Визионные панели, позволявшие Джоазу Банбеку наблюдать за происходящим во всей долине, впервые нашли практическое применение. В свое время он подумывал о создании системы наблюдения с помощью набора древних линз, но быстро отказался от этого намерения. Затем, однажды, обмениваясь товарами со святошами у входа в пещеру под горой Гефрон, он предложил им спроектировать и предоставить ему оптические компоненты такой системы.

Старый слепой святоша, занимавшийся обменом, дал неопределенный ответ: сказал, что осуществление такого проекта в определенных обстоятельствах могло заслуживать рассмотрения. Прошло три месяца; Джоаз успел уже забыть о своем предложении. А затем святоша, вышедший из «обменной пещеры», спросил, намеревался ли Джоаз все еще установить систему наблюдения – если так, святоши могли безотлагательно доставить оптические компоненты. Джоаз согласился с условиями предложенной сделки и вернулся в долину Банбеков с четырьмя тяжелыми ящиками. Поручив высверлить требуемые туннели, он установил линзы и обнаружил, что, затемнив кабинет, он мог теперь обозревать оттуда все участки долины Банбеков.

Теперь, когда звездолет протопластов заслонил небо, Джоаз Банбек стоял в кабинете, наблюдая за приземлением огромного черного цилиндра.

В глубине кабинета раздвинулись темно-бордовые портьеры. Там, напряженно схватившись пальцами за ткань, стояла менестрельша Фейда. Лицо ее побледнело, глаза ярко блестели, как опалы. Она хрипловато воскликнула: «Корабль смерти – он прилетел, чтобы забрать наши души!»

Джоаз бросил на нее каменный взгляд и вернулся к рассмотрению лощеного стеклянного экрана: «Его хорошо видно».

Фейда подбежала, схватила Джоаза за предплечье, повернула к себе, чтобы взглянуть ему в лицо: «Давай попробуем сбежать! В горы, в Поднебесную Толчею. Не позволяй им схватить нас так скоро!»

«Тебя никто не держит, – безразлично ответил Джоаз. – Беги куда хочешь».

Фейда непонимающе уставилась на него, потом повернула голову, глядя на экран. Огромный черный звездолет опускался со зловещей медлительностью, диски на носу и на корме переливались жемчужным блеском. Фейда снова повернулась к Джоазу, облизала губы: «Разве ты не боишься?»

Джоаз бледно усмехнулся: «Какой смысл бежать? Их лазутчики проворнее Убийц, безжалостнее Термагантов. Они тебя учуют за полтора километра и вытащат из самой глубины Толчеи».

Фейда дрожала от суеверного ужаса. Она пролепетала: «Тогда пусть возьмут меня мертвой – я не сдамся живьем».

Джоаз внезапно выругался: «Смотри, где они решили приземлиться! На нашем лучшем поле бельгарда!»

«Какая разница?»

«Какая разница? Разве мы перестанем есть только потому, что они решили нас навестить?»

Фейда ошеломленно смотрела на него, ничего не понимая. Она медленно опустилась на колени и начала совершать обряд жестикуляции, предписанный теургическим культом: опустив ладони на пол с обеих сторон, она медленно поднимала их, пока тыльные стороны рук не касались ушей – при этом одновременно высовывался язык. Она повторяла эту последовательность движений снова и снова, с гипнотическим напряжением уставившись глазами в пустоту.

Джоаз игнорировал ее жестикуляцию, пока Фейда, скорчив фантастическую гримасу, не начала вздыхать и всхлипывать. Теперь он шлепнул ее по лицу полой куртки: «Прекрати эти глупости!»

Фейда со стоном повалилась на пол; губы Джоаза раздраженно подернулись. Он нетерпеливо поставил ее на ноги: «Послушай! Протопласты – не призраки и не ангелы смерти. Они – всего лишь немощные, бледные Термаганты, из которых мы вывели драконов. Так что выбрось из головы весь этот идиотизм – или я прикажу Райфу тебя увести».

«Почему же ты не готовишься? Ты только смотришь и ничего не делаешь».

«Я ничего не могу сделать».

Фейда глубоко вздохнула, дрожа всем телом, тупо взглянула на экран: «Ты будешь с ними драться?»

«Разумеется».

«Но как ты надеешься справиться с их чудесными чарами?»

«Мы сделаем все возможное. Они еще не встречались с нашими драконами».

