Переходите от конкуренции к сотрудничеству

Фильм Рона Ховарда «Игры разума» был признан Американской киноакадемией лучшим фильмом 2001 года и получил главного «Оскара». О чем кино? О Нобелевском лауреате Джоне Форбсе Нэше, который всю жизнь страдал тяжелым психическим расстройством. Впрочем, премию ему дали не за его болезнь, а за фантастическое открытие: сотрудничество эффективней конкуренции. Странно, что душевнобольной человек, страдавший заболеванием, которое делает человека аутичным (замкнутым в самом себе, психологически изолированным от окружающих), смог до этого додуматься, а миллионы здоровых ведут себя прямо противоположным образом.

Конечно, экономика без конкуренции – это оксюморон, но без взаимодействия и сотрудничества – она теперь просто невозможна. Впрочем, весь мир шел к этому прозрению не один год. Джон Нэш, который сформулировал этот принцип еще в свои студенческие годы, получил заслуженную им премию только в 1994 году.

В упомянутом фильме есть замечательный эпизод, демонстрирующий суть открытия Нобелевского лауреата. Конечно, все здесь упрощено до неприличия, но в целом получилось достаточно наглядно. Авторы фильма показывают нам, как студент Джон Нэш, сидя в баре со своими сокурсниками, вступает в заочную полемику с отцом-основателем современной на тот момент экономики – Адамом Смитом. Адам Смит – это признанный экономический гений, узаконивший в свое время принципы конкуренции, показавший важность личных амбиций каждого из членов группы. В сущности, Смит провозгласил в экономике принципы естественного отбора: человек человеку враг, а победит сильнейший.

Несчастные нуждаются в людях, которые были бы к ним добры. Те, кто процветает, нуждаются в людях, к которым они могли бы проявить доброту.

Аристотель

И вот, когда молодые студенты дискутируют по «актуальным экономическим вопросам», в дверях бара появляется компания, состоящая из пяти девушек. Одна из них – шикарная блондинка, четыре другие женские персоны на ее фоне безбожно теряются. Юноши активизируются и даже пытаются делать ставки на то, кому достанется «лучшая из женщин», при этом все готовы вступить в конкурентную борьбу за эту белокурую красавицу.

И тут нам показывают рассуждения Нэша, которые сводятся к следующему: сейчас мы все кинемся к «первой леди», она растеряется, не будет знать, кого предпочесть и как реагировать, а потому просто проигнорирует наше – то есть всех пятерых молодых мужчин – наступление. Отчаявшись добиться взаимности от «первой леди», юноши обратятся к четырем оставшимся дамам, но напрасно, те уже почувствовали себя оскорбленными, ведь «никто не хочет быть вторым». Таким образом, и это наступление также окажется сорванным. Предприятие по завоеванию женских сердец будет провалено, причем по всем фронтам, и все останутся с носом.

Недостаточно еще знать, нужно также применять; недостаточно еще желать, нужно также делать.

Иоганн Вольфганг Гёте

Если же, рассуждает Нэш, мы сговоримся и проигнорируем «первую леди», сразу обратившись к девушкам, которые оказываются «вторыми», то ситуация повернется прямо противоположным образом, успех компании здесь гарантирован. «Только так мы получим женщин!» – восклицает пронзенный своим наитием Нэш. «Адам Смит, – объясняет он своим сокурсникам, – считал, что лучше, если каждый член группы действует в своих интересах. Но для того чтобы результат был оптимальным, нужно, чтобы каждый член группы делал что-то для себя, а что-то для группы».

Ирония современной экономики состоит в том, что у продуктов, которыми мы пользуемся, нет производителя. Патент на какую-то технологию может принадлежать одной компании, использование этой технологии в конструктивном решении некого продукта происходит уже в другой компании, сборка этого продукта происходит в третьей, причем находящей в другой части света, да и сама эта сборка осуществляется из деталей, которые, в свою очередь, разработаны и произведены еще в десятке других стран и сотне других компаний.

