Правило № 3

Откажитесь от социальных сетей

В 2013 году писатель и консультант по цифровым технологиям Баратунде Терстон предпринял эксперимент. Он решил на 25 дней отключиться от любой сетевой деятельности – от социальных сетей Facebook, Twitter, Foursquare (сервиса, который в 2011 году назвал его своим «мэром года») и даже от электронной почты. Ему нужна была передышка. За год, предшествовавший его эксперименту, Терстон, которого его друзья называли «самым подключенным человеком в мире», по его собственным подсчетам, написал более пятидесяти девяти тысяч писем в Gmail и опубликовал полторы тысячи сообщений на своей стене в Facebook. «Я полностью выдохся. Выгорел. Истощился. Со мной было покончено», – объяснял он.

Мы знаем об эксперименте Терстона, поскольку он описал его в заглавной статье для журнала Fast Company, иронически озаглавленной «#ОтКлючение» (#UnPlug). Как сообщает Терстон, привыкнуть к жизни вне Сети он смог достаточно быстро. «К концу первой недели спокойный темп моей повседневной жизни уже казался мне далеко не таким непривычным, – говорил он. – Я меньше беспокоился по поводу того, что не знаю каких-то новостей; я понял, что по-прежнему существую, несмотря на то что не подтверждаю для всех свое существование материалами, выкладываемыми в Сеть». Терстон начал завязывать разговоры с незнакомыми людьми. Он стал получать удовольствие от еды, не сообщая об этом в Instagram. Он купил себе велосипед («оказалось, что на этой штуке гораздо проще ездить, когда не пытаешься одновременно просматривать Twitter»). «Конец наступил слишком скоро», – жаловался Терстон. Однако его ждали стартапы, которыми он управлял, и книги, которые он продавал, поэтому по завершении двадцатипятидневного срока ему пришлось с неохотой вернуться к своему присутствию в Интернете.

Эксперимент Баратунде Терстона четко определяет два важных момента, связанных с такими популярными социальными сетями, как Facebook, Twitter и Instagram, а также информационно-развлекательными сайтами наподобие Business Insider или BuzzFeed, – две категории онлайн-отвлечений, для которых на последующих страницах я буду использовать собирательный термин «сетевые технологии». Первый момент состоит в том, что мы все чаще понимаем, насколько эти технологии фрагментируют наше время и уменьшают нашу способность к концентрации. На этот счет уже не возникает больших споров; мы все это чувствуем. Проблема становится серьезной для многих людей, но она встает особенно остро, когда вы пытаетесь улучшить свою способность к углубленной работе. Так, в предыдущей главе я описывал несколько методов, которые могут помочь вам фокусироваться. Их выполнение дастся вам намного сложнее, если вы напоминаете доэкспериментального Баратунде Терстона, позволяя своей жизни вне тренировок оставаться размытым вихрем из приложений и вкладок браузера. Сила воли человека ограничена, а следовательно, чем больше вашего внимания требуют соблазнительные технологии, тем труднее вам удерживать фокус на чем-то по-настоящему важном. А значит, чтобы овладеть искусством сосредоточенной работы, вы должны вернуть себе контроль над вашим временем и вниманием, отняв его у многочисленных развлечений.

Однако, прежде чем мы начнем сражение с этими отвлекающими факторами, нам следует получше рассмотреть поле боя. Это подводит меня ко второму важному моменту, проявившемуся в истории Баратунде Терстона: тому бессилию, с которым проблема интернет-технологий и недостатка внимания обсуждается в настоящее время в среде интеллектуальных работников. Подавленный тем, насколько эти технологии посягают на его время, Терстон нашел один-единственный выход: полностью (хотя и временно) отказаться от Интернета. Эта идея – что радикальный «интернет-отпуск» составляет единственную альтернативу отвлекающему влиянию социальных сетей и информационно-развлекательных сайтов – все больше заполоняет наш культурный дискурс.

