Три невысоких горы, лысых, как колено, выстроились в ряд под низким северным небом в краю чахлых лесов, болот и таких неприветливо-холодных озер, что и глядеть-то на них было зябко. Крайняя слева вершина была круче и чуть выше двух своих сестер, она-то и носила имя Верхний Уньявр.

На порядочном расстоянии от подножия тянулись от столба к столбу ряды проволоки двух типов – колючей и сигнальной. Через каждые восемьдесят-сто метров торчали столбы повыше, оснащенные прожекторами и, без сомнения, камерами наблюдения. К периметру примыкал поселок – аккуратные ряды одинаковых домиков, вероятно, удобных, но скучных на вид, – тоже огороженный проволочными рядами и снабженный КПП. Своих отсюда выпускали неохотно, чужим и вовсе не были рады.

Не в такой уж большой отдаленности находилась база ВВС. На охраняемой территории многозначительно зеленели кабинки на колесах и некие параллелепипеды, скрывающие в себе смерть для всякого, кто рискнет вторгнуться в воздушное пространство над Центром. Не исключено, что по крайней мере часть персонала, ответственного за режим объекта, состояла из выращенных на Прииске андроидов, заточенных специально под эту работу.

И это только то, что снаружи. Что таилось в недрах гранитной сопки, не знал даже Вилли, и корабль при всей своей феноменальной информированности тоже ничем не мог помочь.

От поселка в глубь огороженной территории шла дорога и исчезала в горе; была и дорога, огибающая поселок, но и она исчезала там же. Один вход-выход. Каменный мешок, гранитная западня, смертельная ловушка для персонала при серьезной аварии, зато разумная мера предосторожности против утечки биоматериалов на случай диверсии или опять-таки аварии. Войти – можно. Куда труднее будет выйти.

Ближайшие подходы к стальным воротам в гранитной стене мне сразу не понравились – открытая местность, каждое шевеление на виду. Кустов нет, деревьев тем более, крупные валуны – и те оттащены подальше. Ладно. А что сама гора? Хм… Можно попробовать.

– Высади меня над воротами, – попросил я Вилли, – и будь поблизости.

– Как долго?

– Если не вернусь через полтора часа, можешь наносить свой «точечный укол»…

– И ведь нанесу, – мрачно посулил Вилли. – Не сомневайся. Полтора, говоришь, часа?

– Полтора. Имей терпение, дождись.

Он шевелил губами – несомненно, ругался про себя известно по чьему адресу. Но кивнул: дождусь, мол.

Ладно. Я ему верил.

Жалюзи исчезли. Пол «гостиной» стал прозрачным. Мы опускались на склон горы. Красный солнечный диск, очень холодный на вид, нехотя нырнул за северный горизонт, но сумерки едва-едва наметились и, по-моему, не собирались сгущаться. Было два часа ночи по местному времени.

Удивительное ощущение! Трудно было поверить, что для охраны Центра и, конечно, для жителей поселка мы оставались невидимыми, в то время как сами прекрасно видели и себя, и интерьер «бунгало», и приближающийся каменный горб горы – серый, с пятнами белого мха и красного лишайника. Казалось, мы должны были притягивать к себе ракеты, лазерные лучи, растры летаргаторов и вообще все, что создано для превращения воздушных целей в наземный хлам. Но нет – спуск проходил совершенно спокойно.

– Повыше тебя высадить или пониже? – спросил Вилли.

– Метров на тридцать-сорок выше ворот.

Кто его знает, что могло быть прямо над воротами. Лично я поставил бы там какой-нибудь сюрприз на всякий случай, а те, кто внизу, надо полагать, не дурнее меня. Ясно также, что вся гора не может быть под контролем датчиков движения – иначе охрана взбесится от постоянных ложных тревог, вызванных хотя бы птицами, севшими почесать клювы о гранит. Какое-то время я останусь необнаруженным, а дальше все будет зависеть от стечения обстоятельств.

Час назад внутрь горы вплыла грузовая платформа с какими-то ящиками. Сколько времени нужно на прием груза? Задержится ли водитель на объекте? Ничего не известно, одни предположения, гадание на киселе…

– Готово, – сказал Вилли.

Корабль завис над большим валуном. Пятна лишайника располагались на нем, как древесные годовые кольца. За валуном прятался от солнца маленький снежник.

