глава 2

Всё к лучшему

Следующий переломный момент в моей жизни произошел во время поступления в университет. За несколько месяцев до выпускного я окончательно решил: буду юристом. Моей целью стало поступление в Самарский государственный университет. Но все казалось очевидным и достижимым, пока была жива мама. С ее поддержкой я даже бы и не сомневался, что поступлю и реализую свою мечту. За полгода до поступления я вернулся домой к отцу, в Пестравку. И уже здесь, столкнувшись с реалиями, задумался: как же мне теперь попасть на юридический, отчетливо понимая, что не поступи я в вуз – меня ждет армия, а она в мои планы совсем не входила.

Сила мечты помогает преодолеть множество преград, научиться обращать критические ситуации в твою пользу и сделать тебя тем, кем ты хочешь быть. Все перемены, с которыми ты столкнешься на этом пути, лишь добавят ценности конечной цели!

Я вовсе не считаю, что военная служба должна остаться в прошлом. С большим уважением отношусь к людям в погонах. К тем, для кого служба стала осознанным выбором. К тому же это был 1994 год. Чеченская война еще не началась, но на Кавказе уже было неспокойно. Позже, спустя пять лет, когда меня разыскивал военкомат, я отчетливо понимал: бросать свою жизнь в подобную мясорубку ради непонятных целей неизвестных мне людей я не хочу. И вообще российская армия в 1990-е была последним местом, где я хотел бы оказаться. Бессмысленная и беспощадная дедовщина, призванная не учить, а калечить. Такой мы видели ее на страницах газет и с экранов телевизора. Пойти самому и проверить, что все это лишь страшилка СМИ? С моим непокладистым характером, не терпящим приказов, унижения и насилия, до дембеля я мог просто не дожить. К тому же был уверен, что в дальнейшем смогу сделать больше для блага людей, чем за пару лет службы. У меня была другая цель, и отодвигать ее я не хотел.

Поэтому, вернувшись в Пестравку, я первым делом начал выспрашивать у одноклассников, кто куда. Две одноклассницы уже больше года посещали школу молодого филолога при педагогическом институте. Выяснилось, что у таких «молодых филологов» есть значительное преимущество перед остальными абитуриентами: право сдать экзамены досрочно. Разумеется, я решил во что бы то ни стало попасть на эти курсы. И в первые же выходные поехал с девчонками в город. В деканате объяснили: все возможно, даже в оставшуюся половину года. Я с улыбкой выдохнул – вот мой запасной вариант. Но еще на первой половине лекции я отчетливо понял: совсем не мое! В перерыве ноги сами вынесли меня из аудитории. Я совершенно не представлял себя филологом. Ну, хорошо, ушел. А что дальше?

Бесцельно слоняясь по корпусу пединститута, я глазел по сторонам. У деканата исторического факультета задержался, бегло просматривая объявления: какие-то экзамены для обучающихся заочно. И вот в голове все сложилось. Историю я как раз знал неплохо. Пожалуй, это один из немногих предметов в школе, который мне легко давался. Предмет живой, не абстрактный. Наверное, поэтому и по истории у меня всегда были хорошие оценки – она увлекала меня по-настоящему.

Не раздумывая ни секунды, я зашел в деканат. Там, узнав о моей ситуации, возражать не стали, но выразили опасение: другие абитуриенты учатся уже полтора года, смогу ли их догнать? Я не отступал, клятвенно пообещав наверстать весь пройденный материал. Мой искренний напор возымел эффект. В тот же день я оплатил курсы и стал слушателем школы «юного историка». Резонный вопрос: при чем здесь исторический факультет, если я мечтал стать юристом? Решение было чисто стратегическим. Всегда нужно иметь запасной вариант. К тому же историю нужно сдавать и на юрфак. Вот и подготовлюсь.

Возвращаться в родительский дом было психологически сложно. Но теперь у меня была цель! Пожалуй, впервые в жизни. Ее поставил не кто-то, а я сам. Улица осталась в прошлом – все свободное время я посвящал подготовке к экзаменам. Читал, переписывал конспекты, запоминал. Так мне удавалось не замечать бытовых трудностей. Даже таких банальных, как еда. Отец готовил какую-то бурду. А я тогда мог только яичницу пожарить.

