Книга: Русские боги
Назад: Музыкант
Дальше: Гости столицы

Глава 9

…раскинувшись между двух великих делений мира, между Востоком и Западом, опираясь одним локтем на Китай, другим на Германию, мы должны бы были сочетать в себе два великих начала духовной природы – воображение и разум, и объединить в нашей цивилизации историю всего земного шара. Не эту роль предоставило нам провидение… Века и поколения протекли для нас бесплодно… мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума, а все, что досталось нам от этого движения, мы исказили.
П. Я. Чаадаев «Апология сумасшедшего»
Они ехали и ехали, сначала на юг, потом, выбравшись на довольно оживленную трассу, на восток. Тряслись на ужасных российских дорогах, созерцали одинаковые до полного совпадения пейзажи.
За Максатихой их нагнала пришедшая с запада гроза, но после нее почему-то не стало легче. Дождь уполз на восток, оставив блестящие лужи на дороге, прибитую пыль на обочинах, но духота никуда не исчезла. Она даже словно стала сильнее, наполнилась запахом влаги.
Обедали в Бежецке, в дешевой столовой, где по стенам бегали тараканы. Олег равнодушно жевал пельмени, Сергей с миной отвращения ковырял салат. Иван хмурил кустистые брови и сердито поглядывал в сторону кухни.
Когда мимо прошла одна из поварих, собиравшая со столов грязную посуду, он пробурчал что-то о колах и дыбе.
– Их время миновало, – сказал Олег, когда повариха, дородная тетка с обесцвеченными волосами, отошла. – Сейчас в ходу совсем другие вещи. Уколы, щипцы, электричество.
– Нет ничего лучше старого доброго горящего веника! – громыхнул Иван так, что в его сторону посмотрели все, кто был в столовой. – Хлестанешь им изменника и глядишь, как кожа его обугливается! А еще вразумлению грешников способствует крест святого Ильи. Ох, как на нем вопят.
Он мечтательно зажмурился, а бледный юноша за соседним столиком, судя по виду – студент, икнул и стал еще бледнее.
Игорь посмотрел на буровато-красный суп, в меню обозначенный как «борщ», и понял, что есть больше не хочет. С большим трудом заставил себя сжевать булочку с изюмом и выпить сок.
В районе Кашина их остановили около поста ДПС. Гаишник махнул палочкой, и сидевший за рулем Олег мягко сбросил скорость, свернул к обочине. Игорь почувствовал, что начинает потеть, Сергей беспокойно зашевелился, а Иван почесал мясистый затылок.
– Лейтенант Семочко, – представился гаишник, подойдя к машине. – Ваши документы, пожалуйста.
Олег выбрался из «Форда», полез в карман джинсов. Вытащил оттуда водительские права и паспорт.
– Так-так, – гаишник внимательно изучил документы, только на зуб не попробовал. – Гляжу, грязновата у вас машина-то. Дождем ее, конечно, сбрызнуло, но помыть не мешает.
– Да мы только из леса выбрались, – ответил Олег. – Как только до автосервиса доберемся, помоем.
Гаишник наклонился, заглянул в салон, Игорь увидел его лицо – круглое, усталое, внимательные голубые глаза.
– Ладно, езжайте, – сказал лейтенант. – Счастливого пути. И будьте осторожны дальше, там дорога плохая.
Он козырнул и зашагал в сторону здания поста.
– Странно, – сказал Игорь. – По-моему, любой гаишник останавливает машину, чтобы выпросить денег. А этот даже не попытался.
– Еще один миф, или, как сейчас говорят, маскируя суть за умными словами, – объект общественного сознания, – сказал Олег, усаживаясь на место. – Телевидение убедило каждого, что все гаишники берут взятки, что у врачей плохой почерк, а медсестры – нимфоманки. Да только это не имеет почти никакого отношения к реальности. Пиар – страшная сила, что современный, что древний. В его власти из дурака и бездарности сделать звезду, а из гения – забытое имя.
– Древний пиар? – удивился Игорь. – Это как?
Они отъехали от обочины и влились в поток автомобилей.
– Очень просто, – сказал Олег. – Первыми пиарщиками были летописцы, хронисты, их последователями – историки. То, как обошлись со Святополком, ты уже знаешь. А вот обратный пример. Что тебе известно о битве на реке Синие Воды?
Игорь задумался, пожал плечами, а потом признался:
– Вообще ничего. Я даже о такой реке никогда не слышал.
– А зря. Около этой реки Ольгерд, великий князь Литовский и Русский, в тысяча триста шестьдесят третьем году разгромил татар. В результате из-под их власти ушли обширные земли, в том числе Киев, Чернигов, Подолия. В борьбе с Ордой этот успех значил больше, чем Куликовская битва, через два года после которой Тохтамыш дотла сжег Москву, а Дмитрий Донской трусливо бежал. Но о Куликовской битве написаны десятки томов, а о Синеводской даже в учебниках ничего нет. Почему? Пиар, вездесущий пиар. Московские князья рано поняли его силу и ради нее вступили в союз с церковью, а она тогда одна и повелевала умами на Руси…
– Но-но, помни, кто с тобой рядом, – пробурчал Иван.
– А что, я что-то придумываю? – Олег глянул на него, и в синих глазах его мелькнула злость. – А вот еще один пример. Как ты думаешь, откуда на гербе Москвы появился Георгий Победоносец?
– С монет, – вмешался в разговор Сергей.
– Это верно, – кивнул Олег. – Но первым монеты со святым Георгием начал чеканить тот, кого историки «московской» школы называют узурпатором и сепаратистом, – князь Юрий Галицкий, второй сын Донского. Он побывал великим князем Московским два раза, пять месяцев и два, и мало что успел сделать. И что по мне, так лучше бы трон занимал такой узурпатор, чем Василий Второй и его потомки…
– Не смей хаять моих предков, – проговорил Иван, но в голосе его не было ни напора, ни убежденности.
– Я их видел, я их помню, – сказал Олег, и на этом разговор закончился.
Они пересекли границу Тверской и Ярославской областей, замелькали указатели на Углич. Сам город возник как-то внезапно, тянувшиеся одна за другой деревеньки слились в одну, а затем начали попадаться высотные дома.
Впереди показалась Волга, и тут Олег резко сбросил скорость, перестроился в правый ряд.
– Чего нам здесь нужно? – спросил Игорь.
– Кое-кого из наших, – отозвался Олег. Он принюхивался, точно охотничья собака, и вид у него был озадаченный.
Иван бросил в сторону Олега злобный взгляд.
По плотине переехали на другой берег реки, затем свернули налево, в сторону Кремля. Странно смотрелись многочисленные церкви рядом с названиями – площадь Коммуны, улица Карла Маркса. Старинные купеческие домики в два этажа теснились рядом с новостройками.
Казалось, что Углич составили из двух городов, старого и нового. Сложили их и перемешали как следует.
– Мне кажется, он вон там, – сказал Сергей, показывая на юг.
– Нет, там церковь Святого Димитрия «на поле», – откликнулся Олег. – Хотя погоди-ка, погоди…
Они повернули в ту сторону, проехали мимо небольшой церквушки в скверике. Когда пересекли железную дорогу, вновь потянулись деревенские одноэтажные дома. Свернули еще раз и запетляли по узким и грязным улочкам, какие есть, наверное, в любом провинциальном российском городе.
