Русский философ Иван Ильин
В 2011 году в Астане проходил форум европейских и азиатских медиа – ФЕАМ. В форуме принимали участие свыше 250 представителей массмедиа из стран СНГ, Балтии и Грузии. В их числе – руководители СМИ и ведущие топ-менеджеры медиаиндустрии постсоветского пространства; эксперты, аналитики, блогеры. Пригласили и меня в качестве специального гостя. Я с удовольствием согласился, тем более что мне было что показать. Мы только что сделали небольшую, на 40 минут, документальную картину. Она называется «Русский философ Иван Ильин». Полагаю, что название как нельзя лучше отражает суть учения Ильина, для которого «русскость» была не менее важна, чем собственно философия. Я назвал этот фильм «провокативными зарисовками». И время показало, насколько я был прав…
Давайте совершим небольшой исторический экскурс.
В мае 1922 года Владимир Ильич Ленин предложил отменить применение смертной казни для не признающих советскую власть учёных, заменив её высылкой за границу. В Уголовный кодекс по его указанию была срочно введена статья «О праве замены расстрела высылкой за границу по решению ВЦИК (на срок или бессрочно)… и расстрел за неразрешённое возвращение из-за границы».
В то же время в письме к Дзержинскому Ленин называет профессоров, писателей и других представителей интеллигенции «явными контрреволюционерами, пособниками Антанты», её слугами, шпионами и «растлителями учащейся молодёжи». Вскоре Дзержинский подаёт Записку в Политбюро ЦК: «Об антисоветских группировках среди интеллигенции». На основании этой Записки была создана специальная «тройка», которая начала составлять списки кандидатов в изгнание.
17 июля в письме к Сталину Ленин пишет: «Комиссия… должна предоставить списки, и надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистить Россию надолго… Всех их – вон из России. Арестовать несколько сот и без объявления мотивов – выезжайте, господа!»
Иван Александрович Ильин
10 августа ВЦИК принял декрет «Об административной высылке за границу или в определённые местности РСФСР лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям». Были составлены три списка: московский, петроградский и украинский. В одну ночь были произведены обыски и аресты в Москве, Петрограде, Киеве и ряде других городов. Каждый обречённый на высылку должен был дать подписку о том, что обязуется не возвращаться в РСФСР без специального разрешения советской власти, и подтвердить, что ознакомлен с наказанием за самовольное возвращение. А наказанием был расстрел – без суда и следствия. Михаил Осоргин в книге «Как нас уехали» вспоминал, как спросил следователя: в чём, собственно, его обвиняют? На что тот ответил: «Ах, оставьте, товарищ, это неважно! Ни к чему задавать пустые вопросы».
Согласно Декрету об административной высылке, срок высылки не мог превышать трёх лет. Но одновременно был принят Указ о лишении гражданства всех эмигрантов! «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…»
Кому и чему верить? Этого никто не знал. Но самого факта высылки из страны, в которой ты родился, где прожил десятки лет, во благо которой трудился, люди не могли принять. Они просто не верили в происходящее. К тому же советская власть не считала высылаемых серьёзной контрреволюционной силой. Да и сами они себя таковой не считали. Николай Александрович Бердяев в своей автобиографической книге «Самопознание» писал об этом так: «Что я противопоставлял коммунизму?.. Я противопоставлял, прежде всего, принцип духовной свободы, для меня изначальный, абсолютный, который нельзя уступить ни за какие блага мира. Я противопоставлял также принцип личности как высшей ценности, её независимость от общества и государства, от внешней среды… Это совсем не значит, что я антисоциалист. Я сторонник социализма, но мой социализм персоналистический, не авторитарный…»