Звездолет опустился посреди поля, поросшего пурпурными и зелеными лозами, рядом с устьем ущелья Клайбурна. Раздвинулся люк, выкатилась рампа.

«Смотри! – сказал Джоаз. – Теперь ты их увидишь».

Фейда уставилась на причудливые бледные фигуры, осторожно спускавшиеся по рампе: «Они какие-то странные, скрученные, как детские серебряные головоломки».

«Это протопласты. Из их яиц вылупляются драконы. Они делают то же самое с людьми – вот, смотри! Выходит их пехота».

Вниз по рампе, по четыре бойца в ряд, в ногу маршировали бронированные пехотинцы; они остановились в пятидесяти метрах перед кораблем. Их было три отряда по двадцать человек в каждом: приземистых, с широкими мускулистыми плечами, толстыми шеями, суровыми продолговатыми лицами. Их броня состояла из перекрывающихся пластинок черного и синего металла, на широких поясах висели пистолеты и мечи. На черных эполетах, выступавших с плеч, у них за спиной висели короткие церемониальные накидки из черной ткани, на шлемах блестели гребни острых шипов, а их высокие сапоги были вооружены торчавшими из носков лезвиями.

По рампе выехали несколько протопластов – на существах, лишь отдаленно напоминавших людей, бежавших на четвереньках, высоко выгнув спины. У них были длинные лысые головы с дрожащими обвисшими губами. Протопласты управляли этими существами, небрежно прикасаясь к ним арапниками; как только четвероногие люди оказались на земле, наездники заставили их резво припустить через заросли бельгарда. Тем временем несколько пехотинцев выкатили вниз по рампе трехколесный механизм и повернули к поселку его сложно устроенное дуло.

«Никогда еще они не готовились так тщательно, – пробормотал Джоаз. – А вот и лазутчики!» Он подсчитал: «Только две дюжины? Наверное, их трудно выращивать. Человеческие поколения медленно сменяют друг друга – а драконы откладывают яйца ежегодно…»

Лазутчики отошли в сторону и стояли беспорядочной, беспокойно шевелящейся группой: костлявые существа более чем двухметрового роста, с выпуклыми черными глазами, горбатыми носами-клювами, маленькими впалыми ртами, сложенными трубочками, словно для поцелуя. Пока они ждали, лазутчики постоянно находились в движении, сгибая и разгибая колени, рыская бегающими глазами по всей долине. За ними последовала группа артиллеристов – не модифицированных людей в свободных холщовых комбинезонах и холщовых шапках, зеленых с желтыми околышами. Они прикатили еще два трехколесных устройства и тут же принялись их регулировать и проверять.

Вся группа налетчиков напряженно застыла. Пехотинцы с топотом двинулись вперед грузным строевым шагом, положив руки на рукояти пистолетов и мечей. «Пошли в наступление», – заметил Джоаз. Фейда тихо, отчаянно всхлипнула, опустилась на колени и снова принялась исполнять ритуал теургической жестикуляции. Джоаз раздраженно приказал ей покинуть кабинет и подошел к пульту, оснащенному шестью телефонами линий проволочной связи – он лично проследил за прокладкой этих линий. Проговорив несколько слов в три микрофона, он убедился в том, что защитники не теряли бдительности, и вернулся к панелям из лощеного стекла.

По полю бельгарда шагали бронированные пехотинцы – с суровыми неподвижными лицами, изборожденными направленными вниз морщинами. С обеих сторон их колонны артиллеристы катили свои трехколесные механизмы, но лазутчики все еще ждали у корабля. Вслед за пехотинцами ехала дюжина протопластов с выпуклыми, напоминавшими луковицы орудиями за спиной.

В сотне метров от портала, ведущего в Теснину Кергана, на расстоянии еще не доступном для мушкетов бойцов Банбека, налетчики остановились. Пехотинец подбежал к одной из тележек артиллеристов, наклонился, надел на плечи ремни и выпрямился. Теперь он нес серый аппарат, из которого выступала пара черных шаров. Пехотинец быстро побежал к поселку зигзагами, как огромная крыса, а из черных шаров вырывались струи газа, предназначенного парализовать нервные окончания и узлы защитников Вотчины Банбеков.