Олег вертел головой, вглядывался в каждого встречного, на лице его застыло напряженное ожидание.
– Вот и он, – сказал он, когда они подъехали к небольшому магазину-павильону из белого пластика.
Висевшая на нем вывеска сообщала, что заведение называется «Весна».
Позади павильона виднелся обвалившийся старый забор, а за ним – брошенный участок с домом посередине. Выбитые окна зияли чернотой, крыша местами провалилась, бурьян вымахал по пояс. На груде битого кирпича сидели трое мальчишек-подростков в джинсах и грязных футболках.
– Да, это он, – подтвердил Иван, и голос его дрогнул, в нем прозвучала настоящая боль.
– Я могу сходить один, – предложил Олег, останавливая машину рядом с магазинчиком.
Иван упрямо помотал головой и перекрестился.
– Нет, это мой грех. Бесовским наущением я сотворил его и многие века искупаю. Но так и не искупил.
Олег обернулся, глянул на Сергея и Игоря.
– Мы пошли, – сказал он. – Проведем кое-какие переговоры. Вы тоже можете вылезти, ноги размять.
Он выбрался из машины, то же сделал Иван, и они зашагали мимо «Весны» к забору и брошенному дому. Один из мальчишек сидел, засунув голову в прозрачный полиэтиленовый пакет, на дне которого плескалось нечто мутное. Двое других молча наблюдали за ним, точно ждали очереди.
Услышав шаги, они обернулись, один глянул с испугом, другой, самый младший на вид, с вызовом.
Он поднялся, и футболка его, что мгновение назад была белой, пошла красными пятнами. Игорь вздрогнул, моргнул, видение пропало, и он решил, что это солнце шутит такие шутки.
Светило болталось в западной части небосвода, лик его частично скрывали облака, и падавший наземь свет был красноватым.
Иван сбился с шага, Олег придержал его за локоть.
Мальчишка в белой футболке пошел навстречу мужчинам, и Игорю показалось, что, кроме этих трех фигур, все остальное вокруг – расплывчато и туманно. Испуганно глянул на Сергея рядом – тот тоже был настоящим, плотным, а улыбка его – грустной и злой.
– Эх, милый, ты рискуешь слишком глубоко провалиться, – сказал Сергей. – Опасно тебе находиться рядом с нами. Просто опасно. Твой разум, твоя душа не в силах выносить все это. Они пытаются подстраиваться, но ты всего лишь человек…
– Почему так? – спросил Игорь, и собственный голос показался ему необычайно гулким и мощным.
– Потому, что кончается на «у». Пойдем, выберемся на свежий воздух, тебе надо немного подышать, а мне – выпить.
В тот день, когда они впервые увиделись, Сергей выглядел лощеным гулякой. За время в дороге он словно высох и постарел, немного сгорбился, золотистые волосы стали тусклыми, плечи обвисли. У внешних уголков рта и на лбу появились крохотные, почти незаметные морщинки.
Игорь выбрался из машины, несколько раз глубоко вздохнул. Мир стал обычным, все вроде бы вернулось на место, но в глубине души занозой засело ощущение, что еще немного, и он, Игорь Ветров, превратится в точно такое же мифическое существо, как его спутники.
Он неизвестно куда исчез для всего остального мира, пропал для друзей и коллег. Выпал из нерушимой, как казалось, сферы обыденных привычек и занятий, лишился всего, что было важно и дорого.
Ему осталось только умереть. Хотя, может быть, он уже умер?
Иван и Олег разговаривали с мальчишкой в белой футболке, и лицо того сердито кривилось. Иван стоял вполоборота, и Игорь видел, что он держится за железный крест, что всегда носит на груди.
– Эх, ну и жизнь пошла, – сказал Сергей, а потом нараспев, очень тихо и проникновенно произнес:
Все мы, все мы в этом мире тленны
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.

– Это ты про себя? – спросил Игорь.
– Про всех нас, и про него тоже, – Сергей указал на мальчишку в белой футболке. – Многие мечтают продлить детство. И вот они перед нами – четыре века голопузой радости. И знаешь что? Я не думаю, что он счастлив.
– Наверное.
– Ладно, пошли в магазин. Ради бога, нечего тут стоять, пялиться. Только людям, ха-ха, беседовать мешаем. Насчет машины не беспокойся, никто ее не тронет.
Они поднялись на крыльцо, открылась дверь с мутным, засиженным мухами стеклом.
Игорь ощутил запах кислого пива, увидел прилавки, полки с товаром – рядами бутылок, пачками чипсов и печенья. Молодая розовощекая продавщица посмотрела на покупателей без интереса.
– Добрый вечер, милая, – сказал ей Сергей, и глаза его вспыхнули. – Нет ли у тебя желания прогуляться при луне?
– Отвали, белобрысый, – ответила продавщица, продолжая монотонно пережевывать жвачку. – Если чего надо, то покупай. А если клеиться пришел – чеши отсюда. Не то Жорику звякну, он у меня злой да ревнивый.
Игорю показалось, что он услышал полный раздражения вздох.
– Два пива, – сказал Сергей спокойно. – Да, вон то, «Янтарное», из холодильника, упаковку сухариков и еще…
Еще он купил бутылку водки, но не обычную, а маленькую, в двести пятьдесят граммов, из тех, что называют «чекушками», несколько пластиковых стаканчиков и пачку макарон быстрого приготовления.
Игорь обошелся бутылкой кваса с рыжим здоровяком на этикетке.
– Эх, яблочко, да рожа красная, – начал напевать Сергей, когда они вышли из «Весны», – дома ждет тебя жена безобразная… Эх, яблочко, да рожа белая, приходи ты ко мне, худо сделаю…
– Зачем тебе макароны? – спросил Игорь.
– Уж травиться так травиться. И выпивкой и закуской.
Иван и Олег ждали около «Форда». Олег выглядел как обычно, а вот глаза Ивана подозрительно блестели, а физиономия и лысина были багровыми, точно пятна на майке странного мальчишки.
– Никто не хочет выпить? – спросил Сергей.
– Я не хочу, но мне надо, – голос у Ивана оказался дрожащим и хриплым. – Ох, грехи мои тяжкие…
Он отвернул крышку чекушки и выпил ее в один долгий глоток. Отшвырнул бутылку, разорвал обертку на макаронах и принялся с остервенением хрустеть ими.
– Ничего себе, – Сергей тряхнул головой и склонил ее набок. – Ну ты силен, рыжая борода.
– Молчи, смерд. Вздернуть бы тебя на виселице за стишки твои богохульные…
– Поехали, – сказал Олег, поводя плечами. – Времени мало.
Игорь глянул в сторону заброшенного дома. На груде кирпичей никого не было, только валялся брошенный пакет.

 

Ночевали они на окраине Ростова, в маленькой ведомственной гостинице, такой древней, словно ее строили во времена дедушки Ленина. Чтобы снять две комнаты, Олегу пришлось долго спорить с администратором, сурового вида старикашкой, и даже сунуть ему «на лапу».
