихо-тихо шепнул:

   - Макс в запое, сходи к нему. Димыч его прикрывает, но еще немного, и Потеевская все выяснит, тогда полетят головы.

   - Тц... итицкая сила! - прошипел я, удивляясь, что эту новость умолчал Угорин, - Понял. Спасибо.

   Благодарно кивнул напоследок и пошел, куда собирался.

   Шеф - кремень и конспиратор. Где-то беспечный и плевавший на  секретность, за своей грубоватой и двусмысленной манерой разговора он  скрывал небывалую тактичность. Обнимая и ощупывая меня, на вопрос про  Макса он всего лишь сказал:

   - Переволновался. Если не винишь, сходи к нему, поговори.

   В чем я мог винить Макса? В том, что его движки спасли нам жизнь?!

   - Схожу, конечно. А Мишка как?

   - Нормально, сам увидишь, - немного уклончиво ответил  Воронин, оставляя в эмофоне смесь озабоченности, недовольства и вины.  Одни загадки.

   В КБ я отсутствовал всего десять дней, а словно вечность прошла. 

   Мишка нашелся на рабочем месте.

   -  Лось... - облегченно-виновато выдохнул он, увидев меня на пороге. 

   Сидел он в кабинете не один, два других инженера вперед Рыбы  подорвались тискать меня в костедробительных объятиях, к которым друг  присоединился с небольшим запозданием. В общих эмоциях царила такая  неподдельная радость и облегчение, что из меня почти выдавило слезу. 

   - Пока тебя не было, мы поссорились, - хмуро объяснил  Рыбаков, отбив меня у коллег и выведя на задний двор, где он неожиданно  закурил, - Вот, дошел до жизни, - смутился он на мое недоумение.

   - Завязывай, пока не привык, - отчитал его я. 

   - Постараюсь, - с сожалением ответил Мишка, и не думая бросать сигарету.

   - Что поссорились-то?

   - Наговорил Юльке лишнего, Макс вспылил, чуть до драки не дошло.

   - С ней-то, что не поделил?! - у Мишки с Максом и так  хватало разногласий, но, несмотря на них, до сих пор они стойко  держались за свою дружбу.

   - Не знаю, нашло что-то... Бесит она меня! - признался Рыба,  нервно стряхивая пепел, сильным щелчком выбив горящий кончик в урну, -  Тьфу, черт! - обозлился он, выкидывая в сердцах бычок и потянувшись за  новой отравой.

   - Обычная девчонка, чем она тебе не угодила?!

   - Всем! Толстуха, Максу не ровня, что он в ней нашел?! Спаивает его еще!!!

   - Ты к нему заходил? После всего? - решил я соскочить с темы Юли.

   - Нет, - а на мое немое осуждение, чуть ли не прокричал, -  Да ты просто не представляешь, что мы друг другу наговорили! Еще  следователи эти!!! Пусть сам ко мне теперь приходит мириться!

   Сломав так и не прикуренную сигарету, Рыба развернулся и  утопал обратно, оставив меня в полном ошеломлении. В эмоциях покинувшего  меня друга царил полный раздрай - такая тугая смесь, что разобраться,  что к чему, не представлялось возможным. Был бы он женщиной, решил бы,  что Мишка дико ревнует Макса к Юле, но до недавних пор сомневаться в его  стопроцентной гетеросексуальности мне не приходилось. Тряхнул головой,  отгоняя странные мысли: нет, не сходится. Что-то другое.

   Хоть меня с Инной и отвезли сразу с аэродрома в КБ, это был  скорее жест, чем реальная попытка заставить нас работать. Дав всем  убедиться, что мы живы-здоровы, шеф отпустил домой, я только успел  вкратце расспросить Иголкина, летавшего в тот раз командиром второй  группы, о схлопывании окна, и всё. Со слов лейтенанта процесс  прошел по отработанному сценарию, а в эмоциях Андрея, дававшего мне  краткий отчет, царили гордость, легкая досада и вина. Итицкая сила! Ну  почему сегодня почти все при общении со мной испытывают вину?!

   - Рассчитывал занять твое место, - фыркнула Инна, шагая со мной к общаге.

   - Я что, вслух говорил?

   - Бормотал скорее. 

   - Дожил! Вслух сам с собой разговариваю! - возмутился я  собственной невнимательности, - Думаешь, поэтому? - вернулся я к  чувствам Иголкина, уже целенаправленно обращаясь к подруге.

   - После нас он старший по званию. Наверняка уже примерял капитанские погоны.

   - Да уж, дел бы он наворотил...

   По количеству проведенных схваток лейтенант меня превосходил  - СБшное начальство требовало наработки опыта у подчиненных. И после  повторяющихся побед Андрюха заметно расслабился, считая выбранный подход  венцом тактической мысли. Лично у меня уже сейчас вертелось в голове  куча идей по будущим приемам, следующим модернизациям, в этом же  направлении мыслили остальные, пусть и не обладая моим иномирным  послезнанием - даже новенькие девочки не раз подходили с вопросами: что  делать, если твари не убьются? Самое грустное, многие понимали, что им  просто придет каюк, но переживали уже за следующие поколения бойцов. Что  тут говорить, если Тушка - весьма далекая от разработки девяток  девушка, - так и она предложила выйти на КБ Дегтярного с заказом нового  тяжелого пулемета конкретно под наши нужды! У одного Иголкина, активно  обхаживавшего Иру Палкину, мозги были заняты не тем, перенаправив всю  кровь в другое место. 

