Человек, говорящий на тысяче языков

Находясь в Бразилии, я очень старался выучить язык этой страны и потому решил читать мои лекции по физике на португальском. А вскоре после того, как я перебрался в Калтех, меня пригласили на прием в дом профессора Бейчера. Еще до того, как я там появился, Бейчер сказал своим гостям:

– Этот Фейнман считает себя бог весть каким умником, и все потому, что немного знает португальский язык, так что давайте его посрамим: наша миссис Смит (стопроцентно белая женщина) выросла в Китае. Пусть она поздоровается с ним по-китайски.

Я, ничего не подозревая, прихожу на прием, Бейчер знакомит меня со своими гостями:

– Мистер Фейнман, это мистер Такой-то.

– Рад познакомиться, мистер Фейнман.

– А это мистер Сякой-то.

– Очень приятно, мистер Фейнман.

– А это миссис Смит.

– Ай, чунг, нгонг, джиа! – говорит она и отвешивает мне поклон.

Меня это до того удивило, что я решил: ответить ей можно лишь в том же духе. И, вежливо поклонившись, с самым уверенным видом сказал:

– А чинг, джонг джиен!

– О господи! – в совершенной растерянности восклицает она. – Этого и следовало ожидать, – я говорю на мандаринском наречии, а он – на кантонском!

Разумеется, мистер Туз!

Каждое лето я садился в машину, намереваясь пересечь Соединенные Штаты и добраться до Тихого океана, однако по разного рода причинам неизменно где-нибудь застревал – как правило, в Лас-Вегасе.

Хорошо помню, как я попал туда впервые и до чего мне там понравилось. Как вам известно, Лас-Вегас живет за счет игроков, и для тамошних отелей главное – привлечь побольше людей, которые будут играть. Поэтому они показывают всякие шоу, да и поесть в них можно совсем недорого – почти задаром. Места в зале заранее бронировать не нужно: вы просто приходите, садитесь за один из множества пустых столиков и смотрите шоу. Для человека вроде меня, ни в какие игры не играющего, место попросту чудесное – я наслаждался всеми его преимуществами: недорогими номерами, почти ничего не стоящей едой, хорошими шоу, ну и тамошние девушки мне тоже нравились.

Как-то раз, когда я лежал у бассейна моего отеля, ко мне подошел некий человек и завязал разговор. Не помню, с чего он начал, однако основная его идея сводилась к тому, что мне, надо полагать, приходится зарабатывать на жизнь, а это, вообще говоря, глупо.

– Я вот живу легче легкого, – сказал он. – Целыми днями ошиваюсь около бассейна и наслаждаюсь Лас-Вегасом.

– Как же это у вас получается, если вы не работаете?

– Очень просто: я играю на скачках.

– В скачках я не разбираюсь, однако не понимаю, как можно добывать средства к существованию, делая ставки на лошадей, – скептически заметил я.

– Очень даже можно, – ответил он. – Я-то именно так и живу! Я вам вот что скажу: давайте я и вас этому научу. Мы пойдем на скачки, и я гарантирую: вы выиграете сотню долларов.

– Это каким же образом?

– Я заключу с вами пари на сто долларов, что вы выиграете, – сказал он. – Тогда, если вы выиграете, останетесь при своих, а проиграете – так получите сто долларов!

И я подумал: «Черт! А ведь он прав! Если я выиграю на скачках сто долларов и отдам их ему, то ничего не потеряю, да еще и бесплатный урок получу – доказательство того, что его система работает. А если он потерпит неудачу, я получу сто долларов. Отлично!»

Он отводит меня в букмекерскую контору, где имеется список всех лошадей и ипподромов страны. Знакомит с какими-то людьми, которые заверяют меня:

– Господи, да он классный парень! Я уже свою сотню выиграл!

Постепенно до меня доходит, что деньги-то мне придется ставить свои собственные, и я начинаю немного нервничать. И спрашиваю:

– Сколько я должен поставить?

– Ну, сотни три, четыре.

