– Мистер Ханко?

Что-то последнее время слишком много народу начало обращаться ко мне излишне официально. Куда делось старое доброе: «Пойдем, старина, пропустим стаканчик, другой»?

Я медленно обернулся. М-да, давненько ко мне не обращались люди в синей форме.

– Не узнаете меня?

– Признаться, не с первого взгляда, капитан, – отозвался я. – Кстати, поздравляю с повышением. В той долине вы были еще лейтенантом.

Они тогда появились очень вовремя для нас – мы как раз решали, хватит патронов на две хорошие атаки или с нас будет достаточно одной. И тут, словно в дешевой сказке, появилась та самая кавалерия из-за холмов.

– Можно просто Патрик, – улыбнулся кавалерист.

– Тогда – просто Крис.

– Идет.

– Вы с бронепоезда? – кивнул я в сторону станции.

– Нет, – капитан скривился. – Я еще не настолько выжил из ума, чтобы передвигаться по Пограничью на этом чадном сундуке.

– Да, этот венец цивилизации на наших диких просторах смотрится… несколько непривычно.

– Надеюсь, он успеет убраться отсюда, прежде чем по-настоящему запахнет жареным, – сказал Мигер. – К сожалению, не могу сказать того же о себе.

– Сэр… прости, Патрик, а что вообще за каша заваривается в нашем тихом захолустье? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал при этом как можно более естественно. – Бронепоезд… солдаты, какие-то господа чуть ли не из самого Вашингтона… по городу ходят самые невероятные слухи.

– Например?

– Ну, два последних, которые мне довелось услышать – что в Запретных Землях нашли золото, хотя, по правде говоря, найти его просто, куда сложнее унести. И что правительство решило, наконец, объявить войну Союзу Племен.

– Последнее, – вздохнул Мигер, – похоже, скоро произойдет вне зависимости от желаний господ чиновников.

– О да, – кивнул я. – Сам факт появления этого, как ты выразился, чадящего сундука будет воспринят большинством вождей как личное оскорбление.

– Будь моя воля, – начал кавалерист, – я бы заставил этих беременных мулов-пехотинцев… – он резко оборвал фразу, скрипнув напоследок зубами.

– Но с господами из госдепа этот трюк не покатит, – заметил я. – И все-таки, Патрик, что происходит?

– Вообще-то это секретные сведения, – Мигер задумчиво оглянулся вокруг. – Но, поскольку их все равно через пару часов будет знать последняя подзаборная шавка… ловите. Картографическая экспедиция.

– Патрик, – сказал я после продолжительной Паузы. – Ты уверен, что мы вкладываем в это понятие одинаковый смысл? С тех пор, как на ужин к оркам попал лейтенант Пайк, все географы дружно малюют на месте Запретных Земель слова «Великая Американская Пустыня».

– Готов поспорить, тот тип в Вашингтоне, которые все это придумал, очень гордился собой, – усмехнулся капитан. – Составить карту Запретных Земель, что может быть проще? В конце концов, это территория САСШ, и сей факт признан всеми цивилизованными странами.

– Угу. Проблема лишь в том, Патрик, что не вкусившие пока плодов этой самой цивилизации гоблины с троллями отнюдь не собираются способствовать успеху вашего начинания.

– Когда это политиков смущали такие мелочи?

– Патрик, – я постарался, чтобы мои слова звучали как можно проникновеннее. – Попробуй отговорить их от этого. Эти типы из Вашингтона… пусть они полные идиоты, но не самоубийцы же. Если вы углубитесь в Запретные Земли на сто миль, вас не спасет и вся армия САСШ.

– Ты же был в армии, Крис, – печально отозвался Мигер. – Первое правило обращения с вышестоящим начальством…

– Не… плевать против ветра, – я собирался употребить более обыденное слово, но вовремя вспомнил, что все-таки разговариваю с офицером. – Я это знаю… очень хорошо знаю…

Меня, похоже, начало трясти.

– Может, зайдем, перехватим по стаканчику? – неожиданно предложил Мигер, кивая на призывно распахнутые створки «Хромого мустанга».

– Не откажусь.

Внутри салуна нас встретил душный полумрак, гудение дюжины мух, храп какого-то ковбоя на столике около входа и не менее звучное сопение устроившегося в углу тролля, баюкавшего в своих лапищах здоровенную кружку пива.

– Текилу, – сообщил я притаившемуся за стойкой Маленькому Джонни – полукровке с болезненно-реденькой бородкой.