Послышались выстрелы, в расщелинах и укрытиях между утесами появились облачка дыма. Пули взметали землю вокруг пехотинца, несколько пуль отскочили от его брони. Тут же тепловые лучи звездолета вонзились в стены утесов. В кабинете Джоаз Банбек улыбнулся. Облачка дыма служили ложной приманкой; на самом деле стреляли из других мест. Уклоняясь от шквала пуль рывками из стороны в сторону, пехотинец подбежал под арку портала; над порталом его ждали два человека. Парализующий газ подействовал на них – они пошатывались, их мышцы напряглись; тем не менее они успели сбросить огромный камень, ударивший пехотинца там, где шея соединялась с плечами. Пехотинец повалился на землю, беспорядочно размахивая руками и ногами, несколько раз перекатился с боку на бок, вскочил на ноги и помчался обратно в долину длинными высокими прыжками. Наконец он споткнулся, упал, уткнувшись головой в землю, и лежал, дрожа всем телом и брыкаясь.

Армия протопластов наблюдала за происходящим, не проявляя никаких явных признаков беспокойства или интереса.

Наступил кратковременный период бездеятельности. Затем звездолет испустил невидимое вибрационное поле, перемещавшееся по фасаду утеса. Там, где поле фокусировалось, поднимались облачка пыли и отваливались куски скалы. Стрелок, лежавший на уступе, вскочил на ноги, пританцовывая и корчась, сорвался и упал с шестидесятиметровой высоты. Фокус поля пересек одну из наблюдательных линз Джоаза Банбека – вибрация передалась кабинету, раздался дребезжащий вой, заставивший стучать зубы. Вибрационное поле переместилось дальше по фасаду утеса; Джоаз растирал лоб, у него заболела голова.

Тем временем артиллеристы разрядили один из своих механизмов: послышался приглушенный резкий хлопок, по воздуху дугой пронесся колеблющийся серый пузырь. Артиллеристы не попали в цель: пузырь ударился в утес и расплескался потоками желтовато-белого газа. Механизм выстрелил снова; на этот раз навесная газовая бомба упала точно в Теснине Кергана – но там уже давно никого не было. Обстрел не произвел никакого эффекта.

Джоаз мрачно стоял в кабинете. До сих пор протопласты всего лишь пробовали экспериментальные средства, будто забавляясь. Несомненно, следовало ожидать более серьезных усилий.

Ветер рассеял газ; ситуация не изменилась. До сих пор погибли только один пехотинец протопластов и один стрелок Банбека.

Из корабля вырвался поток красного пламени – мощный, уверенно нацеленный. Свалившийся камень, загородивший портал, взорвался, разлетевшись свистящими, крутящимися в воздухе осколками. Тяжеловооруженная пехота трусцой двинулась вперед. Джоаз сказал несколько слов по телефону, советуя командирам соблюдать осторожность – поторопившись совершить вылазку против ложной атаки, они могли подвергнуться воздействию еще одной газовой бомбы.

Но пехотинцы ворвались в Теснину Кергана – тем самым, по мнению Джоаза, демонстрируя высокомерную опрометчивость. Он отдал краткий приказ; из боковых переулков и дворов выскочили драконы – Синюшные Ужасы, Дьяволы, Термаганты.

Приземистые пехотинцы уставились на драконов с отвисшими челюстями. Они не ожидали встретиться с таким неприятелем! Теснина Кергана наполнилась перекличкой их команд. Сначала они отступили, затем, с отчаянной решимостью, стали яростно обороняться. По всей Теснине Кергана разгорелась битва. Исход некоторых схваток сразу стал очевидным. В узком ущелье ни пистолеты пехотинцев, ни утяжеленные сталью хвосты Дьяволов не производили достаточный эффект. Мечи тщетно ударялись о чешую драконов, но клещи Синюшных Ужасов, кинжалы Термагантов, топоры, сабли, клыки и когти Дьяволов превращали пехотинцев в кровавое месиво. В большинстве случаев один бронированный пехотинец мог справиться с одним Термагантом: схватив дракона мощными руками, пехотинец отрывал брахи Термаганта и ломал ему шею. Но если на одного пехотинца нападали два или три Термаганта, ему ничто не могло помочь. Как только он схватывался с одним драконом, другой подсекал ему ноги, выцарапывал ему глаза или разрубал ему глотку.

Пехотинцам пришлось отступить в долину, оставив в Теснине Кергана не меньше двадцати погибших товарищей. Бойцы Банбека снова открыли огонь из мушкетов, но с незначительными результатами.