Недостаток такого полярного подхода к проблеме состоит в том, что оба варианта слишком прямолинейны, чтобы приносить какую-то пользу. Цель полностью отказаться от Интернета, разумеется, недостижима для большинства людей (если вы не журналист, пишущий книгу об отказе от отвлечений). Едва ли можно поверить в то, что кто-то действительно последует примеру Баратунде Терстона, – и этим мы оправдываемся, оставаясь с единственной из двух предложенных альтернатив, то есть принимая свое текущее отвлеченное состояние как неизбежность. Невзирая на все открытия и ясность, достигнутые за время интернет-отпуска, после того как эксперимент закончился, Терстон вскоре вновь соскользнул в то же фрагментированное состояние ума, с которого начинал. Когда я впервые взялся за эту главу, прошло всего лишь через шесть месяцев после появления статьи Терстона в Fast Company, и к тому моменту он уже отправлял по дюжине твитов в первые несколько часов после пробуждения.

Излагаемое ниже правило призвано выбить нас из этой колеи, предлагая третью возможность – признать, что интернет-технологии не являются злом по определению и что некоторые из них могут быть жизненно важны для вашего успеха и счастья, но в то же самое время признать и то, что порог, позволяющий какому-либо сайту регулярно занимать ваше время (не говоря уже о доступе к персональным данным), должен устанавливаться гораздо более строго и что большинству людей следует использовать эти технологии гораздо реже. Другими словами, я не прошу вас полностью отказываться от Интернета, как это делал Баратунде Терстон на протяжении 25 дней в 2013 году. Но я бы хотел, чтобы вы отвергли само состояние рассеянной «гиперподключенности», которое в первую очередь и привело его к этому радикальному эксперименту. Существует срединный путь, и если вы действительно хотите научиться сосредоточенной работе, то должны постараться его найти.

* * *

Чтобы сделать первый шаг к этому срединному пути, нам нужно понять, как проходит процесс принятия решений у большинства интернет-пользователей. Такое понимание пришло ко мне осенью 2013 года благодаря написанной мною статье, в которой я объяснял, почему не хочу заводить аккаунт на Facebook. Хотя в этом тексте не было никаких обвинений, а только объяснение, многие читатели тем не менее заняли оборонительную позицию и принялись мне отвечать, оправдывая свою приверженность этому сервису. Вот некоторые примеры таких оправданий:

«Прежде всего меня привлекла в Facebook возможность развлечься. Здесь я могу видеть, чем заняты мои друзья, выкладывать прикольные фотографии, писать короткие комментарии».

«[Когда] я впервые сюда пришел, [я сам не знал почему]… Из чистого любопытства я присоединился к форуму, где писали короткие фантастические рассказы. [Благодаря этому] я смог улучшить свои навыки письма и завел много хороших друзей».

«[Я захожу в] Facebook, потому что там много моих знакомых, с которыми я вместе учился».

Вот что бросается мне в глаза, когда я читаю эти ответы (представляющие собой выборку из большого количества полученных мной откликов): все они на удивление второстепенны. Так, я не сомневаюсь, что первый комментатор из приведенного списка действительно находит в Facebook возможность развлечься, но также я полагаю, что этот человек не сильно страдал от недостатка развлечений и до того, как начал пользоваться социальной сетью. Далее, я готов поручиться, что этот пользователь сумеет с успехом побороть скуку, даже если этот сервис внезапно закроется. Facebook в лучшем случае добавил еще одну возможность развлечения (вполне возможно, не самого высокого качества) ко множеству существовавших прежде.

Другой комментатор ссылается на то, что завел друзей на писательском форуме. Я не сомневаюсь в существовании этих друзей, однако мы можем предположить, что подобная дружба должна быть легковесна, – учитывая, что она основана на посылании друг другу коротких сообщений туда и обратно по компьютерной сети. В таких мимолетных дружбах нет ничего плохого, но маловероятно, чтобы они составляли основу социальной жизни этого пользователя. Нечто подобное можно сказать и о комментаторе, вновь нашедшем своих школьных друзей: это приятно как развлечение, но едва ли стоит в центре его социальных взаимосвязей или приносит ему большое счастье.

