Общение с М. С. Горбачевым. И. С. Силаев и поощрение за особо опасные работы

Кстати, о разговорах с М. С. Горбачевым. Трижды мне приходилось вести их с ним по телефону из Чернобыля. Все носило довольно странный характер. Он звонил, конечно, Председателю Правительственной комиссии т. Силаеву И. С., может быть, он звонил Щербине и с ним разговаривал, но это было вне моего присутствия. Иван Степанович давал ему свою информацию, а затем, когда дело шло о детальных, специфических, профессиональных вопросах, он спрашивал: кому дать трубку? В первом разговоре он сказал – Легасову дать трубку. Я стал с ним разговаривать. 3–4 мин. М.С. спрашивал, что делается, что его волнует это: уже имя Горбачева начинают во всем мире трепать в связи с этой аварией, поднялся массовый психоз в мире; какое же истинное положение? В ответ на это я ему обрисовал положение – а дело было 6 мая, основные выбросы из разрушенном блоке прекращены, – что в настоящие время ситуация контролируема, масштабы загрязнений и зоны, прилегающей к ЧАЭС, и всего мира в целом нам более или менее понятны. Нам было ясно, что пострадавших от лучевого поражения, кроме тех, кто работал на ЧАЭС, ожидать маловероятно, контроль за населением ведется тщательный, что если будут в странах, на которые попали некоторые радиоактивные выпадения в результате аварии, приняты правильные информационные и санитарные меры, то никаких реальных последствии для здоровья людей не будет. Я не знал, что в это время к таким же выводам пришла сессия международной Всемирной организации по здравоохранению, специально собранная по этому вопросу: она также пришла к выводу, что угрозы населению Западной Европы и других стран происшедшая авария не несет. Рассказал о конкретной обстановке: где тяжелые участки, связанные с большим уровнем загрязнения, где обстановка более благоприятная, как идут работы. Он удовлетворился этим разговором. На следующий день во время нашего нахождения у И. С. Силаева повторно раздался звонок М. С. Горбачева, и на этот раз он просил чтобы трубку взял Е. П. Велихов. Его он стал спрашивать о причинах происшедшей аварии. Е.П. стал давать пояснения и сказал, что лучше об этом расскажет Валерий Алексеевич. Трубка была передана мне, и я, может быть, излишне детально, передал причины происшедшей аварии. В этот момент Михаил Сергеевич просил написать ему личное письмо, что и как происходило. Я тут же сел за написание письма; после некоторой редакции И. С. Силаевым оно ушло в ту же ночь на имя М. С. Горбачева за подписью Силаева, Велихова и моей.

И. С. Силаев в составе своей смены наибольшее внимание в процессе работы уделял строительным работам: организации бетонных заводов, или организации подвоза бетона, т. к. ясно было, что нужно было площадку вокруг 4-го блока максимально бетонировать. Именно И. С. Силаев ввел систему материального поощрения за проведение наиболее опасных работ, а наиболее опасными работами было определение, находится или не находится вода в нижнем и верхнем барботерах – помещениях, находившихся под реакторным залом. Мы еще боялись того, что часть расплавленного топлива туда попадет, и возможно мощное парообразование, которое вынесет дополнительную активность наружу. Нужно было знать, свободны ли эти барботеры, оставлять ли их пустыми, может быть, залить их бетоном, и т. д. Подойти к этим барботерам было довольно трудно, потому что рядом расположенные коридоры были заполнены водой с того момента, когда реактор пытались охлаждать водой. Уровень активности воды был высокий: до кюри на литр в отдельных точках. Включили откачные устройства, скачивали воду, и все-таки задвижку, которую нужно было открыть и с помощью которой можно было в то время понять, есть ли в барботере вода, удалось одолеть одному из работников станции в очень непростых условиях. И вечером его Иван Степанович торжественно поблагодарил и вручил пакет с 1000 рублей. Он получил на это соответствующее разрешение. И я увидел лицо человека, который был, с одной стороны, очень горд, что ему удалось эту непростую работу в непростых условиях выполнить, а с другой стороны, видно, как он этот пакет с деньгами мял: не как награду, в общем-то говоря. Ему и отказаться от этих денег было неудобно, и в тоже время сама денежная форма награды как-то его не очень радовала. Потому что действительно, в тот период времени особенно, люди там боролись с аварией, старались выложиться, сделать все что можно, не думая ни о каких там поощрениях материальных или моральных. Все работали единым коллективом, стараясь найти наиболее правильные решения.

Несоответствие элементов станции чертежам

В этот период времени страшно было смотреть на главного инженера проекта этой станции из Гидропроекта Конвиза, потому что он, по-моему, не спал ни минуты. Естественно, для того чтобы искать подходы, проходы к различным помещениям, все время обращались либо к его чертежам, либо к его памяти, к его опыту. Вот здесь я должен вспомнить много досадных эпизодов. Потому что смотришь, скажем, на чертежи – должен быть свободный коридор. По этому коридору начинаешь движение – оказывается, коридор перегорожен какой-то стенкой. Стенкой, видимо, возникшей, созданной по каким-то инженерным соображениям после завершен проекта. Ее не должно быть в проекте, а она существует и не отражена ни в каких чертежах. Возникли обратные ситуации когда в соответствии с чертежами должна быть глухая стена, а на самом деле там был дверной проем. С этим мы тоже сталкивались. Особенно трудно приходилось шахтерам. Потому что, оказалось, на территории станции огромное количество труб и плит были захоронены в земле. И поэтому когда они осуществляли свои работы щитовой проходкой или иным способом, рассматривая чертежи подземных коммуникаций, казалось, что для них проход был свободен, но, начиная практическую работу, они сплошь и рядом наталкивались на препятствия, никак не отраженные в рабочих чертежах. Вот этого, в огромном количестве встречающегося, несоответствия между документальной частью, которая находилась на станции, и фактическим положением дел на различных отметках станции, в подземных сооружениях, было много, – и все это, конечно, произвело впечатление огромного невнимания, огромной неряшливости в ведении такого документального хозяйства, которое должно было бы точно и на каждый момент времени описывать состояние и строительных конструкций, и проходок, и электрических коммуникаций. Вот таких неряшливых элементов встречалось, к сожалению, достаточно много.

В штабе УС-605. Совещание по организации работ у основания вентиляционной трубы. Фото А. Г. Ахламова.

При этом хотелось бы обратить внимание на то обстоятельство, что хотя такие факты, конечно, и в обыденной-то жизни раздражают, – но в тот момент времени настолько целеустремленными были действия людей, настолько быстрее хотелось каждому закончить свой собственный участок работы, что вот все эти многочисленные факты неряшливости как-то не вызывали особого крика, шума, и все это отступало на второй план относительно желания как можно быстрее справиться с задачей. Количество людей, прибывающих на площадку, все время увеличивалось потому, что каждая из групп требовала себе новых помощников, приезжающих либо с приборами, либо с документами, либо с инструментами, которые требовались для исполнения операции.