Отношения России и Британии во второй половине XVIII в.…: похолодания и потепления

При Георге III в отношениях между Британией и Россией наступило похолодание. Британские власти опасались усиления России в ходе двух турецких войн и трех разделов Польши, а императрица Екатерина II, со своей стороны, не числила Британию среди союзников: когда в 1781–1782 годах великий князь Павел Петрович с супругой под именем «графов Северных» отправились в поездку по Европе, она распорядилась, чтобы маршрут их путешествия проходил только по дружественным странам, среди которых Британии не оказалось. Впрочем, политика не мешала императрице восхищаться достижениями англичан в области науки и искусства. В ее царствование появились и первые российские англоманы, среди которых тон задавали представители семейств Воронцовых, Орловых и Куракиных.

Еще в 1768 г. императрица выписала из Англии врача Томаса Димс дейла (1712–1800), чтобы ввести оспопрививание в России. В то время, до открытия Дженнера, вакцинировали натуральной оспой, что не могло не пугать обывателей, но просвещенная государыня подала личный пример подданным: первые прививки Димсдейл сделал ей и престолонаследнику.

Примерно в то же время россияне обратили внимание на достижения англичан в области журналистики. Английские сатирические журналы начала XVIII в. стали образцами для «Всякой всячины», издателем которой был секретарь императрицы Г. В. Козицкий, и журналов Н. И. Новикова «Трутень», «Пустомеля» и др.; стараниями Новикова русские читатели познакомились с творчеством Свифта, Филдинга, Стерна, Голдсмита и других современных британских авторов.

В 1772 г. Екатерина II писала прожившему три года в Англии и восхищавшемуся этой страной Вольтеру, признаваясь в своей особой, «до безрассудства» любви к английским садам и «глубоком презрении к прямым линиям». Это означало, что французские вкусы перестали доминировать не только при императорском дворе, но и в жизни российской аристократии, которая развернулась в сторону английского искусства.

Два года спустя, в 1774 г., Екатерина исполнила один из самых дорогих своих капризов, заказав фарфоровых дел мастеру Джозайе Веджвуду (1730–1795) сервиз на 50 персон, состоявший из 944 предметов и предназначавшийся для одного из путевых дворцов императрицы, Чесменского. Место, в котором его построили, называлось финским словом «кекерекексинен», т. е. лягушачьим болотом. Именно поэтому сервиз был украшен изображением зеленой квакушки. Такая шуточная эмблема отнюдь не портила изумительную тематическую роспись на каждом элементе сервиза. Около трех десятков мастеров исполнили желание императрицы «иметь на столе всю Англию», изобразив на тарелках, супницах, соусницах, блюдах и прочей утвари, какой и название подыскать трудно, живописные пейзажи Англии, Шотландии и Уэльса, но при этом лягушек рисовал только один из них, а сам Веджвуд пытался воспротивиться их появлению. Сервиз обошелся Екатерине в баснословные 2700 фунтов; за такие деньги в те времена можно было построить как минимум два путевых дворца, равных Чесменскому, но поразительно, что Веджвуд заработал на этом заказе только 88 фунтов, поскольку на изготовление сервиза было потрачено 2612 фунтов. Все компенсировалось репутацией поставщика российского императорского двора. Сейчас части «лягушачьего» сервиза хранятся в Государственном Эрмитаже и в Петергофе.

Специально для Эрмитажа была приобретена великолепная коллекция произведений искусства, собранная Робертом Уолполом. Так в России появились сразу две сотни шедевров, в том числе работы Веронезе, Рембрандта, Рубенса, Мурильо. Ныне коллекция Уолпола разделена между Государственным Эрмитажем и Музеем изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Переезд в Россию спас эти полотна от неминуемой гибели: хотя прежний хозяин построил для них специальную галерею, вскоре после продажи в ней произошел опустошительный пожар. Страшно представить, чего лишилось бы человечество, если бы не эта сделка, одна из крупнейших в истории искусства (императрица заплатила за картины свыше 40 000 фунтов).