Поясню: я не пытаюсь принизить перечисленные преимущества социальных сетей, в них нет ничего иллюзорного или порочного. Я лишь хочу подчеркнуть, что эти преимущества второстепенны и довольно случайны. (В противовес тому, как если бы вы попросили кого-либо привести оправдания пользованию, скажем, всей мировой сетью в целом или электронной почтой, – в таком случае аргументы оказались бы гораздо более конкретными и убедительными.) На эти доводы вы можете ответить, что ценность есть ценность: если можно найти некие дополнительные преимущества, пусть даже самые небольшие, в использовании такого сервиса, как Facebook, то почему бы не использовать его? Такой подход я называю принципом минимальных преимуществ (any-benefit mind-set), поскольку он рассматривает любое возможное преимущество как достаточное оправдание для использования той или иной сетевой технологии. Или, если развернуть этот термин:

Принцип минимальных преимуществ при выборе сетевых технологий: вы имеете право использовать сетевую технологию, если можете сформулировать хотя бы какое-то минимальное преимущество ее использования или назвать любую деталь, которую вы можете упустить, если не будете ею пользоваться.

Недостаток такого подхода, разумеется, заключается в том, что он игнорирует все отрицательные моменты, сопутствующие рассматриваемым технологиям. Подобные сервисы специально устроены так, чтобы вызывать привыкание; они отнимают время и внимание от тех видов деятельности, которые более непосредственно способствуют достижению ваших профессиональных и личных целей (таких, как углубленная работа). В конечном счете, долго используя эти технологии, вы оказываетесь в изможденном, гиперотвлеченном состоянии «подключенности», от которого страдал Баратунде Терстон и миллионы других, подобных ему. Именно здесь мы сталкиваемся с истинной, коварной природой «принципа минимальных преимуществ». Использование сетевых технологий может приносить вред. Если вы не пытаетесь взвешивать все «за» и «против», а просто хватаетесь за любой намек на потенциальное преимущество, чтобы оправдать свою приверженность той или иной технологии, это значит, что вы неосознанно калечите свои способности к успешной интеллектуальной работе.

Объективно говоря, в таком выводе нет ничего неожиданного. Когда речь идет о сетевых технологиях, принцип минимальных преимуществ кажется нам нормальным, однако если мы отойдем в сторону и посмотрим на этот подход в более широкой перспективе любого квалифицированного труда, то внезапно окажется, что это весьма эксцентричный и исторически не оправданный метод. Другими словами, когда мы отказываемся от революционной риторики, окружающей все, что касается Интернета, – в том смысле, который был описан в первой части: что человек либо полностью предан «революции», либо он брюзга и луддит, – то вскоре понимаем, что в интернет-технологиях нет ничего исключительного; это просто инструменты, ничем не отличающиеся от молота кузнеца или кисти художника, которыми искусные мастера пользуются, чтобы сделать свою работу лучше (и время от времени для того, чтобы скрасить свой досуг). На протяжении всей истории мастера своего дела, встречаясь с новыми технологиями, подходили к ним неоднозначно и со скептицизмом, решая, стоит ли брать их на вооружение. Для интеллектуальных работников нет никаких причин не поступать точно так же, когда дело доходит до Интернета, – то, что здесь квалифицированный труд включает в себя цифровые технологии, ничего не меняет.

Чтобы лучше понять, на что может быть похож такой более осторожный подход к выбору инструментов, имеет смысл для начала поговорить с кем-нибудь, кто зарабатывает на жизнь при помощи таких (нецифровых) технологий и чей успех зависит от тесного взаимодействия с ними. К счастью, мне удалось найти как раз такого человека в лице долговязого английского майора по имени Форрест Притчард, который завел экологическое хозяйство и преуспел.