И вот 29 сентября 1922 года из Петрограда отплыл пароход «Обербургомистр Хакен». На его борту находились религиозный мыслитель Борис Вышеславцев, философ Николай Бердяев, историк и публицист, депутат II Государственной Думы Александр Кизеветтер, заведующий кафедрой философии Московского университета Семён Людвигович Франк, князь Сергей Трубецкой. Там были писатель Михаил Осоргин, ректоры Московского и Петроградского университетов Новиков и Карсавин, инженер-конструктор Ясинский…
Каждому пассажиру разрешили взять с собой «одно зимнее и одно летнее пальто, один костюм, по две штуки всякого белья, две денные рубашки, две ночные, две пары кальсон, две пары чулок». Высылали спешно. Многие не успели даже проститься с друзьями и родными. Некоторых привозили прямо из тюрьмы и сразу загоняли в каюты. Среди этих замечательных людей был и наш герой – Иван Александрович Ильин, изгнанник меж изгнанников…
Набережная Лейтенанта Шмидта (бывшая Николаевская) – где через сто без малого лет попечением Санкт-Петербургского философского общества будет установлен памятник с надписью: «Отсюда осенью 1922 года отправились в вынужденную эмиграцию выдающиеся деятели отечественной философии, культуры и науки», – была почти пуста. Мы не знаем, пришёл ли кто-то проводить Ильина. Его жена Наталия Николаевна разделила с ним горечь изгнания. (Это была удивительная женщина, занимавшаяся историей, искусством, философией. Она приходилась двоюродной сестрой жене Ивана Бунина Вере и сёстрам Герцык. Евгения Герцык вспоминает: «В 1906 году наша двоюродная сестра вышла замуж за студента Ильина. Недавний революционер-эсдек (он был на памятном съезде в Финляндии в 1905 году), теперь неокантианец, но сохранивший тот же максимализм, он сразу порвал с роднёй жены, как раньше со своей, насквозь буржуазной. Двоюродная сестра не была нам близка, но – умная и молчаливая – она всю жизнь делила симпатии мужа, немного ироническая к его горячности. Он же благоговел перед её мудрым спокойствием».)
Итак, родственники не провожали его. Но может быть, друзья? Ученики? Вряд ли. Слишком опасной фигурой был Ильин. Его столкновения с советской властью начались задолго до 1920‑х годов. Символично, но когда в 1909 году Ленин (под псевдонимом «В. Ильин») опубликовал свою программную работу по философии «Материализм и эмпириокритицизм», то именно её выбрал мишенью для уничтожающей критики молодой философ Иван Ильин.
Начало противостоянию было положено…
Впоследствии Ильина арестовывали шесть (!) раз. Он никогда не скрывал своих взглядов, и арест в 1922 году окончился для него смертным приговором. Но приговор вскоре заменили лишением гражданства, конфискацией имущества и высылкой. Вероятно, определённую роль в этом деле сыграла записка Ленина Дзержинскому: «Ильин хотя и не наш, но талантлив, отпустите его».
Хотел ли Ильин, чтобы его так «отпустили»? Не думаю. Хотя изгнание и спасло ему жизнь, мог ли он желать навсегда уехать из России? Вряд ли.
В ноябре 1922 года он писал Петру Бернгардовичу Струве:
«Я жил там, на родине, совсем не потому, что “нельзя было выехать”, а потому, что Наталия Николаевна и я считали это единственно верным, духовно необходимым, хотя и очень опасным для жизни. Мы бы сами и теперь не уехали бы; ибо Россия в своём основном массиве – там; там она болеет, там же находит и найдёт пути к исцелению. От постели больной матери… не уезжают; разве только – оторванные и выброшенные».
Как он пережил это несчастье?
