Глава третья

Богатство выбора

Ум имеет дело только со своими собственными проекциями.

Он не имеет никакого отношения к тому, что вне его.

Джидду Кришнамурти

Нам выпало жить в непростое время. Хотя объективно «всё хорошо» и даже «очень хорошо».

Большинство из нас сыты, одеты, имеют крышу над головой, широкий круг общения и почти неограниченный доступ к развлечениям. Ими нас изо всех сил балуют социальные медиа и огромные голливудские фабрики.

Если сравнить нашу жизнь с прежними временами, то мы и вовсе счастливчики! Электричество, морозильники, средства связи, интернет, антибиотики, обезболивающие…

Мы живём так, словно бы это благо было и будет всегда. И самое главное – совершенно не задумываемся о хрупкости своего благоденствия.

Недавно учёные подсчитали, что если мы все вдруг с вами останемся без электричества, то уже через год – из-за голода, эпидемий и ожесточённой борьбы за выживание – население Земли сократится в десять раз.

Так что нет ничего более опасного, чем думать, что «всё хорошо».

Чёрный лебедь

Вероятно, вы слышали о теории «чёрных лебедей» Нассима Талеба. «Чёрные лебеди» – это трудно прогнозируемые (хотя и вовсе не случайные) события, которые происходят как бы внезапно и имеют самые драматичные последствия.

Так вот, «чёрные лебеди» заявляются к нам как раз в периоды максимального благоденствия.

Первая мировая война стала громом среди ясного неба: экономика ключевых геополитических игроков находилась на подъёме, научно-технический прогресс был просто фантастическим. Всё, казалось, было хорошо, но вот один пистолетный выстрел – и война на полмира.

Советский Союз распался на фоне демократических реформ и окончания «холодной войны», что тоже в некотором смысле странно. Или, например, 11 сентября 2001 года – в одночасье мир американцев перевернулся: те самые шок и ужас на фоне успехов и благоденствия.

Теория «чёрных лебедей» сама по себе, конечно, не является фундаментальной закономерностью. Но правда в том, что, когда человечество решает почивать на лаврах, оно теряет хватку.

Расслабившись и предаваясь сиюминутным забавам, мы перестаем замечать процессы, которые следует контролировать. Мы переживаем из-за пустяков и становимся слепы к действительным, а зачастую и фатальным угрозам.

В своих книгах, интервью и статьях я стараюсь рассказывать об этих рисках – о поразившем нас «информационном ожирении», о «складке времени», в которой мы все оказались, о технологической зависимости, об уплощении мышления, о разрушении прежней ткани социальных отношений.

Наш «чёрный лебедь» уже близко. Имя ему – «богатство выбора». И осознал я это внезапно. Дело было так…

Завершался трёхдневный семинар по мышлению, который я проводил в Высшей школе методологии для студентов-психологов. Мы обсуждали итоги совместной работы, и я спросил участников семинара:

– Что ж, мы с вами разобрали основные механизмы мышления. А какие проблемы вы бы хотели решить с помощью этих знаний? Зачем вам нужно мышление?

Надо сказать, что три дня назад я задал студентам тот же самый вопрос. И тогда никаких внятных ответов не прозвучало (к сожалению, даже на кафедрах психологии не объясняют, насколько это важно – думать).

Теперь вопросов было множество – и занятных, и умных, и неожиданных. И вдруг один из участников – молодой парень лет девятнадцати, смышлёный, любопытный, вроде с хорошим чувством юмора, – спрашивает:

– Андрей Владимирович, это всё, конечно, понятно и полезно. Спасибо! Но как решить проблему выбора?

Я не понял вопроса:

– В смысле?

– Ну как… – теперь, кажется, он сам растерялся. – У нас же такое богатство выбора. Перед нами столько возможностей – и то, и другое, и третье! Как понять, что из этого выбрать?!

Повисла неловкая пауза. Я смотрел на этого милого парня, который живёт с однокурсником в крохотной квартирке, которую им снимают их иногородние родители, и недоумевал.

Он учится в университете, где не получит никакого путного образования. Выкраивает копейки, чтобы сводить девушку в кафе. И живёт в стране, где, прямо скажем, «американской мечтой» никогда не пахло.

О каких таких «безграничных возможностях» он говорит?!

Даже в США от прежней «американской мечты» ничего не осталось. Со времён президентства Никсона (если кто-то такого ещё помнит) средний доход американца, занятого в производственном секторе, не вырос в реальном выражении ни на один доллар. Так, по-вашему, выглядит «мечта»? Про нас, с нашими извечными потугами «догнать и перегнать Америку», я и вовсе молчу.

Четвёртая технологическая революция идёт сейчас полным ходом. И её главный социальный эффект – радикальный разрыв между богатыми и бедными. По данным Международной организации по борьбе с бедностью, восемь миллиардеров из списка Forbes владеют таким же состоянием, что и 3,5 миллиарда беднейших жителей планеты.

8 человек и 3,5 миллиарда человек – вдумайтесь в это соотношение. Если представить себе, что доход среднего американца – это средний рост человека (порядка 175 см), то рост Билла Гейтса был бы в таком случае от Земли до Луны. По сравнению с этим финансовым Гулливером нас даже лилипутами назвать нельзя.

Суровая реальность будущего

Мы не осознаем того, с какой скоростью и насколько радикально меняется не только мировая экономика, но вообще мир вокруг нас. Из-за повсеместной и лавинообразной роботизации люди скоро окажутся тотально безработными. А безработными – это значит, по сути, без средств к существованию.

