ЯРКИЙ БЕЛЫЙ СВЕТ ВСПЫХНУЛ НА ВЕРШИНЕ БАШНИ. Джуд поднял глаза и увидел, как ряды свидетелей маршируют вниз по извилистой лестнице, а их факелы пылают Божьим огнем.

– Настал Час расплаты, – сказал Иерофан, а его голос эхом отдавался от стен башни. – Наш Божий огонь покончит со скверной одаренных и очистит мир от грехов пророков. Как только вы лишитесь сил, оскверняющих вас, то тоже начнете видеть правду. Некоторые из вас не смогут ее принять. Такова цена расплаты.

Тон Иерофана был мрачным, словно его эта мысль действительно печалила.

– Но вы, остальные, станете частью нового и чистого мира, – продолжил он. – Мира, похожего на тот, что существовал много лет назад, до того, как его исказили пророки. Священная эша мира снова потечет в гармонии, без одаренных, которые манипулировали ею для своих собственных эгоистичных целей. И мы станем свидетелями настоящего и долгого мира.

Факелы, словно призраки, плыли вдоль винтовой лестницы, пока не достигли атриума, смыкаясь кольцом вокруг стражи паладинов.

Иерофан раскинул руки, повышая голос.

– Да наступит Час расплаты.

Тени мерцали на краю поля зрения Джуда. Он заставил себя не дрожать, никак не выказывать страх, когда Иерофан ступил к нему.

– Джуд Везерборн. Хранитель Слова. Самый верный из последователей пророков.

Чувство вины наполнило Джуда. Слова Иерофана насмехались над ним. Он не был самым верным из последователей пророков. Он их подвел, и никогда раньше эта мысль не была такой ясной.

Он напрягся, когда Иерофан взял его за подбородок двумя холодными тонкими пальцами. Прикосновение было мягким, но кололо кожу. Резкий запах аниса и пепла окружили его.

Иерофан махнул рукой, и один из свидетелей принес ему факел с Божьим огнем.

– Ты первым испытаешь на себе Час расплаты.

Джуд не мог оторвать взгляд от приближающегося бледного пламени. Свет поглотил его зрение.

Его пронзила боль, внезапная и яростная. Он сложился пополам, перед глазами потемнело, непрошеный крик агонии вырвался из его груди. Чувство было точно таким же, как когда он пытался использовать Дар в цепях, выкованных в Божьем огне.

Мгновение он думал, что пламя обожгло его. Но когда перед глазами прояснилось, он увидел, что Иерофан убрал факел.

Боль уменьшилась, но не прекратилась. Джуд сосредоточился на лице Иерофана перед собой, подсвеченном факелом Божьего огня. Тот замер, его голубые глаза широко распахнулись под маской.

Еще один всплеск обжигающей боли пронесся по Джуду. Он вырывался из его груди, бежал по коже, словно он сгорал изнутри. Боль снова исчезла, в этот раз быстрее, и вместо нее он почувствовал медленное и нежное пульсирование, растущее и сжимающееся, словно мерцающая звезда.

Оно пронеслось через него, словно Дар, только вот это был не он. Это было нечто другое, что-то, что стучало в его груди так же уверенно, как его сердце, превращалось из мягкой тяги в непреодолимую. Как коа проводило эшу через него, как полюс Земли притягивал стрелку компаса на север.

Он закрыл глаза, и когда по нему пробежало еще одно теплое пульсирование, он понял, что это. Эхо еще одного Дара, не принадлежащего ему. Он уже и раньше его чувствовал, хотя тогда он был слишком мал, чтобы понять, что это. В тени монолита, под ярким небом, Джуд почувствовал, как по земле пробежала дрожь. Крик, звенящий в нем, окликающий своего хранителя.

Теперь, шестнадцать лет спустя, Дар последнего пророка снова звал его.