Экзамены на исторический факультет прошли в мае. Необходимо было набрать пятнадцать баллов, но у меня набиралось только четырнадцать. Но школа дала мне направление, добавляющее еще два балла. Поэтому в июне, получив аттестат о среднем образовании, я уехал в Самару. В следующие полтора месяца предстояло посещать подготовительные курсы юридического факультета. С местом в общежитии помогли друзья семьи. Но, признаюсь, впервые надолго попав в такой непривычно большой город, как Самара, я испытал сильный стресс. Ведь до этого я был здесь лишь наездами. Нужно отметить, что в тот период я получал много помощи от порой совершенно чужих людей. В то время как многие «друзья» семьи после смерти мамы просто исчезли.

Охарактеризовать меня в эти полтора месяца можно было одним словом – «одержимый». Ничего не замечая вокруг, я с головой ушел в подготовку к экзаменам. Чем питался, как следил за собой – не помню. Пару раз мне даже делали замечания: мол, хожу в грязной засаленной джинсовке. Но мое зрение тогда стало тоннельным – еще никогда в жизни я так не фокусировался на учебе. При этом я отчетливо понимал: просто грызть гранит науки недостаточно. Нужно максимально увеличить свои шансы на поступление. Я обратился к маминой подруге, председателю суда. Еще на похоронах она отвела меня в сторону и пообещала помочь, если я надумаю идти на юридический. Свое обещание она сдержала – мне дали направление от прокуратуры, дающее дополнительные баллы.

Но в первую очередь я надеялся на свою голову, в которую с почти маниакальным упорством вкладывал знания. Тогда не раз отчитывал себя за прежнее поверхностное отношение к учебе. Приближались экзамены. Я прекрасно понимал: мое слабое место – иностранные языки. В школе учил французский, но знал его откровенно плохо. Самостоятельно улучшать знания в столь короткий срок, еще и без разговорной практики, было самонадеянно и малоэффективно. В итоге мои оценки были такими: тройка за французский, остальные предметы на «отлично» и «хорошо». Общий балл настолько средний, что совершенно не понятно, пройду или нет. Оставалась надежда на прокурорское направление. В деканате мне сказали: «Принесите аттестат, если вы поступили, а то без него мы не сможем вас зачислить». А мой аттестат в это время лежал в деканате исторического факультета Самарского государственного педагогического института, куда я уже поступил в мае. Естественно, я побежал туда.

– Такая ситуация, – пытался объяснить я, – не могли бы вы дать мне мой аттестат на пару дней?

– Никаких проблем, – ответили мне, – аттестат отдадим, но вас придется отчислить.

Уже тогда я задумался над тем, что бюрократическая система ориентирована не на человека, а на соблюдение ритуалов. И вместо того чтобы облегчить жизнь, она, наоборот, ее только усложняет. Сложившаяся ситуация меня категорически не устраивала. Что, если отчислят отсюда, а на юридический не примут? Тогда – только армия. Или пускаться в бега. Со своей проблемой я пришел к директору нашей школы. Она предложила выдать мне дубликат, который можно было бы подать на юрфак. Абсолютно счастливый, я принес его в деканат. Где мне с деланным сожалением сообщили, что вчера был последний день приема документов. Все сданные мною экзамены аннулированы.

Это был удар. Весь мой шестимесячный ожесточенный марафон без отдыха оказался бесполезным. Как в бреду, я покидал здание университета. Внутри – абсолютная пустота, апатия, с которой я прожил следующие пару дней. Но я не мог позволить себе затяжную и безрезультатную рефлексию. Уже в сентябре я реально убедился в правоте высказывания: «Что ни делается – все к лучшему». Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы тогда я все же поступил на юридический.