Ответ на этот вопрос мы находим в его трудах:
«Из века в век наша забота была не о том, как лучше устроиться или как легче прожить; но лишь о том, чтобы вообще как-нибудь прожить, продержаться, выйти из очередной беды, одолеть очередную опасность: не как справедливость и счастье добыть, а как врага или несчастье избыть; и ещё: как бы в погоне за “облегчением” и “счастьем” не развязать всеобщую губительную смуту…
Мукою четырнадцати поколений научились мы – духовно отстаиваться в беде и в смуте; в распадении не теряться; в страдании трезветь и молиться; в несчастии собирать силы; умудряться неудачею и творчески расти после поражения; жить в крайней скудости, незримо богатея духом; не иссякать в истощении; не опустошаться в запустении; но возрождаться из пепла и на костях; всё вновь начинать “ни с чего”; из ничего создавать значительное, прекрасное, великое… и быстро доводить возрожденную жизнь до расцвета…»
Родившись в Москве 28 марта (ст. ст.) 1882 года и прожив в ней почти сорок лет, Ильин тем не менее был человеком петербургского, европейского склада, «птенцом гнезда Петрова». Высокий, худой, аскетичный Ильин был блестяще образованным правоведом и философом. Он в буквальном смысле слова подавлял эрудицией и логикой самоуверенных либеральствующих пошляков. И надо сказать, делал это не без удовольствия. Это был ум афористичный, диалектический.
Ильин был классическим просвещённым консерватором. Всю жизнь он держался монархических убеждений. Соратник П. Б. Струве, сотрудник газеты «Возрождение», друг И. С. Шмелева, товарищ К. И. Зайцева, будущего архимандрита Константина, Ильин был общепризнанным идеологом и «певцом» Белого Дела. Блестяще владея европейскими языками, он много ездил и выступал с лекциями по Европе. В эмиграции, продолжая дело П. И. Новгородцева, Ильин много потрудился на ниве русского права, в первую очередь публичного права. В 1938 году им был составлен «Проект Основного Закона России», текст которого, к сожалению, остался вне поля зрения разработчиков ныне действующей Конституции России. Конечно, наивно думать, что текст этот сегодня мог бы стать основой Российской Конституции, но понять и почувствовать, что думал по этому поводу один из умнейших русских провидцев, было бы, на мой взгляд, не лишне.
Ильин был человеком глубоко верующим, по-настоящему близким кругу духовенства Русской Зарубежной Церкви. Обладал он и удивительным пророческим даром. Работая на перспективу, для будущей России, он всегда «бил точно в цель» и, надо сказать, делает это до сих пор…
Высокий у худой у аскетичный Ильин был блестяще образованным правоведом и философом. Он в буквальном смысле слова подавлял эрудицией и логикой самоуверенных либеральствующих пошляков.
Его замечательную работу «Что сулит миру расчленение России» мне удалось издать (в составе книги «О России») в 1991 году. Это была первая публикация книги Ильина в России после его эмиграции. Небольшая книжечка, увидевшая свет в 1948 году, в виде бюллетеней Русского Обще-Воинского Союза, была написана человеком, который жил Россией, не живя в ней. Он, как Ванга или как старцы, не видя, предсказывал. В 1948 году написать такое! Страна выиграла войну, была на подъёме, культ Сталина достиг апогея. Казалось бы, разговор мог быть один: СССР – великая держава… А Ильин пишет о его распаде! И о том, как распад этот должен произойти, и о том, к чему он может привести; причём предупреждает о реальных опасностях, которые таил в себе развал СССР, в котором он был уверен уже в 1948 году.
И всё это произошло через сорок с небольшим лет, как по нотам! Причём именно так, как Ильин и предрекал:
«Русский народ выйдет из революции нищим. Ни богатого, ни зажиточного, ни среднего слоя, ни даже здорового, хозяйственного крестьянина – не будет вовсе. Нищее крестьянство, пролетаризованное вокруг “агрофабрик” и “агрогородов”; нищий рабочий в промышленности; нищий ремесленник, нищий горожанин… Это будет народ “бесклассового общества”; ограбленный, но отнюдь не забывший ни того, что его ограбили, ни того, что именно у него отняли, ни тех, кто его подверг “экспроприации”.
