Чем больше Сашка узнавал новый мир, точнее, мирок, подчиненный воле Камня, тем больше ощущал недоумение и даже разочарование. Аномальная Зона, логово сектантов рисовались ему зловещим убежищем убийц-фанатиков со всеми прилагающимися к этому атрибутами и антуражем. На самом же деле обитель приверженцев Красного Камня больше походила на коммуну или пионерский лагерь, только со странноватым молчаливым контингентом. Даже коллективные моления и массовые восхваления идола проходили изредка и нерегулярно, ни на один общий сбор Сашке попасть еще не удалось. Или они были необязательны для новичков.

Все остальное здесь делалось по строгому расписанию, как в хорошей фирме или на производстве. Каждый монах четко следовал инструкциям и усердно выполнял свои обязанности. Ощущение угрозы почти не возникало, настолько мирными и обыденными выглядели дела секты. Большое коллективное хозяйство, зверинец, теплицы, питание два раза в день и даже банные дни. Все четко и организованно, как в муравейнике или в пчелином рое.

Число поселенцев точно установить пока не удалось, но Александр предполагал, что их в общей сложности не больше полутора сотен человек, включая и живых, и оглушенных. Добрая половина сектантов постоянно находилась на охране периметра, поэтому увидеть всех вместе шансы были невелики. Зато к вечеру он наконец-то встретил женщин-оглушенных и убедился в том, что и они, так же, как и братья, выполняли свою работу с полной отдачей, не задавая вопросов. Сестры были в основном на хозяйстве – работали в трапезной, прачечной, занимались уборкой общих комнат и отдельных помещений типа пустующей камеры, в которую теперь заселился наглый новичок.

Застывшие взгляды монахов и монахинь поначалу шокировали, но вскоре Сашка перестал обращать на это внимание. Его больше занимали немногочисленные живые, чем безмолвные пчелы-труженики в серых балахонах. Основным источником информации по-прежнему была Юлька, но поговорить с ней удавалось лишь урывками – рядом постоянно находились лишние уши братьев и сестер. Сашка весь день ходил за Юлией хвостиком, поражаясь ее терпению и умению обращаться с сектантами, как с нормальными людьми. Насколько Александр понял, она была здесь чем-то вроде сестры-хозяйки, по аналогии с больничным штатом. К ней шли по распределению, и она направляла на работы, командовала поварами, давая наставления, что приготовить на ужин, к ней подходили с травмами, и она уводила пострадавших на перевязки в местный медпункт, которым также заведовала. В общем, обязанностей, полагающихся ей по сектантскому уставу, да и добровольных, насколько он успел заметить, у нее хватало.

Сашка старался найти себе дело или поблизости, или оказывая непосредственную помощь. Его радовало, что Юлька даже в таких условиях оставалась нормальным человеком, каждое обращение к братьям или сестрам было вежливым и даже сердечным. Пострадавшего из зверинца она утешала, хоть он и не выказывал ни боли, ни переживаний, перевязку делала осторожно, стараясь лишний раз не задеть и не потревожить рану от когтей дикого зверя. Юлька напоминала Алису, не то в Зазеркалье, не то в Стране чудес. Сашка понимал, почему она так сразу к нему потянулась, вспомнил ее слова: «Здесь добрых мало». И действительно, от оглушенных вряд ли была какая-нибудь эмоциональная отдача в ответ на доброту и участие, а Сашка мог ее дать. Мало того, хотел этого всем сердцем. А еще, конечно, его не покидала мысль о том, как побыстрее покончить со всем этим, освободить сектантов от состояния серых теней самих же себя и зажить с Юлькой у себя дома, в своей старенькой двушке, нормальной крепкой семьей. Только для этого предстояло еще много чего сделать. Как минимум остаться живым и не превратиться в Болванщика или Мартовского зайца после гребаных сеансов очищения.

Из насущных, сегодняшних проблем одна была почти смешной – Сашку здорово напрягало отсутствие обеда. В армии он привык к трехразовому питанию, и переходить на прием пищи всего дважды в день было сложно. В обеденный перерыв организм требовал горячего супа или хотя бы походного сухого пайка. Заботливая Юлька, как оказалось, предусмотрела и это, принесла ему в теплицу термос с горячим сладким чаем, кулек лесных орехов и несколько ломтей хлеба – пекарня, видимо, работала тут без перерыва. В дополнение к трапезе Сашка все-таки хрупнул свежим огурчиком, засчитав его салатом. Отсутствие мяса по-прежнему ощущалось. Вместо него пришлось налегать на орехи, компенсируя нехватку белка. Для братьев-монахов, похоже, исключение обеда проблемой не являлось, им вполне хватало завтрака и ужина.