Не думай, что позорно принимать помощь. Ты должен исполнять предназначенный тебе долг, как солдат на посту. Но если, к примеру, ты хром и не можешь сам участвовать в сражении, то почему бы тебе не сражаться с помощью товарища?

Марк Аврелий

Конкурентное преимущество теперь не в том, что ты все сделал сам и больше ни у кого другого такой технологии или продукта нет. Конкурентное преимущество теперь – это скорость, причем сверхскорость, тогда как сложность продуктов с каждой новой итерацией только возрастает. Все это вместе означает только одно – ты не можешь успеть все сделать сам, своими силами, ты должен входить в кооперацию, сотрудничать, обеспечивать взаимопроникновение технологических и бизнес-процессов.

Мы возвращаемся к понятию «инвестиции». Чтобы инвестировать свой капитал, нужно иметь то, во что этот капитал можно инвестировать. Однако жесткая конкуренция служит уничтожению среды обитания. А потому вступающие в конкурентную борьбу уничтожают не только своих конкурентов, но и потенциальных партнеров, и, вслед за этим, саму ту среду, которая их кормит. В результате инвестировать будет просто некуда, а потому победитель в самом скором времени ляжет в гроб рядом с побежденным. Если вы хотите быть успешными, вы должны искать не тех, с кем можно было бы конкурировать, а тех, чьи силы и капитал можно объединить с вашим ради вашего же общего блага. Девиз современной цивилизации – «Объединяй и властвуй!», причем первое превыше второго, ибо является его условием.

Конкуренция обусловлена борьбой членов группы за лидерство, работой «иерархического инстинкта». Лидирующая позиция гарантирует животному, с одной стороны, большие возможности к личному выживанию (лидер, как известно, первым освежевывает добычу, он же обладает и «правом первой брачной ночи»). С другой стороны, наличие лидеров поддерживает стабильность группы, где, благодаря единоначалию, каждый выполняет свои задачи для достижения общей цели. Лидер (вожак) устанавливает порядок, пресекая всякие попытки своих «подчиненных» к взаимному выяснению отношений, чем и защищает друг от друга своих неразумных собратьев.

Итак, стремление к лидерству продиктовано биологически. Но вот в чем загвоздка: у животных есть очевидный критерий, который позволяет кому-то одному быть безусловным лидером. Этим критерием в животном мире является сила. В человеческом обществе критерии куда сложнее, их и не сформулируешь толком. Если бы мы жили по законам природы, то все было бы понятно: главой объединенного человечества был бы Майк Тайсон.

Впрочем, поскольку критерии, выявляющие лидера, в нашем обществе не определены, то всякий, кому не лень, хочет лидировать. Конфликтов в этом случае не избежать. Вот и получается, что тот механизм, который в животном царстве обеспечивает мир и стабильность, в нашем обществе, напротив, способствует бесконечному разжиганию всяческой розни. Само же общество стоит на конкурентном принципе: «Я выиграл – ты проиграл!»

И, к сожалению, мы оказываемся здесь заложниками глупейшей путаницы. Мы путаем борьбу за власть с работой по повышению собственно благосостояния. Нам кажется, что власть и благосостояние – это вещи не только друг с другом связанные, но даже в каком-то смысле идентичные; на самом же деле это вещи принципиально отличные.

Человек, который осмеливается потратить впустую час времени, еще не осознал цену жизни.

Чарльз Дарвин

Власть – это то, что возникает в процессе непосредственных социальных отношений, это, грубо говоря, отношение нас друг к другу; а благосостояние – это экономический достаток конкретного человека. Причем наше благосостояние тем выше и надежней, чем лучше благосостояние наших сограждан. Если ты богат, а остальные бедны и голодны, то в скором времени от тебя останутся рожки да ножки. Если ты богат, а остальные бедны, но не голодают, ты не сможешь вести активную экономическую политику, ведь, вкладываясь в производство, которое может повысить твой достаток, ты должен обеспечить себя потребителем производимого товара. А вокруг все бедные, и купить твой товар некому, следовательно, и заработать у тебя нет никакой возможности.