Все будут бедны, переутомлены и ожесточены. Государственный центр, ограбивший всех, исчезнет; но государственная монетная единица, оставшаяся в наследство наследникам, будет обладать минимальной покупательной силой на международном рынке и будет находиться в полном презрении на внутреннем рынке. И трудно себе представить, чтобы государственное имущество, награбленное и настроенное, было оставлено коммунистами в хозяйственно-цветущем виде: ибо оно, по всем видимостям, пройдёт через период ожесточённой борьбы за власть. Итак, предстоит нищета граждан и государственное оскудение: классическое последствие всех длительных революций и войн… Подорваны все духовные и все социальные основы демократии – вплоть до оседлости, вплоть до веры в труд, вплоть до уважения к честно нажитому имуществу. В клочки разодрана ткань национальной солидарности. Повсюду скопилась невиданная жажда мести. Массы мечтают о том, чтобы стряхнуть с себя гипноз подлого страха и ответить на затяжной организованный террор бурным дезорганизованным террором».
Подчеркну ещё раз: это написано в те времена, когда развал Советского Союза даже вообразить себе невозможно было… И мы своими глазами увидели, как за три дня, с 18 по 21 августа 1991 года, рухнул Советский Союз…
В результате «великих потрясений» 1990‑х годов мы получили Россию, которая похожа на ту, что некогда досталась Столыпину. Бюджетный дефицит. Безудержно разрастающийся государственный аппарат. Коррупция. Остановка предприятий, отток российского капитала за границу, выклянчивание кредитов у иностранных банков. Крестьяне не имеют возможности работать на своей земле. Преобладающие общественные настроения: безысходность и разочарование. Алкоголизм, падение рождаемости, духовный кризис.
В общем – катастрофа…
(Но за десять лет мудрого хозяйского столыпинского управления прирост населения в стране составил более чем 3 000 000 человек в год. Вдумайтесь! С 1902 года по 1912 год население Российской империи увеличивалось на 3 174 000 человек ежегодно. Почему же это случилось? Потенция возросла? Нет. Просто у людей появилась надежда и воля к жизни. А вот если у народа нет воли к жизни – он будет влачить своё жалкое существование, пока не иссякнут природные ресурсы, а потом придут новые хозяева в голубых беретах и под лозунги «о демократии» наведут свои жесточайшие порядки.)
И Ильин прямо указывает, что в этих условиях появятся «новые силы», которые обернут себе во благо политическую беспомощность наших граждан:
«И в этот момент им предложат: 1. “Демократическую свободу”; 2. “Право всяческого самоопределения” и 3. “Доктрину народного суверенитета”.
Кто же будет отвечать за неизбежные последствия этого?
Лозунг “демократия немедленно и во что бы то ни стало” один раз привёл уже в России к тоталитарной диктатуре. Он грозит такой же диктатурой и впредь, но уже антикоммунистической… Или они попытаются создать новый “демократический фашизм”, чтобы, воспевая свободу, попирать её от лица новой, неслыханной в истории псевдодемократии?.. Если что-нибудь может нанести России, после коммунизма, новые, тягчайшие удары, то это именно упорные попытки водворить в ней после тоталитарной тирании демократический строй. Ибо эта тирания успела подорвать в России все необходимые предпосылки демократии, без которых возможно только буйство черни, всеобщая подкупность и продажность, и всплывание на поверхность всё новых и новых антикоммунистических тиранов… Если в народе нет здравого правосознания, то демократический строй превращается в решето злоупотреблений и преступлений. Беспринципные и пронырливые люди оказываются продажными, знают это друг про друга и покрывают друг друга: люди творят предательство, наживаются на этом и называют это “демократией”».
Что же предлагает Иван Ильин, чтобы не допустить развала и исправить ситуацию?
