Книга: Под Куполом. Том 1. Падают розовые звезды
Назад: «И за команду за одну мы все болеем»
Дальше: 3

2

В 21.15, на час позже, чем обычно в субботу, из «Эглантерии» ушли последние посетители. Барби запер дверь, перевернул висевшую на стекле табличку с «ОТКРЫТО» на «ЗАКРЫТО». Понаблюдал, как эти ушедшие клиенты пересекают улицу, направляясь к городской площади, где собралось человек пятьдесят. Им, конечно же, было что обсудить. Все смотрели на юг, где сильный белый свет образовал своеобразный пузырь над шоссе номер 119. Не телевизионные огни, прикинул Барби, – армия США создала и охраняла запретную зону, выставив часовых и осветив ее.

Запретная зона. Ему это определенно не нравилось.

А Главная улица погрузилась в неестественную темноту. В некоторых зданиях горели электрические лампы – там, где работали генераторы, – в «Универмаге Берпи», магазине «Бензин и бакалея», «Новых и подержанных книгах», «Мире еды», в пяти-шести других местах. Но уличные фонари стояли темными, а на вторых этажах, где располагались квартиры, обходились свечами.

Роуз сидела за столиком в центре зала, курила (в общественных местах такое запрещалось, но Барби никому не собирался об этом докладывать). Она стянула с головы сеточку и устало улыбнулась ему, когда он сел напротив. У них за спиной Энсон драил стойку, его длинные, до плеч, волосы теперь торчали из-под бейсболки «Ред сокс».

– Я думала, Четвертое июля – самый тяжелый день, но этот еще хуже. – Роуз вздохнула. – Если бы ты не появился, я бы свернулась калачиком в углу, зовя мамочку.

– Мимо меня проехала блондинка на «Эф-сто пятьдесят». – Воспоминание вызвало у Барби улыбку. – Чуть не остановилась, чтобы подвезти. Если б подвезла, я оказался бы по ту сторону. Правда, со мной могло случиться то же самое, что и с Чаком Томпсоном и женщиной в самолете. – Томпсона в комментарии Си-эн-эн упомянули. Про женщину сказали, что она еще не опознана.

Но Роуз знала.

– Клодетт Сандерс. Я уверена, что она. Доди вчера говорила мне, что сегодня у ее матери урок.

Между ними на столе стояла тарелка с картофелем фри. Барби как раз тянулся к ней, но рука повисла в воздухе. Он вдруг понял, что жареного картофеля ему совершенно не хочется. Как и чего-то другого. И красная лужа у края тарелки больше смахивала на кровь, чем на кетчуп.

– Так вот почему Доди не пришла.

Роуз пожала плечами:

– Возможно. Но полной уверенности у меня нет. Она со мной не связывалась. Я и не ждала, что свяжется, – телефон-то не работает.

Барби предположил, что она говорит о проводной связи, но с кухни слышал, как люди жаловались и на плохую работу мобильников. Большинство видели причину в том, что все звонили одновременно, перегружая сеть. Некоторые винили телевизионщиков с их сотнями «Моторол», «Нокий», айфонов и блэкберри. Барби подозревал другое: в период, когда страна охвачена паранойяльной боязнью терроризма, вроде как возникла угроза национальной безопасности, и все схватились за мобильники. Некоторые звонки еще проходили, но к ночи все реже и реже.

– В пустую голову Доди вполне могла прийти мысль плюнуть на работу и поехать в торговый центр Обурна.

– Мистер Сандерс знает, что Клодетт была в самолете?

– Точно сказать не могу, но очень бы удивилась, если еще нет. – Тут она нараспев процитировала знакомые Барби слова: – «Наш город мал – его судьбу мы вместе делим».

Он улыбнулся и ответил продолжением:

– «И за команду за одну мы все болеем».

Прошлым летом эта старая песня Джеймса Макмертри загадочным образом на два месяца стала очень популярной на паре радиостанций Западного Мэна. Разумеется, не на ХНВ: Джеймс Макмертри не относился к тем певцам, творчество которых одобряло Иисусово радио.

Роуз указала на картофель фри:

– Есть еще будешь?

– Нет. Потерял аппетит.

Барби не питал особой любви ни к всегда улыбающемуся Энди Сандерсу, ни к Доди-Тупице, которая определенно помогала своей лучшей подруге Энджи распускать слух, приведший к драке у «Дипперса». Но сама мысль о том, что те части тела (перед мысленным взором снова и снова возникала нога в зеленой брючине) принадлежали матери Доди… жене первого члена городского управления…

– Я тоже. – Роуз затушила сигарету в кетчупе. Послышалось шипение, и на мгновение Барби испугался, что его сейчас вырвет. Он даже отвернулся и посмотрел через окно-витрину на Главную улицу, хотя с этой точки ничего увидеть не мог. Только темноту.

– В полночь выступит президент, – объявил Энсон, продолжающий драить стойку.

Из кухни доносился низкий, протяжный стон посудомоечной машины. Барби подумал, что старина «Хобарт», возможно, трудится в последний раз и по крайней мере какое-то время будет простаивать. В этом ему предстояло убедить Роуз. Она могла поупираться, но, как женщина умная и практичная, быстро сообразит, что предложение дельное.