– Две, – добавил Мигер. – И не забудь протереть стаканы.

Маленький Джонни недружелюбно – ему не приходится для этого слишком напрягаться – посмотрел на Мигера снизу вверх, нарочито медленно стянул с подставки стакан, выудил из нагрудного кармана красный клетчатый платок и начал демонстративно водить им по краю стакана.

– Хватит, Джонни, – поспешно сказал я, видя, что стоящий рядом со мной ирландец вот-вот взорвется, да так, что «Хромого мустанга» надо будет собирать даже не по досточкам, а по щепкам, причем довольно мелким.

Джонни смерил меня не менее недружелюбным взглядом и, отставив несчастный стакан в сторону, снял с подставки два других.

– У меня, – сообщил он, ловко опрокидывая над ними бутылку, – все стаканы – чистые. Всегда.

Мигер промолчал, но, когда мы отошли к столику, он долго и придирчиво рассматривал свой стаканчик на фоне щелей в ставнях, прежде чем, наконец, последовал моему примеру и опрокинул его себе в глотку.

– Уф!

– Так вот, Патрик, – продолжил я, отдышавшись. – Однажды… мне довелось выслушать подобный приказ. Нашему взводу приказали атаковать выдвинувшееся вперед орудие конфедератов. Мы примкнули штыки… и пошли… а потом побежали… – я осекся.

Шейный платок вдруг превратился в удавку, стягивающую горло. Я вцепился в него, стараясь ослабить узел, а перед глазами вставало поле, накатывающиеся волны травы – и жерло пушки, опускающееся все ниже.

– Они подпустили нас, – я, наконец, справился с платком. – И пальнули картечью.

Мигер задумчиво крутил в руке опустевший стаканчик.

– У меня, – я сглотнул подступивший к горлу комок, – хорошее зрение. Когда я увидел, как конфедератский офицер махнул рукой… я успел упасть. А когда поднялся…

– В меня тоже однажды стреляли картечью, – неожиданно сказал кавалерист. – Еще в Ирландии. Очередное выступление…. я даже не помню, чего именно мы требовали тогда. Мне тогда было всего двенадцать, и старшие сказали, чтобы я не путался под ногами. Но я просто затерялся в толпе и пошел со всеми. – Мигер замолчал, точь-в-точь как я.

– Красномундирники преградили нам путь, и их офицер крикнул, чтобы мы расходились. А потом… он скомандовал: «Открыть огонь по мятежникам» – и королевские пушки дали залп. В тот день на площади остались лежать сто двадцать шесть наших, – Патрик тяжело вздохнул. – Один из них был моим братом, а другой – дядей.

– Когда я поднялся, – в тон ему отозвался я, – все вокруг лежали. Парни из моей роты… я был самым молодым, мальчишка-доброволец, и половина из них звала меня «сынок», что меня всегда жутко бесило. Они лежали… а когда я посмотрел вперед, то увидел, что конфедераты заряжают пушку для нового залпа.

– И что же ты сделал?

– Я поднял «кольт» капрала Броуза и побежал, – сказал я. – Так быстро, как не бегал и, наверное, уже не пробегу никогда.

– Судя по тому, – сказал Мигер, – что передо мной сидишь ты, а не какой-нибудь конфедератский артиллерист, ты добежал быстрее, чем они зарядили пушку.

– Именно, – кивнул я и, повернувшись, заорал: – Джонни, еще по одной!

– Послушай, Крис, – неожиданно сказал Мигер после того, как мы снова опустошили стаканы. – А ты бы не взялся поработать немного на правительство?

– Что? – я поперхнулся остатками текилы. – Наняться проводником к вам? Патрик, я что, так похож на самоубийцу?

– Ну, я не имел в виду, что ты будешь ехать в голове колонны, – пояснил Мигер. – Для этого у нас есть полковник Кребс со своей гнедой кобылой. А вот тихонько проскользнуть вперед, разнюхать то да се и, когда тучи соберутся, вовремя подать знак.

– Это может проделать любой из ваших парней, капитан.

– Не-ет, – мотнул головой Мигер. – Мои ребята хороши против небольших набеговых отрядов, но суметь просочиться мимо половины Союза Племен им не по зубам. Для этого нужен такой скользкий тип, как ты, Крис.

– Спасибо, Патрик.

– Я ведь слышал о тебе кое-что, – продолжил Мигер. – Ты слывешь осторожным… некоторые олухи называют это трусостью, за глаза. И в то же время ты по доброй воле ныряешь в дерьмо, от которого шарахаются самые безрассудные, и выныриваешь оттуда с кошельком в зубах.

