Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
87 Вероятно, ни одна из моих эмпирических концепций не сталкивалась с таким глубоким непониманием, как идея коллективного бессознательного. Ниже я попытаюсь дать: 1) определение этой концепции, 2) описание ее значения для психологии, 3) объяснение метода доказательства и 4) пример.
88 Коллективное бессознательное представляет собой часть психики, которая, в отличие от личного бессознательного, не обязана своим существованием личному опыту и, следовательно, не является индивидуальным приобретением. Если личное бессознательное преимущественно состоит из элементов, которые некогда осознавались, но впоследствии исчезли из сознания в результате забывания или вытеснения, то элементы коллективного бессознательного никогда не были в сознании и, соответственно, носят не приобретенный, а наследственный характер. Тогда как личное бессознательное состоит главным образом из комплексов, содержание коллективного бессознательного в основном составляют архетипы.
89 Понятие архетипа является неотъемлемым коррелятом идеи коллективного бессознательного и указывает на существование определенных форм в психике, которые, по-видимому, присутствуют всегда и везде. В мифологических исследованиях их называют «мотивами»; в психологии первобытных людей они соответствуют концепции «représentations col-lectives» Леви-Брюля, а в области сравнительной религии Губерт и Мосс определяют их как «категории воображения». Адольф Бастиан называл их «элементарными» или «первичными мыслями». На основании вышесказанного можно заключить, что моя идея об архетипе (букв. «предсуществующая форма») не стоит особняком, а признается и в других областях знания.
90 Мой тезис заключается в следующем: помимо нашего непосредственного сознания, которое носит исключительно личный характер и которое мы считаем единственной эмпирической психикой (даже если рассматривать личное бессознательное как приложение), существует вторая психическая система коллективной, универсальной и безличной природы, одинаковая у всех людей. Это коллективное бессознательное не развивается индивидуально, а наследуется. Оно состоит из предсуществующих форм – архетипов, осознаваемых лишь вторично и придающих четкую форму определенным элементам психического содержания.
91 Медицинская психология, развившаяся из профессиональной врачебной практики, настаивает на личностном характере психики. Здесь я имею в виду воззрения Фрейда и Адлера. Это психология индивида, в рамках которой этиологические или причинные факторы рассматриваются почти исключительно как личные по своей природе. Тем не менее даже такая психология основана на определенных общих биологических факторах, например половом инстинкте или потребности в самоутверждении, которые ни в коей мере не являются сугубо индивидуальными особенностями. Она вынуждена это делать, ибо претендует на роль объяснительной науки. Ни одно из этих представлений не отрицает ни существования априорных инстинктов, одинаково общих для человека и животных, ни их значимого влияния на личную психологию. Однако инстинкты представляют собой безличные, повсеместно распространенные, наследственные факторы динамического или мотивационного характера, которые настолько часто остаются вне сферы сознания, что содействие их осознанию можно считать одной из первостепенных задач, стоящих перед современной психотерапией. Более того, по своей природе инстинкты отнюдь не являются чем-то смутным и неопределенным; это особым образом оформившиеся мотивационные силы, которые появились задолго до возникновения сознания и преследуют собственные цели, независимо от степени их осознания. Следовательно, они представляют собой очень близкий аналог архетипов – настолько близкий, что есть все основания полагать, что архетипы суть неосознанные образы самих инстинктов или, другими словами, что они являются моделями (паттернами) инстинктивного поведения.
92 Таким образом, гипотеза коллективного бессознательного не более дерзновенна, нежели гипотеза о существовании инстинктов. Человек охотно признает, что инстинкты оказывают сильнейшее влияние на его поступки, причем совершенно независимо от рациональных мотиваций сознательного разума. Следовательно, если предположить, что наше воображение, восприятие и мышление в равной мере подвержены влиянию врожденных и универсально существующих формальных элементов, то нормально функционирующий интеллект, я полагаю, может усмотреть в этой идее столько же мистицизма, сколь и в теории инстинктов. Хотя мою концепцию не раз упрекали в мистицизме, я должен еще раз подчеркнуть: понятие коллективного бессознательного является не умозрительным, не философским, а эмпирическим. Ключевой вопрос звучит так: действительно ли существуют бессознательные универсальные формы? Если они существуют, тогда имеется область психики, которую можно назвать коллективным бессознательным. Правда, определить коллективное бессознательное не всегда просто. Недостаточно указать на зачастую очевидный архетипический характер проявлений бессознательного, ибо последние с тем же успехом могут возникать из элементов, приобретенных через язык и обучение. Равным образом следует исключить криптомнезию, что в некоторых случаях практически невозможно. Однако, несмотря на все эти трудности, имеется немало индивидуальных примеров, иллюстрирующих аутохтонное возрождение мифологических мотивов, что исключает любые разумные сомнения. А если такое бессознательное в самом деле существует, то психологическое объяснение обязано принять его в расчет и подвергнуть более строгой критике некоторые необоснованные этиологические теории о личности.