– Удачи ты мне не пожелаешь? – спросил я.

– Вернуться не забудь, – буркнул Вилли.

– А ты не скучай, – подколол я его.

– Скучать по такой образине? Проваливай…

Поднявшись на задние лапы, я еще раз проверил, удобно ли висит на груди сумка из ультракевларовой ткани с термобомбой, портативным лучеметом и всякими полезными мелочами. Хотелось взять несколько гранат, и от этой мысли я отказался почти в последний момент. Возможно, даже лучемет был лишним. Вооруженный противник, как бы он ни выглядел, – привычен. Всякий знает, как с ним поступать. Совсем иное дело – стремительная тварь, оснащенная только природным оружием. Ее не ждут и ее подсознательно боятся. Психологический эффект.

Втянув когти, я неслышно вышел на «веранду». Оттолкнулся – и прыгнул прямо на снежник.

Инстинктивно глянул вверх – и, естественно, не увидел над собой никакого корабля.

Замер. Напряг все органы чувств, оценил обстановку.

Вроде тихо…

Снег приятно холодил лапы. Вот уже не думал, что холод может доставить мне удовольствие! Рожденный на жаркой планете, я не любил даже той температуры, которую земляне считали теплой, но теперь в известном смысле я был не я. Слишком много калорий сгорало во мне ежеминутно, а о теплоотводе я позаботился ровно настолько, чтобы в сосудах не закипела кровь. Нормальный подход, если учесть, что действовать этому телу предстоит недолго…

Я осторожно выглянул из-за валуна – все спокойно – и начал осторожно спускаться. Солнце ползло ниже горизонта, и видимость была так себе – не для меня, для людей. На некоторых столбах вдоль периметра зажглись фонари, пятнами света обозначили себя КПП при въезде на территорию, домики поселка и ворота в горе. Тем лучше. Тот, кто смотрит на освещенное, мало что видит вокруг светового пятна. На данном этапе мне приходилось больше опасаться охранных устройств, нежели людей.

Бетонный свод арки над воротами привлек мое внимание: там я уловил слабые электромагнитные поля. Датчики слежения? Наверняка. Не исключено, что с сюрпризами. Поразмыслив несколько секунд, я решил обойти это место, залечь где-нибудь перед воротами и ждать.

Но именно в этот момент я услышал гул и ощутил вибрацию – створки ворот пришли в движение.

Я соврал бы, сказанув для красного словца, что на решение у меня осталась секунда. В запасе имелось секунд десять, не меньше, – могучие стальные плиты, в случае необходимости выдержавшие бы, наверное, таранный удар тяжелого танка, поневоле раздвигались медленно. Но это-то и было хуже всего. Я чуть было не совершил типичную ошибку новичка, получившего избыточное время на принятие решения. Ненужное изобретательство ведет к фатальным ошибкам. Новичок очень старается, ему совсем не хочется ударить в грязь лицом, он лихорадочно бракует один за другим приемлемые варианты действий в надежде найти наилучшее решение – и в последний миг принимает вариант настолько нелепый, что только диву даешься, как некоторые из таких новичков остаются в живых. Прошло несколько мгновений, прежде чем я опомнился и одернул себя.

Створки ворот продолжали раздвигаться. Наверное, их открывали, чтобы выпустить пустую летающую платформу. Для людей открыли бы бронированную дверь. Впрочем, какая мне разница? Главное, вход открыт.

Ну и действуй…

Мой прыжок сверху на дорогу был великолепен и фантастичен для гипотетического зрителя. Любой земной зверь переломал бы лапы. Твердианскому дикому коту – и то не поздоровилось бы. У них, отягощенных лишними органами, вдобавок не было такого скелета, как у меня.

Мышцы упруго спружинили. Я перекатился, гася инерцию, и подскочил как мяч с одновременным разворотом мордой к горе. Время потекло медленно-медленно.

Страшно выла сирена – мой прыжок не остался незамеченным датчиками слежения. Створки ворот, разъехавшиеся наполовину, начали медленно смыкаться. За ними и вправду висела над бетоном грузовая платформа. Я рванулся туда, в освещенный сужающийся прямоугольник.

Два прыжка – на третьем я влетел в ворота, а четвертым перемахнул водительскую кабину. Водитель сидел истуканом. Охранники – двое, справа от платформы – заметили меня, но еще только-только начинали реагировать. В пятом прыжке я обрушился на них сверху. Лавиной.

