Когда-то у лунной базы было название. Впоследствии оно как-то незаметно вышло из употребления, а потом и вовсе забылось, потому что второй базы на Луне люди так и не построили. Названия ведь даются для того, чтобы отличать одно от другого. К чему все эти сложности при одном-единственном объекте?

Лунная база – так ее и называли.

Минули десятилетия с тех пор, как люди прорыли первые подземелья в податливом реголите на дне кратера Гассенди и возвели над ними купола. С пуском первого космического лифта, с отказом от ракетных стартов со дна земного гравитационного колодца строительство базы невероятно ускорилось. Вскоре о лунной базе заговорили уже как о первом полноценном поселении землян вне Земли. Специалисты, работавшие на Луне вахтовым методом, многое могли бы порассказать об этой «полноценности». Но шло время, и самые безответственные выдумки журналистов уже не казались таким уж зловредным вздором.

Мало-помалу постройки базы расползлись на десятки квадратных километров. Строились широко, места в кратере хватало. Половиной базы владел Штаб Обороны ВКС; другую половину застроили под свои нужды коммерческие фирмы. Роскосмос владел небольшим участком на периферии, вплотную примыкающим к валу кратера.

Среди сплошных минусов в этом был и плюс: раньше наступал вечер долгого и жгучего лунного дня. Низкое солнце уползало за вал, и простым глазом можно было заметить, как по серой равнине ползет, накрывая постройки, долгожданная тень.

Вот на эту-то движущуюся тень и смотрел господин Анхель Гутьеррес, Генеральный секретарь Унии Наций, пожелавший посетить лунную базу и воспользовавшийся гостеприимством руководства Роскосмоса – гостеприимством настолько охотным, что генеральный директор компании заявил, что лично уничтожит всякого, из-за кого Генсекретарь ощутит хотя бы малейший дискомфорт, и сам прибыл на Луну. Акции Роскосмоса внезапно и резко пошли вверх.

Давно осело искрящееся облако пыли, поднятое совершившей посадку «Вычегдой». В земном воздухе пыль застряла бы надолго, распухнув мерзкой на вид тучей, заставив чихать и астматически кашлять. Гутьеррес мельком подумал о преимуществах отсутствия воздуха. Все-таки в каждом деле есть хорошая сторона. В каждом плохом деле. Ибо дело, в котором положительные аспекты превалируют, называется хорошим.

Какого рода дело наклевывалось здесь, Генеральный секретарь еще не решил. С одной стороны, чисто юридически Роскосмос был в своем праве. Любой бесхозный объект, найденный в космическом пространстве, по закону принадлежит тому, кто его нашел. С другой стороны, объекты, могущие представлять опасность для деятельности человечества в Солнечной системе, относятся к компетенции военных, тут и разговора быть не может. Главное, есть соответствующий параграф.

Но как быть, если опасность эта чисто гипотетическая и, возможно, иллюзорная? И что делать, если впоследствии она окажется недооцененной?

Назначить комиссию, естественно. Теперь же. Но прежде Гутьеррес счел необходимым получить возможно более полную информацию о найденыше и составить собственное мнение, пусть сугубо предварительное.

Пришлось спешно вылететь на Луну. За глаза Анхеля Гутьерреса звали Попрыгунчиком, и он знал это. Уж лучше так, чем Каменной Задницей, Древесным Грибом или Кабинетной Крысой. Усидеть на месте, когда решается вопрос, возможно, значимый для судеб всей цивилизации? Немыслимо!

От «Вычегды» отделился лунокар и неторопливо покатил в сторону главного шлюза. Интересно, серпентиец в нем?

Генсекретарь повернулся к гендиректору:

– Полагаю, в шлюзе есть телекамеры? Могу я получить изображение?

– Конечно. – Толстый, лысоватый и обильно потеющий гендиректор вызывал ироническое сочувствие. – К сожалению, это не здесь. Позвольте проводить вас на технический этаж.

– Не нужно. – Гутьеррес поморщился и махнул рукой. – Это долго. Обойдемся без подглядывания. Пусть их всех ведут прямо сюда. И пусть зайдет маршал Тютюник.

Маршал Тютюник появился в сопровождении бригадного генерала Хеншера. Тот был зол и красен.

Через минуту появились еще четверо. Гутьеррес удивленно шевельнул бровью: разве экипаж кораблей класса «Вычегда» составляют не три человека?

Свою ошибку он понял очень быстро. Один из вошедших не был человеком. Гм-гм… Чужак. Серпентиец. Метаморф. А что, если дружески и демократично поздороваться со всеми за руку?

Гутьеррес так и поступил. Он и не подумал морщиться, когда в нос ему ударил резкий запах застарелого пота. Лишь кадык Генсекретаря предательски дернулся, обозначив рвотный позыв, немедленно подавленный усилием воли. Вот она – реальность, отнюдь не кабинетная. Эти трое вернулись с Меркурия. В пути экономили воду. Ну и чем же от них может пахнуть, розами?