93 Поясню свою мысль на конкретном примере. Читатель наверняка знаком с анализом Фрейда знаменитой картины Леонардо да Винчи «Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом». Фрейд интерпретирует ее исходя из того факта, что у самого Леонардо было две матери. Причинная связь носит личный характер. Мы не будем останавливаться на том, что картина эта далеко не уникальна и что святая Анна в действительности приходилась Христу бабушкой, а не матерью, как того требует трактовка Фрейда. Отмечу лишь, что с личной психологией переплетается безличный мотив, хорошо известный нам из других областей знания. Это мотив двойной матери — архетип, встречающийся в различных вариантах в мифологии и сравнительной религии и образующий основу многочисленных «représentations collectives». Я мог бы упомянуть, например, мотив двойственного происхождения, то есть происхождения от человеческих и божественных родителей, как в случае с Гераклом, который обрел бессмертие через усыновление Герой. То, что было мифом в Древней Греции, в Древнем Египте стало ритуалом: фараон был одновременно и человеком, и богом. На стенах родильных палат в египетских храмах сохранились фрески, изображающие второе, божественное зачатие и рождение фараона, который, следовательно, рождался дважды – физически и духовно. Именно эта идея лежит в основе всех таинств возрождения, включая и христианство. Так, Иисус Христос – «дважды рожденный»: во время крещения в Иордане он повторно родился из воды и духа. Вот почему в католической литургии купель символизирует «uterus ecclesiae» и, как вы можете прочитать в Римском Миссале, именно так именуется по сей день, в частности в «Благословении купели», которое можно услышать в Страстную субботу перед Пасхой. Более того, согласно раннехристианским и гностическим представлениям, дух, явившийся в виде голубя, толковался как Sophia-Sapientia – Мудрость и Мать Христова. Благодаря этому мотиву двойного рождения добрые и злые феи, «усыновляющие» детей с благословениями или проклятиями, в современном мире уступили место крестным – «вторым» отцу и матери.
94 Идея второго рождения встречается повсюду и во все времена. На первых этапах развития медицины это было магическое средство исцеления; во многих религиях это центральный мистический опыт; это основополагающая идея средневековой оккультной философии. Наконец, это фантазия, встречающаяся у многих детей, больших и малых, которые верят, будто их родители не настоящие, а приемные. Бенвенуто Челлини рассказывает в своей биографии, что думал точно так же.
95 В настоящее время не может быть и речи о том, что все люди, которые верят в двойственное происхождение, на самом деле имеют двух матерей, или, наоборот, что те немногие, кто разделил судьбу Леонардо да Винчи, заразили остальное человечество своим комплексом. Скорее, мы вынуждены допустить, что повсеместное распространение мотива двойного рождения, а также фантазий о двух матерях обусловлено извечной человеческой потребностью, отраженной в этих мотивах. Если Леонардо да Винчи действительно изобразил своих двух матерей в образах святой Анны и Марии, в чем лично я сомневаюсь, то он тем самым выражал лишь то, во что верили миллионы людей до и после него. Символ стервятника (также рассмотренный Фрейдом в упомянутой работе) – еще один довод в пользу данной точки зрения. Говоря об источнике этого символа, Фрейд ссылается на «Иероглифику» Гораполлона – книгу, которая была весьма популярна во времена Леонардо. В ней сообщалось, что стервятники бывают только женского пола, символизируют материнское начало и зачинают от ветра (пневмы). Это слово приобрело значение «духа» главным образом под влиянием христианства. Даже в описании чуда в день Пятидесятницы пневма все еще имеет двойное значение – ветра и духа. По моему мнению, данный факт, несомненно, указывает на Марию, которая, будучи девственной по природе, зачала от пневмы, подобно стервятнику. Более того, согласно Гораполлону, стервятник также символизирует Афину, выпрыгнувшую из головы Зевса без зачатия и родов. Она была девственна и знала лишь духовное материнство. Все это – отсылка к Марии и мотиву второго рождения. Нет и намека на то, что Леонардо хотел выразить своей картиной нечто иное. Даже если он и отождествлял себя с младенцем Христом, то, по всей вероятности, стремился таким образом выразить мифологический мотив двойной матери, но не свою личную ситуацию. Да и как быть со многими другими художниками, которых вдохновляла эта же тема? Разумеется, далеко не у каждого из них было две матери.