Таким образом, если борьба за власть – это борьба на выбывание, то стремление к достижению благосостояния – это всегда командная игра. Но мы категорически отказываемся способствовать обогащению других людей. И это странно, ведь, обогатившись, они перестали бы просить у нас в долг, перестали бы находиться у нас на иждивении, обеспечили бы спрос на производимую нами продукцию (товары и услуги) и, в свою очередь, сделали бы нам выгодные предложения, способствующие процветанию нашего бизнеса.

У XXI столетия будет три главных отличительных признака: забота о людях, сотрудничество с людьми и предоставление людям возможностей.

Майк Вэнс

Однако мы, боясь потерять власть, препятствуем улучшению благосостояния окружающих, оттесняем их, не предлагаем им сотрудничества. Мы используем десятки способов борьбы за власть и преуспели в отработке подобных стратегий. Но каких тогда мы ждем результатов? Победы на выжженной земле?! Хорошим же будет в этом случае наше собственное благосостояние! Джон Нэш посчитал эту политику ошибочным решением, и в этом он был прав и как математик, и как человек. Только когда мы научимся видеть друг в друге партнеров, успех станет для нас привычным делом. Пока же итоги неутешительны.

Итак, если мы действительно хотим быть успешными, нам следует развести эти две свойственные нам биологические (инстинктивные) потребности: быть лидером и добиться благосостояния. Напротив, их совмещение чревато неудачами и даже полным крахом. Забираться на стену легче, используя плечи друг друга, а вот запрыгивать на нее самостоятельно, пытаясь параллельно сбить с этой стены своих «конкурентов», бессмысленная и вредная политика.

С подчиненными нужно обращаться с таким же уважением и вниманием, как вы бы сами хотели, чтобы с вами обращались, окажись вы на их месте. Вы должны охотно доверять работе и идеям других людей, вы должны пропагандировать свои жизненные ценности и никогда не забывать о них.

Роберт Болл

Мы должны научиться сотрудничеству, так что не позволяйте своим амбициям помешать вам добиться успеха. Не бойтесь разделить прибыль, бойтесь не получить прибыли из-за собственного тщеславия, собственной жадности и жажды власти. Находите соратников, находите тех, кто станет для вас достойным партнером, партнером, на которого можно положиться, которому можно доверить, который сможет работать и зарабатывать, чтобы вы, в свою очередь, тоже могли работать и зарабатывать. Так или иначе, в одиночку в этом мире не выжить.

Если вы хотите быть успешными, вы должны помнить: стать первым – не главное, главное – это использовать весь свой потенциал, и в том числе потенциал своего взаимодействия с потенциальными партнерами и соратниками. Время войн безвозвратно ушло в прошлое, современный мир, причем на всех уровнях своей организации, столь увязан и взаимозависим, что всякая, даже самая незначительная, потасовка может обернуться глобальной катастрофой. Не раскачивайте лодку, а вместо этого сговоритесь с вашим окружением о направлении ее движения. Дальше вам останется только разделить между собой обязанности в соответствии с возможностями каждого из членов группы. И если каждый даст для общего результата то, что он может дать: кто-то возьмется за весла, кто-то за штурвал, кто-то будет штурманом, а кто-то станет коком, – результат будет желаемым, хотя и общим, одним на всех.

Зарисовка из психотерапевтической практики: «Я не цветочница, я – нефтяник!»

Это была одна из самых примечательных в моей профессиональной жизни консультаций. Пациент, который проходил у меня курс психотерапии, рассказал своей знакомой – жене одного из руководителей крупнейшего гиганта нефтяной промышленности – о том, что есть, мол, такой доктор. Она изъявила желание со мной познакомиться. Надо признать, это самое нелепое дело – консультировать на предмет «просто так».

