– Так, пожалуй, и ветер стихнет, – озабоченно произнесла Вера.

Тему не поддержали. Плохая примета – говорить о ветре перед переходом через озеро. Оно этого не любит.

– А если вмятину залепить глиной? – предложил Йорис.

– Размокнет и отвалится. Да и глины нет.

Завалив лодку набок, Питер возился, закрепляя киль. Киль был мал, внезапный боковой шквал мог опрокинуть лодку, но другого киля не было. В сущности, киль не был килем, а был одним из стабилизаторов ракеты, достаточно аэродинамически совершенным, чтобы использовать его на воде. Само собой, только на озере. На порогах киль был мешающим неудобным грузом и покоился внутри лодки.

– Надо бы сделать катамаран, – сказал Йорис. Он поддерживал лодку с кормы, стараясь не глядеть на страшную вмятину в днище («Неужели это я сюда головой?..»). – Тогда можно без киля. И надежнее.

– А на реке?

– А на реке катамаран можно разобрать. Получатся две лодки. Одну спрятать, ничего ей не сделается, а на другой плыть по реке. Потом вернуться и снова собрать. И идти по озеру хоть напрямик. Сделать катамаран пошире, тогда его, наверно, даже водяной слон не перевернет…

– Сорок лет думали и не додумались, – презрительно сплюнула Вера. – Много ты знаешь про водяного слона. Ты его хоть раз вблизи видел? Ну и молчи.

– Видел!

– Когда видел? Ну?

– В прошлом году видел! – От обиды Йорис чуть не выпустил корму. – Видел, видел, видел, видел! Вот! А ты катамаран когда-нибудь видела?

– На картинке. Давно, на Земле еще.

– А я его живьем видел!

– Врешь ты все…

– Нет, отчего же, – сказал Питер. Когда он начинал говорить, другие умолкали. – Идея сама по себе интересная. Просто очень хорошая идея. – Краем глаза он проследил за тем, как на лице Йориса разливается румянец смущения и удовольствия. – Вот только один вопрос: где взять вторую лодку?

– Распилим еще одну ракету, – быстро сказал Йорис. По тому, как Питер, не прерывая работы, медленно покачал головой, он понял, что сказал не то. – Ну, еще что-нибудь…

– Последнюю ракету Стефан не даст, – хмыкнула Вера. – Особенно нам.

– Правильно.

– Почему?

– Потому что, если мы утонем, Стефану будет легче, – сказала Вера. – Ты еще не понял, что он нас не ждет?

Йорис запнулся. Двигал кожей лица, переваривал мысль.

– Как же так…

– А вот так!

– Лоренц по-своему хороший человек, – неожиданно сказал Питер.

– Что? – Вера была потрясена. – Кто? Лоренц? Ты больше так не шути, ладно?

– Не буду. – Питер усмехнулся.

– Сказал тоже – Стефан… Убила бы.

– Нет, он человек талантливый. Сорок лет всех вас держать в узде – я бы так не смог.

– И не нужно, – тихонько сказал Йорис.

– Понимаешь, когда пытаешься сделать всем хорошо, всем почему-то становится плохо, – сказал Питер. – Беда в том, что даже самый лучший человек не может определять, что для другого человека хорошо, а что плохо. Мне Лоренца жаль, он вам добра желает…

– Убила бы, – повторила Вера.

– А я бы не стал… Ну, взяли разом!

Лодку поставили на воду. Теперь, чтобы ее загрузить, приходилось заходить в реку по пояс. Укрепили растяжками мачту – тонкую прямую трубку из системы охлаждения реактора «Декарта». Перед тем как отчалить, Питер срезал длинную палку и привязал к ней свой нож. Получилась пика. Если водяной слон всплывет под лодкой, его можно будет кольнуть, и тогда на минуту или две он уйдет на глубину, всколыхнув воду. Потом он всплывет снова. За это время надо успеть что-то придумать, потому что с каждым разом слон все менее охотно будет отступать, он быстро привыкает к ударам пикой, а потом он выдавит лодку из воды и перевернет ее. Он не понимает, что лодка неживая и несъедобная, но когда люди окажутся в воде, он разберется, что к чему. Поэтому опасно удаляться далеко от берега – водяной слон любит глубину, его никогда не видели на прибрежных отмелях. Впрочем, его вообще трудно увидеть: когда он охотится, а охотится он почти всегда, его тело теряет бурую расцветку и перед самой атакой становится настолько прозрачным, что сквозь толстую мембрану становятся хорошо видны пищеварительные вакуоли, ядро и туманные пятна органелл.

Озеро было большим – шесть километров шириной в самом узком месте и до двадцати пяти в длину, – прозрачным от почти полного отсутствия микроорганизмов и скудным на рыбные запасы. Точно так же, как гигантское одноклеточное животное именовалось водяным слоном, рыбой назывались стремительные торпедообразные беспозвоночные, иногда до двух метров в длину. Отвратительные на вкус человека, они были основной пищей слона. Каждый знал, что в озере, на берегу которого стоит «Декарт», живет только один водяной слон – двоим здесь не хватит пищи. По-видимому, животное было относительно редким: Питер, облазивший всю округу и разведавший десятки больших и малых озер, знал лишь три озера с водяными слонами.

Иногда слон размножался делением – всегда на три части. Они расплывались в разные стороны, охотились порознь и до поры до времени мало интересовались друг другом. Но рано или поздно их отношения всегда выяснялись беспощадной схваткой, и тогда вода в озере кипела, а волны выбрасывали на берег скользкую пену. В сценариях схваток, иногда наблюдаемых с верхней площадки донжона, не замечалось никакой общей закономерности, только финал битвы всегда был одинаков: двое из трех должны были погибнуть. После этого в течение одной-двух недель по озеру можно было плавать вполне безнаказанно, даже пугливая рыба смелела и выпрыгивала из воды, радуясь отсрочке: водяной слон был занят перевариванием своих собратьев.

Вера послюнила палец, пробуя ветер. Промолчала, кусая губы. В правой руке, подвязанной к шее, поселилась горячая дергающая боль. Вере предстояло быть балластом. Последний бросок через озеро всегда был лотереей, в которой не все и не всегда зависело от гребцов, но физическая беспомощность унижала.

– Возьми. – Она протянула Питеру свой нож. – Сделай еще одно копье.

– Для тебя? – спросил Питер, но нож взял. – Нет.

– Пожалуйста, сделай. Если он нападет, я здоровой рукой…

– Здоровой рукой ты будешь держаться за борт, – сказал Питер, – иначе вылетишь в воду. Если он как следует боднет…

– А Йорис? – ревниво перебила Вера. – Для него ты копье сделаешь?

Прежде чем ответить, Питер убедился, что мальчишка не слышит.

– Он будет держаться обеими руками.