96 Перенесем случай Леонардо в область неврозов. Допустим, пациент с материнским комплексом ошибочно полагает, будто причина его невроза заключается в том, что у него действительно две матери. С личной точки зрения следовало бы признать, что он прав, и тем не менее это было бы неверно. В действительности причиной его невроза является реактивация архетипа двойной матери, причем независимо от того, две матери у него или одна, ибо, как мы уже увидели, этот архетип действует индивидуально и исторически вне какой-либо связи с относительно редкими случаями двойного материнства.
97 В данном случае было бы весьма заманчиво допустить столь простое и личное объяснение, однако эта гипотеза не только неточна, но и в корне ошибочна. Конечно, врачу, имеющему только медицинское образование и слышащему о мотиве двойной матери впервые в жизни, трудно понять, как он мог привести к психологической травме. Однако если вспомнить о колоссальных силах, скрытых в мифологической и религиозной сферах человека, этиологическая значимость архетипа уже не кажется столь фантастической. Во многих случаях невроза причина расстройства состоит в отсутствии взаимодействия этих движущих сил в психической жизни больного. Тем не менее сугубо личностная психология, сводя все к индивидуальным проблемам, отрицает существование архетипических мотивов и даже пытается их уничтожить посредством индивидуального анализа. На мой взгляд, это весьма опасная тенденция, которую невозможно оправдать с медицинской точки зрения. Сегодня мы можем гораздо лучше судить о природе задействованных сил, чем двадцать лет назад. Так неужели мы не в состоянии увидеть, как целая нация возрождает древнюю символику, даже древние религиозные формы, и как эти массовые настроения катастрофическим образом меняют жизнь индивида? Человек прошлого жив в нас, современных людях, в такой степени, какая до войны нам и не снилась. В конечном счете, что такое судьба великих народов, как не совокупность психических изменений составляющих их людей?
98 В случаях когда невроз является лишь частной проблемой, в основе которой лежат исключительно личные причины, архетипы не играют никакой роли. Однако если речь об общей несовместимости или других патологических состояниях, ведущих к развитию невроза у сравнительно большого числа людей, мы обязаны допустить наличие констеллированных архетипов. Поскольку в большинстве своем неврозы являются не просто личной бедой, а социальным феноменом, мы вынуждены предположить, что и в данном случае архетипы констеллированы. Активируется соответствующий ситуации архетип, и в действие вступают скрытые в нем разрушительные и опасные силы. Зачастую это ведет к непредсказуемым последствиям. Люди, находящиеся под властью архетипа, могут стать жертвой любого безумия. Если бы тридцать лет назад кто-нибудь осмелился предсказать, что наше психологическое развитие движется к возрождению средневековых преследований евреев, что Европа вновь содрогнется перед римскими фасциями и тяжелой поступью легионов, что люди вновь будут отдавать честь на римский манер, как и две тысячи лет назад, что вместо христианского креста архаическая свастика будет увлекать на смерть миллионы воинов, этот человек был бы освистан как несостоявшийся мистик. А сегодня? Как ни странно, но весь этот абсурд – ужасная действительность. Частная жизнь, частная этиология и частный невроз превратились почти в фикцию в современном мире. Человек прошлого, живший в мире архаических «représentations collectives», вновь обрел видимую и в высшей степени реальную жизнь, причем не только в неуравновешенных индивидах, коих единицы, а в психике миллионов людей.
99 Архетипов существует столько же, сколько и типичных ситуаций в нашей жизни. Бесконечное повторение запечатлело эти опыты в самой структуре нашей психики не в виде образов, наполненных содержанием, а сперва лишь как формы без содержания, представляющие всего-навсего возможность определенного типа восприятия и действия. В соответствующей ситуации архетип активируется, и развивается компульсивность, которая, как и инстинктивное влечение, управляет нами вопреки благоразумию и воле, а в иных случаях вызывает конфликт патологических масштабов, то есть невроз.
Войти с помощью соц. сетей: