Не торопитесь!

Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устаёт заниматься философией.

Эпикур

Этой книгой я предложил вам «красную таблетку», а теперь настало время, когда я хочу, чтобы вы разглядели прямо перед собой большой «красный знак» – «STOP».

Даже если вам всё вдруг показалось ясным и понятным, даже если вам кажется, что вы знаете теперь, чтó вам следует делать, как жить и какие решения принять, – не торопитесь!

Учитесь испытывать удовольствие от незнания, радость от неопределённости, от незавершённости, от… перспективы.

До тех пор пока вы способны испытывать любопытство и живой интерес, ваша жизнь, поверьте, будет вам нравиться. Как только вам покажется, что вы всё знаете, она потеряет для вас ценность.

Не уподобляйтесь Экклезиасту с его знаменитым: «Во многой мудрости много печали». Он был неправ – познание не приумножает скорбь, познание делает нас живыми, а саму нашу жизнь – интересным приключением.

Уверенность, что ты всё понял, – вот что приумножает скорбь, а вовсе не жажда познания как таковая. Жажда – это дефицит, а пока он есть, в вас есть стремления, и вы будете видеть перед собой цели.

Когда же перед вами цели, ваш мозг сам развлекает себя, изыскивая способы достичь их, и получает за это в награду заслуженное удовольствие. Ему нравится решать интеллектуальные задачки, очень.

Но вы можете подсовывать ему пустышки, бессмысленные ребусы и глупые головоломки, а можете поставить перед ним сверхзадачу. От того, какой выбор вы сделаете – то ли решите разменять себя на медяки, то ли сделать что-нибудь действительно стоящее, – будет зависеть и качество вашей жизни.

Вот почему я действительно считаю наше мышление самой большой ценностью. Возможно, впрочем, я необъективен и, как тот кулик, хвалю своё болото. Не исключено.

Когда-то, например, мне казалось самым важным научиться справляться со стрессом, с тревогой и депрессией, понять, как помочь человеку, страдающему неврозом. Да я и сейчас уверен, что это важно. Но…

Я думаю о мышлении, поскольку в нём, мне кажется, скрыты те ресурсы, которые делают нашу жизнь стоящей того, чтобы её прожить.

Почему же тогда я прошу вас остановиться? Да, собственно поэтому и прошу, ведь «мысль, – как говорил великий психолог Лев Семёнович Выготский, – начинается там, где мы наталкиваемся на препятствие».

Так что, поверьте, отнюдь не случайно я постоянно говорю о «противоречии». Ведь именно оно – то самое препятствие, которое в нашем собственном внутреннем психическом пространстве является отправной точкой для всякого живого мышления.

Впрочем, противоречия должны оперировать фактами. В противном случае я не очень представляю, как это может работать. Факты – это то, на что мы можем опираться, конструируя противоречия и толкая нашу мысль дальше.

Всю книгу я, по сути, только тем и занимался, что доставал из бездонного рукава науки те самые факты – рассказывал о научных экспериментах, о механизмах работы психики, об устроении общества и т. д. и т. п.

Если бы не эти факты, я бы не смог спровоцировать те противоречия, которые и открывали для нас что-то новое. Я сталкивал наши представления с фактами, и наш мозг был вынужден включаться в работу.

Так что факты – это очень важно. Факты – это и есть большущий красный знак «STOP». Очень важный и очень нужный нам знак!

Но для того чтобы разглядеть этот знак, нам нужна особая внутренняя трезвость, которой наша психика нас, к сожалению, не балует.

Думаю, что вы не раз слышали, с каким почтением люди науки говорят о «сомнении»: об умении сомневаться, о необходимости подвергать наши знания сомнению. Конечно, это не просто так!

Великий философ Рене Декарт возвёл «радикальное сомнение» в главный принцип познания. И сейчас я расскажу вам, почему это так сложно…

* * *

Давайте задумаемся над тем, как формируются наши представления об окружающем мире.

Однажды с выдающимся канадским нейрохирургом Уайлдером Грейвсом Пенфилдом – тем самым, что когда-то первым составил подробную карту коры головного мозга человека, – случился такой забавный эпизод.

Во время очередной нейрохирургической операции он коснулся электродом определённого участка коры мозга своей пациентки, а она вдруг услышала, как мать зовёт её на складе пиломатериалов.

Возможно, вы решите, что ничего забавного в этом нет. Ну и правда, вспомнила пациентка случай из жизни. Простимулировали ей соответствующий участок мозга, и она вспомнила. Что в этом такого?

А забавно в этом вот что: эта женщина никогда в жизни не была на складе пиломатериалов и даже не представляла, как он должен выглядеть. Но зато за две минуты до этого «воспоминания» Пенфилд рассказывал ей, что ему завезли штабель брёвен для строительства нового дома.

Собственно, таковы все наши воспоминания: они нами выдуманы.

Традиционный взгляд на воспоминания такой: с нами что-то происходит, мы это переживаем и запоминаем. Это кажется логичным.

Но факт в том, что нельзя вырезать кусочек из вашего мозга, чтобы вы забыли, например, как провели лето у бабушки. Потому что воспоминания, как я уже говорил, не хранятся в нашем мозгу подобно фотоснимкам в старом альбоме или как фильмы на жёстком диске компьютера.

Механизм памяти другой. Наш гиппокамп хранит своего рода воспоминание о воспоминании. И когда мы что-то вспоминаем, он сначала обращается к «дефолт-системе мозга», о которой я уже тоже упоминал, и запрашивает там соответствующую историю, а затем (с помощью зон, ответственных за зрение, слух и т. д.) по сути заново разыгрывает эту историю на внутреннем экране нашего сознания.

Конечно, и сами эти истории о нашей жизни не хранятся в нашем мозгу, как книги в библиотеке. Они постоянно переписываются и трансформируются, потому что связаны с другими людьми, с нашим отношением к ним. А тут, как мы знаем, всё очень переменчиво или, как любят теперь писать в аккаунтах, «всё сложно».

Есть и другая проблема – для внутренней экранизации наших воспоминаний мозг использует элементы, которые «ближе лежат» (как в случае с пациенткой Пенфилда), а вовсе не те реальные обстоятельства, свидетелями которых мы когда-то были.

То есть ошибка совершается как минимум несколько раз, а воспоминание искажается, и зачастую до неузнаваемости. Причём это вовсе не фигура речи.

В специальном исследовании было показано, что из трёхсот несправедливо осуждённых лиц (что выяснилось после использования ДНК-теста) две трети были признаны виновными на основе ложных показаний жертв и свидетелей! А точнее – на основе их ложных воспоминаний. Две трети!

Но задайтесь вопросом: сможете ли вы сомневаться в своих воспоминаниях, если вы помните это именно так? Придёт ли вам в голову, что ваш мозг на самом деле не помнит деталей и подробностей, а просто додумывает их?

Существует миф, что люди, погружённые в гипноз, могут отчётливо вспомнить прошлое. Но психолог Билл Патнем разбил эту иллюзию в пух и прах. Он показывал испытуемым видео автоаварии, выяснял, что они запомнили, а затем погружал их в гипноз и уточнял подробности.

И правда, воспоминания испытуемых в состоянии гипноза просто ломились от этих самых подробностей. Они буквально видели аварию словно наяву! Проблема в том, что всё, что они добавили к своему первому рассказу, было выдумано их загипнотизированным мозгом.

Ничего этого на видео, которое они смотрели, не было.

Причуды памяти

В то же время, когда Либет развлекался электродами в Сан-Франциско, Зимбардо ставил свой «тюремный эксперимент» в Стэнфорде, Элизабет Лофтус занялась исследованием ложных воспоминаний в Вашингтонском университете.

Она провела множество экспериментов и написала уйму научных статей на эту тему. Она стала легендой психологии, и в значительной степени за счёт своей скандальной репутации…

Да, эта замечательная женщина сначала доказала, что наш мозг является удивительным хранилищем ложных воспоминаний. Потом она проанализировала все способы, которыми мы создаём свои ложные воспоминания. Наконец, она научилась формировать у своих испытуемых ложные воспоминания, которые существенным образом меняли их поведение.

Собственно, в этом и состоял скандал: с точки зрения научной этики подобные эксперименты выглядят сомнительными. Но Лофтус отвечает на это примерно так: дорогие друзья, вы сами – неловкая куча ложных воспоминаний, и не более того, так что плохого, если мы добавим вам чуточку ложных воспоминаний, которые существенно улучшат вашу жизнь?