Зато от метаморфа не пахло. Гутьеррес чуть не вскрикнул – пальцы чужака оказались горячими и очень сильными. Черт возьми, его учили рукопожатию, что ли? Выходит, недоучили, раз усилие не дозирует. Или он учится на ходу?

– Рад э-э… встрече, – надев на лицо обаятельную улыбку, произнес Генсекретарь.

Зато гендиректор повел носом и изобразил на лице неудовольствие. Мол, то еще амбре. И не где-нибудь, а в его личном кабинете! Что есть кабинет гендиректора? Лицо фирмы.

«Лицо» было явно приукрашенным. Излишняя роскошь бросалась в глаза, обманывая лишь простачков. Грозный, всем знакомый признак упадка фирмы, не способный ввести в заблуждение мало-мальски искушенных людей. И тут еще эта вонь…

А что поделаешь? Генсекретарь приказал вести всех прямо сюда, о чем уже сейчас, наверное, жалеет. Но виновным в оскорблении обоняния, несомненно, окажется не Гутьеррес, а кто-то другой… Плохо дело.

– Гм… как вас?.. – сдавленным голосом вопросил гендиректор.

– Волков, – хриплым голосом представился один из амбреносителей. – Командир корабля «Вычегда-014» Максим Волков.

– Да-да, я помню. Может быть, вы, господин Волков, и ваш экипаж приведете себя в порядок с дороги? Полагаю, это не займет много времени. А мы пока пообщаемся с вашим… вашим… с вашей находкой.

– Да, но…

Гутьеррес заметил, как командир корабля, заметно растерявшись, оглянулся на женщин. «На жен, – поправил себя Генсекретарь. – У них тут семейные экипажи». Командир, здоровенный и по виду решительный мужик, колебался. По-видимому, в данной обстановке решающее слово принадлежало не ему.

– Вас проводят. – Лучезарно улыбнувшись, Гутьеррес пришел на помощь гендиректору. – Не беспокойтесь, у нас есть все ваши отчеты. Если срочно понадобится ваша помощь, вас немедленно вызовут. Даже из душа.

– Извините, но это невозможно, – выступила вперед младшая из женщин. – Кто-то из нас должен остаться здесь, иначе найденыш пойдет за нами. У нас… у него прочный эмоциональный контакт с нашим экипажем. Я просто не знаю, как он поведет себя наедине с чужими людьми. Это может быть опасно.

– Для кого? – Улыбка Гутьерреса приняла чуть-чуть снисходительный вид.

– Не знаю. Возможно, для него. Возможно, для вас. Если только он испугается… Я не знаю, что тогда может произойти.

– Ну, мы-то не испугаемся, – веским басом проговорил маршал Тютюник.

Та-ак… Анхель Гутьеррес продолжал улыбаться, сделав вид, будто пропустил реплику маршала мимо ушей. На самом деле он еще не пришел к определенному решению, и это мучило его. Дьябло! Какое решение окажется верным, и не сейчас, а в долгосрочной перспективе, – неизвестно. Роскосмос будет держаться за свою находку, полагая, что извлечет из нее нечто суперполезное в конкурентной борьбе. Один факт обладания инопланетянином резко повысит рейтинг компании… Военные, в свою очередь, попытаются перехватить лакомый кусок, и теперь же. Армия не станет заниматься крючкотворством, она властно и грубо потребует найденыша себе. Трудно отказать… В запасе у военных беспроигрышный аргумент: враждебное окружение. Не будь ближайшие звездные окрестности уже поделены, не ожидай человечество внезапной атаки из космоса (а кто может дать гарантию того, что человечество оставлено в покое?), маршала Тютюника можно было бы вежливо выпроводить за дверь. Но что толку строить расчет на нереальных предположениях?

Опасность для человечества существует, и единственная защита от вторжения – военно-космические силы. Это так. Военный флот ляжет костьми, прежде чем пропустит врага к Земле. Сомневаться в этом не приходится. Похоже, правда, что все эти грозные с виду и очень, очень дорогие космические эскадрильи способны причинить чужим не больше вреда, чем муха, бестолково жужжащая перед бивнями слона, – но разве есть выбор?

Непростая задача. Что ж, пусть ее решает комиссия, а Генсекретарь умоет руки. Более чем вероятно, что найденный метаморф в скором времени достанется военным, а Роскосмос получит компенсацию. Компания еще может оказаться единственной выигравшей на этом деле стороной. Вот будет номер, если найденыш не годится решительно ни на что!

– Майор! – пророкотал командный голос маршала Тютюника, и майор в форме космопехоты тут же возник, как чертик из коробочки. – Поставьте людей. Не выпускать из помещения… вот этого! – Румяным пальцем маршал указал на метаморфа. – Оружие не применять. Вот мы сейчас и проверим… Вы не возражаете, господин Генеральный секретарь? Отлично. А вы, господа астронавты, идите, вас пропустят. Приведите себя в порядок и отдыхайте.