В Самаре были мои односельчане. Все оставшееся лето мы посвятили увеселениям. В непрерывных гулянках и вечеринках август пролетел незаметно. Для меня все это было в новинку. Однако перед началом учебы я взял себя в руки. Мне кажется, что любой человек, который провел студенчество в общежитии, мог бы вспомнить столько историй, что они вылились бы в целую книгу. Пожалуй, самое главное, что я вынес для себя из жизни в общаге, – человеческие отношения. Все мои сегодняшние друзья, все, с кем два десятка лет идем по жизни вместе, – почти все они оттуда. Те парни и девчонки, с которыми мы ели из одного котла, спали на одних кроватях и разделили эти счастливые пять лет. Сейчас я уже просто не могу представить, что их могло не быть в моей жизни, успей я подать аттестат.

Многие мои одногруппники были из Самары. За два года подготовительных курсов они успели перезнакомиться и подружиться. Я сначала держался немного особняком. На первом занятии сидел один. Лекция уже шла, когда в аудиторию забежала запыхавшаяся девчонка. Другие места были заняты, и ей ничего не оставалось, как сесть со мной. Так мы просидели следующие два года. Оказалось, нам интересно вместе. И после всех шуточек наша дружба переросла в нечто большее. Это была Елена – моя жена. Сейчас мы воспитываем двух дочерей.

И они – это лучшее подтверждение мысли о том, что все, что ни делается, – к лучшему. Думать так – не фатализм. Просто когда ты видишь плюсы в том, что имеешь сейчас, тебе проще живется.

Как и в школе, к учебе на историческом факультете я относился не слишком серьезно. Но причина была уже в другом. Пока одногруппники круглые сутки проводили в библиотеке, зарывшись в книги, я работал. Тогда было важно заработать самому. Бабушка поддерживала, как могла, давала продукты, немного денег. Большинство моих соседей по общежитию были, как и я, – из села. У нас всегда было что поесть: овощи, крупы, мясо. Тогда-то и пришлось научиться готовить. Хотя как кулинар я не особо преуспел в жизни. На кухне был, скорее, расторопным подмастерьем: чистил, резал. А вот мой сосед Коля – до сих пор мой лучший друг – настоящий шеф-мастер. Когда он готовил свое коронное блюдо из мяса, картошки, морковки и лука, никто на этаже не мог равнодушно пройти мимо кухни.

Тогда, в общежитии, я понял, как важно наличие ресурсов, необходимых тебе в данный момент. В общаге ценились колбаса, сгущенка и конфеты. Поскольку я уже зарабатывал, то мог их себе позволить. И хотя, по сути, я тогда ничего не имел за душой, но всегда мог купить что-то ценное для других.

В студенчестве я не чурался любой работы: распространял листовки, мыл машины, работал на стройке. Отчетливо помню, как однажды все лето провел на мойке. Уже наступила осень – пора возвращаться к учебе. Я отсиживал по две пары и бежал на работу. Когда не ходил на учебу, то мыл машины с утра и до вечера. Это был в своем роде уникальный опыт коммуникации. К примеру, приезжали бандиты, выкладывали автоматы, биты и пили водку, пока мы мыли их черные «BMW». Напившись, они могли даже размахивать огнестрельным оружием, чем изрядно нас пугали. Иногда просто оставляли машины и забирали их только через неделю-две. Тогда мы катались на этих машинах, совершенно не понимая, чем это нам грозит. На дворе был уже октябрь, холодало. После выходных, проведенных на автомойке, я едва мог встать на учебу в понедельник: все тело ломило от постоянного холода и сырости на работе. С другой стороны, в той работе было столько юношеской романтики!

Мне очень понравилась бизнес-модель автомойки. Я увидел, сколько денег там можно заработать, поэтому мойка стала ассоциироваться с успехом. Тогда же решил для себя: когда стану успешным, куплю такой же бизнес и создам все условия для сотрудников. Пять лет назад мне предложили приобрести здание. Цена вопроса – около ста миллионов. Знаете, почему я пошел на эту сделку? Лишь потому, что частью здания была автомойка, в которой уже установлены душевые, оборудованы комнаты отдыха и прочие условия для рабочих. Все то, о чем я так мечтал в студенчестве. Поставил туда управляющего и больше этой мойкой не занимался. В скором времени мой центральный офис переедет в это здание, а о том, какое уникальное пространство для работы я задумал там сделать, расскажу чуть позже.

