Красные реки

Перспектива найти на Марсе жизнь – будь то в прошлом, настоящем или в будущем – зиждется на наличии воды в жидком состоянии. Но возможность найти воду на Марсе исчезающе мала.

В теплые сезоны на поверхности Марса регулярно появляются косые линии и темные полосы. В течение марсианского года они удлиняются, а потом угасают. Потоки соленой воды – так считалось долгое время – стекают по стенкам кратеров и склонам холмов. Наличие солей в воде способно понизить точку замерзания воды, и теоретически даже на Марсе с его холодным климатом может существовать вода в жидком состоянии.

В 2015 году эта идея нашла подтверждение. С помощью спектрометра, установленного на станции Mars Reconnaissance Orbiter (Марсианский разведывательный спутник, MRO), орбитального аппарата НАСА, проанализировали отраженный солнечный свет. Это дало возможность определить состав минералов, лежащих на поверхности. Спектральные данные, полученные в четырех точках на поверхности, где регулярно наблюдаются характерные вытянутые структуры, выявили наличие гидратированных солей – скорее всего, хлорнокислого магния, хлорноватокислого магния и хлорнокислого натрия.

Если бы удалось подтвердить, что по поверхности Марса действительно текут реки соленой воды, это добавило бы НАСА решимости заняться более упорными поисками жизни на Красной планете. В пустыне Атакама – она относится к числу мест на Земле, наименее приспособленных для жизни – найдены колонии микробов, выживающих за счет влаги, созданной солями, поглощающими воду из атмосферы. Оптимисты полагают, что подобные микробы могут жить и на Марсе.

А что если загадочные темные струи вовсе не водяные? Ведь на Марсе очень трудно растопить лед или извлечь его из разреженной и сухой атмосферы. Структуры, которые хочется принять за воду, могут оказаться песчаными ручейками – они могут перемещаться по поверхности под действием солнечного света.

Фредерик Шмидт и его коллеги из Университета Париж-юг 11 считают, что мы имеем дело с песчаными лавинами – похожие структуры можно наблюдать на земных дюнах в ветреный день. На Марсе они появляются из-за бесконечной игры света и тени. Солнечный свет нагревает только верхние слои песка, а более глубокие слои остаются холодными. Из-за температурного градиента изменяется давление в крошечных пузырьках газа, окружающих крупинки песка, и газ смещается вверх. Это в свою очередь подталкивает и приводит в движение крупицы песка и почвы, заставляя их скользить вниз по марсианским склонам. Этот эффект должен быть наиболее ярко выражен в тех местах, которые в полдень находятся в тени, отбрасываемой крупными валунами или выступами обнаженных пород. Затем контраст между охлажденным песчаным верхом и все еще теплыми нижними слоями создаст второй температурный градиент, смещая газ и песок еще дальше.

В конце 2017 года провели дополнительный анализ изображений, полученных орбитальным аппаратом MRO. Анализ подтвердил: да, лавины, скорее всего, не водяные. Темные линии появляются только на достаточно крутых склонах, где сухие песчинки могут скатываться подобно тому, как это происходит на песчаных дюнах. По мнению Колина Дандаса, ведущего научного сотрудника Астрогеологического научного центра Геологической службы США (Флагстафф, штат Аризона), новые данные свидетельствуют о том, что ныне Марс – сухая, обезвоженная пустыня.

Если подтвердится, что вновь и вновь возникающие косые линии создаются не водой, это значительно пошатнет наши надежды найти на Марсе организмы-аборигены и усложнит колонизацию Марса будущими поселенцами.

Океан, которого не должно было быть

Прошлое Марса также остается для нас загадкой. У Марса есть ледяные шапки и, судя по всему, когда-то не было недостатка в жидкой воде. Глинистые минералы, а также остатки озерных и речных отложений однозначно подтверждают: в период времени, который начался 4 миллиарда лет назад и закончился 3,5 миллиарда лет назад, на Марсе текли полноводные реки и, вероятно, плескался внушительных размеров океан. Сохранились приметы того, что на береговую линию обрушивались гигантские цунами.