Удар правой лапой, удар левой. Два тяжелых нокаута. Путь чист.

Путь – куда? На таких объектах обычно бывает двое ворот, и, как правило, нельзя открыть внешние, пока открыты внутренние. Мой путь не там, где летают платформы, он там, где ходят люди. Коридор для них, конечно, отделен от грузового маршрута, и, вероятнее всего, отделен не чем иным, как помещением охраны.

Один путь. Иначе и быть не могло.

Дверь. Замок всего лишь с папиллярным анализатором. Схватить ближайшего «выключенного» охранника, подтащить его к двери, приложить к датчику вялый палец – секундное дело.

Еще двое возле пульта – настороженные до предела, с лучеметами. Сигнал тревоги переполошил всех. Сейчас полезут отовсюду, как волчьи жуки из гнезда…

Первого охранника я уделал раньше, чем он успел понять, кто на него набросился, зато второй имел на это время. Сохрани он хладнокровие, у него был бы шанс срезать меня из лучемета, но здоровенный мясистый мужик просто остолбенел, отвалив челюсть, увидев атакующее черт-те что. Луч он все же пустил, но взял выше, чем надо. Под шкворчание проплавленного где-то позади меня пластика я разделался со вторым охранником.

Путь чист?

Как же! Неведомым аллюром мчась по узкому коридору, я ощутил угрозу. Кто-то спешил мне навстречу. Я пока не видел его, но уже чувствовал, что этот – опытный, не потерявший хладнокровия от дикого воя сирены. Отвечающий за эмпатию центр моего мозга работал исправно, но в данный момент это не доставило мне удовольствия. Сейчас этот тип молниеносно появится в коридоре и в грамотном падении располосует лучеметом любого, а любой – это я. Пробежаться по стенам и потолку? Не поможет. Повернуть назад? Невозможно. Мой противник не оставил мне выбора.

Я убил его, прежде чем он открыл огонь, и секунду-другую скакал на трех лапах, убирая лучемет в набрюшную сумку. Черт возьми, досадно… Нечисто сработано.

Чудес не бывает, но надеяться на них не возбраняется. Вот и я надеялся не оставить за собой ни одного трупа…

Может быть, Вилли был прав?

Сколь ни был совершенен мой новый мозг, я не успел додумать до конца эту мысль. Коридор окончился обширным туннелем, и самую большую ошибку я сделал бы, вздумав притормозить хоть на долю секунды, чтобы осмотреться.

Меня ждали.

Их было всего трое, этих парней с оружием, но они ждали противника в человечьем обличье. Шаблонность мышления – великая вещь, когда ею страдаешь не ты, а противник. Само собой, они не могли тягаться со мной и в скорости. Первого я просто оглушил хвостом по голове, второго свалил лапой, третьему пришлось перекусить руку. Этот третий, подобрав отпавшую в первое мгновение челюсть, почти успел прицелиться в меня, приходилось спешить. Хотелось крикнуть: «Ну что же вы мешаете мне сработать аккуратно, идиоты хреновы! Не дергайтесь, остолопы, берегите свои жизни, мне они не нужны!»

Вышколил кто-то старательных кретинов им же во вред…

Он-то думал, что на пользу. А они ему верили.

Зря.

Больше не нашлось вооруженных. Гражданский персонал удирал, кто куда мог, с топотом и воплями. У стены мелко дрожал парнишка в синей робе – не то лаборант, не то техник. Я приблизился к нему, подергивая хвостом. Увидев вблизи мою дьявольскую харю, несчастный тихонько подвыл. Привстав на задние лапы, я схватил его за шиворот и, обоняя его страх, спросил проникновенно:

– Где ведутся работы с «темпо»?

Он замотал головой: не знаю, мол, ничего не знаю, откуда мне знать, я человек маленький… Может, и впрямь не знал. Я изменил формулировку вопроса:

– Где ведутся работы наивысшей секретности?

Лишившись от страха языка, парнишка только и мог, что указать мне направление дрожащей рукой. Ладно и так.

– Штаны просуши, – посоветовал я ему с ноткой презрения в голосе. Одно слово – землянин!

