Как относиться к страданиям, к тому, что Господь попускает этим страданиям совершаться? Некоторые на этот вопрос отвечают бунтом против Бога, обидой на Него. Очень многие сегодня хотели бы сказать Богу: если Ты благ, то почему мы смертны, почему болеем, почему страдают невинные, дети? Почему вообще в нашем мире есть зло — такое, как войны и тяжкие недуги?

Вопросы, подобные перечисленным, можно встретить не только на форумах, где спорят атеисты и верующие, но и на православных форумах. Часто получается так, что люди, живущие церковной жизнью, исповедующиеся и причащающиеся, в то же время никак не могут представить себе, что Бог может послать им нечто не соответствующее их представлениям о житейском благе.

Что по-настоящему нужно для достижения главной цели, то есть спасения и жизни вечной? Вот вопрос, который должен стать центральным для всех дискуссий о месте страдания в жизни человека и об отношении Бога к страданиям. Очень многие хотели бы, чтобы Бог их поддерживал во всех ожиданиях от жизни. Хочется иметь красивые вещи и комфорт — не только материальный, но и внутренний, комфорт, который часто оказывается самоуспокоенностью, самоубаюкиванием — и, значит, Бог должен все это поддержать. Нарушается этот комфорт, лишаешься ты чего-то: здоровья, имущества или того самого peace of mind, душевного спокойствия, которое на самом деле мало что общего имеет с духовным миром, миром Христовым, — значит, имеешь основание на Бога обижаться и против Бога бунтовать, говоря: «Бог не может быть благим, если я всего этого лишился, потому что эти лишения есть зло. Бог не может творить зла, и значит, Он не благой, Он не добрый. Зло происходит, а Он не устраняет его из моей жизни Своим прямым вмешательством».

Много в связи с этим говорится о свободе, о том, что человек часто на самом-то деле виноват в своих бедах. Но не всегда так бывает. Иногда прямой нашей вины в наших страданиях нет. Да, есть коллективная вина, есть народные грехи. Но очень часто бывает и так, что ни коллективной, ни народной вины тоже нет. Однако если мы все-таки верим, что Бог благ и не может послать или попустить зла, давайте задумаемся: а зло ли всегда на самом деле то, что мы безусловно злом считаем?

То, что осложняет и даже прекращает нашу земную жизнь, вовсе не обязательно является злом с точки зрения наставления нас к жизни вечной. Житейская самоуспокоенность и внутренний комфорт не всегда являются благом — мы знаем это из многих святоотеческих творений. Святой Иоанн Златоуст писал: «Всякий, преданный удовольствиям и земному спокойствию, есть враг Креста». Слишком часто тот «мир», который мир дает, несовместим с тем миром, который дарует Господь.

Тайна эта приоткрывается нам в евангельском повествовании об исцелении слепорожденного человека. В силу своей болезни слепорожденный, наверное, избежал многих грехов и был по образу жизни чище некоторых современников, которых Господь не наставлял и с которыми не происходило ничего чудесного. Мы не знаем, что творилось у этого человека в душе, но многих явных грехов он в любом случае избежал. И вот без явной вины он несет очень тяжелое страдание, по поводу которого многие из нас сейчас бы подняли ропот против Бога — даже в том случае, если бы не сами переносили это страдание, а были бы его свидетелями в своей семье, в обществе, да и просто в средствах массовой информации.

Как же так?! Никакой явной вины у человека нет! Он не преступник, он не чудовище, и Бог попускает мучения, которые делают совершенно невозможным житейский успех! С точки зрения земного человека, обладающего ложным, обмирщенным сознанием, — это страдание является абсолютным злом. Поэтому и спрашивают искусители у Христа: «Кто согрешил, этот человек или родители его?» И отвечает им Господь: «Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии» (Ин. 9, 3). Христос показывает, что страдание этого человека зачем-то нужно. Оно не является бессмысленным. Оно не является ни наказанием за несовершенный грех, ни наказанием за совершенные грехи других людей, оно не является воздаянием, но одновременно не является однозначным злом.