Если у тебя в жизни есть мечта, то ее обязательно нужно реализовать.

Через реализацию задуманного можно найти новые возможности для развития.

Зная не понаслышке, как бывает тяжело на самых простых работах, я всегда с уважением отношусь к людям, которых принято называть обслуживающим персоналом. Сегодня этот студент подносит тебе кофе, а через пару лет может стать деловым партнером, открывшим свою сеть бистро. И каким он запомнит меня? Надменным и чопорным? Не слишком ли это для того, кто стоял когда-то мокрый под дождем у станции метро с охапкой газет? Знаете, я благодарен той неквалифицированной студенческой работе. Но тогда, помню, было стыдно. Стоишь часами на одном месте, раздаешь эти газеты. Хотя кто меня узнает, кто осудит? Редкий человек не живет стереотипами, навязанными родителями, обществом и культурой. Особенно в молодом возрасте. Раздаешь газеты – нищеброд. Моешь машины – неудачник. Мало кто в этом возрасте думает: «Погоди! Я же зарабатываю деньги, ничего еще толком не умея. Да ведь это круто!» Я так и думал, но удовлетворение от того, что зарабатываю деньги, отравляла реакция людей. Они шарахались, когда кто-то настойчиво старался всучить им газету бесплатно. Тогда абсолютно дикой была сама идея чего-то бесплатного, не связанного с обманом.

А еще я работал на стройке. Помню, как однажды нам не заплатили. Просто не стали выдавать деньги за сделанную работу. Десяток таких же, как я, парней остались с носом. Тогда ко мне пришло понимание: нужно всегда честно платить за честный труд. Более того – я никогда никого не должен подвести по срокам. Теперь, что бы ни приключилось в моей жизни, с моим бизнесом и банковскими счетами, у меня всегда есть секретный чемоданчик. В нем – зарплата всех моих сотрудников. На крайний случай.

Однако не все студенческие подработки были тяжелыми. Однажды нам с другом Колей предложили поехать в Сочи – работать вожатыми в лагере. Предстояло две смены. Мы почти не спали: море, солнце, лето. Днем – следим за детьми, ночью – купаемся и общаемся с другими вожатыми. Беззаботное время пролетело незаметно, пришла пора паковать чемоданы. И тут к нам пришел директор лагеря и выпалил напрямую:

– Слушайте, а оставайтесь еще на две смены?

– Я не смогу, – сразу ответил Николай.

– А я остаюсь, – недолго думая, ответил я.

Мне попросту некуда было возвращаться. Отец из Пестравки переехал в Чапаевск, ехать к бабушке – не вариант. Коля ушел собирать вещи. Перед самым отъездом я пришел попрощаться до осени. Помню, мы тогда обнялись и расплакались. Такая вот была дружба. Чего плакали – непонятно. Ведь довольно скоро снова увидимся в общаге. И мы до сих пор нет-нет, да и вспомним этот случай. Все над нами смеются, но я до сих пор помню щемящую боль от расставания с другом.

Первые бизнес-идеи пришли ко мне именно в общежитии. Жизнь там была веселой, потому что и сами жильцы частенько бывали навеселе. Те, кто хоть раз оставался на ночь в студенческой общаге, это поймут: вечер, алкоголь, неприхотливая закуска, гитара. Хочется добавки, а последняя бутылка – уже в мусорном ведре. С такой проблемой у нас сталкивались все. И вот тогда мы придумали заранее закупать алкоголь. Чтобы продавать его всем страждущим. С небольшой наценкой. Каждый вечер в нашу дверь стучали те, кому было лень бежать в магазин или когда все точки продаж уже были закрыты. Мы ездили на оптовый рынок с большим рыжим чемоданом, внутри обложенным тряпками. Ведь если бы на вахте услышали характерный звон – пиши пропало. Набивали мы чемодан так туго, что бутылки аж скрипели. В каждую закупку вкладывались поровну. Все студенты знали, что мы продаем. «ИРИСА» – так шутливо мы назвали свое бутлегерское предприятие. По первым буквам имен всех, кто жил в нашей комнате. Достаточно долго мы были подпольными торговцами алкоголем. Все закончилось, когда трое из пяти стали доставать деньги из общей казны.