* * *

Форрест Притчард – хозяин «Смит-Медоуз», семейной фермы, расположенной в часе езды к западу от округа Колумбия, одной из многих ферм, теснящихся в долинах Голубого хребта. Как я узнал, вскоре после того как он принял управление землей от своих родителей, Притчард перешел с традиционных монокультурных зерновых к новой для того времени концепции травяного откорма скота. Эта ферма избегает оптовой торговли – вы не найдете стейков «Смит-Медоуз» в супермаркетах Whole Foods, – Притчард продает продукцию непосредственно потребителям на оживленных фермерских рынках в пригородах Вашингтона. По любым меркам, ферму можно назвать процветающей, хотя обычно мелкому бизнесу в этой области приходится нелегко.

Впервые я встретил Притчарда на нашем местном фермерском рынке в Такома-парке, штат Мэриленд, где палатка «Смит-Медоуз» пользуется большим спросом. Весь вид Притчарда – обычно он возвышается на фут почти над всеми своими покупателями, одетый в непременный фермерский костюм из выцветшей фланели, – говорил о том, что это мастер, уверенный в своем ремесле. Я подошел и представился, поскольку фермерство – это мастерство, зависящее от бережного использования технологий, а мне хотелось понять, как подходят к этому ключевому вопросу специалисты в нецифровой области.

«Хороший пример – заготовка сена, – поведал мне вскоре после начала одного из наших разговоров на эту тему. – Это как раз такой предмет, о котором я могу дать вам общее представление без необходимости растолковывать все финансовые подробности».

Как рассказал мне Притчард, когда он взял на себя управление «Смит-Медоуз», ферма сама заготавливала сено для прокорма скота в зимний период, когда пасти его невозможно. Заготовка сена производится при помощи специального приспособления под названием пресс-подборщик – механизма, который, будучи прицеплен к трактору, подбирает, прессует и скатывает сухое сено в кипы. Если вы выращиваете скот на Восточном побережье, вам есть прямой резон купить пресс-подборщик и научиться им управлять, поскольку вашим животным нужно сено. Зачем тратить деньги на покупку корма на стороне, если прямо на вашей земле растет отличная, совершенно бесплатная трава? Таким образом, если бы фермер избрал принцип минимальных преимуществ, обычный для интеллектуальных работников, он, несомненно, приобрел бы собственный пресс-подборщик. Однако, как объяснил мне Притчард (предварительно извинившись за сарказм), если фермер действительно станет применять такой примитивный подход, то «пройдет немного времени, и на участке появится табличка „Продается“». Подобно большинству представителей своего ремесла, Притчард выбирает используемые технологии крайне внимательно и осторожно. Применив тот же подход к пресс-подборщику, Притчард очень быстро его продал. Сейчас «Смит-Медоуз» покупает все сено на стороне – и вот почему:

«Для начала посмотрим, из чего складывается стоимость сенозаготовки, – разъяснил мне Притчард. – Прежде всего, каких-то денег будет стоить топливо, ремонт пресс-подборщика и сарай для его хранения. Кроме того, за него придется платить налоги». Эти непосредственно измеримые затраты, однако, представляли собой самую простую часть процесса принятия решения. Большего внимания требовали «альтернативные издержки». «Если я буду все лето заготавливать сено, то не смогу сделать что-то другое, – продолжал фермер. – Например, сейчас я использую это время, чтобы выращивать бройлеров. Это приносит мне прибыль, потому что я могу их продавать. Но кроме того, они производят помет, которым я потом могу удобрять почву». Затем, существует не менее сложный вопрос: как оценить дополнительную стоимость купленного тюка сена. Притчард объяснил: «Покупая сено на стороне, я фактически меняю свои деньги на животные белки, а также навоз (после того как сено пройдет через организм животных), то есть я за свои деньги получаю еще и больше питательных веществ для своей земли. Кроме того, так я избегаю спрессовывания почвы из-за того, что по ней все лето будет ездить тяжелая техника».