«И вот когда после падения большевиков мировая пропаганда бросит во всероссийский хаос лозунг: “Народы бывшей России, расчленяйтесь!” – то откроются две возможности: или внутри России встанет русская национальная диктатура, которая возьмёт в свои крепкие руки “бразды правления”, погасит этот гибельный лозунг и поведёт Россию к единству, пресекая все и всякие сепаратистские движения в стране; или же такая диктатура не сложится, и в стране начнётся непредставимый хаос передвижений, возвращений, отмщений, погромов, развала транспорта, безработицы, голода, холода и безвластия. Тогда Россия будет охвачена анархией и выдаст себя с головой своим национальным, военным, политическим и вероисповедным врагам…
Пройдут годы национального опамятования, оседания, успокоения, уразумения, осведомления, восстановления элементарного правосознания, возврата к частной собственности, к началам чести и честности, к личной ответственности и лояльности, к чувству собственного достоинства, к неподкупности и самостоятельной мысли, – прежде чем русский народ будет в состоянии произвести осмысленные и непогибельные политические выборы. А до тех пор его может повести только национальная, патриотическая, отнюдь не тоталитарная, но авторитарная – воспитующая и возрождающая – диктатура… После большевиков Россию может спасти – или величайшая государственная дисциплинированность русского народа или же национально-государственно-воспитывающая диктатура… Спасти страну от гибели может только строгий авторитарный (отнюдь не тоталитарный!) режим… При таких условиях национальная диктатура станет прямым спасением, а выборы будут или совсем неосуществимы, или окажутся мнимыми, фикцией, лишённой правообразующего авторитета».
По Ильину, будущий диктатор должен будет опираться на духовную силу и лучшие душевные качества русского народа. Таланту и уму должна быть открыта дорога наверх. Отбор людей для государственной службы будет определяться не интригами, не знакомствами, не сословием, а исключительно честностью, творческими способностями и практическими достижениями человека.
Посмотрите на сегодняшние предвыборные ролики лидеров политических партий: как много они обещают. А спроси у них: а что вы сделали раньше, чего достигли? Тишина…
Ильин прав – когда политический, хозяйственный и моральный распад опустошает страну, как грязевой поток, сходящий с горы, то только просвещённая диктатура может спасти то, что ещё не смыто.
28 декабря 2008 года на канале «Россия» были подведены итоги проекта «Имя России». Кого выбрал народ? Кто был в тройке лидеров? Александр Невский, Пётр Столыпин и… Иосиф Сталин. Ужас?! Народ с ума сошёл? Так нет же! Народ хочет не репрессий, не расстрелов, не разделённых семей. Народ хочет защищённости, стабильности, ответственности власти.
Так или иначе, но все, кто приходил к власти в дореволюционной России и в Советском Союзе, были самодержцами. И если к существительному «диктатура» мы добавим прилагательные «ответственная», «просвещённая», то это понятие обретёт глубокий и очень важный для нас смысл.
Сегодня словом «диктатура» пугают детей. Но если вдуматься и попытаться понять, о чём идёт речь, то всё становится не так страшно. Ильин видел светлое будущее России не в диктатуре пролетариата, а в диктатуре порядочных людей – просвещённой диктатуре. Мы, исходя из отрицательного советского опыта, понимаем диктатуру крайне узко, только как насилие, Ильин же понимал её – как ответственную власть. Максимум ответственности! Никаких взяток, никакой коррупции! Чиновник не должен окормляться, пока сидит на своём месте!
Что можно противопоставить просвещённой диктатуре, диктатуре порядочных людей в современной России?
Демократическую модель парламентской республики? Смешно!
Достаточно взглянуть на «незалежную», чтобы понять, как это работает. Ведь даже в церемониальной Японии в парламенте применяют горчичный газ, швыряют друг в друга графинами, врукопашную идут. Но бог с ней, с Японией. Они там сами разберутся. Вернёмся в Россию и представим на минуточку, что вся реальная власть (целиком и полностью) находится в руках нашей родимой Думы.
Что можно противопоставить просвещённой диктатуре, диктатуре порядочных людей в современной России?
Демократическую модель парламентской республики? Смешно!
Что мы в этом случае получим? И кто будет за это отвечать?