– Еще раз спасибо за комплимент, капитан, но мой ответ – нет. Помимо прочих соображений… я уже нанят.

– Да? И кто же твои наниматели?

– Вообще-то у проводников не принято отвечать на подобные вопросы, – заметил я. – Но ты уже поделился со мной секретными сведениями, да и тайна эта такая же протухшая, как и твоя. Мой наниматель стоит в дверях за твоей спиной и подает мне знаки, чтобы я не вздумал рассиживаться.

Мигер резко обернулся и увидел прислонившегося к стояку Малыша Уина, с деловым видом раскуривавшего длинную кубинскую сигару.

– Гном?! Какого черта потребовалось гномам в Запретных Землях?

– Хороший вопрос, капитан, – сказал я, вставая. – Подумайте над ним как-нибудь на досуге, ладно? И… удачи, Патрик.

– Тебе того же, Крис, – серьезно сказал Мигер. – Она… пригодится нам обоим.

– Что надо было от тебя этому синемундирнику? – недружелюбно осведомился Малыш Уин, когда мы вышли на улицу.

– Да так, – усмехнулся я, – пытался убедить меня принять участие в крестовом походе в рядах истинных защитников веры.

– Без шуток? У тебя, часом, не неприятности? Если что, я могу…

– Спасибо за заботу, мамочка, – не знаю с чего, но на меня вдруг напал приступ исключительно хорошего настроения. Интересно, с чего бы? Не с двух же стаканчиков текилы. По такой жаре у меня лично текила может вызвать разве что приступ меланхолии. – Но свои проблемы я привык решать сам, особенно когда их нет. Мы с капитаном Мигером просто зашли пропустить пару стаканчиков.

– Вы с ним что, друзья? – недоверчиво спросил Уин.

– До сего дня не были.

Полукровка задумался.

– Так ты говоришь, он хотел нанять тебя?

– Угу, – кивнул я. – Что обычно нехарактерно для правительства.

– Должно быть, – медленно сказал Малыш Уин, – они придают этой экспедиции очень большое значение.

– И, – заметил я, – не одни они.

Честно говоря, меня так и подмывало выложить Уину, что я не имею ни малейшего представления, из-за чего затеян весь этот сыр-бор. Но, поразмыслив, я решил отложить эти откровения до более подходящего времени – скажем, третий-четвертый день пути, когда мы уже гарантированно не сможем повернуть обратно. Он, конечно, на вид неплохой парень, этот полукровка, но кто их гномскую душу разберет? Вон церковные иерархи добрую тыщу лет не могли определить, наличествует ли у гномов душа вообще или они относятся к разряду «разумных животных».

– Три роты 69-го Нью-Йоркского, – задумчиво сказал Малыш Уин. – Бронепоезд. Эти ребята настроены серьезно.

– Ты забыл упомянуть кавалерию, – сказал я. – Неполная рота под командованием моего нового друга Патрика.

– В связи с этим, – продолжил полукровка, – встает вопрос, какую стратегию нам лучше избрать? Выйти как можно раньше и попытаться опередить остальных или пристроиться в кильватер?

– Куда?

– В кильватер, – повторил Уин. – Морской термин, означающий: следовать за кем-то.

– Я что, похож на морского волка?

– Прости, – смутился полукровка. – Мне довелось одно время поплавать… в Южных морях. С тех пор иногда… проскальзывает в речи. Хотя мистер Крип это ужасно не любит.

– Да и я тоже не люблю… – усмехнулся я, – когда мне говорят то, чего я не понимаю.

– Я, – напомнил Малыш Уин, – извинился.

– А я заметил. И оценил. Хотя на самом деле, – продолжил я, – вопрос, который ты поставил, на самом деле не стоит и даже не лежит. Если мы не выйдем к вечеру, а еще лучше – через пару часов, нам останется только уговаривать парней с бронепоезда выделить нам пару футов крыши.

– Думаешь?

– Поправка, – я наставительно воздел палец. – Уверен. Не знаю, правда, успели ли гоблины прослышать про Большой Железный Сундук, но готов поставить десять к одному, что Большой Костер запылает уже этой ночью.

– Скреглик млин! – Судя по тому, с каким выражением Малыш Уин выдохнул эту фразу, я только что обогатил свой лексикон гномским ругательством.

– Мне доводилось слышать про Большой Костер.

– А мне, – медленно сказал я, – довелось видеть.