Только после этого старик, ворча, выдал им два ключа с деревянными бирками, на которых ручкой были выведены номера «двадцать два» и «двадцать три».
– Туалет и душ в конце коридора, – сказал старик. – И вы, того, не шумите там. А то прочь вышвырну.
И он одарил новых постояльцев свирепым взглядом маленьких глаз.
Для того чтобы добраться до комнат, пришлось подняться по плохо освещенной лестнице. Коридор оказался таким же полутемным, и латунные цифры на дверях блестели в полумраке.
Игорь открыл ту, на которой красовались две двойки, и очутился в узкой, точно пенал, комнате. Уюта тут имелось примерно столько же, сколько в тюремной камере, в стены намертво въелся запах дешевых сигарет. Покрытые клетчатыми одеялами кровати были продавлены.
Игорь дошел до туалета, умылся над раковиной, вытерся жестким гостиничным полотенцем, почистил зубы. Подумал, стоит ли бриться, и решил подождать. Проверять, какой в гостинице душ, он не стал.
Вернувшись в номер, обнаружил, что Сергей спит.
Сам тоже лег, но долгое время не мог уснуть – мешала неудобная кровать, голоса, что раздавались из-за стены, из номера, где остановились Иван и Олег. Два из них были знакомыми, а вот третий, писклявый и громкий, Игорь не мог узнать. Он даже не сумел определить, мужчине он принадлежит или женщине.
Потом хлопнула дверь, и все стихло.
Игорь вздохнул с облегчением, в сотый, наверное, раз попытался улечься поудобнее…
А потом он вроде бы уснул.
Он висел в черном ночном небе, выше были только звезды и громадная, круглая луна. Несмотря на темное время суток, он прекрасно видел лежавшую внизу землю – бескрайнюю лесистую равнину, протянувшуюся от горизонта до горизонта. Лужицами света казались города, размотанными новогодними гирляндами – освещенные трассы.
Он мог видеть детали, разглядеть каждый дом и в то же время заглянуть куда угодно далеко, на восток, за Уральский хребет, на север, к Ледовитому океану, на юг, к теплым морям, и на запад.
Он видел всю Россию разом, и даже те земли, что ныне не входили в ее состав.
С запада наползала буря. Округлыми, меняющими очертания башнями вздымались тучи, более темные, чем небо. В их глубине полыхали оранжевые молнии, грома не было слышно, ветра тоже.
Внизу, если приглядеться, можно было различить темные вихрящиеся колонны, стоявшие над каждым из крупных городов. Самая большая, толстая, как мировое древо, торчала над Москвой. Немного меньшая имелась над Питером, куда менее впечатляли смерчи над Киевом, Минском, Нижним Новгородом, Екатеринбургом…
И чувствовалось, что суть их та же, что у тучи на западе. От колонн веяло холодной мощью.
Буря наползала медленно, как исполинское чудовище, решившее пожрать весь мир. Колонны вращались, изредка выбрасывая мертвенно-белые зарницы, от которых слепли глаза.
Игорь попытался двинуться, как-то изменить положение и камнем полетел вниз, к земле.
Сжался в ожидании удара и проснулся.
– Я собирался тебя будить, – сказал Сергей с соседней кровати. – Уж больно сильно ты стонал. Кошмар приснился?
– Они мне часто снятся в последнее время.
– И мне. Хотя таким, как мы, не положено видеть снов. Я и не видел их никогда. А в последние годы стала являться дорога в тумане. По сторонам – голые деревья, болото, впереди – желтый фонарь. И такой страх охватывает, хотя непонятно почему. Что тут такого?
Раздался стук в дверь, а затем голос Олега произнес:
– Вставайте, мы выезжаем.
– Дорога в тумане, – повторил Сергей. – Плакать хочется.
Игорь откинул одеяло и принялся выбираться из кровати.
Завтракали они в маленьком придорожном кафе. Игорь лениво ковырял жаркое, Олег пил чай, Иван нервно шуршал «Комсомольской правдой», купленной в киоске около гостиницы.
– Ну надо же, – хмыкнул он, заглянув на последнюю страницу, – в ближайшее время в Москве дожди и грозы. Шквалистое усиление ветра и град. Все удовольствия посылает нам господь.
Олег отодвинул чашку.
– Грозы будут, прах и пепел, – сказал он. – Это я обещаю, причем такие, которых никто не заметит.
Игорь вспомнил жуткий сон о наползающей буре и вздрогнул. По спине побежали мурашки.
Заправились и покатили дальше на юго-запад по московской трассе. Когда до Переславля-Залесского осталось чуть меньше тридцати километров, «Форд» свернул на проселочную дорогу.
Игорь даже не стал спрашивать, куда и зачем они едут.
Полчаса пути по заброшенной дороге, двадцать минут – через лес, по глубоким лужам, где не засели только чудом, и показалась крохотная деревушка. Выглядела она заброшенной, дома – ветхими, посреди единственной улочки торчал «журавль».
Людей не было видно вообще, не лаяли собаки и не бегали куры, будто селение, со всех сторон окруженное густым лесом, давно покинуто. Брошенные огороды поросли крапивой.
Олег притормозил у крайнего дома, покосившейся избы, вросшей в землю по оконца.
– Я пойду один, – сказал он. – Ты знаешь, Иван, что он тебя не любит, а незнакомцев – тем более.
Он вылез из машины и зашагал к избушке. Постучал в дверь, та с громким скрипом открылась. Из дверного проема наружу шагнул высоченный старик, точно сошедший с картины художника, чью фамилию Игорь позабыл – широкие плечи, сивая борода, синие пронзительные глаза.
Не хватало только шубы, фонаря в руке и филина на плече.
– Кто это такой? – спросил Сергей.
– Лучше тебе не знать, – сказал Иван. – А мне – забыть и никогда не вспоминать.
Олег сказал что-то, старик ответил, и тут Игорь заметил, что что-то не так с солнечным светом. Глянул на небо и удивленно заморгал – вместо солнца висело размытое белесое пятно, больше похожее на овал.
– Там… это, по-моему… – начал он, – оно…
– Не обращай внимания, – махнул рукой Иван.
Старик у избы засмеялся, громко и страшно, с протяжным завыванием, покачал головой. Олег подождал, когда смех утихнет, бросил еще пару фраз и зашагал обратно к машине.
Старик остался стоять, лишь поднес ладонь ко лбу, прикрывая глаза от солнечного света.
– Как, все удачно прошло? – спросил Сергей, когда Олег сел на место.
– Если бы я знал, что ответить.
Они развернулись и поехали обратно. Когда миновали лес, солнечный свет вновь стал нормальным. Игорь, обнаружив на небе привычное светило, облегченно вздохнул, но подумал, что оно как-то сильно сдвинулось. Взглянув на часы, он только головой покачал.
Если верить им, путники провели в заброшенной деревушке восемь часов.
– Вы не заметили ничего странного? – спросил Игорь. – По-моему, со временем творятся чудные вещи.
– Есть существа и пространства, для которых время течет со своей, особой скоростью, – проговорил Олег. – Словно островки или, наоборот, течения в общем русле великой реки, текущей из прошлого в будущее. На одном из таких островков ты только что побывал. Там время почти стоит.