– Понимаешь, они не испытывают потребности в разнообразии еды. Она нужна им только для поддержания сил. Это моя обязанность следить за тем, чтобы они получали пищу в достаточном количестве и не теряли работоспособность. Поэтому я и стараюсь обеспечить витаминами, даю задание выпекать побольше хлеба, на сбор рябины отправляю братьев, не только чтобы всегда была настойка, а и для чая, и даже варенья. Если я не буду этого делать, они будут «изнашиваться», вырабатываться гораздо сильнее. И умирать.

Последние слова Юлька произнесла почти со слезами. Сашка уже слышал про «расходный материал», и это откровение стало лишним подтверждением тому, что Юлька здесь, внутри, ведет свою борьбу за людей. Только не за тех, за которых пришел сюда сражаться Сашка, а за местных, оболваненных Камнем, оглушенных, но таких же, по сути, людей. Героиня, партизанка. Хотя, если рассудить здраво, и Камень, и жрец заинтересованы в том, чтобы их подчиненные оставались в строю как можно дольше. Судя по всему, в очередь на запись в секту никто не стоял, недаром же пленникам предлагался выбор: стать новым монахом или умереть.

Когда они, нагруженные, шли из теплиц в сторону трапезной, Сашка тихонько спросил, проходя мимо сияющего Камня-глаза, подле которого по-прежнему неподвижно, словно изваяния, молились братья:

– Зачем это они, Юля?

– Это вторая часть очищения, – так же тихо ответила Юлька. – Эти братья скоро будут, как и большинство, оглушенными. На первых сеансах они раскрылись полностью, позволили очистить свою память, отдали Камню свои страхи, тревоги, а заодно и все воспоминания о них. Только вместе с ними ушло и все хорошее, почти все, что составляло их жизнь. Осталась только рефлекторная память и подсознание, чтобы они могли работать, воевать, подчиняться приказам и при этом не превратиться в животное или беспомощного младенца. Это сложный процесс. Мне известен только его результат – либо простой и печальный, как сейчас, либо трудный…

Она помолчала, но, улучив момент, добавила еще тише:

– Я верю, что ты сможешь остаться живым. Я помогу.

Дальше они шли молча следом за братом, неутомимо толкающим вперед тяжелую груженую тачку. Александр обратил внимание, что Юлька так и не называет его по имени. Делала она это, наверное, не специально, а скорее, по привычке – все тут были безликими, братьями и сестрами. К этому Сашке тоже предстояло привыкнуть.

– Откуда вы берете продукты, одежду? – снова спросил он, улучив минутку, когда они отстали от брата на достаточное расстояние. У Сашки была своя версия, что между сектой и городом есть постоянное сообщение, но она требовала подтверждения. К его удивлению, Юлька ее опровергла.

– Здесь была воинская часть, как ты, наверное, знаешь. Целый городок ракетчиков посреди леса. Потом его закрыли, насколько понимаю, в спешке. Или, может, не закрыли насовсем, а законсервировали. Поэтому на складах остались крупы, сахар, соль, мыло, белье, полотенца, бинты – все, что может храниться долго. Не просто так ведь Камень выбрал своей Зоной именно это место, уединенное, защищенное и приспособленное для жизни. Кстати, консервы тоже были, целые стеллажи с тушенкой. Их, конечно, использовать не стали, сообразили выбросить – это было еще до моего появления. А кроме того, в подвале нашли большой запас свечей и керосиновых ламп на случай отключения электричества. Это тоже пригодилось. Как ты знаешь, электричества здесь нет, и техника, кроме чистой механики, не работает, включая аккумуляторы, поэтому обходимся по старинке.

– А вода откуда?

– Вода самотеком из речки. Мой отец давно разработал схему подачи и фильтрации, чтобы ее получать и сразу очищать от примесей, причем в полевых условиях, без дополнительной энергии. Он раньше в институте научном работал, у него было много изобретений, только тогда они никому не были нужны. Зато здесь это осуществил.

– Твой отец был в секте? – удивился Сашка. – А где он сейчас?

– Умер несколько месяцев назад. Камень с тех пор разговаривает со мной его голосом, – ответила Юлька и надолго замолчала.

