21 марта в Москве на Болотной площади на очень достойном уровне прошла акция в защиту семьи против ювенальной юстиции, растления детей и пропаганды половых извращений. Особо хотел бы отметить, что на этом митинге не было ни одного провокационного или компрометирующего лозунга, не было никаких недостойных изображений. Люди выступали взвешенно, серьезно, с болью в сердце говорили о той реальной опасности, которая сегодня существует в нашей жизни, об опасности изъятия детей из семьи по прихоти чиновников или сотрудников правоохранительных органов. Шел серьезный разговор о том, что часть нашей элиты до сих пор пытается объяснить нашему обществу, что максимальное раскрепощение ребенка идет ему во благо, хотя любой нормальный учитель и родитель знает, что это далеко не так.

Наша православная общественность научилась действовать очень эффективно. Мы за последние несколько лет добились того, что темы, которые еще недавно объявлялись маргинальными, стали известны большинству наших сограждан. Позиция православной общественности по этим вопросам стала серьезно менять вектор государственной политики. Пять лет назад, когда православные общественные объединения, организации педагогов говорили о ювенальной юстиции, над ними смеялись, отвечали, что все решено, что изменить ничего уже нельзя, не надо даже пытаться это сделать.

Сейчас позиция государственных деятелей существенным образом поменялась. И произошло это именно потому, что наша православная общественность остро и решительно подняла данный вопрос. С высокой степенью уверенности можно ожидать, что благодаря широкому народному сопротивлению введение масштабного института ювенальной юстиции в России вряд ли состоится. Проект закона, вводящий ювенальные суды, давно лежит мертвым грузом в Государственной Думе, и я думаю, что его реанимация вряд ли возможна. Но опасности в этой области сохраняются. Предпринимаются попытки наделить суды и органы опеки полномочиями, которые позволяли бы им фактически отнимать детей у родителей на основе таких туманных критериев, как уровень развития ребенка, ненадлежащее воспитание, психическое насилие. Кто может с точностью определить: развит ребенок или нет? У психолога-атеиста — одни критерии, у православного христианина — другие. Что является показателями развития ребенка? Духовное и нравственное состояние или уровень знаний, рост и вес? На этот счет в обществе не может быть однозначного мнения. А где граница между психическим насилием и естественным стремлением родителей побудить ребенка к тому, чтобы он хорошо учился, вовремя принимал пищу, делал зарядку по утрам, то есть делал то, пользу чего он еще не в состоянии осознать?

Я согласен с тем, что принимать меры физического насилия к двенадцати-, тринадцати-, а тем более семнадцатилетнему подростку нецелесообразно. Но все знают, что в определенном возрасте ребенок нуждается в принуждении и физическом ограничении. Потому что в два года, в пять лет он еще не понимает, что для него полезно, что опасно. По сути дела, без физического принуждения он попросту не будет в состоянии выжить. И поэтому, если физическое принуждение в его адрес будет объявлено незаконным, то это, как и применение расплывчатых общих критериев, даст чиновникам широкую возможность для произвола и коррупции.

То же самое касается и психического насилия. Известно, что в свое время для борьбы с сектами пытались во многих странах и на всех уровнях провести в законодательство этот термин. Однако он так и не был принят, поскольку доказать фактический акт насилия, провести грань между обычным убеждением и психическим насилием очень и очень сложно, если вообще возможно. Теперь этот термин серьезно скомпрометирован, но, тем не менее, его вновь пытаются воскресить и применить.

Важно, чтобы любые законы были точными, чтобы естественное стремление родителей оградить ребенка от всевозможных ситуаций, где его жизни может угрожать опасность — что, кстати, предусмотрено в нашем действующем законодательстве, — не вызывало никаких вопросов в обществе. Нужно добиться того, чтобы принимаемые законы не порождали для любой семьи страшную угрозу чиновничьего произвола и грубого вмешательства в личную жизнь. Нужно добиться общественного контроля за принятием законопроектов и планируемыми решениями, которые могут приниматься в этой области.