Такой суммы у меня с собой не было. Кроме того, меня охватывает тревога: а ну как я проиграю все мои ставки?

А он вдруг говорит:

– Знаете что? Мои рекомендации обойдутся вам всего в пятьдесят долларов, да и то при условии, что от них будет польза. А не будет – так я выдам вам сто долларов, которые вы все равно должны были выиграть.

Я думаю: «Ух ты! Так я выигрываю в любом случае – либо пятьдесят долларов, либо сотню! Как же он, черт побери, это делает?»

И тут я начинаю соображать, что если игра идет достаточно ровно, то есть выигрыш приходится на половину случаев, – давайте забудем пока о небольших затратах, которых требует он сам, так легче будет понять основной принцип, – шансы выиграть сто долларов относятся к шансам потерять четыреста как четыре к одному. И выходит, что при пяти его попытках проделать с кем-либо этот фокус люди, его послушавшиеся, четыре раза выигрывают по сто долларов, из которых он получает две сотни (показывая заодно, какой он умный), а на пятый раз ему приходится сотню заплатить. Стало быть, он получает в среднем двести долларов и отдает сто. В общем, как он это делает, я наконец понял.

Все это тянулось несколько дней. Он изобретал какую-нибудь схему, которая на первый взгляд казалась страшно прибыльной, однако, обдумав ее, я рано или поздно понимал, в чем состоит его фокус. В конце концов он, почти отчаявшись, говорит:

– Хорошо, давайте так: вы платите мне вперед пятьдесят долларов за совет, а если вы проигрываете, я возвращаю вам все ваши деньги.

Ну уж тут-то я проиграть никак не мог! И я соглашаюсь:

– Хорошо, договорились!

– Отлично, – говорит он. – Вот, правда, мне придется уехать на этот уик-энд в Сан-Франциско, но вы сообщите мне результаты почтой, и, если вы проиграете ваши четыреста долларов, я вам их пришлю.

Первые его схемы были построены так, чтобы он смог заработать деньги на честной и чистой арифметике. А теперь он собрался уехать из города. И получить деньги с помощью этой схемы он мог только одним способом – ничего мне не прислав, так что на сей раз речь шла уже о самом настоящем мошенничестве.

В общем, ни одного из его предложений я так и не принял. Но наблюдать за его махинациями было очень любопытно.

Еще одним моим развлечением были в Лас-Вегасе знакомства с работавшими в разных шоу девушками. Сколько я понимаю, им полагалось болтаться между номерами вблизи от стойки бара, привлекая посетителей. Там я с несколькими из них и познакомился, поговорил – очень милыми они оказались созданиями. Те, кто говорит: «Ну да, девицы из шоу, понятно», просто-напросто уже решили для себя, кто они такие! Но возьмите любую группу людей, присмотритесь к ней – и кого вы там только не обнаружите. Например, была среди тех девушек дочь декана одного университета с восточного побережья. Она любила и умела танцевать, а летом работу танцовщицы найти было трудно, вот она и поступила в Лас-Вегасе в кордебалет. Большинство этих девушек были милыми и общительными. Ну и красавицы, все до одной, а я почему-то люблю красивых девушек. На самом-то деле Лас-Вегас мне так нравился в основном из-за них.

Поначалу я немного побаивался: такие красавицы да с такой репутацией – и так далее и тому подобное. Я пробовал завязывать с ними знакомства, однако разговоров у нас не получалось, потому что я малость давился словами. Да, сначала мне пришлось трудно, но понемногу полегчало, и наконец я до того уверовал в себя, что вообще уже никого не боялся.

Всякого рода приключения я отыскиваю своим, особым способом, описать его довольно сложно, но, в общем, он похож на ужение рыбы: ты забрасываешь крючок с наживкой, а потом сидишь и терпеливо ждешь. Когда я рассказываю кому-либо о некоторых из таких приключений, мне говорят: «Да ладно вам – вы лучше покажите, как это делается!» И мы идем в бар посмотреть, не подвернется ли что-нибудь, и люди, пришедшие со мной, уже минут через двадцать теряют терпение. А для того чтобы вам что-нибудь подвернулось, нужно прождать, в среднем, дня два. Я подолгу разговаривал с девушками из шоу, одна знакомила меня с другой, и спустя какое-то время вдруг да и случалось что-то занятное.