Спустя годы, когда я начал заниматься недвижимостью, самый полезный совет ко мне пришел из собственного прошлого, вот из этой самой истории. Я понял, что всю прибыль надо инвестировать в дальнейшую покупку недвижимости. Бизнес должен работать и развиваться, а не служить заначкой. Иначе он станет неконкурентоспособным и прекратит существование.

Тогда, в студенчестве, от нашей «ИРИСы» остались лишь две первые буквы. Я и Равиль в итоге стали бизнесменами. Трое остальных, бравшие из общей кассы деньги, – нет. Эта история дала правильный посыл на будущее. Я могу загореться несколькими идеями и воплотить их в жизнь, будучи единственным учредителем. Но без партнеров мне не хватит сил охватить все свои бизнесы и одинаково успешно следить за каждой веткой. Поэтому без партнеров – никак. Но право окончательного решения всегда остается за мной.

Сейчас я понимаю, что любые знания или навыки нужно получать под запрос. Нельзя учиться, думая: авось, где и пригодится. Учебой на историческом я во многом решал стратегические задачи. Главная из них – не попасть в армию. К тому же полностью самостоятельным мужчиной меня сделала не муштра, а лихая жизнь в общежитии. Я научился готовить, стирать, зарабатывать на жизнь, приспосабливаться к любым условиям.

А они подчас были весьма жесткими. Студенческая жизнь переполнена эмоциями как позитивными, так и, безусловно, негативными. В особенности если ты живешь не дома с родителями, а в общежитии сам по себе. Никто не отменял банального прессинга. Перепадало и мне. Но точно помню: никто ни разу так и не смог заставить меня сходить за алкоголем, никто ни разу не осмелился ударить. Такое отношение было большой редкостью. К примеру, к нам в общежитие часто приходили студенты сельскохозяйственной академии, такие дерзкие ребята. Они терроризировали и прессовали многих. Один наш бедолага-сосед был ими настолько затравлен, что в отчаянии выпрыгнул с седьмого этажа. Слава богу, выжил благодаря тому, что зацепился за провода.

Однако первые полгода в общежитии я прожил не со студентами, а с настоящим преподавателем – Валерием Палладиевичем. Он был моим первым серьезным наставником. Сейчас их называют менторами. В одной секции с ним жила девушка из Пестравки, моя бывшая соседка по подъезду. Я случайно ей обмолвился, что меня не очень устраивают соседи по комнате, она передала ему, и, несмотря на то, что он, будучи преподавателем, имел право жить один, Валерий Палладиевич предложил мне:

– Слушай, а переезжай ко мне? Вообще, без проблем.

Не стану сейчас вдаваться в детали своего тогдашнего быта, но отказываться было глупо. Валерий Палладиевич преподавал физиологию. Интеллигентный человек. В то время как я, приехавший из деревни, был для него, наверное, полным дикарем. Он разрешил обращаться к нему просто по имени – Валера. Именно он давал мне первые уроки хорошего тона и манер. Пожалуй, главное, что меня поражало: несмотря на всю образованность и воспитание, он пользовался большим авторитетом и у ребят со спортфака. У них он тоже вел лекции, и они часто заходили к нам. Просто поговорить. Это были такие типичные «братки». Считай, бандиты. Мы их тогда называли «торпедами». Будучи соседом Валеры, я довольно скоро начал подключаться к их беседам. При этом практически не «фильтровал базар». Валера же смотрел на меня и хватался за голову.

– Илья, что ты несешь? – с искренним возмущением и недоумением говорил он.