Сирена продолжала надрываться. Я мог бы оборвать электрический кабель одним ударом лапы, но здесь их тянулось по стенам столько, что я боялся ошибиться даже при всей моей непостижимой для нормального человека чувствительности к электромагнитным полям. Пусть воет, подумал я уже на бегу. На то она и сирена, чтобы выть…

Дважды от главного туннеля отходили боковые – первый я проигнорировал, а во второй свернул, ориентируясь на светящийся знак биологической опасности. Умора! «Темпо» записали в биологически опасные микроорганизмы! Хотя… как посмотреть. Намерения Ореола вполне определенны, а значит, «темпо» более чем опасны – для всей Земли.

Я, коренной твердианин, спасаю Землю от термической стерилизации по образцу Марции или еще чего-нибудь похуже! Уму непостижимо. Тузы в погонах приняли решение доставить партию «темпо» с Прииска на Землю, чтобы не класть все яйца в одну корзину, – а значит, нам придется спасать еще и Прииск! Спасать людей от людей, одних дураков от глупости других…

И этим занимаюсь я, чьих сограждан солдафоны метрополии тысячами убивали и за сопротивление тирании, и за недовольство, и просто так!

Несколько лет назад я спросил бы себя: «А не дурак ли и я в таким случае?» Тогда мир был мне понятен и я знал в нем свое место. Теперь все стало иначе, и прежде всего – я научился презирать людей.

Презираю, но спасаю? Забавный парадокс. Не потому ли и спасаю, что делаю это против их воли?

Черт возьми, да не развлекаюсь ли я просто-напросто?

Глубже в гору. Еще глубже.

Секретное – прячут. От политических противников, от конкурентов, от преступных синдикатов, от журналистов, от ничего не подозревающих мирных граждан, знать не знающих, рядом с чем они живут. Иногда – от верховной власти. Прячут глубоко и якобы надежно. Я и не ожидал быстро добраться до лабораторий, ведущих работы с «темпо».

С начала операции прошло пятнадцать минут. Я мчался на крейсерской скорости, не особо форсируя, и уже начинал ощущать небольшой, пока еще заведомо допустимый перегрев тела. К счастью, в подземных лабиринтах Центра было довольно прохладно, хотя и теплее, чем снаружи. Я спустился уже на три яруса вниз. От меня шарахались с истошными воплями. Я заставил открыться еще одну стальную дверь, поймав какого-то типа и приложив его палец к анализатору. Сирена наконец смолкла, и это было плохо. По-видимому, охрана сориентировалась, пусть и с позорным опозданием, и приступила к активным действиям по моей нейтрализации, а я еще не добрался до цели!

Персонал куда-то исчез. Я бежал по пустым туннелям, коридорам, лестницам. Попался брошенный, но не обездвиженный антиграв-погрузчик, с маниакальным упорством тычущийся в стену. Один раз мне показалось, что я заблудился, но это, конечно, разыгралась мнительность. Я знал направление, успел почувствовать его в панических эмоциях людей, пока они не смылись. Мне уже не нужен был поводырь.

Вот и оно… Еще один подсвеченный знак «биологическая опасность», над ним надпись трафаретом «Зона Т», а под ним – еще одни стальные ворота, сравнительно небольшие и очень массивные на вид. Броня.

«Т» – значит «темпо», так надо понимать? Или это случайное совпадение?

Ни одного охранника в пределах видимости. Это плохо. Было бы куда лучше, если бы они сделали попытку стоять у входа в «Зону Т» насмерть. Это означало бы, что инициатива еще на моей стороне.

Неблагодарное это дело – Землю спасать…

Я налепил с десяток веерно-кумулятивных зарядов на сталь, расположив их по окружности. Выйдет неровная десятиугольная дыра. Активировал взрыватели, отбежал – и в этот момент погас свет. Теперь надо было ждать бойцов с ноктовизорами. Кто-то наивно полагал, что темнота сыграет на руку охране, а не мне.

Валяйте, ребята, валяйте. Спешите, вламывайтесь, перекрывайте мне ходы отступления, полосуйте стены лучами, ковыряйте их гранато-пулями! Можете еще пустить газ – даже странно, что еще не пустили…

Кем вы считаете меня, если разглядели? Понятно, что не диким зверем, – нет таких зверей ни в местной тундре, ни вообще на Земле. Дрессированной инопланетной зверушкой? Вряд ли. Вероятнее всего – искусственно сконструированным организмом, этаким звероидом, наделенным интеллектом. В общем-то это недалеко от истины, но выводы вы наверняка сделаете неверные, я знаю. Где могла быть сфабрикована такая зверюга? Почти наверняка на Прииске. Так и слышится начальственный вопль: «Кто посмел?!» Кто обошел спецслужбы, бдительно следящие за экспериментальными разработками тамошних биотехников? Кто сумел тайно создать этакую боевую тварь да еще темпированную, судя по ее невероятному проворству? В версиях недостатка не будет, это точно. Сейчас я на долгое время вперед обеспечивал работой следователей, агентов, аналитиков и еще бог знает кого.