Помню одну девушку, которая любила «Гибсон». Она танцевала в отеле «Фламинго», я довольно хорошо ее знал. Приходя туда, я просил поставить на ее столик бокал «Гибсона», чтобы известить о моем появлении.

Как-то раз я подошел к ней, сел за ее столик, а она говорит:

– Со мной сегодня мужчина – азартный игрок из Техаса.

Я о нем уже слышал. Всякий раз, как он садился в казино за столик для игры в кости, вокруг собирались люди – посмотреть, как он играет.

Вскоре он вернулся к столику моей знакомой, и та представила нас друг другу.

Первым, что он мне сказал, было:

– Знаете, я тут прошлой ночью шестьдесят тысяч просадил.

Ну, я-то понимал, как мне себя вести: взглянул на него с выражением, из которого явствовало, что услышанное меня нисколько не поразило, и спросил:

– И как, по-вашему, умно это или глупо?

Потом мы с ним завтракали в ресторане отеля, и он сказал:

– Послушайте, давайте я за вас заплачу. С меня тут почти ничего не берут, потому что я много играю.

– Спасибо, у меня достаточно денег, чтобы не тревожиться относительно того, кто заплатит за мой завтрак.

Так я и осаживал его всякий раз, как он пытался произвести на меня впечатление.

Чего он только не пробовал: рассказывал, какой он богатый, какими морями нефти владеет в Техасе, – все без толку, потому что я просто знал нужную формулу!

В конце концов мы с ним начали проводить какое-то время вместе.

И вот однажды мы сидели в баре, и он вдруг сказал:

– Видите девочек вон за тем столом? Это потаскушки из Лос-Анджелеса.

Очень симпатичные были девочки, отнюдь не лишенные класса.

А он:

– Знаете что, давайте я вас с ними познакомлю – вы выберете одну, а я за вас заплачу.

Знакомиться с ними мне не хотелось, да я и понимал, что это очередная его попытка произвести на меня впечатление, и совсем уж было собрался ответить отказом. Но тут вдруг подумал: «Ну надо же! Этому типу так хочется меня поразить, что он готов даже купить для меня девушку. Если когда-нибудь мне случится рассказывать эту историю…» И я согласился:

– Ну хорошо, знакомьте.

Мы подошли к их столику, он представил меня девушкам и отошел куда-то, сказав, что ненадолго. Подошла официантка, спросила, не желаем ли мы чего-нибудь выпить. Я попросил принести мне воды, а девушка, сидевшая рядом со мной, спросила:

– Вы не будете против, если я закажу шампанское?

– Заказывайте что хотите, – холодно ответил я, – платить-то вам придется.

– Что это с вами такое? – спрашивает она. – Вы скряга?

– Совершенно верно.

– Вы определенно не джентльмен! – гневно заявляет она.

– Как быстро вы меня раскусили, – отвечаю я. Меня же годы назад научили в Нью-Мексико тому, что быть джентльменом ни в коем случае не следует.

И очень скоро они уже сами предложили угостить меня выпивкой – все шло вразрез с заведенным порядком вещей. (Кстати, этот техасский нефтяной магнат так и не объявился.)

Немного погодя одна из девушек предложила:

– Давайте переберемся в «Эль-Ранчо». Может, там будет повеселее.

Мы уселись в их машину. Хорошая была машина, да и они были хорошими девушками. Дорогой они спросили, как меня зовут.

– Дик Фейнман.

– А откуда вы, Дик? Чем занимаетесь?

– Из Пасадены. Работаю в Калтехе.

И тут одна из них говорит:

– О, а ученый по фамилии Полинг, он не оттуда?

В Лас-Вегасе я побывал до того уже множество раз, и никто в этом городе о науке слыхом не слыхивал. Мне доводилось беседовать с предпринимателями самого разного рода, так для них слово «ученый» было пустым звуком.