Игорь попытался представить, что случилось бы, проведи они в гостях у старика несколько часов. В обычном мире миновали бы сутки, а то и не одни, а над покосившейся избой так и продолжило бы сиять солнце.
Остался позади Переславль-Залесский, мелькнули указатели, сообщившие, что они въехали сначала во Владимирскую область, а затем и в Московскую. Проехали Загорск, начало чувствоваться приближение столицы. Машин на трассе стало больше, водители сделались агрессивнее.
– Что-то впереди не так, – сказал Сергей. – Я чувствую. Такое ощущение, что нас там ждут.
– В этом нет сомнений, – кивнул Олег. – Вопрос в другом – кто именно ждет.
Через несколько километров угодили в пробку, скорость движения резко упала. Машины не ехали, а скорее ползли, над дорогой висело смрадное облако из выхлопов. Июньское солнце палило нещадно и, несмотря на приближение вечера, не собиралось становиться менее ярким.
Перед Мытищами стала ясна причина пробки – авария, перегородившая две полосы.
Тяжелый трейлер лежал на боку, виднелись остатки двух легковушек – разбитой «десятки» и немного помятого «Пежо». Стояли три милицейские машины, на асфальте блестело крошево битого стекла.
Иван втянул носом воздух и сообщил:
– Кровь. Тут пролилась кровь. Тела увезли, но смерть еще чувствуется в воздухе. Господь покарал грешников.
– Знаете ли, такова была их судьба, – сказал Игорь. – Как у Наполеона – попасть на остров Святой Елены, а…
– Нет судьбы, – неожиданно жестко перебил его Олег. – Всегда есть варианты и возможности для выбора.
– Но как же так… – Игорь нахмурился. – Есть же объективные причины, которые сильнее человека. Сильнее целого народа, если уж на то пошло. Ведь история всегда двигается по единственному верному направлению.
– Судьба козы – родиться с рогами и выменем, – влез в разговор Сергей. – А ее выбор, что делать в данный момент – бодаться или доиться. Но чтобы она ни делала, козой никогда быть не перестанет.
Олег покачал головой.
– Эти «объективные причины» – выдумка, и в том, что касается отдельных людей, а уж тем более в том, что касается народов, – сказал он. – Еще один миф, сочиненный историками для собственного успокоения. Всегда имеются нереализованные возможности, что могли стать реальностью. Россия, например, могла сделаться не православной, а мусульманской державой. Ты знаешь о том, что Владимир, позже прозванный Святым, отправлял послов в Хорезм и что оттуда пришло ответное посольство? Не знаешь? И неудивительно. И что Киевская Русь рухнула бы в любом случае, даже не приди татары в тринадцатом веке. Она тогда была настолько слаба, что не смогла бы отразить любую серьезную угрозу. Татары же оказались не худшими завоевателями. В четырнадцатом веке Русь могла объединиться не вокруг Москвы, а вокруг Вильно, а во времена Смуты – распасться заново. Декабристы имели шанс победить, а император Николай Второй – не допустить революции. Пусть он был крохотным, он все же был. Понятно?
– Остынь, – проворчал Иван. – Ишь, разошелся. За дорогой лучше смотри, а то врежемся во что-нибудь.
Впереди на обочине стояли несколько гаишников. Взмахивали палками, вырывая из потока отдельные автомобили. Те притормаживали, начинали мигать поворотниками.
– Не нравится мне это, – сквозь зубы сказал Сергей. – Что-то здесь нечисто. Странное место они выбрали.
Ехавший перед ними «Фиат» добавил скорости, и Игорь увидел, что гаишник ткнул палкой в их сторону.
– Вот и ловушка, – проговорил Олег. – Уходить грубым образом поздно, попробуем их обмануть.
Он свернул и затормозил, не доехав до гаишника нескольких метров. Страж порядка направился к ним, и Игорь увидел его лицо, самое обычное, с темными усами, капельками пота на лбу.
И совершенно черные, без белка и радужки, глаза.
– Сидите тихо, – проговорил Олег быстро. – Не двигаться. И никаких мыслей. Все меня поняли?
Игорь кивнул. Показалось, что мир за стеклами машины смазался и поплыл, как тогда, в Ленинградской области. Но на этот раз не возникло головокружения и Игорь не ощутил тошноты.
А затем все стало таким же, как и раньше.
– Лейтенант Рогачев, – представился гаишник, подойдя к машине со стороны водителя. – Проверка документов. Один едете?
– Да, – Олег вытащил права.
Гаишник нагнулся, заглянул внутрь «Форда». Игорь окаменел, боясь даже дышать. Заставил себя забыть о том, что он боится, вообще обо всем, изгнать беспокойные мысли. На один миг получилось, в голове возникла звенящая пустота.
Игорь бросил взгляд в зеркальце заднего вида и вместо лица Олега обнаружил там незнакомую щетинистую рожу.
– Все вроде бы в порядке, – лейтенант Рогачев взвешивал права в руке, точно размышляя, отдавать их или нет. – Хотя… хм, странно как-то… мне сначала показалось, что вы на «Таурусе», а сейчас вижу, что это «Лэндкрузер».
– Жара, рабочий день позади, разное может привидеться, – мертвым металлическим голосом отозвался Олег, и коротко стриженные волосы на его затылке заблестели от пота. – Так я поехал?
– Да, – гаишник отдал ему документы и пошел прочь.
Но еще несколько раз оглянулся, недоуменно потер лоб, словно пытаясь вспомнить нечто забытое.
– Славен господь, – пробормотал Иван. – Газу давай, газу.
Когда гаишники исчезли из виду, мир вокруг автомобиля снова на мгновение расплылся, и лицо Олега в зеркальце стало прежним.
– Их можно обмануть, – сказал он тихо. – Но только одного-двух, не больше. И это очень тяжело.
На ближайшей заправке залили полный бак, и за руль сел Иван. Трасса перешла в Ярославское шоссе, а доехав по нему до Кольцевой, они свернули налево. Солнце упало в закрывшие западную часть горизонта тучи, что грозили воплотить прогноз синоптиков насчет дождя или града.
На столицу упали глухие, тяжелые сумерки.
С МКАД свернули на Щелковскую, затем знакомым Игорю маршрутом выбрались на Байкальскую улицу.
– Сейчас вас высадим, – сказал Иван, – я отправлюсь к себе, отосплюсь как следует. А то грязен, словно иудей после сорока лет в пустыне.
– К себе – это куда, в Кремль? – съязвил Сергей. – А я приму ванну, роскошную, с ароматической пеной. Чтобы лежать в ней, балдеть и ни о чем не думать. А потом позвоню какой-нибудь сладкой девице…
В отдалении громыхнуло, на западе словно прямо из земли выросла похожая на дерево из огня молния.
– Это все потом, – сказал Олег. – Но сначала нам нужно добраться. А ну-ка, тихо, я чую след…
Иван выругался.
Они свернули с улицы во двор, подъехали к нужному дому.
– Может быть, уедем отсюда, пока не поздно? – предложил Сергей.
– След давний, – проговорил Олег. – Ему несколько дней. И в квартире нет никого, а то Саныч меня предупредил бы. И чужого внимания я не чувствую. Пойдем поглядим, что там.