Продолжение истории появления Юлькиного отца и ее самой в этом загадочном месте Сашка узнал уже ночью. Девушке этот разговор доставлял боль, но, похоже, ей нужно было выговориться, поэтому она начала рассказывать сама, без Сашкиных просьб.

– Я, как и ты, из Рузы. Маму не помню, она от нас ушла, когда я была совсем маленькой, всю жизнь с отцом. В школе дразнили за рыжие волосы, я плакала, отец утешал и рассказывал сказки про страну, в которую мы с ним однажды попадем. Где нет страхов и тревог, где все счастливы под красным свечением, где умные становятся Великими и могут воплощать свои мечты. И где правит добрый и справедливый Властелин. И так он хорошо об этом рассказывал, что я успокаивалась и верила, что однажды так и будет. Отцу приходилось нелегко, он был гениальным изобретателем, но его открытия либо присваивались другими, вышестоящими, либо отправлялись в архив на вечное хранение. Потом его институт закрыли, отец остался не у дел. Последние годы работал дворником. Но не сдавался, писал научные труды дома, ждал. Я выросла, пошла учиться в машиностроительный, всегда любила математику – она мне с детства давалась легко. В общем, жили – не тужили. А потом на Землю обрушился камнепад…

Сашка слушал, не шевелясь, боясь потревожить Юльку, лежавшую на его плече, и невольным движением прервать рассказ. А сам представлял себе маленькую девочку, растущую без материнской заботы, без тепла, да еще и с рыжими волосами – вечной мишенью для жестоких шуток одноклассников. И отца рядом с ней, умного, спокойного, рассказывающего сказки о прекрасном будущем. Неудивительно, что ей хотелось в них верить. Как же тебе досталось в жизни, девочка!

– Отец тогда радовался больше всех, – продолжала Юлька. – Казалось, случилось то, чего он ждал всю свою жизнь. Что именно должно произойти дальше, он не рассказывал, но горел надеждой, сиял. А однажды, несколько месяцев спустя, ушел из дома и не вернулся. Конечно, я его искала, подала заявление на розыск, да куда там. Как мне сказали в полиции – людей пропадает много, всех не найдешь, да и добрая половина исчезнувших сама не хочет быть найденной. Тут я снова вспомнила отцовскую сказку, его радость от метеоритного дождя и подумала, что он мог и вправду уйти куда-то за своей мечтой. Смирилась, стала ждать известий. Не хотелось верить, что отец бросил меня и забыл. Так прошел год с небольшим. Как ты и сам знаешь, в городе за это время поумирало много народу, в основном пожилых и ослабленных. Отец и сам был немолод, и мне пришло в голову, что, если и он вот так тихо уйдет, я об этом могу и вовсе никогда не узнать.

Потом по городу поползли слухи о том, что где-то недалеко есть сказочное место, анклав, в котором нет боли и страха, где царит справедливость, и управляет им добрый властелин-пришелец. Эти рассказы передавались из уст в уста и слово в слово повторяли папину сказку. Я поняла, что искать отца нужно именно там, и задумалась, как попасть в это загадочное место. Пришлось пойти на хитрость, прикинуться нищенкой и устроить наблюдательный пункт возле городского рынка, в самом центре слухов и сплетен. Вербовщик попал в поле зрения достаточно быстро – всего через несколько дней наблюдений я случайно подслушала его разговор с другой попрошайкой. Попалась ему на глаза, пожаловалась на невеселую жизнь – он выслушал и позвал с собой. Таких же, как я, завербованных, было трое, еще одна девушка и мужчина. Проводник долго вел нас по лесу, потом мы вошли в скрытый туннель и несколько километров шли под землей, до массивной железной двери, похожей на сейфовую. Дальше проводник не пошел, отправил нас внутрь, сказав, что нас ждут и будут встречать с той стороны. Остаток пути нам предстояло идти в темноте. На одну из завербованных, которая шла впереди, напала гигантская крыса и здорово покусала. Это произошло, когда мы были еще недалеко от места расставания с проводником. Мы решили вернуться, дошли до двери, но она оказалась заперта, назад хода не было, только вперед. Последние несколько километров нам пришлось почти нести ее на себе, ту девушку, покусанную подземной тварью. Ее звали Света. Она умерла через два дня после того, как мы оказались в секте поклонников Красного Камня.

Юлька всхлипнула. Сашка все-таки пошевелил плечом, чуть приподнялся на локте, наклонился, поцеловал ее в щеку, ощутил на губах соленый привкус слез. Сердце саднило от жалости.