– Да! – с изумлением отвечаю я.

– А еще там есть такой Геллан, что ли, – физик.

Я ушам своим не поверил. Я еду в машине с потаскушками, и вдруг выясняется, что им столько всего известно!

– Верно! Только его зовут Гелл-Манн! А его-то вы откуда знаете?

– Да просто ваши фотографии печатались в журнале «Тайм».

И верно, «Тайм» по какой-то причине часто печатал портреты ученых США. На его страницах и я появлялся, и Полинг, и Гелл-Манн.

– Но как же вы имена-то запомнили? – спрашиваю я.

– А мы пересмотрели все фотографии и выбрали самого молодого и красивого!

(Гелл-Манн моложе меня.)

Итак, приехали мы в «Эль-Ранчо», и там девушки продолжили прежнюю забаву – обращались со мной так, как обычно мужчины обращались с ними.

– Поиграть не хотите? – поинтересовались они.

Я поиграл немного – на их деньги, всем было очень весело.

А спустя какое-то время они сказали:

– Послушайте, у нас тут кое-кто на примете, так что мы вынуждены вас покинуть, – и вернулись к своей основной работе.

Однажды, сидя у стойки бара, я обратил внимание на двух девушек с мужчиной постарше. Мужчина в конце концов удалился, а девушки подошли и сели рядом со мной – та, что была покрасивее и побойчее, на соседний с моим табурет, а ее довольно невзрачная подруга по имени Пам – по другую сторону от нее.

С первой же минуты все складывалось замечательно. Девушка оказалась очень общительной. Вскоре она уже прижималась ко мне, а я обнимал ее за плечи. Пришли двое мужчин, уселись за стоявший неподалеку столик. А после, к ним еще и официантка подойти не успела, ушли.

– Видели тех мужчин? – спросила моя новая подружка.

– Видел.

– Это приятели моего мужа.

– О? Это еще что за новости?

– Да понимаете, я только что вышла за Джона Туза, – она назвала очень известное имя, – и мы с ним поссорились. Медовый месяц все-таки, а Джон безвылазно торчит в игорных домах. Никакого внимания мне не уделяет, вот я и хожу развлекаться самостоятельно, а он все время рассылает повсюду своих шпионов, проверяет, чем я занимаюсь.

Потом она пригласила меня к себе в мотель, и мы поехали туда на моей машине. По дороге я спросил:

– А как же Джон?

Она ответила:

– Не волнуйтесь. Просто посматривайте по сторонам, нет ли где большой красной машины с двумя антеннами. Если нет ее, значит, нет и его.

На следующий вечер я повел «девушку „Гибсона“» и ее подругу в заведение под названием «Серебряная туфелька». Представление там начиналось позже, чем в отелях, и девушки из других шоу любили ходить туда, тем более что конферансье, увидев входящую в зал танцовщицу, оповещал всех о ее появлении. Так что, когда я появился там с двумя красавицами-танцовщицами под руку, он произнес: «К нам пришли мисс Такая-то и мисс Такая-то из „Фламинго“!» Все повернулись, чтобы посмотреть на нас. Я был на седьмом небе!

Мы усаживаемся за столик, стоящий близ бара, и тут вдруг начинается странная суматоха: официанты передвигают столики, в зал входят вооруженные охранники. В общем, производится расчистка места для знаменитости. ДЖОН ТУЗ идет!

Он останавливается у стойки бара, совсем рядом с нашим столиком, и одновременно двое мужчин приглашают моих девушек потанцевать. Девушки удаляются, я остаюсь в одиночестве, а Джон подходит и присаживается рядом со мной.

– Ну как вы тут? – спрашивает он. – Что поделываете в Вегасе?

Я нисколько не сомневаюсь в том, что он проведал обо мне и своей жене.

– Да так, дурака валяю… (Мне только и оставалось, что изображать крутого парня, верно?)

– Давно здесь?

– Дня четыре, пять.

– А я вас знаю, – сообщает он. – Мы с вами не могли встречаться во Флориде?