Альберто Файрен и его коллеги из Астробиологического центра в Мадриде применили метод тепловой визуализации к изображениям, полученным орбитальным аппаратом НАСА «Марс Одиссей». Они внимательно изучили границу между низменностью, называемой Равнина Хриса (Chryse Planitia), и плоскогорьем Аравийская Земля (Arabian Terra). Лед и булыжники оказались сгруппированы так, словно они взбежали вверх по холмам, чтобы занять на возвышенности пространство в сотни километров. Такую картину трудно объяснить эффектами гравитационного притяжения, но ее вполне могло бы породить цунами. На поверхность Марса, например, мог упасть большой астероид – от этого удара образовался бы 30-километровый кратер – и стать причиной гигантского цунами. Волны от цунами, 50 м высотой, обрушились бы на побережье и погнали вверх скалы, сметая их на своем пути. Такова картина, созданная по результатам одной из компьютерных моделей.

И все же мы не можем понять, как именно вода могла существовать в жидкой форме на Марсе, когда красная планета была еще относительно молода. Ученые не могут разрешить эту загадку уже 40 лет. Она даже получила название «парадокс Марса». Если мы когда-нибудь найдем ответ, возможно, нам придется выкинуть множество учебников.

Проблемы начинаются с того, что условия на Марсе в то время были еще более суровыми. Даже сегодня средняя температура на планете составляет –61 °C, поскольку атмосфера разреженная, да и Солнце не сильно пригревает. Вода сосредоточена в ледяных шапках на полюсах. Миллиарды лет назад Солнце было моложе, оно не успело как следует разогреться, и на Марсе было еще холоднее.

Предположим, что точка замерзания воды на Марсе такая же, что и на Земле. Что могло растопить марсианский лед и заставить жидкую воду течь по поверхности планеты? Одно из правдоподобных объяснений заключается в том, что парниковые газы улавливали марсианское тепло так же, как это происходит на Земле. Газы могли поступать из разных источников, например при извержениях вулканов. Лучшая ловушка для тепла – углекислый газ, но и он не может нагреть планету до температуры, достаточной для жидкой воды. В любом случае, осадочные отложения, сформированные 3,5 миллиарда лет назад, показывают присутствие весьма незначительного количества углекислого газа.

Можно ли спасти ситуацию, добавив в атмосферу Марса немного метана или водорода? Нет. При малом количестве CO₂ для тепловыделения содержание метана или водорода не имеет значения. Требуется плотная атмосфера, только она сможет защитить эти чувствительные парниковые газы от солнечного излучения.

Но, может быть, соли, содержащиеся в воде, способны сохранить ее в жидком состоянии даже при температурах ниже точки замерзания? Тогда много углекислого газа не понадобится. Однако и это объяснение не подходит. Пересоленная вода может сформировать реки и ручьи – по крайней мере, на Земле есть соленые реки, – но по-прежнему трудно объяснить, откуда взялась непроточная вода, следы которой отпечатывались в песчанике и известняке на протяжении миллионов лет. На Марсе с его холодной температурой просто не могло быть достаточного количества осадков, чтобы образовалась стоячая вода.

Видимо, существует некий механизм планетарного масштаба, о котором мы пока не догадываемся. Что это может быть? Новая, необычная смесь парниковых газов? Или свойства воды, которые еще предстоит открыть? Мы вступим на совершенно неизведанную территорию, когда откроем эту тайну.

Интервью. Как я провела год на Марсе

Шейна Гиффорд (Sheyna Gifford) провела целый год, живя в куполе на склоне вулкана. Шейна – главный врач экспедиции, посланной НАСА с целью выяснить, смогут ли первые поселенцы выжить на Марсе. Ниже приведено интервью, взятое у нее корреспондентом журнала New Scientist в 2017 году.

– Как вы и пять других членов команды попали на вулкан на Гавайях?

