Выйдя из подъезда, Николай сплюнул в сердцах и громко выругался, чем заслужил неодобрительные взгляды сидевших на скамейке старушек. Но он был настолько взбешен, что не обратил на них внимания. Ему едва удалось вырваться из квартиры. Когда майор собрался уходить, Марина принялась строить ему глазки, приглашать выпить чашечку кофе и даже какого-то особенного коньяка. Одним словом, напрашивалась. Николай, отнекиваясь, направился к двери, но Марина подошла вплотную и как бы невзначай стала прижиматься грудью к его плечу. Когда она принялась за него совсем уж откровенно, Лесовой взял ее за плечи, развернул спиной к себе и увесистым шлепком по круглой попке отправил изумленную Марину из прихожей в комнату.

Николай был не железный. В других обстоятельствах он содрал бы с нее обтягивающие штанишки, разложил на диване и вдул изнывающей от желания сучке по самые помидоры. Трахал бы до тех пор, пока не запросит пощады. Но у него были свои принципы. Он никогда не позволил бы себе тронуть жену друга, даже такую стерву, как Марина. А после разговора, в котором она показала свое гнилое нутро, ему было просто противно даже прикоснуться к ней. Примерно как улечься в постель с резиновой куклой…

Вспомнив жену Лени Полищука, Николай сравнил ее со стервой Мариной и выругался еще громче, подарив старушкам повод обмыть в очередной раз косточки современной молодежи.

Он был так зол, что даже перестал проверяться на предмет слежки. Хрен с вами, следите сколько хотите! Ни от кого не скрываясь, Николай дошел до магазина, сел в «Волгу» и поехал в контору, как он стал называть про себя «Центр специальных проектов». Ему надо было задать несколько вопросов полковнику Сигизмундову, а может быть, и самому генералу. Даже если придется затронуть его не совсем ординарную внешность.

Выехав на Рязанское шоссе, Николай прибавил скорость и, вглядываясь в зеркало заднего вида, убедился, что ни один водитель не поддал газа, чтобы не упустить его из вида. Компьютерный подсказчик тоже молчал. Но вскоре он увидел впереди стоявшую на обочине машину с надписью «ДПС», а около нее человека в форме ГИБДД, который махал ему полосатым жезлом.

Николай притормозил, опустил стекло, но выходить из машины не спешил. Инспектор с лейтенантскими погонами подошел к нему и сказал:

— Вы превысили скорость. Пройдите в нашу машину для составления протокола.

«Кажется, попал!» — подумал майор. То, что это неслучайная встреча, он понял сразу. При обычной проверке документов гибэдэдэшник, особенно офицер, обязательно бы сначала козырнул и представился: «Инспектор ГИБДД, лейтенант милиции Пупкин». Это у них въедается в кровь. А у этого даже не было на груди обязательной бляхи с указанием личного номера, а в руке — прибора для измерения скорости.

Рядом с «Волгой» уже стояли два человека в черной омоновской форме, и стволы их короткоствольных автоматов были направлены прямо на Лесового. Конечно, можно было поднять пуленепробиваемое стекло и рвануть вперед. Ведь Сигизмундов говорил, что броня его машины выдержит автоматную очередь. Но испытывать это на собственной шкуре как-то не хотелось. Майор быстро оценил обстановку и решил выйти из машины. Можно было раздавить спасительный брелок и вызвать подмогу, но Лесовой решил, что справится сам. В милицейском «Форде» больше никого не было, а эти, даже вооруженные автоматами, не выглядели настолько опасными, чтобы он не рискнул вступить с ними в схватку.

— Я могу попросить ваши документы? — нахально спросил он, подойдя вплотную к автоматчикам, так, что стволы чуть не уперлись ему в живот.

— Что? — заржал один из омоновцев и, выпустив из рук повисший на ремне автомат, сделал неприличный жест, хлопнув ладонью левой руки по сгибу правой. — А этого не хочешь? Давай быстро в нашу машину!

Именно этого Лесовой и ждал. Противник, выпустивший из рук оружие, уже не представлял особенной угрозы, и его Николай оставил на потом. Неуловимым движением уйдя с линии прицела, он ткнул указательным пальцем в гортань второму автоматчику. Прием был жестокий, но эффективный, и противник, захрипев, упал на асфальт. Первый омоновец не успел схватиться за автомат, как его постигла та же участь. Автоинспектор трясущимися руками рвал пистолет из кобуры, но почему-то это у него не получалось. А потом и вовсе стало не до того, потому что майор одной рукой взял его за глотку, а второй сжал тянувшуюся за оружием руку так, что тот ойкнул и прекратил всякие попытки к сопротивлению.