Я не берусь давать оценок практике формирования ложных воспоминаний. Но главное, что мы должны понять, – это то, что наша личностная история является самой настоящей фантазией. Она как древнегреческий миф или древнерусская былина – штука художественная и, может быть, даже увлекательная, но не имеющая никакого отношения к реальной действительности.

Надеюсь, мне удалось создать у вас ощущение, что память – это штука как минимум странная. У вас вроде бы есть воспоминания, которые вы считаете вполне точными, но на самом деле это просто выдумка – фильм, снятый, так сказать, по мотивам реальных событий.

Теперь представьте, что вы выясняете, так скажем, отношения с кем-то из ваших близких – с родителями, с друзьями, с любовниками, супругами или детьми. А тут ведь, как нигде (если не считать судебного разбирательства), важны детали, нюансы, подробности – не так посмотрел, не то сказал, не так понял, не так отреагировал и т. д.

Теперь, когда вы уже кое-что понимаете про свою память, задумайтесь: какова вероятность того, что вы придёте к взаимному согласию? Полагаю, она невелика.

А теперь – положа руку на сердце: у вас хоть раз был опыт успешного «выяснения отношений»? В лучшем случае – вы не подрались и узнали что-то, о чём раньше не догадывались. Но само такое «выяснение» – сущая катастрофа.

Вроде бы вы говорите об одном и том же, вспоминаете одни и те же ситуации, приводите их в пример и аргументируете ими свою позицию… Почему это не срабатывает? Потому что ваш визави помнит эти ситуации по-другому! Для вас эта ситуация – аргумент, а для него – нет. И он не придуривается.

«Как такое вообще может быть? – спросите вы. – Почему мы живём вместе, переживаем что-то вместе, а воспоминания сохраняем об этом разные, зачастую прямо противоположные?»

Ответ прост: всё зависит от контекста.

Смена контекста

Элизабет Лофтус провела как-то такой эксперимент – она показывала испытуемым красно-оранжевый круг. При этом одним она говорила, что это помидор, а другим – что апельсин.

Впоследствии, когда испытуемые должны были найти этот цвет из большого числа вариантов, одни выбирали красный, а другие – оранжевый.

Кому из них Лофтус говорила про апельсин, а кому – про помидор, я думаю, объяснять не надо.

Да, память всё искажает с учётом контекста – причём и внешнего, и внутреннего.

Запомните правило «трёх И»: во-первых, наша память избирательна, во-вторых, она истолковывает события, а в-третьих, она интегративна.

Значит это буквально следующее:

1. Вы запоминаете то, что соответствует вашим представлениям.

2. Ваши мысли влияют на то, как вы запоминаете смысл событий.

3. Ваши мысли неотделимы от ваших воспоминаний.

Таким образом, то, каковы вы сами (то, что вы думаете, то, что вы чувствуете, то, как вы что-то понимаете), определяет и то, что вы запоминаете. Да, мы сами и есть свой контекст. Нам удобно помнить всё так, как у нас это в сознании складывается и объясняется, именно так, а не как-то иначе.

Нам хочется представлять себя такими, какими мы сами себя представляем. Так что, например, та подборка историй, которыми человек презентует вам себя в живом общении или, например, в социальных сетях, говорит о нём больше, чем конкретное содержание этих историй.

Парадокс в том, что, хотя наши воспоминания ложны, тенденциозны, а зачастую и вовсе противоречат фактам, мы не можем в них сомневаться, ведь каждый раз наш мозг создаёт их заново.

У нас нет доступа одновременно и к «старой», и к «новой» версиям наших воспоминаний, а поэтому мы и не можем их сравнить. Если нам что-то стало удобно помнить иначе, в более выгодном свете, мы и этого подлога не заметим – просто одна версия прошлого поменяется в нашей голове на другую.

То, что наш мозг придумывает и перевирает сейчас, мы и принимаем за чистую монету своего прошлого. И всё это происходит не случайно: то, что вы помните и как вы это помните, нужно вам для каких-то вполне определённых собственных целей, а не потому, что это и вправду было, и было именно так.