– Руководство НАСА поставило задачу выяснить, как будет вести себя шесть членов экипажа, какой будет их психологическая совместимость в условиях изоляции, если их послать на другую планету. Сможем ли мы сработаться, как будем отвечать на неизбежные в таких условиях стрессы, как будем проводить сеансы связи с Землей. Это была самая продолжительная программа имитации полета на Марс, предпринятая НАСА, и называлась она так: Гавайская экспедиция по моделированию условий космического полета (Hawaii Space Exploration Analog and Simulation, HI-SEAS). В эксперименте, который занял 366 суток и закончился в августе 2016 года, участвовало 6 человек. Мы жили в металлическом геокуполе.

– Кто входил в состав экспедиции?

– Наша группа состояла из командира, научного работника, инженера, биолога, архитектора и меня – врача экспедиции. На нас постоянно были надеты электронные датчики, позволяющие отслеживать наше взаимодействие друг с другом. По сути, мы были лабораторными крысами. Но это не мешало нам заниматься наукой: мы проводили геологические исследования горной местности, испытывали гидропонные методы выращивания пищи, изучали свой собственный биом.

– На что похожа жизнь на «Марсе»?

– Все наши связи с внешним миром происходили с задержкой в 20 минут – именно столько требуется, чтобы радиосигнал дошел от Земли до Марса (небольшие вариации происходят из-за изменения их взаимного расположения в пространстве). Нам не разрешалось пользоваться телефонами или «Скайпом». Наш «дом» мы покидали только в скафандрах. И в течение года не видели ни одной живой души.

– Люди ссорились друг с другом?

– У нас случались некоторые личностные разногласия, но в самые трудные времена мы вспоминали, что являемся профессионалами. Когда вы думаете о том, что нужно выполнить возложенные на вас обязательства, что миссию нельзя прерывать, это поддерживает единство группы. Для нас всех это был большой урок.

– Какие трудности больше всего вам запомнились?

– Самой трудной была вторая четверть нашего пребывания на станции. У нас стали кончаться запасы энергии и пищи. Из-за административных проблем мы не получили обещанного пополнения запасов – у нас осталось только два вида сушеных овощей, шпинат и кудрявая капуста, и никто не хотел их есть. И было очень холодно. Моральный климат в коллективе оставлял желать лучшего, но в подобных экспедициях всегда следует ожидать какого-нибудь подвоха. Но мы получили хороший урок, преодолев трудный период нашей экспедиции – научились справляться с хандрой, уединяясь в своих комнатах, когда становилось холодно. С тех пор эта привычка помогает нам в жизни.

– Потом дела пошли лучше?

– К Рождеству пришло подкрепление в виде третьей аккумуляторной батареи. Теперь, даже несмотря на то, что дни стали короче, запаса энергии, полученного во время дневной зарядки солнечных батарей, хватало, чтобы работать в течение полутора суток. Все пошло как нельзя лучше – удалось подключить обогреватель, мы стали готовить горячую пищу. На Хануку я приготовила праздничный ужин и научила всех традиционной еврейской игре.

– Как вы отмечали праздники на «Марсе»?

– Это интересный вопрос – действительно, какой смысл имеет праздник Рождества для Марса? Он никак не связан с марсианскими временами года и не соотносится с кем-либо, кто мог жить или умереть на Марсе. Вместо Рождества мы справляли нерелигиозные праздники.

Наш праздничный дебют был посвящен первому урожаю томатов. Астробиолог экспедиции выращивал эти томаты несколько месяцев. Он выращивал их гидропонным способом, в бутылках, потому что почвы у нас было очень мало – мы ведь жили в условиях, максимально приближенных к марсианским. Каждому из нас досталось по одному помидору. Мы расставили тарелки, посыпали на них сушеной петрушки, зажгли свечи и нарядились в честь Дня великого томата – так мы назвали свой праздник. За прошедшие с начала экспедиции четыре месяца – первый свежий помидор!

Я взяла свой помидор и в течение десяти минут просто наслаждалась его запахом – от него исходил такой аромат, как будто я оказалась в оранжерее, заполненной спелыми плодами. Когда я наконец попробовала его, он обжег мне губы. В помидоре не было ничего плохого, это с моими губами было что-то не так. Мы же не ели никакой кислой пищи, томаты присутствовали в нашем рационе только в виде порошка. Мне пришлось есть этот помидор очень осторожно.

