Сказка про десять негритят

(из воспоминаний о старой скорой)

Однажды… впрочем, начать следует не с этого, а с того, что работала на Скорой помощи одна миленькая старушенция по имени М.Н. Была она очень славненькой, аккуратненькой, в очках-велосипедах, одно плохо – лечить не умела. Делала все, извините, через задницу. Вот о ней-то, о заднице, речь и пойдет.

Однажды приехала М.Н. в общагу. Не в обычную грязную общагу какого-то никому неизвестного заборостроительного университета, а в серьезное место – общагу одного из творческих вузов столицы нашей родины.

Жили в общаге не только наши с вами соотечественники, но и иностранцы. К одному из них и вызывали.

Некий юный чернокожий гражданин заболел. Случилось у него расстройство желудка. Попросту говоря, обгадился юноша перед семинаром, а чтоб не позориться, изобразил страшную болезнь (не примите за проявление расизма, ради всего святого). Так вот, приехала М.Н. к пациенту, а тот, естественно, старательно держится за живот.

М.Н. ручками всплеснула и спрашивает:

– Что с вами, голубчик, случилось?

– Да вот, – отвечает негр, – с животом что-то.

Тут М.Н. сразу стала посерьезней, бровки нахмурила и строго-престрого говорит:

– Да это у вас, голубчик, наверное, тропическая лихорадка.

– Какая такая тропическая лихорадка?! – возмутился студент. – Перекушал я давеча, вот и дурно мне.

– Ты мне, – грозит та ему пальчиком, – умного больно из себя не строй. Сколько вас тут таких, признавайся?

– Каких? – удивился негр.

– Таких. Черных, – продолжает М.Н. свои расистские происки.

– Ну… – задумался студент.

И тут раздался стук в дверь. Это однокурсник нашего негра, тоже, кстати, негр, зашел проведать товарища.

– Ага! – радостно потирает лапки старушка. – Вот они! Садись на горшок!

– Чего? – в ужасе шарахается молодой человек. – Куда?

– На горшок, кому говорю!

– Зачем?

– Гадить будешь!

Юноша подумал слегка и пришел к выводу, что спорить себе дороже. И сел, стало быть, гадить.

Прошло некоторое время и за запропастившимся студентом пришло двое его товарищей, тоже негры. М.Н., не будь дурой, посадила на горшки и их. Вернее, уже не на горшки, а на ведра, ибо горшки кончились. Следующую парочку негров высаживали на газетку.

А когда прибыла инфекционная спецбригада, перед М.Н. сидели в рядочек десять человек негров и старательно гадили…

«Что же дальше?» – спросите вы. А ничего, М.Н. сказали спасибо, чтоб не связываться, а перед неграми глубочайше извинились.

А потом и М.Н. уволилась, и СССР распался, и негров в наших вузах стало меньше.

Как я Памелу Андерсон спасал

История эта произошла в конце 90-х годов, когда я умело притворялся неврологом скорой помощи. Притворялся – потому что был я на самом деле не неврологом, а нейрореаниматологом и ни сертификата, ни даже полноценных курсов по неврологии отродясь не имел. Но работал, и даже неплохо, пользовался уважением коллег и администрации и… ну, в общем, все как пишут в характеристиках. Катался по Москве на белом 210-м «мерседесе», лечил инсульты, эпилептические припадки, а иногда направлялся на важные служебные задания с особой миссией.

Радиотелефон «Алтай» внезапно зазвонил в кабине в тот момент, когда мы уже сворачивали к подстанции. Звонила старший врач оперотдела.

– Сергей Валентинович, там сейчас вызовочек вам будет. Только он… того… немного…

– Какой-то ВИП что ли? – осведомился я недовольно. ВИП-вызовы я не любил даже не столько из-за самих персон (они-то как раз часто оказывались вполне приятными людьми, а иногда им действительно нужна была помощь), сколько из-за той суеты, которая вокруг них поднималась.

– В общем, такое дело… Там Памела Андерсон без сознания.

– Кто? Мне что, в Америку лететь надо, в Майями?

В Майями я слетать был бы не прочь, но что-то мне подсказывало: командировки в этот раз не будет, вряд ли американские коллеги решили просить помощи у московской 03.

– Нет, она здесь, на Каховке, 12.

– На Каховке? И что она делает на Каховке? У них в Америке свой Гарлем есть!

