8

Адвокат Брианс был молод и внешне слегка напоминал богемного студента. В кабинете держался стойкий запах соленых галет и кофе, по-видимому, составлявших основу его рациона. Точнее, пахло галетами, кофе и пыльной бумагой. Контора адвоката находилась в том же доме, что и знаменитый театр «Тиволи». Правда, занимала она каморку на антресоли, выгороженной в мансарде, в конце темного коридора без окон. Фермин застал адвоката на рабочем месте, хотя было уже половина девятого вечера. Брианс встретил его в одной рубашке, без пиджака. Открыв дверь и увидев посетителя, он кивнул ему и вздохнул:

– Фермин, полагаю. Мартин рассказывал мне о вас. Я уже начал недоумевать, куда вы запропастились.

– Я уезжал на некоторое время.

– Разумеется. Проходите, пожалуйста.

Фермин вошел вслед за ним в каморку.

– Жуткая ночка, да? – нервно спросил адвокат.

– Всего лишь дождь.

Оглядевшись, Фермин обнаружил в комнате всего один стул. Брианс уступил его гостю, а сам угнездился на стопке книг по торговому праву.

– Мне пока не привезли мебель.

По мнению Фермина, в каморке не хватило бы места и для лишней точилки для карандашей, но он предпочел промолчать. На столе стояло блюдо со свиными ребрышками и пиво. Бумажная салфетка выдавала, что роскошный ужин адвоката прибыл из ближайшего кафе.

– Я собирался ужинать. С удовольствием разделю с вами трапезу.

– Вы ешьте, ешьте. Вам, молодым, еще есть куда расти. А я уже отужинал.

– Могу я вас чем-нибудь угостить? Кофе?

– Если только у вас есть «Сугус»…

Брианс порылся в ящике, где, похоже, лежало все на свете, кроме жевательной карамели.

– Лепешки «Хуанола» подойдут?

– Я не кашляю, спасибо.

– С вашего позволения.

Брианс бросил пастилку в рот и с наслаждением начал жевать. «И кто из нас больше похож на умирающего с голоду?» – с недоумением подумал Фермин. Приоткрытая дверь около письменного стола вела в соседнюю комнатку, где виднелась сложенная раскладушка, вешалка с мятыми рубашками и кипа книг.

– Вы здесь живете? – спросил Фермин.

Было очевидно, что адвокат, которого Исабелла сумела нанять для Мартина, звезд с неба не хватал. Брианс проследил за направлением взгляда Фермина и скупо улыбнулся.

– Да, временно это моя контора и жилье, – ответил Брианс, наклонившись, чтобы закрыть дверь в свою спальню. – Должно быть, вы думаете, что я никудышный адвокат. Имейте в виду, что не вы один, мой отец считает точно так же.

– Не обращайте внимания. Мой папаша всегда говорил нам – мне и сестрам, что мы все никчемные и закончим в каменоломнях. И вот он я, цвету и пахну. А преуспеть в жизни, когда семья в вас верит и поддерживает, дело нехитрое.

Брианс неохотно кивнул.

– Видите ли… Если начистоту, я только недавно открыл собственную контору. Раньше я работал в известной адвокатской фирме, которая расположена неподалеку, за углом, на бульваре Грасиа. Но у нас возникли разногласия. С тех пор все пошло наперекосяк.

– Можете не продолжать. Вальс?

Брианс утвердительно кивнул и сделал три глотка пива.

– После того как я взялся за дело Мартина, он не мог успокоиться, пока я не лишился почти всех клиентов и пока меня не уволили. Те немногие, кто у меня остался, не имеют ни гроша за душой, чтобы оплачивать мои услуги.

– А сеньора Исабелла?

Лицо адвоката омрачилось. Он поставил пиво на стол и с сомнением посмотрел на Фермина:

– А вы не знаете?

– Что именно?

– Исабелла Семпере умерла.

9

Гроза бушевала над городом. Фермин держал в руках чашку кофе, в то время как Брианс, стоя у открытого окна и глядя, как дождь хлещет по крышам Эль Энсанче, рассказывал о последних днях жизни Исабеллы.

– Она заболела внезапно, без причины. Если бы вы ее знали… Исабелла была молодой, полной жизни. Она обладала железным здоровьем и пережила все лишения войны. Все случилось, как говорится, в мгновение ока. В ту ночь, когда вам удалось бежать из крепости, Исабелла вернулась домой поздно. Муж нашел ее на коленях в ванной комнате, она была в поту и дрожала. Исабелла пожаловалась, что ей нездоровится. Вызвали врача, но до того, как он пришел, у нее начались судороги и кровавая рвота. Врач сказал, что она отравилась, и прописал строгую диету на несколько дней, но наутро ей стало хуже. Сеньор Семпере завернул жену в одеяла, и знакомый таксист отвез супругов в больницу Дель Мар. На коже у Исабеллы выступили темные пятна, походившие на язвы, и волосы выпадали прядями. В больнице супруги прождали несколько часов, и в результате доктора отказались принять ее. В приемном покое находился еще один пациент, которого тоже еще не осмотрели, и он заявил, что знает Семпере, и обозвал его коммунистом или выдвинул какое-то еще вздорное обвинение в том же духе. Полагаю, для того, чтобы пролезть без очереди. Медсестра дала им какую-то микстуру, пообещав, что лекарство непременно поможет, очистив желудок. Но Исабелла не могла ничего проглотить. Семпере не знал, что делать. Он привез жену домой и начал приглашать врачей одного за другим. И ни один не смог поставить диагноз. У фельдшера, постоянного покупателя книжного магазина, нашлись знакомые среди персонала Клинической больницы. И Семпере отправился с больной туда.

