Голова болела. Мир кружился и раскачивался. Его тошнило, он не мог понять, где верх, где низ. Он с трудом открыл глаза. Его пронзил яркий свет.

Во вспышке он все вспомнил – цистерну, маяк, брата, Джуда – и сел, тяжело дыша.

– Давай попробуем двигаться медленно, хорошо?

На грудь надавила рука. Он почувствовал гудение эши, наполняющей комнату, приятное, с медным отзвуком. Спокойное. Сосредоточенное. Могущественное.

Антон уставился мутными глазами на женщину. Она была бледной, мускулистой, темные веснушки покрывали ее лицо и видимую ему часть шеи и рук. Ее медные кудри были собраны в толстую косу, скрывая часть серебряного изгиба металла вокруг шеи. Темно-синие глаза словно грели, когда она встречалась с ним взглядом. Но в них виднелось и некое беспокойство.

Внутренности Антона сжало, и он упал на бок, опустошая содержимое своего желудка на деревянный пол.

Женщина даже не моргнула.

– Воды, – прохрипел он.

Возле кровати стояла миска. Женщина осторожно поднесла ее, чтобы помочь ему попить. Прикосновение было неожиданно нежным. Почти благоговейным.

Антон вздрогнул и откинулся на подушки, закрыв глаза. Со стоном он закрыл лицо руками, пытаясь спрятаться от света.

– Ты знаешь, где ты? – спросила женщина. – Можешь назвать мне свое имя?

– Антон, – пробормотал он, приглушенным ладонями голосом. – Мы на корабле.

– Правильно, – мягко сказала она. – Меня зовут Пенроуз. Я знаю, что, должно быть, сейчас ты сбит с толку, но я обещаю тебе, что ты в безопасности. Полной.

– Где Джуд? – Последнее, что он помнил, – это падение и руки Джуда, обнимающие его, закрывающие от Божьего огня. Они оба упали в море, и потом…

Губы Пенроуз сжались в тонкую линию, и ее лицо, и так уже бледное, побелело. Внутри Антона все оборвалось, и он наклонился вперед, уверенный, что ему снова станет плохо.

Наконец Пенроуз ответила:

– Он на корабле.

Из его груди вырвался вздох облегчения, и он закашлялся.

Но Пенроуз не закончила.

– Я видела, как вы оба упали с маяка. Я видела, как вы вошли в море. Мы нырнули за вами – Аннука и я – и вытащили вас так быстро, как могли. Джуд не дышал, когда вас вытащили. Целители делают все, что в их силах.

Голова Антона загудела от прилива горячей крови и снова закружилась.

– Антон. – Голос Пенроуз все еще был мягким, но в нем появилось напряжение. – Что вы с Джудом делали на вершине маяка?

Антон долгое мгновение ничего не отвечал. Потом, почувствовав растушую тревогу Пенроуз из-за его молчания, произнес:

– Ты одна из них, не так ли? Ордена последнего света?

Она кивнула.

Он сделал нервный вздох. Больше не было смысла прятаться от этого, бежать от этого. Он доказал это на вершине маяка. И это почти стоило ему жизни.

Это почти стоило жизни Джуду.

– Я хочу его увидеть, – резко сказал он.

Пенроуз колебалась.

– Пожалуйста. Отведи меня к нему, и я расскажу все, что ты хочешь услышать.

На третий раз Антону удалось выйти из своей каюты. Пенроуз была терпеливой, поддерживала его, когда он ковылял к двери по узкому коридору. Они останавливались через каждую пару шагов, чтобы он мог облокотиться на переборку и остановить головокружение.

Когда они наконец добрались до корабельного лазарета, в коридоре стояли еще четыре человека – двое темнокожих мужчин и светлокожие женщина и мужчина, так похожие друг на друга, что скорее всего они были братом и сестрой. На всех были темно-синие плащи и серебряные торки, как у Пенроуз.

– Это?.. – заговорил светлокожий мужчина, глядя прямо на Антона.

Пенроуз оборвала его многозначительным взглядом.

– Он хочет увидеть Джуда.

Защелка открылась, и бледный свет корабельного лазарета пролился в коридор. Антон сглотнул, колеблясь теперь, когда стоял так близко к тому месту, где лежал раненый и беспомощный Джуд.

Он открыл дверь и вошел. В каюте стоял ряд коек, половина была закрыта занавесками. Слабый свет просачивался в иллюминатор. Пенроуз подвела его к одной из занавесок и открыла ее.

Джуд казался маленьким и бледным на фоне серых простыней своей койки. Его рука была забинтована, а бледные шрамы ползли по горлу, словно трещины разбитого стекла.

И всё из-за Антона. Потому что он, будучи трусом, побежал на вершину маяка, так как был не в силах принять то, кем он был. Что он видел.

Его снова начало подташнивать. Антон выбежал из каюты. Он добрался до главной палубы, прежде чем его желудок всколыхнулся. Он перевесился через борт корабля, и его вырвало.

Юноша положил голову на руки, облокачиваясь о фальшборт. Во рту горели жар и горечь. На его плечо осторожно легла рука, и он снова почувствовал медную эшу Пенроуз.

