Глава 8
…их воображение рассеянно и туманно… Предоставленный самому себе русский не испытывает надобности объяснить самому себе, каким образом совершаются события, какие они влекут практические и необходимые последствия, а также какими рациональными или последовательными мерами можно их вызвать или предотвратить… Русский гораздо менее пользуется умом, чем своим воображением и чувствительностью; он меньше старается понять, чем представлять или догадываться. Чаще всего он действует по вдохновению, по рутине или по принуждению.
М. Палеолог «Дневник»
Иван остановил машину на самом берегу старого, заброшенного канала. Позади остался пятачок конечной остановки автобуса и сама остановка с людьми на ней. Правее виднелись остатки шлюза, левее – Нева, над гладью которой высился остров с башнями и стенами.
В тело реки вдавался причал, на нем кучкой стояли мужики в штормовках и бейсболках. А за каналом и узкой полосой земли уходила за горизонт блестящая водная гладь.
– Куда это мы приехали? – спросил Игорь и потянулся.
– Орешек, – сказал Олег. – Он же Шлиссельбург, Ключ-город. Нам крайне необходимо побывать в крепости.
– Что, и там живет кто-то из ваших?
– Нет, – необычайно хмурый Сергей покачал головой. – Все куда серьезнее. На самом деле – это ключ к русской земле. Здесь можно пообщаться… как бы тебе сказать… с теми, кто ее хранит.
Игорь подумал, что удивляться он, оказывается, еще не разучился.
Выбравшись из машины, ощутил дувший с Ладожского озера ветерок. Несмотря на то что солнце грело яростно, он показался холодным.
– Кто-нибудь хочет остаться? – спросил Олег. – Всем ехать не обязательно.
– Нет, – Сергей вздрогнул.
– Нет, – сказал Иван.
– И я с вами… – добавил Игорь.
Они пошли к причалу, стали видны привязанные к нему моторные лодки. Кружок из куривших мужиков распался, один, смуглый и маленький, двинулся навстречу, заложив пальцы за ремень потертых джинсов.
– Нам нужно в Орешек, – сказал Олег.
– Поехали, – сказал мужик и сплюнул сквозь дырку на месте одного из передних зубов. Это получилось настолько по-мальчишески, что Игорю почудилось, что перед ними – подросток.
Мужик назвал сумму, и Олег не стал торговаться. По каменным ступеням они спустились к одной из лодок и осторожно забрались внутрь. Мужик отвязал веревку, затарахтел мотор, и посудина, борта которой поднимались над водой едва на полметра, двинулась прочь от причала.
Выйдя на открытую воду, лодочник добавил скорости.
Они мчались, едва не перескакивая с волны на волну. В лицо летели брызги, отражавшееся от воды солнце слепило, бивший в лицо ветер трепал волосы. Игорь ощущал дикий, ничем не омраченный восторг полета.
Даже закрыл глаза на мгновение, представляя, что он сам, точно птица, скользит над Невой…
– Вот он, – сказал Сергей, и голос его пробился через тарахтение мотора.
Остров приблизился, вырос причал, будка у его основания. Башня справа была круглой, а коническая крыша ее – красной. Левая, в которой виднелся вход, казалась ниже и в сечении представляла собой квадрат. Стена между ними имела крытую галерею наверху, и над ней поднимались развалины кирпичного здания.
Видно было, что дальше за правой башней стена разрушена, что на ней растут трава и деревья, но все равно Орешек производил впечатление грозной, суровой мощи. Казался каменным великаном, спящим на границе реки и озера.
Легко было представить, что на его стенах вот-вот появятся защитники.
Подошли ближе к причалу, и лодочник стал сбрасывать скорость, а потом и вовсе выключил мотор.
– Когда за вами вернуться? – спросил он, причаливая. – Или лучше запишите мой номер сотового.
– Я запомню, – сказал Олег.
Мужик надиктовал номер. Олег расплатился. Вылезли на причал, и тут Игорь понял, насколько он замерз во время этой короткой прогулки. Вновь закряхтел мотор, и лодчонка, развернувшись, полетела обратно к берегу, к невидимому с острова каналу.