Джоаз наблюдал за схваткой из кабинета, пытаясь угадать, какой будет дальнейшая тактика протопластов. Они не заставили долго ждать ответа на этот вопрос. Их пехотинцы перегруппировались и стояли, тяжело дыша, в то время как протопласты разъезжали взад и вперед, получая информацию, укоряя, советуя, выговаривая.

Из черного звездолета снова вырвался луч энергии, ударивший утес над Тесниной Кергана; кабинет покачнулся от сотрясения.

Джоаз отступил от визионных панелей. Что, если луч попадет в одну из фокусирующих линз? Не могла ли энергия проникнуть в кабинет и поразить его? Он покинул кабинет, содрогнувшийся от нового взрыва.

Пробежав по коридору, Джоаз спустился по лестнице и оказался в одной из центральных галерей – там началась суматоха. Побледневшие от страха женщины и дети отступали вглубь горы, протискиваясь мимо драконов и людей в боевых доспехах, заходивших в один из новых туннелей. Пару секунд Джоаз наблюдал за толпой, убедился в том, что замешательство не приводило к панике и присоединился к бойцам в туннеле, ведущем на север.

Когда-то, давным-давно, огромный кусок утеса в начале долины обвалился, в связи с чем образовалась неразбериха накренившихся друг на друга валунов и скал – Толчея Банбеков. Здесь через расщелину открывался новый туннель, и сюда направился Джоаз со своими бойцами. У них за спиной, в долине, раздавался грохот взрывов – черный звездолет приступил к разрушению Вотчины Банбеков.

Выглядывая из-за валуна, Джоаз в ярости наблюдал за тем, как скалы отслаивались и сползали с фасада утеса. Затем он с изумлением увидел, как на подмогу отрядам пехотинцев прибыло невероятное подкрепление: восемь гигантов, в два раза больше обычного человека – чудовища с грудью колесом, шишковатыми руками и ногами, торчащими копнами рыжеватых волос. На них была бурая и красная броня с черными эполетами, они были вооружены мечами, булавами и переносными пушками, висевшими на ремнях за спиной.

Джоаз задумался. Присутствие гигантов не служило поводом для изменения его основной стратегии, в любом случае интуитивной и отличавшейся некоторой неопределенностью. Он должен был приготовиться к потерям и мог надеяться только на то, что протопласты понесут еще бóльшие потери. Но беспокоила ли протопластов гибель тех, кто выполнял их приказы? Меньше, чем людей беспокоила гибель драконов. И, если им удастся разрушить Вотчину Банбеков и опустошить долину, как он мог нанести им не меньший ущерб?

Джоаз посмотрел через плечо на высокие белые утесы, пытаясь представить себе, насколько точно он рассчитал местонахождение пещеры святош. Наступило время действовать: пора! Он подал знак маленькому мальчику, одному из своих сыновей – тот глубоко вздохнул, выскочил из-за скалы и сломя голову помчался по долине. Уже через несколько секунд его мать тоже выбежала, подхватила его на руки и бросилась обратно в Толчею.

«Молодцы! – похвалил их Джоаз. – Все правильно!» Он снова осторожно выглянул в проем между скалами. Протопласты пристально смотрели в его сторону.

Некоторое время, пока Джоаз ждал, изнывая от напряжения, казалось, что протопласты проигнорируют его замысел. Они посовещались, приняли решение, хлестнули арапниками кожистые ягодицы существ, на которых ехали. Твари прянули в сторону и тут же поскакали вверх по долине. За ними бросились лазутчики, а за лазутчиками, пригнувшись, последовали грузной трусцой пехотинцы. Вслед за пехотой катили свои трехколесные механизмы артиллеристы, а в арьергарде пристроились восемь гигантов. По пути налетчики топтали насаждения бельгарда и вики, прорывались сквозь заросли лозы и зеленые изгороди, наступали на грядки ягод и масляных стручков – возникало впечатление, что разрушение доставляло им какое-то мрачное удовольствие.