Мать Доди Сандерс, Господи. И какова вероятность такого?

Понял, что определенно не стремящаяся к нулю. Впрочем, на месте миссис Сандерс мог оказаться кто-то еще из его знакомых. «Наш город мал, беби, и за команду за одну мы все болеем».

– Мне сегодня президента не услышать, – откликнулась Роуз. – Ему придется благословлять Америку от имени Господа без меня. Пять утра наступает быстро. – По воскресеньям «Эглантерия» открывалась в семь, но к приходу первого посетителя следовало подготовиться. Как и всегда. По воскресеньям эта подготовка включала и выпечку булочек с корицей. – Вы, мальчики, оставайтесь и смотрите, если хотите. Только, когда будете уходить, убедитесь, что двери заперты. Передняя и черного хода. – Она начала подниматься.

– Роуз, нам надо поговорить о завтрашнем дне.

– Ду-удочки, завтра будет другой день. Давай на сегодня поставим точку, Барби. Всему свое время. – Но должно быть, она что-то увидела в его лице, поскольку вновь села. – Ладно, с чего такой мрачный вид?

– Когда тебе в последний раз привозили пропан?

– На этой неделе. Баллоны практически полные. Это все, что тебя волнует?

На такой вопрос он мог ответить отрицательно, но волнения его начинались именно с пропана. По его прикидкам получалось следующее. В «Эглантерии» стояли два соединенные друг с другом баллона. Каждый объемом триста двадцать пять или триста пятьдесят галлонов, точно он не помнил. Мог проверить утром, но, если исходить из слов Роуз, получалось, что в баллонах еще более шестисот галлонов пропана. И хорошо. Толика везения в крайне неудачный для города день. Но никто не знал, сколько еще им отмерено таких неудачных дней. И шестьсот галлонов пропана не могли расходоваться вечно.

– Сколько газа сгорает за день? – спросил он Роуз. – Хотя бы приблизительно?

– Да какое это имеет значение?

– Сейчас электричество вырабатывается генератором. Свет, плиты, холодильники, насосы. Он же обеспечит отопление, если ночью станет холодно. И работает генератор на пропане.

Какое-то время они молчали, прислушиваясь к ровному гудению почти что нового генератора «Хонда», установленного за рестораном.

Подошел Энсон Уилер, присел к столу.

– Генератор сжигает два галлона пропана в час, если работает на шестьдесят процентов мощности.

– Откуда ты знаешь? – спросил Барби.

– Прочитал на табличке, которая к нему крепится. Когда от него работает все, как у нас сегодня примерно с полудня, после отключения электричества, потребление возрастает до трех галлонов, может, и чуть больше.

Роуз отреагировала мгновенно:

– Энс, выключи свет везде, кроме кухни. И установи термостат отопительного котла на пятьдесят градусов. – Она задумалась. – Нет, отключи котел совсем.

Барби улыбнулся и вытянул перед собой обе руки с поднятыми вверх большими пальцами. Она поняла. Не все в Милле могли понять. Не все захотели бы понять.

– Ладно. – На лице Энсона отражалось сомнение. – Но вам не кажется, что завтра утром… самое позднее, во второй половине дня…

– Президент Соединенных Штатов собирается выступить по телевидению, – прервал его Барби. – В полночь. И что ты думаешь по этому поводу, Энс?

– Я думаю, мне лучше выключить свет.

– И не забудь про термостат, – вставила Роуз, а когда Энси ушел, повернулась к Барби. – Я сделаю то же самое, когда поднимусь к себе. – Уже десять лет как овдовев, она жила над рестораном.

Барби кивнул. Перевернул бумажную салфетку с надписью на лицевой стороне «ВЫ ПОСЕТИЛИ ЭТИ 20 ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТЕЙ МЭНА?» – и начал писать на обратной стороне. Двадцать семь или тридцать галлонов пропана сгорели после возникновения барьера. То есть оставалось пятьсот семьдесят. Сократив расход газа до двадцати пяти галлонов в день, теоретически удалось бы растянуть имеющийся в наличии пропан на три недели. Уменьшение расхода до ежедневных двадцати галлонов – и, вероятно, Роуз могла это сделать, закрывая ресторан между завтраком и обедом и между обедом и ужином, – растянуло бы работу «Эглантерии» чуть ли не на месяц.

И этого достаточно, подумал Барби. Потому что готовить будет не из чего, если город и через месяц останется отрезанным от внешнего мира.

– О чем думаешь? И что это за числа? Я не понимаю, что они означают.

– Потому что они для тебя перевернутые. – Барби вдруг понял, что сейчас в городе, возможно, все предпочитали смотреть на перевернутые цифры. Мало кому хватало духа развернуть их к себе как положено.

Роуз развернула. Пробежалась взглядом по числам. Потом подняла голову и, потрясенная, уставилась на Барби. Энсон к тому времени погасил большую часть ламп, так что они смотрели друг на друга в сумраке, который казался, по крайней мере Барби, предзнаменованием грядущих неприятностей. В этом городе они действительно могли попасть в серьезную передрягу.

