Утренняя прохлада сменилась дневным зноем, полуденное солнце жгло непокрытые головы и опаляло обнаженные руки. Предыдущее путешествие Павла в Фанарейскую волость проходило намного легче, тогда в составе отряда были маги, управляющие движением облаков. Это заклинание считается пустяковым, им владеет каждый воитель. Павел, скорее всего, был первым бароном в истории этого мира, неспособным защитить себя от палящего солнца. Неприятно, но что уж поделаешь…

Узкая и едва заметная тропинка, соединяющая Муралийский замок с Фанарейским, превратилась в широкую и хорошо утоптанную дорогу. По словам Флетчера, три тысячи холопов прошли по ней, занимая участки, освобожденные в результате тотальной зачистки. Вот и сейчас метрах в двухстах впереди неспешно тащилась небольшая группа холопов, человек примерно десять. Павла удивило, что они шли налегке, не неся на себе никаких вещей или припасов. Но если вдуматься, ничего удивительного нет — придя на новое место, они найдут все необходимое, а поголодать один день холопскому организму несложно, они к этому привычные. Также Павла поначалу удивляло, что рядом с дорогой относительно чисто, как будто бредущие стада холопов не испытывают естественных потребностей. Но загадка решилась просто — холопам положено облегчаться только на поля, справлять нужду на неплодородной земле считается не то чтобы преступлением, но очень неприличным поступком.

Но все это ерунда, гораздо сильнее Павла беспокоила Бригитта. Утром за завтраком внезапно распалось заклинание, наложенное на ее психику, девушка избавилась от наваждения и вернулась в свою привычную систему понятий. Она осознала, что совершила непростительное преступление, а то, что она была под заклинанием, подавляющим волю, не настолько смягчает ее вину, чтобы избежать зачистки. За один день Бригитта превратилась из привилегированной рабыни, будущей родоначальницы новой породы воителей, в презренную преступницу, заслуживающую лишь смерти.

Впрочем, нынешний статус Бригитты был весьма спорным. Если граф Хортон признает Павла своим вассалом, подарит ему любимую рабыню и закроет глаза на то, что Бригитта лишилась девственности до этого момента, а не после, преступление Бригитты перестанет быть преступлением. Ивернес полагал такой поворот событий весьма вероятным. Потому что Павел — не только преступник, но и обладатель набора заклинаний, среди которых могут быть неизвестные Хортону. А в такой ситуации Хортону удобно по-хорошему договориться с Павлом — если он атакует и победит, доступ к заклинаниям из книги барона Хайрона будет безвозвратно потерян. Если Хортон найдет способ вступить с Павлом в переговоры, не роняя своего графского достоинства, Павел сможет получить от графа официальное подтверждение баронского титула и впридачу к нему удел покойного Трея.

Однако Ивернес считал несущественным, пойдет ли Хортон на Павла войной или попытается договориться миром. Ивернес был убежден, что Павлу суждено потрясти вселенную до основания, что назревающий конфликт с графом Хортоном станет всего лишь мелким и незначительным эпизодом в начале пути потрясателя вселенной. Потрясатель должен осознать свои силы, собраться с духом, выработать стратегию и начать претворять ее в жизнь, а как и в каком порядке он будет это делать — неважно, окончательный итог деяний Павла предрешен древним пророчеством. От собственной воли демона почти ничего не зависит, он лишь центральная фигура пророчества, актер, играющий главную роль в пьесе, написанной кем-то другим. Какое-то время Павел думал, что «ду ду ду ду ду» подействовало не только на Бригитту, но и на Ивернеса, но на прямой вопрос мастер смерти ответил, что верил в потрясателя всегда, еще до встречи с Павлом. Похоже, тут дело не в заклинании, а в изначальной склонности Ивернеса к фанатизму, почти что религиозному, причем Павлу в этой фанатической системе уготована роль как минимум пророка, а то и бога. Это понемногу начало напрягать Павла, особенно его напрягали длинные речи Ивернеса, которыми он старался воодушевить потрясателя вселенной.

— Не беспокойся, Павел, — говорил он. — Все твои нынешние трудности — временные. Ты изучишь все заклинания, предоставленные судьбой в твои руки, и станешь сильнейшим воителем империи. Не сомневайся в своем предназначении, оно уготовано тебе самой судьбой, сегодня ты уходишь в изгнание, избегая гнева Хортона, но пройдет немного времени, и Хортон перестанет быть страшен тебе, ты вернешься в его замок, победишь Хортона, и его замок станет твоим.

Бригитта горестно охнула, по ее щекам покатились слезы. Похоже, ее чувства к бывшему повелителю нельзя объяснить одной лишь преданностью, обычной для рабов, похоже, она его любит, как в счастливой супружеской паре жена-мазохистка может любить мужа-садиста. Странно, но факт — Бригитта искренне переживала разлуку с графом Хортоном.

— Не печалься, девочка, — сказал Павел. — Скоро встретишь старого знакомого, сходим в гости к Людвигу…

Теперь Бригитта заревела в полный голос. Она больше не могла идти, она стояла в нелепой скрюченной позе и рыдала навзрыд, зажимая лицо руками. Павел услышал ее слова, почти неразборчивые, едва пробивающиеся сквозь рыдания:

— Зачем ты травишь… скотина!

— Не оскорбляй повелителя, — внушительно произнес Ивернес. — Он добр, не искушай его, не заставляй его наказывать тебя. И не печалься о Людвиге, не в твоих силах переменить его участь, она предначертана судьбой.

— Какая еще участь ему предначертана? — не понял Павел. — О чем ты?

— Ну как же! — удивился Ивернес. — Ему суждено стать твоей следующей жертвой, тебе нужно обезопасить тыл, ты не должен щадить его. Да и вообще, потренироваться в боевой магии всегда полезно. А если боишься прогневать Хортона, так он не стоит твоего страха, он всего лишь граф, а ты потрясатель вселенной, скоро ты превзойдешь его по всем статьям, тебе не составит труда его победить. Я понимаю, тебе трудно привыкнуть к новой роли, но приложи усилия, поверь в себя, пойми не разумом, а душой, что мы сейчас не убегаем от графа Хортона, а просто совершаем маневр. Тебе нужно время, чтобы собраться с силами, но это время пройдет, и тогда ты вернешься во славе.

— А что такое слава, по-твоему? — спросил Павел. — Кто устроил самую большую зачистку, тот и славен?

— Примерно так, — согласился Ивернес. — Немного упрощенно, но в целом верно.

— Нет, это неверно, — заявил Павел. — Сдается мне, в этом мире куда больше мракобесия, чем казалось раньше.