Иван остановил «Форд» у подъезда, залез под пиджак и вытащил из подмышечной кобуры пистолет.
– Только особенно им не размахивай, – попросил Олег. – Я надеюсь, что все обойдется.
Они пробежали от машины к подъезду, где теперь воняло горелым мясом, поднялись на второй этаж. Олег толкнул дверь квартиры, и она легко открылась. Негромко скрипнули петли.
В крохотной прихожей, на взгляд Игоря, все было как раньше, но Олег пробормотал под нос что-то сердитое.
– Вот это да… – сказал он, входя в комнату, – вот это как же так… не может быть, вот подонки…
В первый момент Игорю показалось, что пол усеян непонятно откуда взявшимся снегом. И только потом он разглядел, что это порванные на мелкие кусочки страницы книг, ранее стоявших в шкафу, а теперь грудой искореженных корешков валявшихся в углу.
Многие выглядели так, словно их жевали.
Шторы с окна исчезли, и тусклый вечерний свет позволял видеть все в деталях.
Ковер со стены был содран, тахту, похоже, долго рубили и кололи чем-то острым. Стойка от оружия валялась на полу, мечи, копья и кинжалы пропали, и лишь сломанные древки лежали среди обрывков книг.
И надо всем этим веял сладкий запах, напомнивший о гнили, о разлагающейся плоти и еще о чем-то неприятном, отвратительном. Игорь невольно вздрогнул, ощутил тошноту.
– Как же так? – повторил Олег.
В этот момент он, всегда казавшийся невозмутимым и несокрушимым, выглядел растерянным, по-человечески, по-настоящему ранимым. Но длилось это всего несколько мгновений.
Темно-синие глаза блеснули и заледенели, мозолистая ладонь поднялась, чтобы знакомым жестом огладить бороду.
– Они за это ответят, – сказал Олег. – Саныч, ты где?
Слабый то ли всхлип, то ли шорох донесся из-под тахты, и оттуда вылез давешний серый кот. С последнего раза, когда Игорь его видел, зверь уменьшился в два раза, роскошная шерсть повылезла, кое-где появились проплешины, а хвост стал напоминать сушеный корень петрушки.
Саныч прихрамывал, и в желтых глазах его стоял страх.
– Крепко тебе досталось. – Олег присел на корточки. – Расскажи, когда они приходили и сколько их было.
Кот зашипел, его фигура окуталась дымкой. Игорь увидел крохотного старика, облаченного в лохмотья, исхудавшего и в грязных сапогах не по размеру. Старик принялся что-то рассказывать, размахивая руками, но снова превратился в мяукающего кота.
– Разор и непотребство всяческое, – прогудел Иван. – Тех, кто это свершил, нужно Малюте отдать. Он поступит с ними так, что гады проклянут тот день, когда появились на свет.
Сергей, шурша обрывками книжных листков, прошел на кухню, но почти сразу вернулся. Кот мяукнул последний раз и затих. Олег покачал головой, погладил зверя и спросил:
– Ты останешься здесь? Или забрать тебя с собой?
Саныч совершенно по-человечески помотал мохнатой башкой и, шмыгнув в сторону, пропал.
– Как знаешь, – сказал Олег.
– Но зачем… для чего совершать такое? – поинтересовался Игорь.
– Одержимые не управляют собой. – Олег вновь был спокоен, лицо его не выражало ничего, только в глазах горели злые огоньки. – Их руками водит тот, кто стремится к хаосу и разрушению. И он не удержался, потешился над тем, что мне дорого.
Он поднял с пола один из обрывков, Игорь увидел кусочек рисунка – длинный изогнутый меч. Рукоять его осталась на той части изображения, что пряталась где-то в бумажных сугробах.
Олег резко встал, бросил обрывок на пол.
– Поехали отсюда, – сказал он. – Нужно искать новое убежище. Хотя бы до завтра. Завтра пятница, и мы отправимся к месту встречи.
– У нас не получится… – Иван развел руками. – Сам понимаешь, те, кто дает мне приют, тебе не будут рады. Все же ты богомерзкий язычник, бесам поклоняешься, на истинного бога плюешь.
– Поехали ко мне, – предложил Сергей. – На одну ночь я вас приючу. Хотя о девчонках на сегодня придется забыть, – закончил он грустно.
За окном ударил гром, молния осветила разбросанные по полу книги, породила на стенах кривые изломанные тени. Налетевший ветер заставил задрожать оконные стекла, точно собирался ворваться внутрь.
Игорь подумал о том, что мог бы предложить свою квартиру. Но воспоминание о брошенном жилье породило мысли о Кате, о том, что он потерял, и сердце содрогнулось от боли.
– Поехали к тебе, – кивнул Олег и провел ладонями по лицу. – Что-то я устал, слишком сильно устал.
Когда вышли в подъезд, он аккуратно прикрыл за собой дверь, а потом сказал:
– Саныч наведет тут порядок, но на это ему понадобится несколько дней. Ну а потом… потом посмотрим.
– Ты где хоть живешь? – спросил Иван у Сергея, когда они спустились к машине.
Тучи закрыли половину неба, поднялись до зенита, в ветре появился аромат влаги.
– Улица Дубнинская. Знаешь, где это? Дмитровское шоссе. Лучше, наверное, через МКАД ехать.
Иван мрачно кивнул.
Дождь пошел, едва они сели в машину, но вопреки ожиданиям самый обычный, мелкий, моросящий. Усилился, только когда «Форд» выехал обратно на Кольцевую, и в небесах загрохотало. Стекла мгновенно залило, и автомобиль превратился в подводную лодку на колесах.
Сквозь хлещущие струи угадывались очертания других машин, тускло горели «глаза» фар.
– И разверзлись хляби небесные, – продекламировал Иван, – и сказал Господь: Я наведу на землю потоп водный, чтобы истребить всякую плоть, в которой есть дух жизни под небесами; все, что есть на земле, лишится жизни.
– Надеюсь, все не так серьезно, – усмехнулся Сергей, – и по крайней мере до завтра Москву не смоет.
Новый раскат грома заглушил его слова.
Они проехали через Лосиный остров, миновали поворот на Ярославское шоссе. На Дмитровском, как обычно, обнаружилась пробка, но из нее они выскочили почти сразу, за мостом через железную дорогу свернув налево.
– На саму улицу приехали, – сказал Сергей. – Осталось добраться до дома. Сейчас прямо, а потом я покажу, где свернуть.
Свернули на самом обычном перекрестке и оказались у длинного девятиэтажного дома. Гроза и не думала затихать, ливень все так же колотил по крыше машины, сверкали молнии.
– Куда ты поедешь в такую погоду? – спросил Сергей у Ивана. – Поднимись, переждешь, пока дождь закончится.
– Ладно, – буркнул Иван.
Все четверо промокли, пока вытаскивали из багажника сумки и бежали к козырьку над дверью. Сергей набрал код на старом домофоне, цифры на кнопках которого стерлись до полной невидимости, и они шагнули в совершенно темный подъезд.
– Какие-то засранцы опять лампочку разбили, – проговорил Сергей, а потом громогласно чихнул.