– Божий огонь, – пустым голосом сказал Антон. – На вершине маяка. Джуд прыгнул через него, чтобы добраться до меня. – Он все еще помнил жар, змеиное движение пламени, щелкающего, словно кнут, в воздухе между ними.

– Когда вы ударились о воду, пламя погасло, – отрывисто сказала Пенроуз. – Ожоги небольшие. Есть шанс… – Она замолчала, эмоции поглотили ее следующие слова. – Есть шанс, что вода потушила его прежде, чем Божий огонь выжег его Дар. Мы не узнаем этого, пока он не проснется. Придется просто ждать.

Ждать, чтобы узнать, выдержало ли тело Джуда то, что с ним сделал Антон.

– Джуд использовал Дар, пока вы падали, – сказала Пенроуз. – Он использовал его, чтобы спрыгнуть с обрушившегося маяка и уплыть подальше от подводного течения.

Антон поднял взгляд, не понимая, на что она намекает. Она осторожно смотрела на него.

– Для такого понадобилась бы большая сила воли, – продолжила Пенроуз, – чтобы использовать Дар с такой болью. Я прикасалась к цепям, выкованным в Божьем огне, и едва могла вытерпеть такую боль. Не могу представить, каково было бы пытаться использовать Дар, когда само пламя обжигает. За что бы он ни сражался… оно должно быть очень важным.

Антон поднял голову и встретился с ее взглядом и невысказанным вопросом в нем.

– Я пророк, – он уже говорил это Джуду на маяке. Сейчас эти слова не казались менее странными. – Тот самый пророк, я полагаю.

Пенроуз стояла совсем неподвижно.

– Значит, это правда.

– Ты знала?

– Ты подходящего возраста, – тихо сказала Пенроуз. – И когда я увидела Джуда… – она замолчала.

Антон ждал.

– Джуд бросил Орден в Паллас Атосе. Он повернулся спиной к долгу и предал свои клятвы. Для паладина предать клятву – значит расстаться с жизнью.

– О.

Антон подумал о «Тайном источнике» и сурово поджатых губах Джуда, когда тот положил золотой торк на стол и объявил, что и он взойдет на борт «Черного баклана» и поплывет в Тель Амот. Он подумал о том, как звучал голос Джуда – сломленный, побежденный – на корабле, на котором их держал в плену Илья, когда он сказал, что потерпел неудачу.

Грудь Антона наполнил стыд. Джуд не раз рисковал своей жизнью, чтобы спасти его. Паладин думал, что потерпел неудачу, что предал все, во что верил. Он так и сказал Антону в трюме корабля, направляющегося в Назиру. Но не Джуду не удалось соответствовать своей судьбе. А Антону. Так долго и отчаянно пытаясь сбежать от тени, он чуть не обрек их обоих.

– Когда я увидела Джуда на маяке, он сказал, что знает, что ты в Назире, – сказала Пенроуз. – Он чувствовал твой Дар. Можешь рассказать мне, что случилось?

Антон отрывисто вздохнул. Внезапно он почувствовал невыносимую усталость. Но, подумав о Джуде, лежащем полуживым в корабельном лазарете, он понял, что это – секреты, которые он прятал всю свою жизнь, видение, которое его разум пытался стереть, – привели его туда.

Так что он начал рассказывать. Чем больше он говорил, тем больше хотелось продолжать – выложить все, выкопать из глубокого темного места внутри себя.

В какой-то момент ночной воздух стал слишком холодным, и они с Пенроуз ушли в тесное пространство его каюты.

– Внизу, в цистерне, брат сказал мне, что пророки оставили последнее предсказание перед своим исчезновением, – он все еще видел лицо Ильи перед собой, блеск его золотистых глаз во тьме. – Вот зачем я был им нужен, я так думаю. Каким-то образом я являюсь его частью. Свидетели, Иерофан, наверное, хотели проникнуть в мою голову, узнать, что я увидел много лет назад.

Пенроуз резко выдохнула.

– Что ты видел? – спросила она, ее голос был не громче шепота, но полон напряжения. – Антон, ты видел, как остановить век тьмы?

Слова задели его, словно воспоминание.

– Остановить что?

– Пророчество. – Быстро выпалила Пенроуз. – Последний пророк должен его завершить. Тебе суждено его завершить. Увидеть, как остановить век тьмы.

Антон покачал головой, а его сердце упало вниз, как камень на дно моря.

– Я кое-что видел. Век тьмы. Я видел, как она разворачивается. Но не…

Пенроуз сжала кулак на коленях.

– Расскажи мне, что ты видел.

Он закрыл глаза. Солнце накрыла тень. Разрушенная башня. Темный дым. И те яркие глаза, приковывающие его к месту, разрывающие его. Руины шести пророческих городов. Видение вспыхнуло перед его глазами – он видел все это, чувствовал запах дыма и кроваво-красного неба.

Он видел лицо Беру, ее глаза были такого же ярко-белого цвета, как и пламя Божьего огня.

– Руины, – наконец сказал он. – Я видел весь мир в руинах.