Надо сказать, что улица Каховка, находящаяся в Новых Черемушках, никак не подходит для пребывания там американских звезд – пятиэтажки, панельные девятиэтажки – типичный район 60–70 годов, обиталище трудового народа, алкашей и наркоманов.

– Ну вот вызов такой поступил. Памела Андерсон без сознания. Вы уж съездите, разберитесь.

Пока ехали, я вспоминал, что я знаю про Памелу. Выяснилось, что толком ничего. Симпатичная, с пышными формами блондинка лет 30. Как ее могло занести на Каховку? Бред какой-то, думал я.

Возле дома 12 стояла «ГАЗель» скорой помощи.

– Дубль – обрадовался я (дублированный вызов давал шанс спихнуть все на прибывшую раньше бригаду, конечно, если там все в порядке). Мы поднялись на этаж, позвонили в квартиру. Дверь открылась.

За дверью стоял доктор, из-за его спины выглядывала девочка-фельдшерица. Что-то в ее лице мне не понравилось.

– Вы к Памеле Андерсон приехали? – спросил доктор, жестом приглашая нас пройти на кухню малогабаритной «двушки». «Вот она» – торжественно произнес он, указывая на большую керамическую вазу, стоявшую на круглом столе.

– Только этого не хватало, спятившего на вызове доктора, – пронеслось у меня в мозгу. – Как к нему «психов» (психиатрическую бригаду) вызывать?

Доктор прочитал мои мысли.

– Коллега, не волнуйтесь, это не я так считаю, это – хозяйка квартиры.

От сердца отлегло. Все-таки обычного пациента лечить легче, чем коллегу.

– Вы специалистов вызвали? (Доктор отрицательно помотал головой – мол, не успели.) И где она?

В этот момент в кухню вплыла дама возраста «ягодка опять», одетая в ярко-алое кимоно, в руках ее были чашка кофе и ментоловая сигарета.

– Мадам, что у вас случилось? – произнес я специальным «докторским» баритоном.

В то время у меня был несколько иной вид – аккуратно стриженые волосы, «профессорская» бородка, очки в тонкой оправе – настоящий доктор Чехов.

– Вы понимаете, я вышла на кухню, а там Памела Андерсон и с ней телохранитель в форме офицера военно-морских сил США…

– И?

– И тут Памела стала показывать, что ей плохо, что она задыхается и теряет сознание. Я спросила: «Что с вами?», но она ничего не говорила, и офицер молчал.

– А вы на каком языке их спрашивали? – осведомился я.

– На русском.

– И как, по-вашему, они должны были вас понять? Они же американцы! Надо было на английском спрашивать. И что вы дальше сделали?

– Я побежала звонить в посольство.

– И как посольство?

– Там автоответчик… Сегодня же воскресенье. А дальше я 03 набрала, вас вызвала.

– Так, хорошо. А где Памела?

– Я не знаю. Она исчезла вместе с офицером, – бедная дама чуть не плакала.

– Да-а, натворили вы дел. В посольство звонили. Вы что, не знаете, что телефоны посольств прослушиваются. Сейчас сюда примчится опергруппа ФСБ, а Памелы нет. И что вы им скажете? Может, вы ее убили, на куски разрезали и в унитаз спустили вместе с офицером.

– Нет! Нет! Что же мне делать? – ужас застыл в глазах пациентки.

– Я постараюсь вам помочь. Сейчас мы вызовем сюда дежурного администратора скорой помощи, он вас расспросит, думаю, что вопрос с ФСБ он как-нибудь решит. Только имейте в виду: все наши администраторы имеют специальность психиатра. Вы же понимаете, что им приходится иметь дело с разными людьми, и с психически больными тоже.

– Ой, психиатр, как хорошо. А у него можно проконсультироваться? Я последнее время очень плохо сплю, и страхи какие-то меня беспокоят.

– Конечно, я думаю, что доктор вам поможет.

Пациентка пошла ставить чайник, достала плюшки, ну а я стал звонить на психиатрический пульт с просьбой прислать дежурного администратора с двумя помощниками разобраться с Памелой Андерсон и морским офицером США. Когда психиатрическая бригада приехала, мы втроем – больная, фельдшер и я – мирно пили чай с плюшками и беседовали о Голливуде.

Больную, конечно, госпитализировали. Памела Андерсон живет в США и борется за защиту животных. Ну а я свой имидж поменял и работаю теперь по своей настоящей специальности – реаниматологом.