– Вы скучали по семье, по друзьям?

– Очень скучала. Их сообщения по электронной почте были важным подспорьем для меня. Я видела, как страдали члены экипажа, у которых не было такой поддержки. Если вам кто-то посылает письма, значит, вы еще живы и кто-то в вас заинтересован.

– Основываясь на вашем опыте, что вы можете сказать об ощущениях, которые возникнут у первых колонистов на Марсе?

– Если взять марсианина – который и родился, и вырос на Марсе – и перенести его на Таймс-сквер, он будет потрясен, увидев, сколько электрической энергии тратится совершенно бесцельно. Все электричество, которое мы вырабатывали за день, в рекламной подсветке сгорело бы за считанные секунды. Земные мусорные баки заполнены вещами, которые мы, «марсиане», никогда бы не выкинули. Мы либо продолжали бы ими пользоваться, либо расплавили отходы и напечатали из полученной массы что-то полезное на 3D-принтере. На Марсе, видите ли, начинаешь ценить вещи с точки зрения их реальной пользы. Деньги, например, совершенно бесполезны; единственное, что имеет значение – ваша сообразительность, адекватность и ваши способности.

– Каково это – быть главным врачом экспедиции?

– Врачебная практика принимает другой оттенок. Вы вновь приобретаете повадки искушенного, бывалого городского доктора, типа семейного врача, который беседует с людьми об их здоровье, пытаясь уберечь их от заболеваний. Если они реально заболеют, ваши возможности помочь им весьма ограничены.

Первое ощущение, с которым просыпается врач в космосе, – страстное желание, чтобы ему сегодня не пришлось выполнять свою работу по специальности. Нам повезло – во время миссии серьезно пострадал только один человек, и это была я. Во время изыскательских работ на местности на меня свалилась лавовая трубка и повредила колено.

– Вы проводили эксперименты с виртуальной реальностью. Поясните, что это значит.

– Ученые НАСА поставили задачу выяснить, как создание виртуальной реальности может помочь справиться с одиночеством и скукой, посещающими нас вдали от дома. Они сконструировали для нас уголок земной панорамы с помощью 360-градусной камеры и записали звук. Оборудование в куполе воссоздавало для нас эту панораму в ее детальном исполнении. Я попала в Бостон. Надела очки и внезапно оказалась на знакомой улице. Люди смотрели на меня, жестикулировали. Все было очень реально, я чувствовала себя как на Земле. Думаю, это отличная идея – применить ВР на Марсе.

В тот день, когда я принимала участие в этом эксперименте, как раз скончалась моя бабушка. Она была старенькая, этого следовало ожидать. Но я узнала об этом с запозданием, потому что по правилам экспедиции нельзя было отключать задержку связи – ситуация не относилась к категории кризисных. Видео пришло позже, я попрощалась с ней, когда ее уже не было – тяжелая ситуация, потом я сильно переживала.

– Кто-то может сказать, что в космос лучше посылать людей, которым нечего – или почти нечего – терять. Вы согласны?

– Вопрос стоит немного по-другому: лучше посылать общительных или замкнутых людей? Я – за то, чтобы посылать людей, у которых много земных привязанностей, по нескольким причинам. Во-первых, если отношения между членами команды испортятся, они смогут получить поддержку от своих родных и друзей. Во-вторых, они сделают все от них зависящее, чтобы вернуться; они сохранят корабль и выполнят миссию. И наконец, возможно, самая веская причина: люди, которые остаются на Земле, тоже хотели бы полететь, но не могут. И они хотели бы видеть в космосе очень контактных граждан, которые постоянно общались бы с Землей. Мы должны посылать людей из разных стран, исповедующих разные религии, легко приспосабливающихся к разным ситуациям. В конце концов, вы будете находиться там, в космосе, не ради себя и своих амбиций, а ради Земли.