– На самом деле я не знаю, что у вас спросить, я никогда не была на приеме у психотерапевта, – протянула Тамара, сидя напротив меня в одном из самых элитных московских ресторанов.

– Спрашивать могу я, – я решил прийти к ней на помощь.

Тамара элегантно отказалась от предложенной ей помощи:

– Вообще-то я бы хотела проконсультировать своего мужа…

– Тогда надо консультировать мужа.

– Да что вы! Он ни за что не пойдет к психотерапевту! – воскликнула моя собеседница.

– Это потому, что я такой страшный, или потому, что муж такой пугливый? – я рассмеялся.

– Ну… А чем вы занимаетесь?.. – Тамара нервно поправила свои очки.

Зрелость наступает тогда, когда человек пересекает грань между привычкой к соревнованию и привычкой к сотрудничеству.

Хью Даунз

Никогда не знаешь, что на это отвечать. Могу сказать прямо: психотерапевты занимаются психотерапевтическим лечением пограничных психических расстройств. Это чистая правда, которую, впрочем, вряд ли кто-то из неспециалистов способен понять. На Западе, где психотерапия почти в десять раз старше, чем современная отечественная, эта проблема решается иным образом. Там у людей есть привычка ходить к психотерапевту. Как сказала мне одна моя пациентка-американка (из эмигрантов), «если у нас в Америке кто-то скажет, что ему нужно раньше уйти с работы, потому что у него встреча с психотерапевтом, его без вопросов отпустят, а потом еще и повышение по службе дадут». Там это нормально, а ненормально обратное – если человек не пользуется услугами психотерапевта, чтобы избавиться от психологических проблем. Тот, кто ходит к психотерапевту, тот, значит, избавится, а потому ему вполне можно дать повышение. У нас же все шиворот-навыворот: мы пытаемся управиться с проблемами своими силами, а в результате нагружаем ими окружающих, полагая, видимо, что у них голова не болит. А ведь у них болит, от чего мы, в свою очередь, и страдаем. Ну, да ладно…

– А по какому поводу вы бы хотели проконсультировать своего мужа? – Мне хотелось или как-то уже перейти к делу, или, если перейти к делу нельзя, то закончить эту встречу.

– Ну, я боюсь, что он надорвется на работе, он только о ней и думает, переживает. Но теперь ему как-то все стало не интересно, он совсем перестал шутить, говорит, что устал…

Господь дал нам две руки: одну – чтобы получать, а другую – чтобы отдавать. Мы ведь не бездонные бочки для сокровищ; мы – каналы, чтобы делиться с людьми этими сокровищами.

Билли Грэхэм

– И, наверное, сон нарушен, и давление скачет, и сосредоточиться ему трудно, и вес он стал набирать, и в первой половине дня он себя хуже чувствует – очень раздражителен, и тревога…

– Да, да! Все это есть, особенно сон и давление, и вес сильно вверх пошел последние два года, и раздражение, и, знаете, он очень тревожен! – Тамара посмотрела на меня с озабоченностью и заинтересованностью, словно говорила: «Откуда вы это знаете?!» Было бы странно, если бы я этого не знал, ведь диагноз депрессии вырисовывался передо мной шаг за шагом, а перечислить «недостающие» ее симптомы психотерапевту труда не составляет.

– Скажите ему, что психотерапевт все это лечит. Если ему действительно захочется от этого избавиться, пусть приходит на консультацию…

– Нет, нет… Он не придет… – Тамара снова отчаялась.

– Ну что я могу поделать? Мы или думаем о качестве жизни, или не думаем, – при всем желании помочь не могу, помочь можно только в том случае, если твою помощь готовы принять.

– И с дочкой я не знаю, что делать… – снова простонала моя собеседница.

– А вы знаете, что у вас у самой депрессия? – спросил я Тамару, не особенно, впрочем, рассчитывая на понимание.

– У меня?! У меня депрессии нет! – категорично заявила Тамара.