Чувство такта у меня отсутствовало напрочь. Я был только в начале пути, учась, как вести себя с разными людьми. А через нашу комнату их проходил огромный поток. Студенты, аспиранты, преподаватели. Даже криминальные элементы. В итоге через полгода я окончательно замучил Валеру своими деревенскими замашками, и он меня выгнал. И все же за это сравнительно небольшое время уровень моей культуры намного повысился.

Главное, с чем мне помог молодой преподаватель, – интегрироваться в социум. Ведь, будучи ребенком, я никогда не ездил в пионерские лагеря, не бывал в больших городах. Улица, двор, десяток таких же сорванцов, как и я, – таким, по сути, и был мой мир. Неудивительно, что уровень моей дикости для городских порой зашкаливал.

Я предан всем людям, которые помогли мне в жизни. С Валерой мы общаемся до сих пор, постоянно приглашаем его на наши встречи, берем с собой на рыбалку. Мы, его бывшие студенты, сейчас – успешные люди, обзавелись семьями. А он по-прежнему живет в общежитии совершенно один. Но каждый раз, встречаясь с ним, я вижу счастливого человека.

Думаю, каждому из нас в тот или иной период жизни нужен наставник. Потому сейчас я столько сил отдаю развитию менторства здесь, в Самаре. Чтобы у каждого, кто решился заняться бизнесом, был прямой доступ к более опытному бизнесмену. Удивительно, как один человек может без потерь вложить свои силы и энергию в другого. Отдавая частичку себя, мы только обогащаемся. Это особенно важно в начале пути. Когда ты, будучи новичком, собравшимся в горы, получаешь не просто формальное напутствие и пожелание доброго пути, а подробный инструктаж и тщательную проверку твоей экипировки, а также дельные советы по предстоящему маршруту.

Ментор нужен на любом этапе, даже когда ты покорил уже не одну вершину.

Например, недавно мы встретились с Игорем Рыбаковым. За обедом проговорили почти два часа на равных. Всю значимость этой встречи лично для себя я четко осознал в ее конце. К ней мы вернемся, но чуть позже. Сейчас могу лишь сделать вывод: доверительность и открытость Игоря помогли мне самому перейти на новый уровень не только бизнеса, но и мышления.

Всегда есть люди, способные пробудить нас, вывести из состояния спячки. Именно они с высоты своего опыта указывают на вещи, которые мы не замечаем или не хотим замечать. Да, как правило, это более статусные люди. Но если они открыты тебе и говорят на равных – это многое дает. По таким принципам теперь живет и моя компания. Я не могу просто сказать: «Иди и выполняй». Скорее, я поделюсь своим видением результата. Понимая, что открытый и равный разговор лучше мотивирует.

По окончании пятого курса я увидел, как стремительно рушится привычная картина мира, так долго складывавшаяся в единое целое. Получив диплом, многие мои одногруппники и друзья по общежитию начали разъезжаться. Даже моя девушка Лена уехала обратно в родное село Кошки. Мне тоже предстояло освобождать свою комнату. Но куда ехать? Да, в Пестравке была пустая квартира – отец съехал. Перебрался в Чапаевск, где жил с новой гражданской женой. Я был рад: как ни крути, я все равно переживал за него и искренне хотел, чтоб он больше не жил как перекати-поле. Но что было делать мне? В Пестравке был еще гараж и светила должность учителя истории в родной школе.

– Не тормози – езжай. Жизнь, считай, уже удалась! – не раз тогда слышал я такие советы.

А во мне все кричало: «Не хочу!» Но в Самаре, в отличие от родного села, ждала полная неопределенность. Теперь у меня даже не было своего угла. Все, что у меня было, кроме пары сумок с вещами, – полная неопределенность, непонимание, чем хочу заниматься. Я же решил, что буду юристом? Значит, надо как-то воплощать эту мечту в жизнь. То есть оставаться здесь, в Самаре. Однако самой большой проблемой было не отсутствие жилья или любимой девушки рядом. Служба в армии стала реальностью. К моменту окончания вуза, в 1999 году, я уже видел, что было на первой чеченской войне, куда отправляли в основном срочников. И тогда мало кто сомневался, что начало второй – вопрос времени. Итак, мне предстояло практически одновременно решить сразу несколько непростых задач: найти, где жить и где работать, уладить вопрос с армией и восстановить отношения с девушкой. Я понимал, что если пойду в армию, то уже точно не вернусь в Самару, и это будет большой шаг назад.