– Видит господь, не нравится мне это место. Нечистое оно, бесами тут пахнет. – Иван перекрестился.
Было ясно, что ему не по себе. В темных глазах застыло пугливое выражение, а руки подрагивали.
– Я предлагал остаться, – голос Олега звучал спокойно, но все же в нем чувствовалось напряжение. – Теперь поздно, прах и пепел. Нас заметили.
Игорь хотел спросить, кто именно, но тут почувствовал внимательный взгляд. Шел он со стороны стен и башен древней крепости и ощущался почти как давление – на глаза, на мозг и на все тело.
– Пошли, – сказал Олег и зашагал в сторону цитадели.
Игорь поначалу чуть приотстал, а потом нагнал топавшего последним Сергея и тихо спросил:
– Так зачем мы сюда приехали?
– Пойми, Шлиссельбург – это ключ, – ответил Сергей шепотом. – Ключ к мифу, даже ко многим. К мифу о новгородской вольнице, о Смутном времени и Петре Первом, даже об Иване Антоновиче и «Народной воле». Тут за века пролилось столько крови, что страшно представить, эти стены видели тысячи смертей, слышали невероятно много мучительных стонов…
Они прошли мимо киоска, в котором никого не было, и свернули налево, в сторону квадратной башни. Справа потянулась серовато-бурая кирпичная стена, кое-где поросшая мхом.
– Там, где столько умирали, мучились и проклинали, где русская история спрессована до такой степени, обитают некие существа… разумы, не знаю даже, как их назвать, – в голосе Сергея прозвучала неуверенность. – Иногда их именуют Хранителями Земли, но насколько это верно, не знаю…
– А что они могут? И зачем они нам?
– Они почти не замечают людей, но хранят саму основу той земли, на которой мы все живем. Без санкции Хранителей синклит не получит и десятой доли собственной силы. И Олег хочет привлечь их в союзники. Как – даже не спрашивай, я общался с ними только один раз и едва не умер тогда…
В синих глазах появилось воспоминание о давней боли.
– А еще такие места существуют? – спросил Игорь.
– Да, несколько. Одно – в центре Москвы, на Красной площади и в Кремле, другое – в Питере. Но и то и другое для нас не очень-то доступно. Может, есть другие, но о них я не знаю.
Мгновение полутьмы, когда над головой нависли своды прохода под башней, и они во дворе крепости.
Справа от входа виднелись развалины кирпичного здания цвета спекшейся крови. В уцелевших окнах первого и второго этажей чернели решетки, густо колосилась вокруг трава.
Стена кое-где выглядела целой, местами – разрушенной, в ее толще темнели дыры. Отдельные участки были огорожены заборами или просто веревочками на столбиках. В центре двора на постаментах стояли пушки и зенитные пулеметы времен Второй мировой, покрашенные в белый цвет.
Помимо полуразрушенного тюремного корпуса, во дворе были и другие. На отдельных строениях висели таблички с надписью: «В здание не входить. Возможен обвал».
Здесь ощущение идущего со всех сторон взгляда стало настолько сильным, что Игорь пошатнулся.
– Осторожно. – Сергей придержал его за руку.
По асфальтовой дорожке пошли мимо тюремного корпуса в глубь двора.
Здесь царила тишина, словно плеск волн и шорох ветра остались за пределами стен. Кое-где около заграждений стояли лавочки, всюду виднелись музейные стенды с фотографиями и надписями.
Но вот людей не было совсем.
Прошли мимо пушек и направились к развалинам собора из красного кирпича, под сводами которого высился памятник из черного металла. Трое солдат стояли, вскинув к небу автоматы и опустив головы, рядом покоился громадный шар, сплетенный из многих человеческих тел.
И надо всем этим было что-то вроде тернового венца.
У ног солдат лежали цветы, букетики и даже целые венки.
– Вы стойте тут, – сказал Олег, когда до памятника осталось шагов десять. – Внутрь пойду я один.
И он шагнул на постамент.
А в следующее мгновение памятник словно взорвался. В стороны полетели куски красной плоти, обрывки черного и белого. В лицо Игорю ударило горячим ветром, и он замахал руками, чтобы удержаться на ногах. Показалось, что из-под земли выдвинулись громадные полупрозрачные фигуры, похожие на человеческие, слуха коснулись мощные голоса.