Протопласты предусмотрительно остановились перед Толчеей Банбеков, а их лазутчики побежали вперед, как псы-ищейки, взбираясь на первые валуны, высоко поднимаясь на задние конечности, чтобы понюхать воздух, вглядываясь, прислушиваясь, указывая то на одно, то на другое, с сомнением перекликаясь чирикающими голосами. Тяжелая пехота уже вступала в Толчею; ее присутствие подстрекнуло лазутчиков – забыв об осторожности, они поскакали в самую глубь Толчеи и завизжали от страха, когда на них набросилась дюжина Синюшных Ужасов. Лазутчики выхватили тепловые излучатели и, не оправившись от возбуждения, принялись жечь кого попало, своих и чужих. Синюшные Ужасы молчаливо, яростно рвали их на куски. С воплями взывая о помощи, подскакивая, размахивая руками и брыкаясь, уцелевшие лазутчики бросились назад в долину так же поспешно, как прибыли. Выжили только двенадцать из двух дюжин лазутчиков. Но как только они вырвались из лабиринта скал и выразили облегчение громкими возгласами, на них напала бригада Длиннорогих Убийц – они повалили выживших было лазутчиков и рассекли их саблями и когтями.

Пехотинцы бросились в атаку с яростными хриплыми криками, прицеливаясь из пистолетов и размахивая мечами; но Убийцы отступили под прикрытие валунов.

В Толчее бойцы Банбека экспроприировали тепловые излучатели лазутчиков, опасливо продвинулись вперед и попытались сжечь протопластов. Не будучи знакомы с этим оружием, однако, люди не умели достаточно конденсировать или фокусировать пламя, и не более чем слегка обожженные протопласты поспешно отступили за радиус действия тепловых излучателей, погоняя четвероногих человекообразных. Пехотинцы, остановившиеся ближе чем в тридцати метрах от Толчеи, выпустили залп взрывчатых гранул, убивший двух рыцарей Банбека и заставивший других отбежать.

Задержавшись на безопасном расстоянии, протопласты оценивали ситуацию. К ним подошли артиллеристы; ожидая указаний, они тихо переговаривались с четвероногими существами, на которых сидели протопласты. Вскоре одного из артиллеристов позвали; он получил распоряжения. Освободившись от всего оружия и подняв руки вверх, он прошествовал к краю Толчеи. Выбрав просвет между парой трехметровых валунов, он решительно углубился в скальный лабиринт.

Рыцарь проводил его к Джоазу. Здесь же случайно присутствовала дюжина Термагантов. Артиллерист нерешительно задержался, что-то прикинул в уме и приблизился к Термагантам. С уважением поклонившись, он заговорил с ними. Термаганты безразлично выслушали его; в конце концов рыцарь направил артиллериста к Джоазу.

«Драконы не правят на Аэрлите, – сухо заметил Джоаз. – Что тебе поручили сказать?»

Артиллерист с сомнением покосился на Термагантов и угрюмо обратился к Джоазу: «Ты уполномочен выступать от имени всего заказника?» Он говорил медленно, невыразительно, тщательно выбирая слова.

Джоаз повторил вопрос: «Что тебе поручили сказать?»

«Хозяева поручили мне передать интеграцию».

«Интеграцию? Я тебя не понимаю».

«Интеграцию мгновенных векторов неизбежности. Истолкование будущего. Они желают, чтобы ты осознал это в следующих терминах: „Не затрачивай жизни впустую, наши и свои. Вы имеете для нас ценность, с вами будут обращаться согласно вашей ценности. Сдайтесь Власти. Прекратите расточительное разрушение предприятия“».

Джоаз нахмурился: «Разрушение предприятия?»

«Ссылка на содержимое ваших генов. Сообщение закончено. Рекомендую уступить. Зачем растрачивать свою кровь впустую, зачем разрушать себя? Выходите сейчас, за мной. Все будет к лучшему».

Джоаз холодно рассмеялся: «Ты – раб. Как ты можешь знать, чтó к лучшему для нас?»

Артиллерист моргнул: «Какой у вас выбор? Все остаточные популяции неорганизованной жизни подлежат стерилизации. Наилучший выход – самый целесообразный выход». Он почтительно наклонил голову в сторону Термагантов: «Если ты сомневаешься в моей правоте, проконсультируйся со своими Почтенными. Они предоставят тебе рекомендации».

«У нас нет никаких Почтенных, – ответил Джоаз. – Драконы дерутся на нашей стороне и защищают нас; они – наши боевые товарищи. Но я могу выдвинуть другое предложение. Почему бы тебе и твоим приятелям не присоединиться к нам? Сбросьте рабское иго, освободитесь! Мы захватим звездолет и отправимся на поиски древних миров, населенных людьми».