Первым делом я подумал: хочу ли я дальше жить без Лены? Нет, не хочу. Мы долго встречались и стали по-настоящему близкими людьми. И тогда, и сейчас, спустя два десятка лет, мне крайне важны ее поддержка и понимание. Я твердо решил ехать к ней делать предложение. Хотя у самого не было ни кола ни двора. Купил арбуз, бутылку вина, билет на автобус и уехал в Кошки.

– Здравствуйте, я – Илья. Хочу жениться на вашей дочери, – прямо с порога сказал я ее родителям.

– Где будете жить? – не растерявшись, спросил будущий тесть.

– Не знаю, – честно ответил я, – где-то да будем.

Я реально не знал, что будет завтра. Поэтому на многочисленные вопросы родителей Лены я мог дать только весьма неопределенные ответы. И сам же понимал: если сейчас прогонят, то, наверное, будут правы. Но в итоге отец сказал, махнув рукой: «Забирай!» Вопрос с девушкой был решен.

Теперь мне предстояло привести ее туда, где мы будем жить. Никаких вариантов не существовало, зато были молодая невеста и моя напористость. Уж лучше я пожалею о сделанном, чем о несделанном. Поэтому комнату в общежитии я буквально «выбил». Мне дали ключ. Открыв дверь, я увидел лишь старый шифоньер и панцирную кровать. Но вопрос с жильем на время решился.

Не заставила себя долго ждать и повестка из военкомата – ее принесли в июле. Но как раз накануне я успел договориться с родной школой, где мне дали справку, что с начала учебного года я буду работать там учителем истории. А молодым педагогам, работающим в сельской местности, давалась отсрочка от службы в армии. Порог военкомата я переступил без малейшего волнения. С легкой улыбкой протянул военкому справку о приеме на работу с 1 сентября.

– Отлично, – сказал он мне, – ну, ты пока иди, проходи медкомиссию. Так, на всякий случай.

Тут уже я засомневался, но все же прошел по всем врачебным кабинетам за следующие полтора часа.

– Ну что? Сборы – через два дня, – с довольной ухмылкой сообщил мне прапорщик, вручая военный билет.

– Стоп! А как же справка? – ошарашенно спросил я. В горле мгновенно пересохло.

– А что справка? Вот сам читай. Написано же, что на работу – с 1 сентября, а сейчас только июль, товарищ призывник!

Если бы прямо тогда я вернулся в кабинет врача, думаю, мне бы вызвали неотложку. Кровь отхлынула от лица, меня зашатало. Только-только картина новой жизни начала собираться – и лишь для того, чтобы за мгновение разбиться вдребезги. Ведь казалось, что все продумано и тщательно спланировано. А мне уже подсовывали подписной лист. Словно никто не замечал, что я еле стою на ногах, готовый прямо здесь упасть в обморок.

– Давай-давай, – весело похлопал меня по лицу толстый лысый прапорщик. Тогда он казался мне воплощением мирового зла.

Он вышел из кабинета. Я повернул голову направо. Далеко у окна сидела секретарь. Повернул налево – пустые столы. Передо мной – мое военное дело, относительно тонкая картонная папка на шнурке. Решение было импульсивным. Возможно, руки сработали даже быстрее, чем сознание: я схватил папку, вырвал оттуда все ее содержимое и побежал.

– Ты что творишь? – закричала женщина и неуклюже попыталась встать из-за стола.