– Двадцать восемь дней? – переспросила Роуз. – Ты думаешь, мы должны все распланировать на четыре недели?

– Я не знаю, должны мы или нет, но в Ираке кто-то дал мне «Маленькую красную книжицу» председателя Мао. Я всюду носил ее с собой, прочитал от корки до корки. Во многих цитатах больше здравого смысла, чем в самых разумных словах наших политиков. И вот что я запомнил среди прочего: «Надейся на солнечный свет, но строй дамбы». Я думаю, что мы… то есть ты…

– Мы, – поправила она Барби и коснулась его руки. Он накрыл ее сверху своей, сжал.

– Хорошо, мы. Я думаю, мы должны все распланировать на этот срок. Никакой выпечки, хотя я люблю булочки с корицей не меньше любого другого, никакой посудомоечной машины. Она старая и потребляет много энергии. Я знаю, Доди и Энсону идея мыть посуду вручную не понравится…

– Не думаю, что мы можем рассчитывать на возвращение Доди в ближайшее время, раз уж ее мать погибла. – Роуз вздохнула. – Я просто надеюсь, что она поехала в Торговый центр Обурна. Хотя, наверное, завтра об авиакатастрофе все равно напишут во всех газетах.

– Возможно. – Барби понятия не имел, как много информации будет уходить из Честерс-Милла и попадать в него, если не найдется более-менее рационального объяснения случившемуся и ситуация не разрешится в самом скором времени. Скорее всего не так чтобы много. Он подумал, что знаменитый Колпак тишины Максвелла Смарта опустится очень скоро, если уже не опустился.

Энсон вернулся к столу, за которым сидели Барби и Роуз. Уже в куртке.

– Ничего, если я пойду, Роуз?

– Конечно. Завтра в шесть.

– Не поздновато ли? – Он усмехнулся и добавил: – Только не подумай, что я жалуюсь.

– Мы теперь будем открываться позже. – Роуз замялась. – И закрываться в промежутках между завтраком, обедом и ужином.

– Правда? Клево. – Его взгляд сместился на Барби. – Тебе есть где переночевать? А то можешь пойти ко мне. Сейда поехала в Дерри навестить родителей. – Он говорил про свою жену.

Барби было где переночевать – практически на другой стороне улицы.

– Спасибо, но я вернусь в свою квартиру. У меня заплачено до конца месяца, так почему нет? Я оставил ключи Петре Сирлс в аптеке, когда уходил утром, но на брелоке у меня остался дубликат.

– Ладно. Увидимся утром, Роуз. Ты придешь, Барби?

– Будь уверен.

Энсон широко улыбнулся:

– Отлично!

Когда он ушел, Роуз потерла глаза, потом мрачно посмотрела на Барби:

– И надолго это затянется? Как думаешь?

– Ничего не могу сказать, поскольку понятия не имею, что произошло. И не знаю, когда это перестанет происходить.

– Барби, ты меня пугаешь, – прошептала Роуз.

– Я сам напуган. Нам обоим пора спать. Может, утром все будет выглядеть не таким ужасным.

– После такого разговора мне, наверное, придется принять амбиен, чтобы уснуть, пусть я и жутко устала. Но я так рада, что ты вернулся.

Барби вспомнил, что он думал и о продуктах.

– Вот что еще. Если «Мир еды» завтра откроется…

– Он всегда работает по воскресеньям. С десяти до шести.

– Если он откроется, тебе придется поехать за продуктами.

– Но «Сиско» все привозит… – она замолчала, в ужасе уставилась на него, – по вторникам. Правда, теперь мы не можем на это рассчитывать, так? Разумеется, не можем.

– Не можем. Даже если все вдруг выправится, армия будет еще какое-то время держать этот город на карантине.

– И что мне покупать?

– Все, но особенно мясо. Мясо, мясо и мясо. Если только магазин откроется. Я в этом не уверен. Джим Ренни сможет убедить тамошнего управляющего, уж не знаю, кто он…

– Джек Кейл. Он стал управляющим, когда Эрни Кэлверт в прошлом году ушел на пенсию.

– Так вот, Ренни сможет убедить его закрыться до последующего уведомления. Или прикажет чифу Перкинсу держать магазин под замком.

– Ты не знаешь? – спросила Роуз и добавила в ответ на его недоуменный взгляд: – Ты не знаешь. Герцог Перкинс мертв, Барби. Умер там. – Она указала на юг.

Барби ошеломленно уставился на нее.

Энсон не удосужился выключить телевизор, и за их спиной Вольфи, любимчик Роуз, вновь рассказывал миру о том, что неведомая сила отрезала маленький городок в Западном Мэне, территория изолирована армией Соединенных Штатов, в Вашингтоне проходит заседание Объединенного комитета начальников штабов, президент обратится к нации в полночь, а пока просит американский народ молиться вместе с ним за скорейшее спасение жителей Честерс-Милла.

Назад: «И за команду за одну мы все болеем»
Дальше: 3