– Да нет, не уверен…

Он перебирает еще несколько мест, а я все не могу понять, к чему он клонит.

– А, знаю, – наконец объявляет он, – я видел вас в «Эль-Морокко».

(Название «Эль-Морокко» носил большой нью-йоркский ночной клуб, облюбованный крупными воротилами – вроде профессоров теоретической физики, понимаете?)

– А вот это возможно, – говорю я, продолжая гадать, когда же он к делу-то перейдет.

И наконец он наклоняется ко мне и спрашивает:

– Слушайте, вы не познакомите меня с вашими девушками, когда они вернутся?

Оказывается, ему только это и требовалось, а меня он и знать-то не знал! Что ж, познакомил я его с моими танцовщицами, однако они заявили, что уже устали и хотят вернуться домой.

На следующий вечер я увидел Джона Туза во «Фламинго», он стоял у стойки бара, беседуя с барменом о фотоаппаратах и фотосъемке. Я решил, что он фотограф-любитель: камеры и лампы-вспышки у него имелись во множестве, однако говорил он о них сущие глупости. Послушав его, я понял, что он и на любителя не тянет, просто богатый человек, купивший несколько камер.

К этому времени я уже сообразил, что про мои шашни с его женой ему ничего не известно, а разговор со мной он затеял лишь потому, что хотел познакомиться с девушками. И я придумал для себя роль: помощник Джона Туза.

– Привет, Джон, – сказал я. – Пойдемте, поснимаем немного. Давайте сюда ваши вспышки, я их понесу.

Я уложил лампы-вспышки в карман, и мы отправились на съемки. Я вручал ему то одну вспышку, то другую, давал всякие советы – ему все понравилось.

Потом мы поехали в отель «Последний рубеж», там он устроился за игорным столом, начал выигрывать. Вообще-то в отелях не любят, когда играющий по-крупному человек вдруг берет и покидает игорный зал, но я-то видел, что Джону хочется уйти. Вопрос был только в том, как сделать это, не нарушая приличий.

Я подошел к нему и серьезным тоном сообщил:

– Джон, нам пора.

– Так ведь я же выигрываю.

– Да, но у нас на этот вечер назначена встреча.

– Ну хорошо, отыщите мою машину.

– Разумеется, мистер Туз!

Он отдал мне ключи, рассказал, как она выглядит. (Я не стал говорить, что и так это знаю.)

Я отправился на парковку – и вот она, большая, просторная, отличнейшая машина с двумя антеннами. Я уселся в нее, повернул ключ в замке зажигания – не заводится. Машина оказалась снабженной системой автоматического переключения скоростей, – они тогда только-только появились, и я в них ничего не смыслил. В конце концов я случайно перевел какой-то переключатель в положение «Парковка», и двигатель заработал. Я с великой осторожностью, как если бы машина стоила целый миллион долларов, подъехал на ней к входу в отель, вылез из машины, вошел внутрь, приблизился к столу, за которым так и продолжал играть Джон, и сообщил:

– Машина подана, сэр!

– Мне пора, – объявил он, и мы ушли. Машину Джон предоставил вести мне.

– Я бы поехал в «Эль-Ранчо», – сказал он. – Вы кого-нибудь из тамошних девушек знаете?

Одну я знал довольно хорошо и потому сказал: «Да». К этому времени я ощущал полную уверенность в том, что единственная причина, по которой он продолжает вести изобретенную мной игру, в том, что ему хочется познакомиться с девушками, и потому позволил себе затронуть деликатную тему:

– Я тут как-то повстречался с вашей женой…

– С моей женой? Моя жена сейчас вовсе не в Лас-Вегасе.

Я рассказал ему о девушке, с которой познакомился в баре.

– А! Знаю, о ком вы; я повстречал ее с подружкой в Лос-Анджелесе, а после привез их в Лас-Вегас. И первое, что она проделала, – целый час проговорила по моему телефону с какими-то подругами из Техаса. Я разозлился и выставил обеих! Так она теперь выдает себя за мою жену, а?

Ну ладно, хоть с этим разобрались.