– А слезы у вас уже второй раз за десять минут нашего разговора проступают, это что, признак хорошего душевного расположения? И я думаю, вы каждый день плачете.

– Да… но… я отвлекаюсь, пытаюсь как-то себя занять… – Тамара настойчиво пыталась убедить меня в том, в чем меня просто невозможно было убедить: «У Тамары все хорошо!» – Сейчас я специалиста по ландшафтам взяла – очень талантливую девушку. Она парк обустраивает вокруг нашего загородного дома…

– Вы сейчас не работаете – я правильно понимаю?

– Да, мы когда с мужем с Севера приехали, я пару лет поработала, а потом перестала – незачем, – подтвердила мою догадку Тамара.

– А с дочерью все благополучно – «хорошая девочка», учится, серьезная, но с вами конфликтует, не слушается, разговаривать не хочет, уходит в свою комнату…

– Да! Я только начинаю с ней о чем-то серьезном говорить, как она отворачивается и идет в свою комнату! – В голосе Тамары прозвучали металлические нотки раздражения.

– И вы полагаете, у вас нет депрессии? – спросил я недоверчиво.

– Нет, я же справляюсь, – растерялась Тамара.

– Ну хорошо. Я, знаете, что думаю? Вам нужно открыть свой цветочный магазин, только так, чтобы в нем вы именно работали – изучили все нюансы этого бизнеса, все «про цветы», лично отбирали и приглашали дизайнеров, курировали поставки, инструктировали персонал на предмет работы с покупателем, – я произносил эти фразы слегка отстраненно, так, словно бы к Тамаре это не имело никакого отношения.

– Но я не цветочница, я – нефтяник! – почти что в состоянии ужаса воскликнула Тамара.

– Вот и хорошо. Будем считать это сменой обстановки! – постановил «добрый доктор».

Я крайне редко даю такие дурацкие рекомендации, но поскольку я ничем не мог помочь этой женщине (вследствие исключительного ее сопротивления всякому моему участию), то и ограничился данным отнюдь не случайным замечанием. Вероятность того, что она последует моему совету, была минимальной. Разъяснять, почему я думаю, что ей нужно поступить так, а не иначе, я не стал, потому что… потому что не стал – оставил карточку, встал, поблагодарил за проведенное время и распрощался. Но почему, отчего, в связи с чем «цветочный магазин»?

Если муж Тамары, как я предполагал, находился в депрессии, то ее непродуманные должным образом в значительной части случаев навязчивые попытки как-то повлиять на его жизнь могли обернуться лишь ухудшением их супружеских отношений и его депрессивного состояния. Состояние самой Тамары тоже бы ухудшилось, а там уже одно за другое, и пиши пропало. С другой стороны, Тамара, что следовало из моих наблюдений, была от природы человеком активным, деятельным и властным. Возможно, потому она и не усидела на прежней работе, где разгуляться подобной активности было негде (когда муж – «большой начальник», положение жены в «трудовом коллективе» весьма специфическое). Вот Тамара и сосредоточилась на муже и, по всей видимости, в особенности – на дочери. А дочь – хоть и юная, но уже почти взрослая, самостоятельная, так что тут, что называется, нашла коса на камень. Поскольку же Тамара больше ничем в этой жизни не была озабочена, эта коса, даже натыкаясь на камень, продолжала свою бессмысленную и вредную для обеих сторон миссию – наносить царапины и затупляться.

Теперь предположим, что Тамара занялась каким-то «своим делом», которое было бы ей интересно, требовало бы от нее изучения предмета, работы с людьми, руководящих навыков и способностей, развитых в ней Севером (там она, очевидно, не в самой скважине работала, а технологом каким-нибудь, инженером руководящего звена).