Артиллерист проявил лишь вежливое любопытство: «Миры, населенные людьми? Их больше нет. В отдаленных областях остались отдельные остаточные популяции – такие, как ваша. Все они подлежат стерилизации. Разве ты не предпочитаешь служение Власти?»

«Разве ты не предпочитаешь стать свободным человеком?»

На лице артиллериста отразилось некоторое замешательство: «Ты не понял. Если ты выбираешь…»

«Слушай внимательно! – прервал его Джоаз. – Ты и твои приятели можете быть сами себе хозяевами, жить среди других людей».

Артиллерист нахмурился: «Почему бы мы хотели стать дикарями? Кто разъяснял бы нам законы, кто контролировал бы нас, давал распоряжения, приказы?»

Джоаз с отвращением всплеснул руками, но сделал еще одну, последнюю попытку: «Я могу разъяснять законы и приказывать, могу взять на себя такую ответственность. Возвращайся, убей всех протопластов – Почтенных, как ты их называешь. Таковы мои первые приказы».

«Убить их?» – артиллерист понизил голос от ужаса.

«Убей их, – повторил Джоаз так, словно говорил с ребенком. – Потом мы, люди, захватим звездолет. И улетим, чтобы найти миры, где власть – в руках людей…»

«Таких миров нет».

«Они должны быть! Когда-то люди населяли миры каждой из звезд на небе».

«Их больше нет».

«Как насчет Эдема?»

«Ничего об этом не знаю».

Джоаз снова всплеснул руками: «Так ты присоединишься к нам или нет?»

«Какой это имело бы смысл? – мягко спросил артиллерист. – Так что сложите оружие, подчинитесь Власти». Он снова с сомнением покосился на Термагантов: «О ваших Почтенных хорошо позаботятся, на этот счет не беспокойся».

«Дурак! Эти „Почтенные“ – рабы, так же как ты – раб протопластов! Мы выводим их, чтобы они нам служили – так же, как выводят таких, как ты! По меньшей мере постарайся быть человеком хотя бы настолько, чтобы осознать свое унижение!»

Артиллерист моргнул: «Ты изъясняешься на непонятном языке. Значит, вы не намерены сдаться?»

«Нет. Мы всех вас убьем – если у нас хватит сил».

Артиллерист поклонился, повернулся и ушел, петляя между скалами. Джоаз последовал за ним и выглянул в долину.

Артиллерист отчитывался перед протопластами – те слушали с характерной для них отстраненностью. Они отдали приказ, и бронированные пехотинцы, растянувшись стрелковой цепью, стали постепенно продвигаться к скалам. За ними переваливались гиганты, державшие наготове переносные пушки, а также человек двадцать лазутчиков, уцелевших после предыдущей вылазки. Пехотинцы дошли до нагромождения скал, заглянули вглубь Толчеи. Лазутчики взобрались на первые скалы, выискивая засады. Не обнаружив никаких засад, они подали знак другим. Пехотинцы с величайшей осторожностью зашли в каменный лабиринт – что заставило их нарушить боевой порядок. Не подвергаясь нападениям, они прошли метров семь, пятнадцать, тридцать метров. Ободренные безопасностью лазутчики бросились вперед, прыгая по скалам – и на те же скалы взобрались Термаганты.

С визгом и ругательствами лазутчики поспешили назад, преследуемые драконами. Пехотинцы сначала отшатнулись, потом направили пистолеты вверх и открыли огонь. Два Термаганта были ранены под мышками, в их самом уязвимом месте. Не удержавшись, они свалились между скалами. Другие, разъярившись, стали прыгать на пехотинцев сверху. Раздавались рев и визг, вопли испуга и боли. Гиганты стали забираться вверх и, оскалившись огромными зубами, принялись срывать Термагантов, откручивая им головы, отшвыривая их высоко над скалами. Уцелевшие Термаганты смогли разбежаться, оставив в каменном лабиринте дюжину искалеченных пехотинцев и двоих – с разорванными глотками.