Приехали мы в «Эль-Ранчо», а там, оказывается, через пятнадцать минут должно начаться шоу. Народу битком, ни одного свободного места. Джон подошел к мажордому, сказал:

– Мне нужен столик.

– Да, сэр, мистер Туз! Через пару минут будет.

Джон дал ему на чай и направился к игорному залу. А я тем временем прошел за сцену, где готовились к выступлению девушки, попросил позвать мою подругу. Она вышла, я объяснил ей, что приехал сюда с Джоном Тузом, и тот попросил познакомить его с кем-нибудь.

– Конечно, Дик, – ответила она. – Я к вам подойду и девушек с собой приведу, увидимся после шоу.

Я отправился на поиски Джона. Он все еще играл.

– Идите туда без меня, – сказал он. – Я через минуту буду.

Столиков оказалось два, передних, у самой сцены. За всеми остальными места были заняты, а я восседал в одиночестве. Началось шоу, девушки стали выходить на сцену, а Джона все нет и нет. Со сцены, разумеется, видно было, что я сижу в гордом одиночестве. Раньше девушки считали меня жалким профессором, но уж теперь поняли, какая я большая шишка.

Наконец появился Джон, а недолгое время спустя за соседний столик уселись четверо – «жена» Джона, ее подруга Пам и с ними двое мужчин.

Я наклонился к Джону:

– Она за соседним столиком.

– Ага.

Она увидела, что я теперь состою при Джоне, и потому потянулась ко мне через свой столик и спросила:

– Можно мне поговорить с Джоном?

Я в ответ – ни слова. Посидел какое-то время, затем наклонился к Джону:

– Она хочет с вами поговорить.

Он тоже выдержал паузу, а следом:

– Ладно.

Я выдержал паузу еще, и подольше, наклонился к ней:

– Джон согласен поговорить с вами.

Она перебралась за наш столик, уселась вплотную к «Джонни» и давай его обрабатывать. И я увидел, что отношения их понемногу становятся более теплыми.

Однако, будучи человеком вредным, я каждый раз, как они теплели еще чуть-чуть, напоминал Джону то об одном, то о другом, например:

– Телефон, Джон…

– А, да! – говорил он. – С какой это стати ты целый час проболтала по моему телефону?

Она объясняет, что болтала на самом-то деле Пам.

Новое улучшение, и я указываю, что Пам-то она с собой притащила.

– Вот именно! – говорит Джон.

(В общем, развлечение я себе устроил замечательное, тем более что разговор их затянулся надолго.)

Когда шоу прервалось, несколько девушек «Эль-Ранчо» подошли к нашему столику, и мы болтали с ними, пока не настало время их возвращения на сцену. И тогда Джон сказал:

– Я знаю тут неподалеку симпатичный маленький бар. Поехали туда.

Я отвез его к бару, мы вошли внутрь, и Джон вдруг говорит:

– Видите ту женщину? Это очень хороший адвокат. Пойдемте, я вас с ней познакомлю.

Джон познакомил нас, извинился и ушел в уборную. Только мы его и видели. Думаю, ему хотелось вернуться к своей «жене», а я начинал ему мешать.

Так вот, я сказал той женщине «привет» и заказал выпивку – только себе (я по-прежнему изображал человека, на которого трудно произвести впечатление, да к тому же и не джентльмена).

– А знаете, – сообщила она мне, – ведь я один из лучших адвокатов Лас-Вегаса.

– О нет, ничего подобного, – холодно ответил я. – Днем вы, может, и адвокат, а сейчас вы знаете кто? Самая обычная посетительница маленького кабака.

В общем, я ей понравился, и мы принялись слоняться по разным заведениям, в которых можно было потанцевать. Танцевала она превосходно, а я так просто люблю потанцевать, поэтому время мы проводили замечательно.

И вдруг прямо посреди одного из наших танцев у меня начинает разламываться от боли спина. Очень сильная была боль и началась совершенно неожиданно. Сейчас я понимаю, в чем было дело: я целых три дня и ночи предавался этим сумасшедшим приключениям и совершенно вымотался.