Какая несправедливость! — воскликнет кто-то из сегодняшних спорщиков. Ради миссионерских целей, ради того, чтобы явились дела Божии, Господь попускает серьезные беды, заставляет человека с детства мучиться… Не может Бог такого попускать!

И уж тем более для многих совопросников века сего непереносимо читать и в Священном Писании, и в аскетическом наследии Церкви, и в святоотеческих творениях о том, как Бог посылал наказания целым народам. <…> И все дела, которые Он творил, благи. В том числе дела, связанные с сохранением веры через очень жесткие действия, которые по прямому Божиему повелению означали окончание земной благополучной жизни для многих людей.

Что же делать? Неужели признать Бога злым? Выход из данного противоречия только один: попытаться рассмотреть, что такое настоящее благо и как оно, иногда нарушая некие приоритеты земной жизни, ведет человека к жизни вечной. Я много рассуждал внутренне на тему, которую решился сегодня поднять, в течение последних нескольких месяцев, может быть, пары лет. Очень серьезен спор о смысле страданий, о роли свободы и вины в контексте страданий, о благости Божией. Споры эти ведутся не случайно. Очень многие люди даже внутри христианского сообщества хотели бы подменить Бога Авраама, Исаака и Иакова, Бога Евангелия — «богом философов и ученых», «богом» интеллигенции. «Богом», которого нет.

Ответа на вопрос, который я сегодня перед вами ставлю, у меня, конечно же, нет — как, наверное, нет его и у большинства людей, живущих в Церкви и вне Церкви. Но что-то нам открывается. Буквально несколько дней назад я прочел, почти случайно, статью священника Димитрия Шишкина о войне, о страданиях, о том, как люди ощущают себя в нынешнем контексте в Донбассе. И вот что там вспоминается: «Однажды известному духовнику, старцу Паисию Святогорцу, явилась мученица Евфимия. Это, конечно, событие совершенно необыкновенное и чудесное, и старец поспешил задать святой самые важные для него вопросы. Среди них был и такой: как она перенесла столь ужасные мучения? На это святая ответила старцу, что, если бы она знала, что ожидает ее в вечности и какое это блаженство — пребывание с Богом, то она была бы готова терпеть мучения всю земную жизнь. Ибо по сравнению с тем, что даровал ей Бог, эти мучения — ничто».

Отец Димитрий продолжает: «Как ни трудно это принять нашему обыденному сознанию, та неизреченная радость, которой сподобляются все потерпевшие несправедливые гонения и саму смерть христиане, — бесконечно превосходит все, что мы можем об этом говорить и думать. Так что даже величайшие по нашим меркам страдания меркнут по сравнению с той славой, которая открывается после. Просто мы мало верим в это, потому и скорбим сверх меры, и омрачаемся, и ропщем, и отчаиваемся. Жалко, конечно, невинных людей, гибнущих от безумства войны. Но мы верим, что эта жертва — не случайна, что как для самих погибших «за други своя» отрылась неизреченная радость, так и для тех, за кого они молятся, кого любят — и на них тоже прольется исцеляющая и утешающая благодать Божия».

Нам не дано посмотреть на наши страдания из другого мира, из вечности. Не все из нас смогут посмотреть на эти страдания из Царства Небесного, а не из другого места. Но прислушаемся к словам, которые были сказаны во время чудесного явления. Находясь в Царстве Небесном, люди понимают, что эти страдания, это якобы «зло» имели смысл, если они привели человека к правой вере, к спасению. К пониманию того, что любое служение прежде всего житейским вещам — есть идолослужение.

Следовательно, то что происходило, было добром — по крайней мере для людей, достигших Небесного Царства. Что будет с другими, мы не знаем. Грозные вещи сказаны о них. Но мы, тем не менее, молимся о них, веря в Божие милосердие.

Будем прислушиваться к Евангелию, к настоящей православной традиции. Не будем пытаться подстроить Бога под свои грехи и свое несовершенство, бросая Ему вызов и требуя, чтобы Он принял нас такими, какими мы не можем войти в Царство Небесное.