По команде с миниатюрного пульта все заряды сработали как надо, грохот крепко ударил в уши. Дым сразу же утянуло в вентиляцию. Включилась система пожаротушения, сверху брызнули пенные струи. Стальной многоугольник не выпал, однако держался на честном слове. Со второго удара я с грохотом вышиб его.

С той стороны тоже не было света. Зато там могли затаиться охранники. Пять против одного за то, что они встретят меня огнем, едва я прыгну сквозь проделанную в воротах дыру…

Я прыгнул. Любой человек, наделенный таким полезным придатком, как голова, назвал бы мои действия крайне опрометчивыми и даже глупыми. Согласен. Но еще глупее было бы медлить, изобретая иные пути проникновения в зону Т.

Еще в полете я понял, что прав. Меня ждали. И этим людям не было страшно.

Людям ли?..

Обожгло бок. Свернувшись клубком, я перекатился, гася инерцию прыжка, и сразу же пружинисто развернулся, готовый напасть. Кому тут не страшно? Сейчас мы это поправим…

Ударило в плечо. Боль не была сильной, но на левую переднюю лапу как будто навесили гирю. Только сейчас я разглядел моих противников.

Опять трое. Могло быть хуже. Но плохо, что я не ощущал эманаций их страха. Неужели здесь специально держали тупых бойцов, начисто лишенных воображения, первого помощника боязни?

Конечно, нет. Разумеется, в человеке можно вытравить способность испытывать страх, но зачем это делать, когда Прииск поставляет отличных андроидов с заданными свойствами? Они долговечны, надежны, служат не за страх, а за совесть и не просят жалованья. Их можно темпировать точно так же, как людей.

Эти три андроида были темпированными. Я – нет. Но мог посоперничать с ними в скорости.

Конструкция позволяла.

Только залогом успеха являлась уже чистая тактика.

Трое стояли полукругом, и я, выметнувшись из проделанной в стальной плите дыры, пронесся через его центр. Странно, что я получил два несмертельных гостинца вместо трех безусловно смертельных. Все-таки этих охранников, хоть и темпированных, натаскивали на противодействие нетемпированному противнику…

Да и не столь совершенному, как я. Нормальный боец на моем месте был бы уже мертв или по меньшей мере умирал от болевого шока. В человеке слишком много уязвимых мест и нервных окончаний.

Я немедленно занял позицию между двумя стрелками – теперь они не могли стрелять, не рискуя убить товарища. Хотя… какие товарищеские чувства могут быть у андроидов? Только внедренные искусственно. Были ли они – вот вопрос.

Думать, однако, было некогда.

Они были. Андроиды промедлили с выстрелом, и первого противника я просто-напросто нокаутировал ударом лапы. Пробежав по стене, обрушился на второго – тот почти успел поймать меня в прицел, но «почти», как известно, не считается нигде, а в бою особенно. Третий выстрелил.

На этот раз мне опалило кострец и заднюю правую лапу. Боль была такая, что потемнело в глазах. Какого черта я убрал девяносто процентов нервных окончаний! Надо было убрать девяносто девять. Нет, все до единого!

Но это была та боль, что только подстегивает раненого хищника.

Я заревел, и страшен был мой рев. Андроид метнулся вбок, уходя с линии атаки, и я, молнией проносясь мимо, пустил в дело хвост-булаву. Удар пришелся ему поперек туловища и свалил на пол, но не убил. Андроиды-охранники – крепкие ребята.

Но уж точно не крепче меня. Следующий удар раскроил ему череп.

Странно, но он еще попытался привстать и навести на меня лучемет. Пришлось добавить. Нет, все-таки с выдумкой работают биотехники Прииска! Ума не приложу, где они разместили нервные цепи, отчасти дублирующие кору больших полушарий!