   - Наворотил бы... - меланхолично согласилась Инна, уже  заходя в спальню, - Лосик, прости, но я спать! - и она, едва скинув с  себя форму, рухнула на наше королевское ложе, великоватое ей одной.

   Мне же не давал покоя Макс, поэтому приняв душ и сменив выданную в казематах СБ одежду на нормальную, отправился в гости.

   В своем общежитии Юля занимала не комнату в боксе, а  отдельные апартаменты типа малосемейки. Все же она являлась не просто  медсестрой, а старшей сестрой главной больницы Муромцево - неслабая  должность, если разобраться, под ее началом ходил весь младший персонал,  а это человек сто. Что бы Мишка ни говорил, а для ее двадцати шести -  всего на год старше Макса - это был значимый результат, говорящий и об  уме, и об умении пробиться в жизни. Свое первоначальное предубеждение я  давно преодолел, с течением времени между ней и моей первой женой  находилось все больше различий, к тому же мне прекрасно было заметно со  стороны, как эта парочка трепетно относится друг к другу. В конце  концов, и гению нужен дома надежный тыл, а Юля его давала, этого у нее  не отнять. Закончим тем, что она не была уродиной и толстухой - приятная  невысокая шатенка, мне чуть ли ни по пояс, с фигуркой в виде песочных  часов.  Выразительные карие глаза, милые ямочки на щеках, аккуратный  носик. Не в моем вкусе, я предпочитал девушек повыше и постройнее, - но,  в общем-то, повода кричать караул - "Ах! Это мезальянс!" - я не видел.

   Так получилось, что Юлю я давно не видел: мне хватало  общения с Максом на работе, чтобы встречаться дополнительно вечерами. И  не так-то много выпадало нам свободных вечеров - один аврал следовал за  другим. Поэтому неприятно поразился встретившей меня в крохотной  прихожей девушке - теперь даже придирчивый Мишка не назвал бы ее  толстой: осунувшееся лицо, общий нездоровый вид...

   - Мишечка! - почти упала она на меня, - Как хорошо, что ты  пришел! - при нашей разнице в росте крепко обнять меня у нее получилось  за ягодицы, навеяв совершенно неуместные позывы, - Пошли! - всхлипнула  она, отрываясь от моей задницы и хватая за руку, - Он там!

   Небритый помятый Макс в майке, трусах и почему-то шерстяных  носках разного цвета и размера сидел за столом в обществе стакана и  полупустой бутылки. Закусок на столе стояло великое множество, но видно  было, что хозяину они неинтересны.

   - Л-л-лось... - от него повеяло такой безнадегой и виной,  что я почти задохнулся в букете ощущений, резко вырубив восприятие. Да  вашу ж мать, что за заговор виноватых?!

   Выданный сгоряча "бодрячок" немного всколыхнул парня, но его  тут же потянуло в туалет - избавляться от выпитого. Пока Юля хлопотала  над своим женихом, проветрил комнату и убрал остатки пиршества, сожрав  на нервной почве половину бутербродов. Чуть протрезвевший друг вывалился  из ванной, запнулся об ковер и рухнул на пол, не подавая признаков  жизни. Оттолкнув запричитавшую над телом Юлю, сунулся к нему, но с  облегчением констатировал: жив, но спит. Нормально!!!

   Вдвоем сгрузили дрыхнущий "труп" на кровать - там всяко удобнее.

   - Спасибо! - кинулась благодарить меня непонятно за что Максова подружка, - Спасибо!!!

   И зарыдала, вцепившись в едва успевшую поддержать от падения  руку. Без женской истерики я бы прекрасно обошелся, но Юля не  отлеплялась, внушая подозрение в наличии искр - наверняка синяки потом  останутся. Бессвязные всхлипы: "следствие", "Мишка", "толстая", "жопа",  "запил", "не спал" картину не проясняли. И опять эта чертова вина  в эмофоне!!! Минут через десять я не выдержал, кастанув и на нее  "бодрячок". Впервые увидел обратный эффект - нервно державшаяся за меня  девушка расслабилась и обмякла. "Уснула!" - оторопел я, укладывая ее  тело рядышком с мужским. Приплыли! Поговорил, называется! Дважды  нормально!!!

   Назавтра бледный Макс вышел на работу, но меня усиленно  избегал. Мне и самому было не до него и его страданий: своих дел  скопился вагон и маленькая тележка. И если честно, они оба - что  опускающий глаза Макс, что сторонящийся меня Мишка, малость заколебали  своей тонкой душевной организацией! Подумаешь, их чуток подопрашивали?! А  ничего, что я кроме допросов еще с зомби-штурманом в обществе двух  трупов садился?! Девчонкам и Юрке повезло не видеть надвигавшуюся на нас  в полной красе ленту шоссе, а я вот видел, и очень хорошо осознавал,  как мало у нас шансов! А ничего, что я с мчащегося самолета потом  прыгал?! Что у меня одна из девушек непонятно когда вернется?! А самый  перспективный из подчиненных вообще застрял на долгие месяцы?!

   На самом деле все эти злые мысли пришли потом, уже вечером.  Когда я, разгребя немного свой бардак, рванул на поиски друзей и  обнаружил, что оба они уже смылись домой, так и не зайдя ко мне за весь  день. И мне в кои-то веки стало обидно.

   А на следующее утро все КБ всколыхнулось: ночью Максима  Кудымова арестовали, потому что это он угостил Ульяну пакетиком ирисок.  Один из допрошенных охранников девяток четко зафиксировал в памяти  момент передачи злополучных конфет.