Риторический вопрос…
Личная ответственность – это верный знак, а коллективная безответственность – это возможность подорвать, уничтожить, размыть всё, что угодно. Чем дальше от столицы и чем ближе к окраинам – тем сильнее размывание. Живёт чиновник, скажем, в Красноярске. Он, как гриб мхом, обрастает связями. У него появляются личные интересы. Он приобретает возможность кулуарно принимать важные решения. Лафа, а не жизнь…
А противостоять этому может только серьёзная политическая воля. Тогда не товарищеские отношения и дружеские чаепития будут «решать вопрос», а жёсткая реальность и личная ответственность. Оступился – исправься. Ошибся – отвечай! И без всяких скидок и заминок. Пять, десять подобных примеров будут другим наукой. Мне говорят: да, но при нашей судебной системе… То есть мы заранее согласны с тем, что система продажна, и уверены в том, что так будет всегда. Получается замкнутый круг…
Но это порочный круг! И только мудрость и сила убеждённых, порядочных людей могут и должны этот круг разорвать!
«Многие думают: … или тоталитарная диктатура – или формальная демократия. А между тем в самой этой формулировке уже указываются новые исходы: 1. Диктатура, но не тоталитарная, не коммунистическая; диктатура, организующая новую неформальную демократию, а потому демократическая диктатура; не демагогическая, “сулящая” и развращающая, а государственная, упорядочивающая и воспитывающая; не угасающая свободу, а приучающая к подлинной свободе. 2. Демократия, но не формальная, не арифметическая. Не прессующая массовые недоразумения и частные вожделения; демократия, делающая ставку не на человеческого атома и не безразличная к его внутренней несвободе, а на воспитываемого ею, самоуправляющегося, внутренне свободного гражданина; демократия качественности, ответственности и служения – с избирательным правом, понятым и осуществлённым по-новому. А за этими двумя возможностями скрывается множество новых политических форм в разнообразнейших сочетаниях. Начиная с новой, творческой, чисто русской народной монархии».
К сожалению, в начале 1990‑х годов мы поменяли шило коммунизма на мыло демократии. И чуть не потеряли страну. Теперь пришла пора повзрослеть и признать, что наступило время ответственной личной власти, власти, которая будет принимать решения, совершать поступки и нести за них ответственность перед Богом и народом.
Я вспоминаю случай, произошедший с руководителем одной из среднеазиатских республик. Это был тёртый человек, давно уже на посту, видел всякое. Однажды я застал его в мрачном настроении. И он мне сказал: «Вот, мне подали список людей, приговорённых к высшей мере наказания. Их семь человек, и вот эти семь человек я должен умножить на сто. Тогда я получу число людей – их родственников, друзей, сочувствующих, – которые будут меня ненавидеть всю жизнь и считать врагом. Семьсот человек! Я буду долго думать, прежде чем поставить свою подпись под каждой фамилией».
Да, смертная казнь – вопрос спорный и сложный. Но пусть меня распнут либералы и демократы – я убеждён, что в современной России необходимо восстановить смертную казнь как высшую меру наказания преступника. Не из кровожадности я это говорю! Смертная казнь нужна не для того, чтобы убивать, а чтобы остановить того, кто может убить. Пожизненное заключение – это не то, это несравнимо. Человек знает, что будет жить, что у него будут пища, кров, какое-то общение. Он надеется, что будет видеть восход и закат, сможет получать и писать письма… А там, кто знает – может, «падишах помрёт, может, ишак сдохнет»! У преступника всегда есть надежда. Вот он и убивает с особой жестокостью двенадцать человек, расчленяет их трупы, а получает в итоге… пожизненное заключение. Ему тяжко, страшно, гадко, но он живёт, живёт! И видит Божий мир…
К сожалению у в начале 1990-х годов мы поменяли шило коммунизма на мыло демократии. И чуть не потеряли страну.
Есть преступления, за которые можно расплатиться только жизнью. Да – это не приведёт к торжеству справедливости и добра в отдельно взятой стране. Но зато добрые и порядочные люди, живущие в ней, будут чувствовать себя защищёнными. А если такой защищённости нет, то в народе неизбежно возникают равнодушие, разобщённость, уныние и страх.