Шевелились и два других андроида. Один тянулся к оружию. Решив, что пробиться через охрану и получить напоследок луч в спину – это чересчур, я уделил обоим несколько секунд моего времени.

А его оставалось не так уж много. Я был ранен и уже не столь смертоносен, как в начале операции. Хуже того, меня всерьез беспокоил разогрев тела. Свернувшийся белок – не белок. Мышцы, сваренные в собственном соку, – не мышцы, а в лучшем случае кулинарное изделие. О мозговом веществе и говорить нечего.

Внезапно включился свет, ослепив меня на мгновение. Широкий коридор как бы приглашал: иди смело, опасности нет. Сто не сто, но девяносто девять процентов вероятности: там сюрпризы.

Для простачков.

Резонансное излучение? Мощный летаргатор, органично встроенный в охранную систему?

Скорее всего.

Барьер. Сунешься, не зная, – и размякнешь то ли на время, то ли навсегда в зависимости от мощности излучателя. Для таких, как я, лучше бы навсегда.

Мои рецепторы обнаружили излучение, едва я успел сделать два десятка шагов по коридору.

Простой вопрос: что делать?

Не люблю простых вопросов: ответы на них, как правило, чересчур сложны.

Стационарный летаргатор должен иметь внешнее питание. Ориентируясь по электромагнитным полям, я мог бы найти нужный силовой кабель и оборвать его. Однако каким же надо быть кретином, чтобы проложить этот кабель в пределах досягаемости того, кто заинтересован в обрыве! Нет в природе таких кретинов.

А у меня очень мало времени…

Обойти барьер резонансного излучения? Но как?

Вентиляция?

Вон он, короб на потолке. Только в нем наверняка решетки. Потеряю время.

Рецепт напрашивался только один и сильно мне не нравился: проскочить барьер с ходу. Как поведет себя мое тело? Моей нервной системой занимался главным образом корабль, мне ведь что синапс, что аксон – все едино. Медик я разве? Да и решается ли вообще задача конструирования живого существа, устойчивого к резонансному излучению?

Пока не проверишь, не узнаешь.

Мелкий страх закрался в душу. Мне вдруг очень захотелось, чтобы проверял кто-нибудь другой, а не я. Вот только где взять этого другого, идентичного мне? Я ведь не серийная конструкция…

И еще я чуял врагов. Их было много, тревога подняла всех. Они приближались, чтобы прижать меня к барьеру и расстрелять. Не самая веселая перспектива.

Что же ты, Ларс? Боишься? Дрожишь?

Я рванулся вперед. Не знаю, какую мощность конструкторы защиты подали на излучатель, но ее точно хватило бы, чтобы в один миг парализовать земного слона или твердианского толстопята. Человека, попавшего под излучение такой силы, не удалось бы оживить даже при помощи специальных средств. Я несся вперед огромными прыжками, и каждый следующий прыжок давался мне тяжелее предыдущего. Мышцы деревенели. Мозги, кажется, тоже. Какой толстый барьер!.. Когда она кончится, эта пытка?

На самом деле я не сделал и десяти прыжков, прежде чем выскочил из-под излучения, но и этого хватило, чтобы уменьшить мою и без того уже пониженную боеспособность минимум вдвое. Одно только было хорошо: мои раны, доставлявшие мне некоторое беспокойство, теперь совсем перестали болеть. Я давно подозревал, что в любой пакости обязательно найдется своя пусть мелкая, но приятная сторона.

Стены коридора как будто окутал туман – серая муть мешала видеть. Я тяжело дышал, вывалив язык, с клыков капала слюна. Мышцы оставались противно слабыми. Сколько прошло времени? А! Сколько бы его ни прошло, сколько бы ни осталось, медлить нельзя. Во-первых, не дадут, а во-вторых, я точно знал, что силы не вернутся ко мне так скоро. Что я, под летаргатор никогда не попадал, что ли?

Вообще-то было удивительно, что я еще мог двигаться. Умный корабль, несомненно, облагородил состряпанную мною конструкцию и увеличил ее возможности, но даже он не сумел сделать ее совершенно невосприимчивой к резонансному излучению. Нет в мире абсолютной защиты. Нет абсолютной неуязвимости. Так было, так будет.

Зато желание довести дело до конца бывает сильнее и боли, и усталости, и доводов рассудка. Вилли хотел как лучше, но я сам выбрал то, что выбрал.