Служить императрице было честью для многих английских профессионалов. Состоявший на русской службе шотландец адмирал Самуил (Карлович) Грейг (1735–1788) порекомендовал Екатерине пригласить в Россию британских инженеров. Двенадцать человек во главе с Чарльзом (Карлом Карловичем) Гэскойном (1737–1806), ставшим начальником Олонецких горных заводов, прибыли в Россию в 1786 г. и помогли наладить производство паровых машин и современных пушек. Благодаря англичанам в 1788 г. на Александровском пушечном заводе в Петрозаводске был построен уникальный «чугунный колесопровод» длиной 173,5 м – «дедушка» российских железных дорог, по которому рабочие катали тяжело нагруженные четырехосные вагонетки.

Тесно связанной с екатерининской Россией оказалась и жизнь тезки адмирала, Сэмюэля, родного брата знаменитого философа-утилитариста Иеремии Бентама. Он приехал в Россию в 1780 г. и поступил на службу к князю Потемкину в качестве инженера-кораблестроителя, но интересовался и другими вопросами; в частности, предложил соорудить первый паноптикум – тюрьму в виде ротонды, с центрального поста которой охранник может наблюдать сразу за всеми заключенными, что заставляет последних быть смирными, поскольку они не знают, когда за ними наблюдают, а когда нет. Изобретатель предполагал, что такая конструкция здания может применяться и в других случаях, например, в больницах и сумасшедших домах. Английские власти не очень радовались «утечке мозгов» и никак не поощряли «экспорт технологий», но Россия и тогда щедро оплачивала труд иностранных специалистов, которые приезжали, чтобы хорошо заработать. Вслед за инженерами и мастерами в Россию потянулись и английские предприниматели. Они не только торговали и работали на российских заводах, но и основывали новые.

Один из осевших в России британских предпринимателей, шотландец Франц (Яковлевич) Гарднер (1714–1790), в 1766 г. создал фабрику в селе Вербилки, на которой начал производить знаменитый гарднеровский фарфор, изначально не уступавший по качеству мейсенскому (кстати, предприимчивый фабрикант использовал клеймо, очень похожее на перекрещенные голубые мечи, фирменную эмблему мейсенских мастеров). В конце 1770-х – начале 1780-х годов на фабрике в Вербилках были созданы четыре знаменитых сервиза, предназначавшихся для приемов в честь кавалеров орденов Св. Георгия, Св. Андрея Первозванного, Св. Александра Невского и Св. князя Владимира, так понравившихся Екатерине, что она удостоила Гарднера личной аудиенции. Этот замечательный человек прославился и как создатель первого российского закрытого клуба по образцу английских.

На левом берегу Невы, в районе Галерной верфи, там, где сейчас тянется Английская набережная, в середине XVIII в. стала формироваться петербургская британская слободка (о ней сейчас напоминают такие топонимы, как Английская набережная и Английский проспект). И именно там, на Галерной улице, 1 марта 1770 г. открылся созданный по инициативе Гарднера частный клуб, называвшийся «Английское собрание» и быстро ставший центром притяжения не только для обрусевших англичан и экспатов, но и для российского высшего общества. Подобные заведения стали возникать и за пределами Санкт-Петербурга, а Московский английский клуб даже затмил столичный прототип.

Интерес к Англии, желание перенять ее достижения выразились в росте числа изучающих английский язык (в 1793 г. в Петербурге открылась первая в России школа, где преподавание велось на английском) и стремящихся получить образование в британских университетах: например, граф Н. С. Мордвинов, в детстве воспитывавшийся вместе с Павлом Петровичем, а впоследствии ставший одним из создателей Черноморского флота и первым в истории России морским министром, три года стажировался в Англии. Сын княгини Екатерины Дашковой, урожденной графини Воронцовой, учился в Эдинбургском университете, сама же она подолгу жила в Англии и Шотландии, с удовольствием общаясь с британскими светилами науки, в том числе и с Адамом Смитом. Большую роль в европейской политике рубежа столетий сыграл ее родной брат Александр Романович Воронцов, первый российский почетный доктор Оксфордского университета (1763), возглавлявший российское посольство в Лондоне в 1762–1764 годах: полюбив Англию, он приложил много усилий для укрепления российско-британских связей и способствовал созданию антинаполеоновского союза России, Великобритании и Австрии.