Во-первых, муж перестал бы думать о том, как ему избавиться от ее навязчивых беспокойств за него (в депрессии хочется, чтобы все тебя оставили в покое, хотя бы дома), и заинтересовался, может быть, чем она занимается. Во-вторых, дочь перестала бы смотреть на свою маму как на самодуршу, которая «сидит дома, жизни не знает, ничего не делает», а если что и умеет, так это давать «бессмысленные ценные указания». В-третьих, самой Тамаре нужно куда-то деться, а раз она уже занялась «ландшафтами», то в цветочный бизнес ей прямая дорога. Благо при ее достатке можно заниматься чем угодно.

Я ничего не слышал о Тамаре более года, быть может, даже полутора. Потом у меня снова объявился тот пациент, который некогда меня ей сосватал, и сказал, что Тамара хотела бы со мной встретиться. Надо сказать, что на этот «бизнес-ланч» я собирался без всякого энтузиазма и… ошибся.

Существуют три разновидности людей: те, кто видит; те, кто видит, когда им показывают; и те, кто не видит.

Леонардо да Винчи

– Я снова не знаю, о чем с вами говорить… – начала Тамара, а я снова мысленно схватился за голову. – В общем, я не знаю, как это у вас называется и имеет ли это к вам какое-то отношение, но я все-таки хотела вас поблагодарить.

– За что же? – удивился я, поворот дела меня весьма обнадежил.

– Вы тогда, при нашей первой встрече, сказали, помните, про цветочный магазин. Я еще вам ответила, что я не цветочница, а нефтяник, – она смущенно улыбнулась.

– Конечно, я все хорошо помню.

– Ну, я тогда подумала, что вы какой-то, ну, в общем, странный доктор. Потом посидела в ресторане, заказала вина, вспомнила одну мою знакомую, которая открыла косметический салон, и подумала, что, может быть, попробовать «цветочный бизнес», поручить кому-нибудь управление. Потом вспомнила, что вы говорили об изучении, подборе персонала, работе с поставщиками, то есть о работе. И стала работать.

Дальше у Тамары все получилось, как я и предполагал (на что, впрочем, никак не рассчитывал). Дело ее увлекло, муж согласился на него с радостью, дочь сначала смотрела на мать скептически, а теперь даже стала проявлять признаки уважения. Сама же Тамара воспряла духом, ей стало интересно, постоянно новые лица, она думает о «расширении». Таким образом, самореализация в жизни Тамары чудным и вместе с тем естественным образом совпала с гармонизацией внутрисемейных и межличностных отношений. Всех проблем Тамары эта ее новая работа, конечно, не решила, но, по крайней мере, в какой-то части разгрузила ситуацию и снизила остроту. Проблемы мы создаем себе сами своей необдуманной жизненной политикой.

– Знаете, меня муж как-то спросил, почему я взялась именно за цветочный бизнес. Он, кстати, изменился с тех пор, стал мне больше внимания уделять, хотя у меня теперь на него времени почти не осталось. Ну да я не об этом… Я ему сказала, что я ему психотерапевта искала, – вы, кажется, психотерапевт или психолог?

– Психотерапевт.

– Да, я ему так и сказала, что я искала для него психотерапевта и он, то есть вы, посоветовал мне цветочным бизнесом заняться. А муж мой, представляете, говорит: «Ты что, хотела, чтобы и я нефтяной бизнес оставил, на цветы переключился?!» Представляете? Он подумал, что психотерапевт – это типа маркетолога!

Тамара смеялась, я улыбался, но, по всей видимости, она совершенно не подозревала, насколько мне было забавно все это наблюдать. Разумеется, во всей этой ситуации я был психотерапевтом в той же степени, в какой хирург может быть хирургом, участвуя в пожаротушении.

Да, до американцев нам всем пока очень далеко – и в смысле понимания целей и задач психотерапии, и в смысле отношения к бизнесу. Наше отношение к бизнесу, к работе очень специфическое, и нам только предстоит понять, сколь важное место работа занимает в жизни человека, что это не восемь часов, которые отобраны у жизни, а та энергия, которая изымается из жизни и инвестируется в работу, чтобы вновь быть изъятой нами же для наших же нужд.