Большой Костер 1872 года. Я тогда только начинал работать проводником. Будь у меня на пару унций опыта больше… никогда бы не согласился на предложение того паренька.

Мы спрятались в узкой щели в стене каньона. Этот чертов придурок-баптист выпил всю свою воду в первый же день и на второй, после полудня, когда солнце достало до нас своими лучами, он начал ныть, клянчить, умолять… потом перешел к угрозам, перемежаемым бессвязными молитвами. Я не стал ждать, пока он, наконец, решится напасть – достал свой «боуи» и объяснил, что перережу ему глотку в тот же миг, когда он коснется моей фляги. Тогда он снова начал ныть, и пришлось пообещать прирезать его и в том случае, если он не заткнется.

А ночью на дне каньона запылал огонь.

Никогда в жизни я не видел более мрачного и величественного зрелища. И, надеюсь, не увижу.

Тысячи и тысячи нелюдей – орков, гоблинов, троллей и других. О некоторых я и не слышал до того дня. Темная масса, затопившая каньон, словно море…

Изредка до нас доносились крики приносимых в жертву. Их было немало – путешественников вроде нас, жителей дальних ферм, не успевших почуять приближающуюся грозу и убраться за стены фортов… впрочем, те, кто успел это сделать, лишь оттянули неизбежное – из пятнадцати фортов уцелело лишь два.

Пару раз, когда крики были особенно пронзительные – наверное, их издавала женщина или ребенок, – мне приходилось сражаться с баптистом, которой рвался… не знаю, что он собирался сделать…

Хуже всего был третий день. Прямо под нами расположился отряд гоблинов, и я боялся лишний раз шевельнуться – слух у этих ребят отменный, равно как и чутье. Мне еще повезло, что мой наниматель выбрал именно этот день, чтобы вручить свою душу Всевышнему – с утра он еще стонал и даже пытался шевелиться, а к вечеру уже остыл. А ночью все повторилось снова. Я пытался заснуть, точнее, свалиться в бредовый кошмар… до тех пор, пока в один из моментов просветления не обнаружил, что сижу на краю щели и радостно хохочу, глядя на мечущиеся в пламени фигурки. Пришлось прицепиться ремнем к телу баптиста – благо он уже успел закоченеть и вполне годился на роль якоря.

Они ушли под утро.

– Наш единственный шанс, – медленно сказал я, – оставить между собой и федеральной экспедицией как можно большее расстояние. Попытаться проскочить границу во время сбора… и молиться, чтобы Союз Племен не очень интересовался, что происходит за их спинами.

– Я понял, – Малыш Уин с сожалением посмотрел на тлеющий огрызок сигары и тщательно втоптал его в песок. – Что надо делать?

– Мне, – я воровато огляделся по сторонам, – осталось обстряпать одно дельце… думаю, это не займет много времени. Заодно прикуплю кой-чего.

– Сколько? – лаконично осведомился Уин. Я произвел в уме быстрый подсчет.

– Сотни хватит с лихвой.

Кошелек мне пришлось выхватывать из воздуха буквально перед глазами – Уин бросил его почти без замаха. Хороший бросок…

– Ты пока можешь собрать все, что мы выжали из бедолаги Хинброкла, – сказал я. – А потом… просто выходи из города и иди в сторону солнца. Через три мили увидишь холм с двумя кактусами, на правом болтается коровий череп. Я буду ждать тебя под этим холмом.

– Собрать все… – задумчиво повторил полукровка. – Крис, вообще-то мы отобрали довольно много. Я, конечно, могу взять тележку, но как далеко…

– Точно, – я с силой хлопнул себя по лбу. – Так и знал, что непременно забуду тебе сказать. Видишь во-он тот черный забор? Это конюшня Пао Рутгера, хозяина «Железной подковы». Купишь там осла.

– Осла?

– Именно, – кивнул я. – Серенького такого ослика, желательно поменьше ростом… если, конечно, там будет из кого выбирать. Обычно там есть парочка… не считая приказчика.

– Я мог бы купить лошадей, – предложил полукровка. – Хотя, признаюсь, верховая езда никогда не входила в число моих любимых занятий.

– Уин, – я церемонно приложил ладонь чуть повыше кармана для часов. – Я мог бы прочитать длинную лекцию о сравнительных достоинствах и недостатках различных средств передвижения по Пограничью, но времени у нас немного, а посему очень прошу тебя – просто поверь мне на слово.

– Верю, – серьезно сказал Уин. – Мы ведь партнеры, не так ли?

– Партнеры, – согласился я.