Кассиров и продавцов вовсю меняют банковские автоматы и системы автоматического расчёта покупателей. Уже больше половины биржевых брокеров отдали свою работу компьютерным алгоритмам. Водители и таксисты скоро потеряют работу из-за машин, работающих на автопилоте.

В одном Китае ежегодно на четверть увеличивается количество полностью роботизированных производств. США идут тем же путём и скоро практически полностью вернут себе, например, текстильную промышленность. Если не надо платить зарплату сотрудникам, то зачем что-то производить в Китае?

Впрочем, дело не только в роботах и не только в генно-модифицированных продуктах – невиданных прежде урожаях, надоях и искусственном мясе. Дело в изменении самой структуры нашего с вами потребления.

Ещё не так давно в компании Kodak по всему миру работали сотни тысяч сотрудников. Чуть ли не на каждой улице красовались магазины этой фирмы, предоставляющие услуги печати фотографий. Но вот – упс! – и она в одночасье прекратила своё существование, обанкротилась.

Произошло это после появления мобильного приложения Instagram. Кстати, численность сотрудников Instagram на момент его продажи Facebook за 1 миллиард долларов составляла 19 человек. И эти 19 человек, по сути, уничтожили сотни тысяч рабочих мест.

В Японии всё бóльшую популярность приобретает компания Kura. Она создала сеть суши-ресторанов, в которых автоматизировано абсолютно всё – от заказа блюда до его приготовления и расчёта клиента. Люди там вообще больше не нужны, а цена производства минимальна – доллар за тарелку.

Когда в 2011 году компания McDonalds объявила своего рода рекламную акцию по созданию рабочих мест для 50 тысяч сотрудников, она получила миллион заявок. «Таким образом, – пишет футуролог Мартин Форд, – получить макджоб оказалось сложнее, чем поступить в Гарвард!».

Не так давно это произошло, правда? Но вот работники не нужны уже и в McDonalds. Мальчиков и девочек на кассах стремительно меняют аппараты самообслуживания. А компания Momentum Machines Inc. из Сан-Франциско создала робота, который способен не только делать гамбургеры, но и полностью заменить человека на кухне ресторана.

Так на какую работу мы можем рассчитывать? Перебирать бумажки в офисе? Через десять лет сами понятия «бумажки» и «офис» уйдут в небытие. Всё это будет автоматизировано компаниями, подобными Oracle Corporation.

Если же кому-то кажется, что его спасёт «творческая профессия», то он просто не в курсе дела… Искусственный интеллект уже прекрасно рисует, сочиняет музыку и даже пишет заметки на сайте журнала Forbes, которые вы никогда не отличите от написанных журналистом.

Правда в том, что скоро мы будем интересовать экономику только как потребители. Впрочем, главный в связи с этим вопрос – это откуда у безработных потребителей возьмутся деньги на потребление? Экономисты пока не знают, что с этим делать.

Так о каких «возможностях» для реализации своего «потенциала», которые якобы сыплются на нас из какого-то мифического рога изобилия, мы рассуждаем?! Если выбор в супермаркете огромен, а у тебя нет ни копейки, это не выбор. Это издевательство.

И ведь в личном плане – то же самое. Благодаря современным средствам коммуникации, соцсетям, специальным мобильным приложениям мы, казалось бы, можем легко устроить своё личное счастье. Но посмотрите на упрямую статистику – люди становятся всё более и более одинокими. Чувство одиночества у жителей мегаполисов неумолимо нарастает.

Мы отравлены иллюзией выбора. Нам кажется (даже если мы не осознаём этого), что перед нами открыто множество дорог, что у нас масса разнообразных возможностей, что вокруг нас толпы людей, которые только и думают о том, как бы посильнее нас осчастливить.

Если бы не эта иллюзия, мы бы хватались за каждую возможность, но мы лишь привередливо вы-би-ра-ем: и то нам не нравится, и это нас не устраивает, и тут не слишком интересно, и там перспективы неочевидны. Мы воротим нос ото всего, с чем сталкиваемся, и всё ждем, что нам наконец, подвернётся что-то прямо идеальное, чтобы точно для нас и про нас.

Но правда в том, что нам вообще ничего не подворачивается!

А всё разваливается именно потому, что и мы – как специалисты, как профессионалы, как друзья и любовники – для кого-то такие же «не лучшие выборы». И они – наши коллеги, клиенты, друзья и любовники – тоже надеются найти кого-нибудь получше. Не заблуждайтесь: иллюзией выбора отравлены все поголовно!

Так что в действительности, учитывая взаимность этих претензий и ожиданий, у нас вообще нет никакого выбора.

Какие у нас есть «возможности», если рынок труда стремительно сужается, а мы уже конкурируем даже не друг с другом, но с новыми технологиями. И чем дальше, тем больше превращаемся в их придаток.

В вопросе личных отношений ситуация и вовсе плачевная.

Мы ждём глубины понимания со стороны другого человека – это, конечно, понятно. Не понимаем мы, мне кажется, другого: того, что мы – сами по себе – уже никакой действительной глубиной не обладаем. Информационная цивилизация выхолостила нас.

Технологии не учат нас думать. Они говорят нам, что «всегда есть решение». А там, где нет проблем, нет работы мысли, и нет глубины. Так что мы теперь как атомы в перегретом газе – лишь соударяемся и разлетаемся в разные стороны (в надежде, понятно, на «лучшее»).

Не случайно, футурологи уже начали открыто отказываться предсказывать будущее – и в области экономики, и в сфере технологий, и, что самое печальное, даже в сфере межчеловеческих отношений.

Такова жестокая правда – мы совершенно перестали понимать, что случится с нашей цивилизацией через ближайшие десять лет. И всё это, надо сказать, закономерно.