Почти на ощупь отыскали кнопку лифта, тот поехал сверху с тяжелым гудением. С грохотом открылись двери, стала видна тускло освещенная кабина с приклеенной на потолок жвачкой, пожженными кнопками и изрисованными стенами. На одной кто-то изобразил мужской половой орган, на другой темным маркером написал: «Вера, я тебя люблю».
Пахло в лифте горелым пластиком.
– Неслабая у него любовь, честное слово, – покачал головой Сергей, разглядывая надпись и рисунок.
Скрежеща и стеная, лифт поднял их на седьмой этаж. На площадке обнаружилась лампочка, заключенная в колпак из металлической сетки и только поэтому уцелевшая в схватке с вандалами.
– Сейчас вмажем по сто пятьдесят, – Сергей вставил ключ в замок обитой коричневой кожей двери, – у меня в баре коньяк должен быть. Уже не помню какой, но плохого не держу.
Олег изменился в лице, вскинул правую руку.
– Стой! – воскликнул он и расстегнул карман сумки.
– Что? – Сергей открыл дверь и шагнул внутрь.
Гром ударил с такой силой, что затрясся весь дом от крыши до основания. Но Игорь все же разобрал донесшийся из квартиры негромкий хлопок. Увидел, что в руке Олега появился пистолет, оскал на лице Ивана, засунувшего руку под пиджак. Нервно сглотнул.
Олег бросился внутрь квартиры. Там что-то грохнуло, вспыхнуло.
«Молния», – подумал Игорь. Иван сделал шаг, держа «беретту» в вытянутой руке. Из квартиры выскочил незнакомый человек в черном, пригнувшись, бросился к лестнице. Иван захрипел, почему-то схватился за бок. Игорь понял, что на дороге чужака остался лишь он один.
Высунувшийся из дверного проема Олег выстрелил. Грохот потонул в очередном раскате грома. Из груди человека в черном выплеснулась кровь, лицо стало удивленным. Чужака швырнуло вперед и немного в сторону, прямо на Игоря.
Тот попытался отскочить, но запнулся о собственную ногу, не удержал равновесия. Перед глазами полыхнуло, звуки поглотил пульсирующий гул, напоминавший шум моря, и стало темно.
Из темноты Игорь выплывал болезненно и мучительно, словно из необычно густой воды. Сначала увидел перед собой светлое пятно, потом сумел сообразить, что стоит и что шум продолжает звучать в ушах, только разбивается на тысячи отдельных возгласов, смешков, покашливаний.
Игоря толкали, пихали, наступали на ноги, в нос бил тяжелый запах потных тел, мокрой ткани и табака.
– Ну где же он? – спросил кто-то рядом голосом грубым и хриплым. – Невтерпеж глянуть на него.
– Сейчас будет, – ответил другой голос, звучавший так, словно его обладатель говорил через силу. – Его там свои встречают. В царском павильоне, который теперь не царский, а вовсе народный.
Тут Игорь сумел оглядеться.
Он стоял на большой, забитой народом площади. Кого тут только не было. Старики и мальчишки в обносках, солдаты в потрепанных шинелях, рабочие в черных тужурках и кепках, матросы, интеллигентного вида юнцы в очках; женщины молодые и старые. Лица светились надеждой и ожиданием.
Впереди, за цепью вооруженных людей с красными повязками на рукавах, виднелось небольшое здание, похожее на старинный вокзал. Около крыльца стоял броневик, темно-зеленый, точно лягушка.
Западный ветер пах весенней влагой, по темно-синему вечернему небу бежали клочья облаков.
– Вот он, – сказал хриплый, оказавшийся солдатом в каракулевой шапке и с винтовкой за плечами.
Из-за здания вокзала вышли несколько человек. Впереди всех шагал невысокий мужчина с бородкой и в кепке. Движения его были порывистыми и стремительными, в руке трепетала пачка листков.
Толпа загудела, двинулась вперед, на оцепление, полетели крики: «Ура! Даешь! Слово! Речь! Речь!»
Человек с бородкой что-то сказал и зашагал к броневику. С помощью двух человек из свиты забрался на него. Ветер стал теребить полы длинного черного плаща, попытался вырвать листки.
Игорь подумал, что лицо бородатого ему знакомо, что он видел его совсем недавно, но вот где – вспомнить не смог.
– Здравствуйте, товарищи революционного Петрограда! – прокричал бородатый, и стало ясно, что он немного картавит.
– Ура! Даешь! – отозвалась толпа.
– Товарищи! Революционная ситуация требует от нас решительных действий! Такой шанс… – вещая, бородатый махал правой рукой, точно рубил перед собой воздух, а бороденка его грозно топорщилась.
Игоря стиснули со всех сторон, и на какое-то время он потерял возможность следить за речью. Соседи будто не замечали его, напирали, как на пустое место, но, встретив препятствие, удивленно останавливались. Вскоре сумел отвоевать немного пространства.
– Никаких уступок революционному оборончеству! – завопил оратор в этот момент. – Война остается империалистической по своей сути! Она ведется в интересах мирового капитала, в интересах буржуазии!
И тут Игорь вспомнил – этого человека он видел в сумасшедшем доме на окраине Донецка, только там оратор был без бороды. От осознания того, где и когда он оказался, покрылся холодным потом.
– Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, – продолжал разливаться соловьем человечек на броневике.
Игорю он напомнил университетского преподавателя философии, который мог говорить часами, но совершенно непонятно о чем.
Но толпа слушала речь жадно. Люди пожирали глазами оратора, ловили каждое слово, точно новообращенные христиане, явившиеся послушать проповедь какого-либо святого, и глаза их горели.
Фанатичным, истовым огнем.
– Никакой поддержки Временному правительству! – оратор вновь ударил по воздуху. – Вся власть Советам рабочих, солдатских, батрацких и крестьянских депутатов! Только Советы способны…
Темнело, ветер становился все более холодным, но люди не расходились.
Через какое-то время Игорь осознал, что задыхается, что на плечи словно легла незримая тяжесть. Захотелось вырваться отсюда, выбраться из видения. Он поднял руку, ущипнул себя за шею.
Ничего не произошло.
– Ты чего пихаешься, Василий? – хриплым шепотом спросил солдат в каракулевой шапке, глянув прямо на Игоря.
– И ничего я не пихаюсь, – сдавленным голосом отозвался его товарищ, низкорослый и усатый, с красным бантом на штыке винтовки.
– Тише! Тише! – зацыкали на них со всех сторон.
– Да здравствует социалистическая революция! – завопил человечек с броневика. – Ура, товарищи!
– Ура! Ура! Даешь! Советам власть! – заревела толпа, и звуковой волной Игоря повалило и потащило куда-то.
А потом он обнаружил, что вновь стоит и что вокруг люди. Но промозглая сырость весеннего вечера сменилась жаркой духотой летнего дня, а старинный бронетранспортер – вполне современным БТР.
На нем стоял человек, и в отличие от лысого с бородкой – настоящий гигант. Ветер развевал седые волосы, коричневый костюм того покроя, что так любили советские лидеры, выглядел безупречно. Человек кричал, вскидывая руку в победном жесте, но что именно – Игорь расслышать не мог.
Мешал рев толпы.