Женщина сказала, что отвезет меня к себе домой. И едва оказавшись в ее постели, я – хлоп – вырубился.

Проснулся я утром в прекрасной постели, – солнце светит, а женщины ни слуху ни духу. Вместо нее появляется горничная и говорит:

– Проснулись, сэр? Завтрак готов.

– Э-э, а…

– Я его сюда принесу. Что вы предпочитаете? – и высыпает на меня целое меню завтраков.

Заказал я завтрак, съел его в постели – в постели женщины, относительно которой понятия не имел, кто она и откуда!

Я задал горничной несколько вопросов – выяснилось, что и она ничего об этой таинственной женщине не знает: горничную наняли только-только, на работу она вышла впервые. Она вообще думала, что в этом доме живет мужчина, и удивлялась, почему это я задаю вопросы ей. Наконец я оделся и ушел. А таинственной женщины этой я так никогда больше и не видел.

Когда я в первый раз оказался в Лас-Вегасе, то сел и подсчитал шансы выигрыша в любой из тамошних игр. И обнаружил, что при игре в кости они составляют что-то вроде 0,493. То есть если я поставлю доллар, это обойдется мне всего в 1,4 цента. И я подумал: «Так чего ради я с таким упорством отказываюсь от игры? Она же ничего мне стоить не будет!»

Я начал делать ставки и с ходу потерял пять долларов – подряд: первый, второй, третий, четвертый, пятый. Я-то думал, что лишусь всего семи центов, а вместо этого спустил за игорным столом пять долларов! С тех пор я никогда больше не играл (ну, то есть на свои деньги). Мне повезло, что я начал с проигрыша.

Как-то раз я сидел за ленчем с одной из танцовщиц. Час был тихий, послеполуденный, без обычной в том ресторане толкотни. И девушка сказала:

– Видишь, вон там мужчина пересекает лужайку. Это Ник по прозвищу Грек. Профессиональный игрок.

Ну, я-то прекрасно знал все шансы на выигрыш, какие имелись в Лас-Вегасе, и потому ответил ей:

– Да будет тебе, какие тут могут быть профессиональные игроки?

– А давай я его к нам подзову.

Ник подошел, девушка познакомила нас.

– Мэрилин сказала мне, что вы профессиональный игрок?

– Верно.

– Ну так вот, мне интересно узнать, как вам удается зарабатывать на жизнь игрой, если шансы на выигрыш, ну, скажем, в кости, составляют всего 0,493.

– Вы правы, – ответил он, – однако давайте я вам все объясню. Я не делаю ставок, сидя за столом, ничего подобного. Я делаю их, лишь когда шансы складываются в мою пользу.

– Что? Когда шансы складываются в вашу пользу? – не поверив ему, переспросил я.

– На самом деле все очень просто, – сказал он. – Я стою у стола, кто-нибудь произносит: «Сейчас девятка выпадет! Непременно выпадет девятка!» Человек этот раззадорился, он считает, что должна выпасть девятка, и готов поспорить на это. А мне известна вероятность выпадения любого числа, и я говорю ему: «Ставлю четыре против трех, что девятки не будет», – и оказываюсь в выигрыше, не каждый раз, но если брать достаточно долгий срок. Я не ставлю деньги на кон, а заключаю пари с людьми, которые окружают игорный стол и у которых имеются предрассудки – суеверия по поводу счастливых чисел.

А дальше Ник говорит:

– Ну а теперь я приобрел солидную репутацию, и она облегчает мне дело, потому что люди готовы идти со мной на пари, даже зная, что шансы у них так себе – просто ради возможности рассказывать потом, если они вдруг победят, что им удалось одолеть самого Грека. Так что я действительно зарабатываю игрой и очень этим доволен.

Ник по прозвищу Грек оказался человеком по-настоящему образованным, очень симпатичным и обаятельным. Я поблагодарил его за разъяснения – потому что понял наконец, как зарабатывать на жизнь игрой. А я, видите ли, всегда стремился понять, как что устроено в мире.