Тысячу раз прав Ильин, когда пишет:
«Такие пространства, такое число народностей, таких склонных к индивидуализму людей можно сплотить исключительно централизованным единым государством, можно удержать исключительно авторитарной (не путать с тоталитарной) формой правления. Россия может иметь собственные, самостоятельно возникающие организованные формы авторитарного государства и демократического государства – в единстве. Именно этим – не случайностью и не деспотией московского центра – объясняется то, что Россия на протяжении веков оставалась монархией, притом все сословия и профессиональные цеха вырабатывали и практиковали своеобразные формы самоуправления».
И вот тут мы подошли к очень важной теме – объединению страны. Какие у нас огромные пространства, сколько народностей! Вы садитесь в самолёт и летите на восток. Девять часов лёта! И под вами огромная страна, которая говорит на одном языке – языке Пушкина, Толстого, Чехова…
Как сохранить её, не потерять, не дать расчленить на безликие и пустынные территории?
России предстоит сделать выбор – куда и с кем она пойдёт в ХХI веке. И вокруг чего и ради чего народам России стоит объединиться? Лично я убеждён – наше будущее лежит на Востоке, а не на Западе. Да, мы можем носить западные костюмы, пользоваться плодами европейской цивилизации, изучать мировую культуру и с пиететом относиться к тому, что сделано в Европе за последние пятьсот лет. Но! Там нет будущего. И сама Европа это чувствует. Она стареет, она уходит… Сегодня Европа напоминает огромный, комфортабельный дом престарелых, где на десять постояльцев – один молодой и сильный человек.
Живая кровь – не там! А где?
Я убеждён – наше будущее лежит на Вое- токе, а не на Западе.
На Востоке – в Евразии, в центре мира. Да – Евразийский союз, восточный менталитет, российская цивилизация – это не «фунт изюма». Но здесь – перспектива! Мы связаны общим прошлым, родовой памятью. У нас одна Победа в великой и страшной войне. Полёт Гагарина – наша общая гордость. У нас близкие понятия о чести и бесчестии, о хорошем и дурном. Мы исповедуем традиционные религии – православие, ислам и буддизм. Мы уже сотни лет мирно живём вместе. И может быть, нам предоставляется последний шанс – воссоздать и сохранить собственный мир, отличающийся от того мира, который медленно, но верно превращается в «интеллектуальный макдоналдс». В этом мире мы потеряем всё, что отличает нас от других. Всё, чем мы имеем право гордиться…
Нужны новые векторы и новые цели; причём не столько материального, сколько духовного характера. И главная задача для современного просвещённого диктатора – это прежде всего задача духовная.
Вот что об этом писал Ильин:
«Политика имеет задание: властно внушаемая солидаризация народа, авторитетное воспитание личного, свободного правосознания. Оборона страны и духовный расцвет культуры; созидание национального будущего через учёт национального прошлого, собранного в национальном настоящем… Единовластие примирится с множеством самостоятельных изволений; сильная власть сочетается с творческой свободой; личность добровольно и искренно подчинится сверхличным целям и единый народ найдёт своего личного главу, чтобы связаться с ним доверием и преданностью. И всё это должно совершиться в вековечных традициях русского народа и русского государства. И притом – не в виде “реакции”, а в формах творческой новизны. Это будет новый русский строй, новая государственная Россия».
Всё это может звучать как фантастический роман, как утопия. Но если задуматься, то размышления Ильина могут оказаться куда более реалистичными, чем досужие мнения наших российских политиков. Если Ильин имел дар – предвидеть будущее и предсказывать его, то почему бы нам сегодня не прислушаться к нему? Разумеется, идеи Ильина – не рецепт гарантированного спасения. Это не более чем прогноз на будущее и формулировка задач. Но прогноз основательный, а задачи внятные.
Я понимаю, что не выйдет механически и прямолинейно ввести идеи Ильина в нашу сегодняшнюю жизнь. Их необходимо приспосабливать и трансформировать, они подчас рождают вопросов больше, чем ответов. Но ответы на них, я думаю, найдутся у тех, кто сегодня живёт и действует во благо России.
И такие люди в России есть!