Рядом с оратором на броне толпились другие люди – в деловой одежде, военной форме и даже в спортивных костюмах. Несколько держали видеокамеры, обвис на шесте помятый российский триколор.
Такие же флаги поднимались и над толпой, а впереди за БТРом и людьми на нем, громадным надгробием вздымалось белое здание.
– Мы победили! – прорвался через вопли крик седого, и толпа заорала еще громче, точно ожил долго спавший вулкан.
– Ура! Ура! – понеслось со всех сторон, и Игоря стиснуло, потащило. Перед глазами у него помутилось. Он попытался вырваться, заработал локтями и как будто выскочил на поверхность воды.
Сел, жадно хватая воздух ртом.
Он сидел посреди комнаты незнакомой квартиры, на пушистом ковре тигровой расцветки. Горела лампочка над широченной кроватью, застланной алым покрывалом, тускло блестели стекла книжных шкафов. В окно колотил дождь, слышалось журчание, раскаты грома.
Около кровати стояли Олег и Иван.
Голова у Игоря болела так, словно череп разбили на куски, а потом склеили обратно. Пульсирующие толчки крови особенно сильно отдавались над правым ухом, волосы там склеились. Немножко поташнивало, и все вокруг казалось нереальным, призрачным.
Олег обернулся.
– Очнулся? Здорово тебя о стенку приложило, но ничего – жить будешь. Встать сможешь?
– Смогу.
С некоторым трудом поднялся на ноги, оперся на один из шкафов. Увидел, что на красном покрывале лежит Сергей, а перед глазами замелькали вспышки-воспоминания: Сергей входит в квартиру, хлопок, рывок Олега, человек в черной одежде, толчок в бок и удар…
– Что с ним? – спросил Игорь.
– Ничего хорошего, – сказал Сергей и закашлялся.
На серой футболке расплывалось багровое пятно, а лицо хозяина квартиры было белым, словно гипсовая маска. С волос на лоб стекали капли воды и застывали, будто замерзали.
– Счастье, что выстрела никто не услышал, – сказал Олег. – Мы тебя и его в квартиру занесли. Понятное дело, что брызги крови остались, но их отмывать – только внимание привлекать.
– Умираю, сука, – пробормотал Сергей. – Они все же достали меня, ублюдки проклятые… Эх, напейтесь, что ли, на моих поминках, ради бога! Нажритесь так, чтобы заблевать всю Москву…
– Не разговаривай, тебе вредно, – сказал Олег.
– А что… мне… может… быть… полезно?
Слова выталкивал из себя с трудом, голубые глаза неистово блестели, а губы кривились.
Некоторое время полежал, тяжело и хрипло дыша, а затем тихо, еле слышно, начал читать:
Седые вербы у плетня
Нежнее головы наклонят.
И необмытого меня
Под лай собачий похоронят.

А месяц будет плыть и плыть,
Роняя весла по озерам…
И Русь все так же будет жить,
Плясать и плакать у забора.

На последнем слове он сильно вздрогнул всем телом. Изо рта полезла кровавая пена. Еще несколько судорожных вдохов, и глаза Сергея остекленели, а на лице застыла залихватская улыбка.
Игорь сглотнул, к горлу подступил ком. Он знал, что этот человек мертв, более восьмидесяти лет покоится в могиле, но это знание в этот момент было настолько же бессмысленным, как и теорема Ферма.
Ни то, ни другое не может возвращать жизнь.
– Вот и все, – сказал Олег, а Иван, стоявший, чуть скособочившись, опустил голову и перекрестился.
За окном полыхнула молния, блики заплясали в стеклах книжных шкафов, в глазах мертвеца. Мгновением позже громыхнуло над самой крышей дома, зазвенели оконные стекла.
– Он правда умер? – Игорь заморгал, пытаясь одолеть зуд в глазах. – Он больше не вернется?
– Кто знает? – откликнулся Олег. – Это зависит не от него, и даже не от нас, а только от вас, людей.
Игорь закрыл глаза, вспоминая тот день, когда Олег притащил его в ночной клуб и Сергей сидел за столиком, пьяный, встрепанный, в компании девицы легкого нрава, зато живой.
– Нам надо убираться отсюда, – сказал Олег. – Как можно быстрее. И как можно быстрее поменять машину. Наверняка кто-нибудь запомнит наш черный «Таурус», а тела рано или поздно найдут.
– Тела? – спросил Игорь.
– Второе там, в коридоре. – Иван дернул головой.
– Но мы же не можем вот так его оставить. – Игорь поднял руку, ощупал правую половину головы и скривился от усилившейся боли.
Под коркой из ссохшейся крови на волосах была ссадина, а вокруг нее расползался большой синяк.
– Предлагаешь заняться похоронами? – спросил Олег. – Боюсь, что на это у нас нет времени. Самим бы остаться в живых. Наверняка убийцы поджидают нас и в твоем убежище, Иван.
– Господь сохранит тех, кто верует в него!
– Сомневаюсь. Слуги зла – люди, может быть, им и надлежит сражаться с людьми? Может быть, поэтому они так стремятся убить нас, чтобы иметь равного по силам врага? – Олег почесал подбородок.
– Слишком много памяти, слишком много прошлого в настоящем этой страны, – проворчал Иван. – За тех, кто служит мне, я ручаюсь. Истинным богом клянусь…
Игорь вышел в коридор, едва не споткнулся о тело человека в черном, лежавшее у стены. Стараясь не глядеть на белевшее в сумраке лицо, прошел в ванную и включил там свет.
Собственное лицо в зеркале показалось мрачным и усталым, кожа – желтой, как пергамент.
– Может быть, я уже в мире мертвых? В аду? – спросил Игорь у отражения и испытал что-то похожее на разочарование, когда оно не ответило.
Умылся, смыл кровавую корку в волосах, плеснул холодной водой на синяк. Боль немного уменьшилась, голова стала чуть более ясной. Вернувшись в комнату, увидел, что спор закончился.
– Поехали, – сказал Олег. – Проверим убежище Ивана, а если оно окажется не в порядке, то отправимся к месту встречи. Нас там ждут только завтра, но ничего, заплатим еще за одни сутки.
– А как вы будете его проверять? – спросил Игорь. – Лезть под пули? Тут же ты ничего не почувствовал.
Олег нахмурился, покачал головой.
– Мы можем многое, но не все. Мы не всесильны и тоже можем уставать. Но теперь я буду настороже. Пойдем.
– Прощай, – сказал Игорь, глядя на Сергея, которому кто-то закрыл глаза.
Иван погасил лампу, и они вышли из квартиры. Олег аккуратно запер дверь, оглядел лестничную площадку. Когда загудел начавший подниматься лифт, кивнул в сторону лестницы.
Спускались по грязным выщербленным ступеням в вонючей полутьме. Голова Игоря болела, немного подташнивало, а ноги время от времени начинали предательски слабеть.
Ударившись о стену, он, похоже, получил легкое сотрясение мозга.
На площадке между первым и вторым этажами пришлось подождать, пока вошедший в подъезд промокший мужчина вызовет лифт. Только когда завыл подъемный механизм, они вышли на улицу, под немного ослабевший дождь. Игорь с трудом дошел до машины и практически упал на заднее сиденье.