Таким образом, принимая окончательное решение по вопросу покупки пресс-подборщика, Притчард пошел дальше подсчета прямых денежных затрат, которые, по существу, разницы не составляли, и направил свое внимание на более тонкий момент – жизнеспособность своих земель в долгосрочной перспективе. По описанным выше причинам Притчард сделал вывод, что закупка сена на стороне лучше скажется на состоянии его полей. А ведь, как говорит он сам: «Плодородность почвы – моя отправная точка». Исходя из всех этих соображений, он решил расстаться с пресс-подборщиком.

Обратите внимание на сложность умозаключений, приведших Притчарда к выбору нужной технологии. Здесь проявляется важный момент: мысль о том, что наличие у технологии хоть какого-то преимущества может служить достаточным основанием, чтобы вкладывать в эту технологию деньги, время и внимание, для людей его профессии выглядит почти смехотворно. Само собой разумеется, что пресс-подборщик имеет какие-то преимущества – любое оборудование в магазине сельскохозяйственного оборудования имеет те или иные полезные свойства. И одновременно у него, разумеется, есть и недостатки. Притчард с самого начала рассчитывал на то, что принять решение будет непросто. Он начал с очевидной точки отсчета – в его случае это было понимание того, что здоровье почвы имеет фундаментальную важность для его профессионального успеха, – и затем, отталкиваясь от этой точки, выстроил цепь умозаключений вплоть до заключительного решения о том, стоит ли ему использовать конкретную технологию.

Я призываю вас, если вы занимаетесь интеллектуальным трудом, и в особенности если вы хотите научиться углубленной работе, относиться к выбору технологий с не меньшей осторожностью, чем другие мастера своего дела, такие как фермеры. Ниже я попытаюсь в общих чертах описать такую оценочную стратегию. Я называю ее принципом мастерового для выбора технологии, желая тем самым подчеркнуть, что технологии в конечном счете помогают достигать более значительных целей в избранном ремесле.

Принцип мастерового для выбора технологии: прежде всего определите ключевые факторы, отвечающие за успех и счастье в вашей профессиональной и личной жизни. Применяйте технологию лишь в том случае, если ее положительное воздействие на эти факторы значительно превышает отрицательное воздействие.

Отметим, что такой принцип выбора технологии прямо противоположен принципу минимальных преимуществ. Если последний рассматривает любое потенциальное положительное воздействие как повод применять технологию, принцип мастерового требует, чтобы эти положительные воздействия влияли на важнейшие для вас факторы и перевешивали отрицательные воздействия.

Хотя подход мастерового и отрицает простоту принципа минимальных преимуществ, он не игнорирует положительные стороны, привлекающие людей к использованию сетевых технологий, и не разделяет технологии на «хорошие» или «плохие» – вам просто предлагается давать любой сетевой технологии такую же взвешенную, подробную оценку, какая применяется к любой технологии в других сферах на протяжении всей истории квалифицированного труда.

Три описанные ниже стратегии предназначены для того, чтобы вам было легче отказаться от «принципа минимальных преимуществ» и воспользоваться вместо него более обдуманным «подходом мастерового» при выборе технологий, которые будут претендовать на ваше время и внимание. Такое руководство может быть необходимо, поскольку это не какой-то готовый алгоритм. Определение того, что играет наиболее важную роль в вашей жизни, и затем попытка оценить воздействие на эти факторы различных технологий не сводится к простой формуле – эта задача требует практики и эксперимента. Предлагаемые ниже методы дают приблизительный план для такой практики и эксперимента, вынуждая вас посмотреть на применяемые интернет-технологии с самых различных точек зрения. Взятые вместе, они должны помочь вам выработать более вдумчивый подход к выбираемым технологиям, благодаря чему вы сможете вернуть себе контроль над своим временем и вниманием в достаточной степени, чтобы осуществить остальные идеи, высказанные во второй части этой книги.