– Ну вот, – продолжила Юлька, чуть успокоившись, – а когда мы дошли до выхода из подземелья, на поверхности нас действительно ждали. Встретил нас жрец, обнял, назвал сестрами и братом, пообещал, что все наши беды остались в прошлой жизни, а теперь начнется новая, прекрасная, очищенная от скверны прежнего бытия. Я уже понимала, что попала в секту, поэтому сразу сказала, что ищу отца. Что он ученый, изобретатель. Жрец удивился, спросил, кто я, и через какое-то время действительно отвел меня к отцу. Тот жил в комнатке, совмещенной с лабораторией, рядом с медпунктом. Меня он, конечно, узнал, но совсем не обрадовался, а даже рассердился, что мне вздумалось его искать. Но было уже поздно, обратной дороги из секты нет. В медпункт вместе со мной привели и Свету. Отец осмотрел ее ноги, сделал перевязку, оставил под присмотром. Там же распорядился разместить и меня.

Потом мы с ним долго разговаривали. Он мне рассказал, что еще в юности поймал сигнал с неизвестной радиостанции, в котором было обращение к жителям планеты. В нем говорилось, что однажды на Землю падет благословенный каменный град, и после этого жизнь изменится, наступит эра милосердия и справедливости, и тех, кто готов стать адептом нового общества, просят ждать и готовиться. Когда отец рассказал эту историю своим сокурсникам, над ним только посмеялись. Но его это не смутило, он поверил и стал одержим идеей нового общества. Возможно, именно из-за этой одержимости его и бросила в свое время мама.

Когда на землю упали камни, он понял, что дождался. С ним вышли на связь, и он ушел, не прощаясь и ничего не объясняя, надеясь вскоре забрать меня к себе. А потом отказался от этой мысли, увидев, какая на самом деле справедливость царит в этом новом мире.

Сначала все шло хорошо. Он видел людей, которые расстаются со своими бедами и страхами, радуются новой жизни в уединенном сообществе, работают, веселятся. Тогда, в самом начале, живыми были все. Ну, может, не совсем живыми, но хотя бы полуоглушенными, не лишенными чувств и разума. Камень действительно освобождал их от тягостных воспоминаний, но оставлял всю остальную память. Только мечта об идеальном обществе быстро разрушилась – люди стали тянуться обратно, к своим домам. Взглянув на жизнь по-другому, без груза прежних бед, они решили начать все сначала в своем привычном мире, не завися от ежедневного приема «глотка жизни», без которого здесь существовать нельзя. И тогда, по велению Камня, очищение стали проводить, полностью стирая личность. Отец был против, но кто его слушал? Жрец с истовым рвением кинулся превращать людей в зомби, в безвольных марионеток, а отцу пригрозили смертью за неподчинение. Или насильственному очищению. Поэтому от мысли связаться со мной, а тем более пригласить сюда, отец отказался.

К моменту моего появления здесь отец успел еще больше увязнуть в делах секты. Так как он знал основы медицины, в свое время закончив курсы первой помощи, наблюдение за больными поручалось ему. И он заметил, что чем старше братья и сестры, тем быстрее они «изнашиваются», вырабатывают жизненные ресурсы и уходят в мучениях, потому что даже антидот перестает справляться с излучением, направленным на ослабленный организм. Он потребовал снизить нагрузку для возрастных сектантов, но в ответ получил распоряжение вводить ослабленным быстродействующий яд, чтобы разом прекращать их муки. Отец снова подчинился и теперь сам выступал в роли палача-освободителя, отправляя уставших братьев и сестер в мир иной смертельной инъекцией. Не знаю, как его заставили, но подозреваю, что это был шантаж или сделка, частью которой была я. Поэтому и был так зол отец, когда я появилась в Зоне.

Я застала измотанного человека, совсем не похожего на того, кого я знала. Недаром говорят, что страшная мука грозит тому, чьи мечты сбываются, потому что как и чем эта мечта может обернуться – никто заранее не знает. Рассказ отца был исповедью. Через два дня он прекратил мучения Светы, которая билась в агонии после воспаления от укусов крысы-мутанта, а затем сделал инъекцию себе. Так мы их утром и нашли, холодных и… свободных от здешней жизни.

– Почему ты не сбежала? – не сдержав эмоций, воскликнул Сашка.

– Это было первой мыслью, – призналась Юлька. – Только сразу после того, как стало известно о добровольном уходе отца, меня пригласил к себе Камень. И убедил остаться.