В Клинической больнице ему сказали, что Исабелла, возможно, заразилась холерой, и велели везти домой, поскольку разразилась эпидемия и палаты переполнены. Несколько человек в квартале уже умерли. Исабелле с каждым днем делалось хуже, она бредила. Муж из кожи вон лез, чтобы помочь ей, и перевернул небо и землю, но через несколько дней она так ослабела, что ее нельзя было даже везти в больницу. Промучившись неделю, она скончалась в доме на улице Санта-Ана, в квартирке над букинистической лавкой…

Между собеседниками повисло тяжелое и плотное, словно занавес, молчание. Тишину комнаты нарушала лишь дробь дождя и эхо громовых раскатов, удалявшихся по мере того, как стихал ветер.

– Только через месяц мне рассказали, что Исабеллу видели однажды вечером в кафе «Опера» напротив «Лисео». Она сидела за столиком с Маурисио Вальсом. Исабелла не прислушалась к моим советам и пригрозила Вальсу разоблачить его. Вальс требовал, чтобы Мартин переписывал бог весть какую дрянь, надеясь таким образом прославиться и собрать урожай наград. Я пошел в кафе навести справки. Официант вспомнил, что Вальс приехал на машине раньше дамы и, по его словам, заказал мед и две чашки мансанильи.

Фермин обдумал сообщение молодого адвоката.

– Вы полагаете, что Вальс ее отравил?

– Я не могу ничего доказать, но чем больше я анализирую случившееся, тем очевиднее для меня становится сей факт. Наверняка это сделал Вальс.

Фермин уткнулся глазами в пол.

– Сеньор Мартин знает?

Брианс покачал головой:

– Нет. После вашего бегства Вальс приказал заключить Мартина в одиночную камеру в одной из башен.

– А доктор Санауха? Их разве не вместе посадили?

Брианс удрученно вздохнул:

– Санауху судили военным трибуналом за предательство. Его расстреляли спустя две недели.

Снова наступила долгая пауза. Потом Фермин вскочил и в волнении забегал кругами по комнатушке.

– А я? Меня-то почему не искали? В конце концов, это все из-за меня…

– Вы не существуете. Дабы избежать унижения перед лицом начальства и краха многообещающей карьеры при нынешнем правительстве, Вальс заставил поклясться патрульных, которых он отправил за вами вдогонку, что якобы они подстрелили вас на склоне горы Монтжуик при попытке скрыться и бросили тело в общую могилу.

Фермин ощутил вкус ярости на губах.

– Тогда, слушайте, я готов немедленно явиться в военную комендатуру и сказать: «Вот он я, со всеми потрохами». Интересно, как Вальс объяснит мое возрождение?

– Не говорите глупости. Таким способом вы ничего не исправите. Вы добьетесь только того, что вам влепят пулю в затылок по дороге в Лас-Агуас. Эта гнида того не стоит.

Фермин кивнул, соглашаясь, но душу его терзал стыд и чувство вины.

– А Мартин? Что с ним будет?

Брианс пожал плечами.

– То, что мне известно, является конфиденциальной информацией. Она не должна выйти за пределы этой комнаты. В крепости служит надзирателем некий Ханурик, который должен мне по гроб жизни. Его брата собирались казнить, но мне удалось добиться смягчения приговора, казнь заменили десятью годами заключения в одной из тюрем Валенсии. Ханурик – неплохой человек, и он рассказывает мне обо всем, что видит и слышит в крепости. Вальс не разрешает мне свиданий с Мартином. Но благодаря Ханурику я в курсе, что он жив и что Вальс держит его в башне под круглосуточной охраной. Также Вальс выдал ему бумагу и ручку. Мартин пишет.

– Что?

– Хотелось бы знать. По словам Ханурика, Вальс уверен, будто Мартин пишет заказанную книгу по его материалам. Но как нам обоим известно, Мартин слегка не в себе, и, похоже, он пишет нечто совершенно другое. Иногда он вслух повторяет законченные отрывки или встает и начинает расхаживать по камере, декламируя обрывки диалогов и целые фразы. Ханурик несет дежурство около его камеры по ночам и по возможности передает ему сигареты и куски сахара – единственное, что тот ест. Мартин ни разу не упоминал о вещи с названием «Игра ангела»?

Фермин потряс головой.

– Это заглавие книги, которую он пишет?

– Так утверждает Ханурик. Насколько ему удалось понять из того, что говорил Мартин, а также на основании фрагментов, прочитанных автором вслух, речь идет о своего рода автобиографии или исповеди… Если хотите знать мое мнение, Мартин догадывается, что теряет рассудок. И пока не потерял его окончательно, он спешит перенести на бумагу все, что помнит. Он словно пишет послание самому себе, чтобы не забыть, кто он такой…

– А что произойдет, когда Вальс обнаружит, что Мартин наплевал на его указания?

Адвокат Брианс мрачно поглядел на гостя.