Антон бродил по кораблю, словно ожившее привидение, пока они плыли по морю Пелагос. Его желудок не покидала тошнота, и никакое количество вина не могло ее исцелить.

Члены Ордена пялились на него при встрече в узких коридорах и шептались между собой, когда видели его на жилой палубе. Они говорили приглушенными голосами о мальчике, забравшемся на верхушку маяка, чтобы распространить свой свет. Мальчике, который был их спасителем. Их пророком.

Он не возвращался в корабельный лазарет, чтобы повидать Джуда, после той первой ночи, несмотря на то что дни проходили, а Джуд не просыпался. Антон начал оставаться в каюте, спал днем, когда свет был очень ярким. Пенроуз будила его на ужин и приносила ему лепешки и сухие фиги в каюту. Он выходил только в полночь, когда мог быть уверен, что только дежурная не спит.

Стража не протестовала, хотя Антон видел, что им не нравилось, что он выходит посреди ночи. Однако один из них всегда был у его двери, готовый пойти за ним следом, словно настырная тень.

Сегодня ночью на страже была Пенроуз. Она молча стояла за его спиной, когда он перегнулся через перила, в лицо дул ветер, пока их корабль все несся в черные объятия ночи.

– Пенроуз.

Антон замер. Прошло восемь дней с тех пор, как он в последний раз слышал этот голос.

– Разве тебе полагается здесь быть? – спросила Пенроуз. – Ты едва на ногах стоишь.

Антон повернулся. Джуд стоял в нескольких шагах от них, одетый в простую льняную тунику и штаны. Луна омывала его бледным светом.

– Я в порядке, – сказал он Пенроуз. – Почему бы тебе не отдохнуть? Я могу последить за ним остаток ночи.

Между ними повисло напряженное молчание. Но потом она кивнула. Антон смотрел, как она уходит, и взглянул на Джуда, только когда она исчезла в корабельной каюте.

– Ты очнулся, – глупо заметил Антон.

– Как и ты, – ответил Джуд, хромая к нему.

Пенроуз не говорила, что Джуд очнулся. Никто не говорил. Но ведь Антон и не спрашивал. Тогда, увидев Джуда таким – бледным, маленьким, беспомощным, – он снова почувствовал тошноту внутри.

Вину.

Он снова ощутил ее теперь, когда его взгляд прошелся по болезненному оттенку лица Джуда, бледно-фиолетовым кругам под глазами, шрамам, напоминающим разбитое стекло, на его горле.

Он снова встретился с глазами Джуда, и взгляд того смягчился, когда он ответил на незаданный вопрос:

– Я в порядке. – Призрак улыбки поднял уголки его губ, когда он добавил: – Ну, близок к понятию «в порядке».

Он врал. Антон привык к эше Джуда еще до встречи с ним. Он чувствовал ее словно бурю, назревающую внутри. Сейчас он чувствовал ее так же ясно, но она была слабой, словно дрожащий ветерок. Сломанной.

Божий огонь повредил Дар Джуда, почти наверняка. Но насколько, Антон не знал. И не мог заставить себя спросить.

Джуд сделал шаг к нему.

– А как насчет тебя? Ты?..

– Собираюсь ли я броситься за борт корабля?

Лицо Джуда окаменело.

Антон повернулся к воде и тьме за нею.

– Все это время я выживал. Думаю, просто… продолжу это делать.

Джуд встал рядом с ним, пока Антон ковырял деревянный фальшборт перед собой.

– Я больше не знаю, что тебе сказать. – Антону хотелось сказать так много. То, что ему скорее всего стоит сказать. – Ты спас мне жизнь. Я позвал на помощь, и ты меня услышал. Ты пришел. И на маяке…

– Это не выбор, – ответил Джуд. – Ты пророк. Мой долг – защищать тебя любой ценой.

То же самое он сказал Антону на маяке, прямо перед тем, как доказал правдивость своих слов.

– Знаю. – Антон не знал, как завершить свою мысль. Раньше ему никто столько не давал. Это было слишком или, возможно, недостаточно. Он покачал головой и глянул на воду, смущаясь взгляда Джуда. – Пенроуз рассказала мне о последнем пророчестве. О веке тьмы. Вы все верили, что, когда я завершу пророчество, мы узнаем, как ее остановить.

– Антон…

– Я видел это, Джуд, – сказал Антон, стараясь говорить ровно. – Я видел разрушение мира. Вот каким было мое видение. Час расплаты, которого ждут свидетели, век тьмы, который увидели пророки, грядет. Но я понятия не имею, как ее остановить.

Стоящий рядом с ним Джуд вздохнул. Антон почувствовал мягкое прикосновение к своей руке, лежащей на фальшборте. Оно было легким, но уверенным, словно обещание.

Однажды, возможно, Джуду придется нарушить это обещание. Однажды Антону придется встретиться с тем, от чего его никто не сможет защитить.

Но пока… Антон опустил взгляд, нежно обхватив рукой пальцы Джуда. Но пока что оставалось это. Прикосновение руки к его руке, покой от близости другого сердцебиения, которое он слышал рядом с собой.

Они стояли вот так, бок о бок, в лицо дул ветер, а корабль плыл дальше во тьму.