Как, наверное, восхищались шоферы проносившихся мимо машин, видя сюрреалистическую картину — остановленный автоинспектором водитель взял обидчика за горло! Такое увидишь не каждый день!

— Даже не думай! — произнес Николай голосом полицейского из американского боевика. — Кто вас послал? Говори, быстро!

И в подтверждение того, что не намерен шутить, сильнее сжал пальцы на горле.

— Начальник, — прохрипел лейтенант. — Мне приказали, я выполняю…

— Кто приказал?

— Я же говорю — начальник!

— Фамилия, живо!

Лейтенант назвал, и Лесовой вспомнил, что в одном из районов Москвы отделом ГИБДД действительно руководит полковник с такой фамилией. Но район этот был на другом конце города, и место, где они сейчас стояли, вовсе не входило в зону его ответственности.

— Врешь! — уверенно сказал Николай и слегка приласкал лейтенанта тычком в солнечное сплетение. — Говори правду, если не хочешь еще.

— Меня попросили, — ответил тот, корчась от боли. Если бы Николай не держал его за горло, инспектор упал бы на колени.

— Кто попросил? — майор был неумолим.

— А я знаю? — огрызнулся лейтенант. — Дали денег, я и согласился… На одну ментовскую зарплату разве проживешь?

— Не пи…ди! — оборвал его Лесовой. — Я ведь живу! Говори, сколько за меня дали?

— Пять тысяч, — поняв, что шутки плохи, ответил лейтенант.

— И всего-то? — презрительно усмехнулся майор.

— Баксов…

— Ого! — присвистнул Николай. Это было уже серьезно. — Уважают, однако! Где деньги?

— Дома, — едва слышно прошептал лейтенант, непроизвольно опустив взгляд в сторону брючного кармана.

Николай понял, что означает этот взгляд, вытащил у него из форменных брюк пухлую пачку перетянутых резинкой пятидесятидолларовых купюр и без смущения положил ее в карман своей куртки. Инспектор застонал от бессильной злости, на что Лесовой издевательски сказал ему:

— А работу ты сделал? Нет? Значит, и вознаграждение не положено. Так кто, говоришь, тебе заплатил? — и он снова придавил горло.

— Да не знаю я его, честно! — простонал лейтенант. — Я его вчера за превышение скорости остановил, а он дал мне денег и попросил помочь задержать тебя.

— Попросил! — передразнил его Николай. — Эх ты, страж порядка…

Поняв, что лейтенант был обыкновенной пешкой и большего от него не добиться, он похлопал его по карманам куртки и извлек оттуда жетон и служебное удостоверение.

— А это мы заберем! — сказал, бросив все это на сиденье «Волги». Туда же последовала обойма с патронами, которую он выщелкнул из лейтенантского «макарова».

— Что ты делаешь? — взвыл инспектор. — Меня ведь посадят!

— И правильно сделают, — флегматично ответил ему Николай. — Заслужил. Слушай, а чего это ты так дешево прокололся? Бляху спрятал, не представился! Я сразу понял, что дело нечисто.

Лейтенант ничего не ответил, только зло сверкал исподлобья глазами. Лесовой нажал ему на плечи и подбил ногой под колени, заставив сесть на асфальт. Потом, заметив, что «омоновцы» стали оживать, он добавил каждому по удару ботинком в нужное место, и они снова затихли. Отстегнул от автоматов рожки, еще по два магазина вытащил из специальных карманов омоновской формы и присоединил их к лейтенантскому имуществу. Никаких документов при «омоновцах» не оказалось.

— Эти кто такие? — спросил он у лейтенанта. — Они что, тоже настоящие менты?

— А я откуда знаю? — обреченно пожал плечами тот. — Все может быть. Мне сказали взять их с собой, я и взял.

Николай подошел к милицейскому «Форду», вытащил из замка и положил в карман ключ зажигания, рывком выдрал трубку рации и забросил ее в кювет.

— Вот теперь можно и ехать! — сказал он, завел машину и тронулся, сопровождаемый злобным взглядом продажного лейтенанта…