Снова тяжеловооруженная пехота пошла в наступление, а лазутчики выведывали обстановку сверху, на этот раз еще осторожнее. Лазутчики застыли, прокричали предупреждения. Пехотинцы тоже резко остановились, перекликаясь и нервно направляя пистолеты то в одну, то в другую сторону. У них над головой лазутчики прыжками бросились назад, а между скалами и на скалах появились десятки Дьяволов и Синюшных Ужасов. Скорчив мрачные гримасы, пехотинцы открыли огонь из пистолетов – воздух наполнился вонью горелой чешуи и вывалившихся кишок. Драконы набросились на пехотинцев, и началась ужасная схватка между скалами – в тесноте не помогали уже ни пистолеты, ни булавы, никто не успевал даже взмахнуть мечом. Гиганты вперевалку поспешили вперед – их тоже атаковали Дьяволы. С физиономий изумленных гигантов сползли идиотские ухмылки: они неуклюже отпрыгивали, уклоняясь от увенчанных стальными шарами хвостов; но теснота между скалами мешала и Дьяволам – их стальные шары чаще ударялись со звоном о камни, нежели поражали вражескую плоть.

Приободрившись, гиганты разрядили в гущу схватки переносные пушки, разбрасывая на части без разбора и Дьяволов, и Синюшных Ужасов, и бронированных пехотинцев.

По скалам приближалась новая волна драконов: снова Синюшные Ужасы. Они соскальзывали на головы гигантов, вспарывая их тела когтями, пронзая их клыками и шипами, расчленяя на куски. Гиганты лихорадочно хватали драконов, сбрасывали их на землю и прижимали, после чего пехотинцы разряжали в драконов свои пистолеты.

Необъяснимо, без какой-либо причины, возникла передышка. Прошло десять, пятнадцать секунд тишины, нарушаемой только жалобными возгласами и стонами раненых драконов и людей. В воздухе повисло напряжение неизбежности – и тут, загораживая проходы между скалами, появились Джаггеры. Какое-то мгновение гиганты и Джаггеры стояли, глядя друг на друга в упор. Затем гиганты взялись за свои заплечные пушки – но Синюшные Ужасы снова набросились на них, хватая гигантов за руки. Джаггеры быстро протопали вперед. Брахи драконов заламывали руки гигантов, обрушивались дубины и булавы, броня драконов и людей с грохотом сталкивалась и со скрежетом разрывалась. Люди и драконы кувыркались друг на друге, не обращая внимания на боль, страх и увечья.

Схватка затихла; рев сменился всхлипывающими стонами и свистящим хрипом – восемь Джаггеров, превосходивших противника массой и естественной броней, устало отступили от восьми уничтоженных гигантов.

Тем временем пехотинцы собрались группами и стояли спиной к спине. Обжигая тепловыми лучами визжащих, но продолжавших преследовать их Ужасов, Термагантов и Дьяволов, пехотинцы отступали шаг за шагом к долине и в конце концов выбрались из суматохи скал. Догнавшие их Дьяволы, с нетерпением ожидавшие возможности драться на открытом пространстве, бросились в самую гущу пехотинцев, а с флангов подоспели Длиннорогие и Длинноногие Убийцы. Поддавшись неудержимому торжествующему порыву, дюжина бойцов на Пауках, вооружившись переносными пушками павших гигантов, присоединилась к атаке и напала на протопластов и артиллеристов, ожидавших окончания битвы около трехколесных орудий, расставленных в довольно-таки случайной конфигурации. Протопласты, не испытывая ни малейшего стыда, тут же развернули четвероногих людей и погнали их к черному звездолету. Артиллеристы развернули трехколесные механизмы, прицелились и разрядили вспышки энергии. Один боец упал, второй, третий – но остальные уже доскакали до артиллеристов; их изрубили в куски – в том числе того, который служил толмачом.

Несколько бойцов, улюлюкая и ухая, погнались за протопластами, но четвероногие люди скакали частыми прыжками, как чудовищные кролики, и не уступали Паукам в проворстве. Из Толчеи прозвучал сигнал горна – всадники остановились и повернули назад; все показавшиеся в долине войска Банбека развернулись и со всей возможной быстротой скрылись в Толчее.

Пехотинцы сделали несколько неуверенных шагов, пытаясь преследовать бойцов и драконов, но не смогли продолжать погоню, будучи полностью измождены. От первоначальных трех отрядов выжили меньше двадцати пехотинцев – меньше одного отряда. Все восемь гигантов погибли, погибли все артиллеристы и почти все лазутчики.

Войска Банбека едва успели укрыться между скалами. Черный звездолет обрушил на Толчею залп взрывчатых гранул, разнесший в щебень валуны, между которыми только что исчезли бойцы.