Голоса спутников доносились глухо, словно в уши набили ваты, голова казалась огромной, мягкой и горячей.
– Куда поедем? – спросил Олег.
Иван чего-то ответил, Игорь не разобрал что.
Олег сел за руль, а Иван стащил пиджак. Стала видна черная майка, дырка на боку и багровое пятно вокруг нее.
– Ты ранен? – спросил Игорь, и собственный голос показался ему писклявым, как гудение комара.
– Ерунда. Сквозное. Еле зацепило. Уберег господь. – Иван задрал майку, осмотрел ранку. – К завтрашнему дню зарастет.
– Но сначала сменим машину, – сказал Олег.
Они отъехали от подъезда и покатили в разрываемый вспышками молний сырой мрак. Игорь постарался разглядеть, куда именно они едут, но вскоре оставил попытки. Голова раскалывалась от боли, и единственное, что он мог делать, это сидеть, откинув голову, и не шевелиться.
Вроде бы вновь выехали на Кольцевую, потом кружили по каким-то улочкам и переулкам. Оказались в гаражном массиве, в кромешной тьме, которую рассеивала одна-единственная лампочка, висевшая над воротами гаража и освещавшая массивный замок в толстой трубе. Виднелись летевшие к земле дождевые капли, маслянисто поблескивали лужицы.
К этому моменту Игорю стало немного легче, и он мог нормально воспринимать происходящее.
– Ты уверен, что тут кто-то есть? – спросил Иван, раздувая ноздри. – И что тут не прячутся злолукавые изменники?
– Уверен. Хозяин обязан мне кое-чем. – Олег оглянулся на Игоря. – Выходим пока вдвоем. Подстрахуешь меня.
Хлопнула дверца, за ней еще одна. Иван с пистолетом в руке зашел сбоку, а Олег направился прямо к воротам. Подойдя к ним вплотную, он постучал хитрым образом – два удара, пауза, потом еще три, пауза и еще два.
Через некоторое время внутри что-то лязгнуло, и одна из половинок ворот пошла наружу. Замок преспокойно остался висеть на ней. В щели показалась носатая смуглая физиономия, украшенная щетиной. Увидев Олега, человек всплеснул руками, принялся быстро и неразборчиво говорить.
Иван убрал пистолет в кобуру.
Олег показал на «Форд», потом ткнул внутрь гаража. Носатый еще раз всплеснул руками и сделал приглашающий жест. Олег бросил что-то Ивану и скрылся за воротами, а Иван зашагал к машине.
– Пойдем, – сказал он, открыв заднюю дверцу. – Забираем вещи и потопали. Сейчас нам дадут новый автомобиль.
В салон проникла мозглая сырость, и Игорь почувствовал, что его знобит. Он кивнул и вылез наружу. Когда стали вытаскивать из багажника сумки, обнаружил, что Олег прихватил с собой рюкзак Сергея.
Едва отошли от «Форда», около него непонятно откуда появились двое шустрых узкоглазых ребят в темных комбинезонах. Залезли в машину, и «Таурус», мигнув фарами, исчез во тьме.
А Иван и Игорь вошли в гараж. Тут оказалось светло и неожиданно просторно, с потолка свисали лампы без абажуров, пахло машинным маслом и металлом. У дальней стены виднелся верстак, у правой – яма, над которой стоял наполовину распотрошенный «жигуленок».
Олег и носатый стояли около него, о чем-то оживленно переговариваясь.
– Заходите, гости дорогие, – заулыбался носатый, и улыбка его, искренняя, открытая, почему-то напомнила Игорю о Сергее. – Что-то вы совсем плохо выглядите, да. Очень плохо.
Смуглое лицо стало озабоченным.
– Ничего, Шамиль, не беспокойся, – сказал Олег. – Чрево неба, просто счастье, что они вообще как-то выглядят.
Носатый Шамиль озадаченно заморгал. Снаружи донеслось гудение клаксона.
– Вот и ваша машина, – вновь улыбнулся носатый. – Самая лучшая, какую я смог достать так быстро. Она «чистая», у мусоров на нее ничего нет, да. Документы сам сделаешь? Или как?
– Сделаю, – кивнул Олег.
Машина оказалась черной «Волгой», массивной и древней, точно бронепоезд. Иван только головой покачал, глянув на нее, Олег остался спокоен. Забрались внутрь, тут стало ясно, что в автомобиле властвует слабый запах яблок.
От него на Игоря с новой силой накатила головная боль, и он закрыл глаза в тщетной попытке отгородиться от мира. Услышал, как заработал мотор, ощутил, как сотрясается машина при езде.
В этот раз они ехали долго. Игорь несколько раз проваливался в тяжелое забытье, выплывал из него горячим и обессиленным. Спутники молчали, Иван безуспешно крутил ручку древнего радио.
Поймать удавалось только шипение.
– Ну его к чертям собачьим, – буркнул он и выключил антикварный прибор совсем.
– Не боишься бесов поминать? – спросил Олег. – А то вдруг появятся.
– Они уже появились, так что бояться поздно.
Гроза уползла на восток, молнии сверкать перестали, и гром рокотал еле слышно. Но дождь не закончился, он из ливня превратился в мелкую противную морось, негромко шипевшую на крыше машины.
Очередное просветление снизошло на Игоря, когда они въехали в какой-то двор и остановились. Свет фар уперся в кусты, за ним обозначилась стена из красного кирпича и темное окно.
– Сейчас посмотрим, что тут у вас, – сказал Олег, и голос его изменился, стал гулким, точно звон большого колокола.
Наступила тишина, и Игорь услышал, как капли шлепают по листьям, как журчат ручейки.
– Плохо дело… – прохрипел Иван. – Похоже, они тут. Я чувствую чужое присутствие и смрад диавольский…
– Да, тут, – кивнул Олег. – Нам остается только уезжать.
И он принялся крутить руль.
– Куда теперь? – спросил Игорь.
– В пансионат, где должна состояться встреча. Я думал появиться там завтра с утра, но придется прибыть раньше.
Выехали со двора, влились в поток машин на широком шоссе. Игорь пригляделся и определил, что вроде бы это Рязанский проспект неподалеку от железнодорожной станции Карачарово.
Потом думать стало опять невмоготу, и он мог только смотреть на проносившиеся за стеклом машины огоньки.
Насколько смог понять, они выехали на МКАД и покатили на север. От Москвы свернули на Алтуфьевском шоссе. После нескольких поворотов очутились на зажатой между двух стен леса дороге.
– Не потеряться бы тут, – сказал Иван.
– Не потеряемся, – уверенно проговорил Олег. – Дорога только одна, и нам по ней до самого конца.
После очередного поворота слева вдоль обочины потянулся забор, почти такой же высокий, как на Рублевке. За ним угадывались очертания трехэтажных коттеджей, горели окна.
Мелькнула в свете фар автобусная остановка, бегущая по асфальту мокрая собака с высунутым языком. И почти сразу дорога закончилась. Уперлась в ворота, около которых имелась будка охраны.
– Приехали, – сказал Олег. – Пансионат «Журавли». Осталось договориться, чтобы нас пустили.
Назад: Музыкант
Дальше: Гости столицы