Она кричала что-то вслед. Хлопали двери, доносились окрики. Но все это стремительно пролетало мимо ушей. Я бежал так быстро, как только мог. Остановился, лишь пролетев три квартала. Итак, остается себя поздравить: теперь я – уклонист, пустившийся в бега. И куда прикажете деваться беглецу? Кроме общежития, идти было некуда. Отмечу одну свою особенность: при сильном стрессе или столкновении с проблемой, кажущейся сперва неразрешимой, я сразу ложусь спать. Так произошло и тогда – как только я переступил порог комнаты, сразу рухнул на кровать и моментально заснул.

Как и следовало ожидать, на следующий день за мной пришли участковый и два военных. И здесь помогла моя привычка иметь добрые отношения с окружающими. Не просто проявлять к ним формальную вежливость, а быть по-настоящему участливым: всегда найти хотя бы пару минут на разговор о человеке и его жизни. Суметь, в случае чего, подбодрить, помочь советом или делом, если это в моих силах. Время от времени делать не обременяющие меня, но приятные другому подарки. Уверен, даже случайные в нашей жизни люди помнят наше доброе к ним отношение. И вахтерша из общежития, с которой я всегда находил время поговорить без всякого корыстного умысла, просто спасла мою жизнь.

– Илья Руднев? – переспросила она участкового. – Так нет его, уехал еще вчера.

С ее стороны это была чистая импровизация. Моя комната была открыта почти всегда. Замки хлипкие: толкни с силой – и милости просим. Я не особо переживал на этот счет – у меня нечего было воровать. Пропусти вахтерша милиционера и военных наверх, они бы моментально меня повязали. А потом бы еще и срок дали.

Как это происходит, я впервые увидел на втором курсе. Служить тогда не хотел никто. Вот не сдал ты экзамены, а тебе – сразу повестка. Не пришел сам – за тобой прислали. Все это происходило быстро. Кто-то покорно шел, кто-то кричал. Как-то при мне забрали четверых. Спастись от насильно навязываемой службы удалось лишь моему другу Коле. Его девушка позвонила отцу, а тот сколотил целую бригаду по спасению. Они успели снять Колю с отъезжающего поезда. Меня же спасать было некому. Попрощавшись на время с Леной, я в тот же день сел на автобус и уехал с другом Сергеем в село Кинель-Черкассы. Там на лето нужны были разнорабочие – мы ремонтировали школу. Других вариантов переждать время, пока «волшебная» справка вступит в силу, у меня не было.

Но знаете, это лето оказалось не только тревожным, но и очень хорошим. Мы с Леной поженились. Сами понимаете, у двух вчерашних студентов нет денег, поэтому обошлись без пышных церемоний. По этой причине я не мог пригласить всех своих друзей и решил, что приглашу только родственников. Для меня это была очень болезненная ситуация, ведь друзья тогда казались самыми близкими людьми. К тому же на свадьбу я уходил из общежития. Костюм мне дал двоюродный брат. Брачная ночь прошла в доме у тетки жены. Хорошо, что мне было куда привести свою супругу – в те самые «хоромы» с ободранным шифоньером и панцирной кроватью. Один туалет и кухня на двадцать пять комнат, а душевая – вообще одна на все общежитие.

Наступила осень, вопрос с армией надо было решать. Но я не спешил. Для большей надежности пришел в военкомат в конце сентября, но еще до начала призыва. Какие только оскорбления и угрозы не летели мне в лицо от раскрасневшегося военкома.

– Да ты теперь не служить, а сидеть будешь! – кричал он.

– Повторяю еще раз: вот справка, – спокойно отвечал я.

– Убирайся! Вон отсюда пошел! Чтобы мы тебя больше не видели!

Я уже упоминал, что мне претит приказной тон. А уж если кто-то решит, что вправе распоряжаться моей жизнью, даже не спросив меня самого, – столкнется с жестким сопротивлением. И эта напористость не раз выручала меня уже во взрослой жизни. Порой даже в таких ситуациях, по сравнению с которыми история с военкоматом казалась нелепым недоразумением. Но уже тогда, в молодости, я четко решил для себя: не стану плыть по течению, повинуясь обстоятельствам, и только я сам буду управлять своей судьбой.