Донесся рокот громадных барабанов, бьющих где-то под землей, перед глазами замелькали картинки – Московский Кремль, монумент Родина-мать в Волгограде, герб России…
Вспомнился сон, что видел на квартире Олега. Там все было почти так же…
Заморгал, потер глаза и обнаружил, что монумент цел, Иван и Сергей замерли рядом, а Олег застыл около металлического шара, положив на него ладони. Донесся негромкий речитатив, похожий на молитву.
Но нормально воспринимал всего мгновение, затем произошел новый беззвучный «взрыв». Игорь покачнулся, почувствовал, что его тащит вниз, словно засасывает в воронку.
И он свалился в полную ярких видений пропасть.
…лохматый и бородатый, он стоял на берегу, укрывшись за стволом дерева, и глядел на реку. По ней шли, горделиво задрав к небу драконьи головы на носах, чужие корабли.
В руке была рогатина, за плечом – лук, а на поясе топор, и он знал, что нужно идти в деревню, чтобы там послали гонца на юг, в Новгород, сказать князю, что вновь явились свеи.
…пушка на соседней башне громыхнула так, что ушам стало больно. Он заорал, чтобы подбодрить себя и ратников, выхватил из ножен на поясе саблю, полученную дедом в дар от самого царя.
Пушкари засуетились, потащили новые ядра, а одно из вражеских судов, что везло на себе десант, начало крениться и терять ход. Сзади, со двора, донеслись крики, но на то, чтобы обернуться, не было времени.
…камера была тесной и голой. Места тут едва хватало для двух коек, стола и железной параши. В окно можно было разглядеть отрезок крепостной стены и кусок холодного северного неба над ней. На двери имелось маленькое окошечко, а в нем – глазок. Доносились шаги часового.
Он вздохнул, на мгновение отложил книгу, которую читал, и потер усталые глаза. Еще несколько лет, и он сможет запросто получить еще один диплом, но уже не инженера, а философа.
…его подняло и отшвырнуло, ударило спиной. Что-то словно хлестнуло по лицу, и только затем он почувствовал боль. Звуки исчезли. В уши точно напихали еловых иголок. Сумел встать на четвереньки и обнаружил в луже собственное лицо – страшное, грязное, с текущей из множества порезов кровью.
Но он жив, а значит, может сражаться.
Завертел головой, пытаясь обнаружить автомат, и с удивлением понял, что ремень от него так и зажат в кулаке. Поднялся на ноги и заковылял к башне, чьи очертания как-то странно расплывались перед глазами.
…сильный удар по щеке, затем еще один, и Игорь понял, что лежит на спине и что тело болит так, словно его долго пинали.
– Что? – вытолкнул он через окостеневшее горло.
– Живой, – пророкотал басовитый голос. – Я же говорил, что он крепок, как Самсон.
Игорь открыл глаза.
Над ним склонялись три мужских лица, одно – совсем молодое, с шапкой золотых волос. Два других выглядели постарше, могли похвастаться бородками, а то, что потолще, – лысиной и крючковатым носом.
Но кому принадлежат эти лица, вспомнить не удалось.
– Живой, но пока не в себе, – сказал обладатель русой бородки, стрижки ежиком и темно-синих пронзительных глаз.
Он положил руку на лоб Игорю, и голову пронзила острая боль, словно прямо в мозг воткнули иглу толщиной в палец.
– Все… это, все… – прохрипел он. – Я вспомнил… Хватит, Олег. Что со мной было такое?
Олег убрал руку, проговорил негромко:
– Обычному человеку тяжело выносить присутствие Хранителей. Здесь, в месте памяти, где кристаллизуются коллективные воспоминания и идентичность русской нации, они невероятно сильны. И помимо собственного желания они воздействуют на все обрывки общей памяти, в том числе и на тебя.
– Но какой же я обрывок? – Игорь сел, обнаружил, что находится на газоне неподалеку от монумента. – У меня свои, особые воспоминания.
– Ты можешь так думать, – покачал головой Сергей. – Но на самом деле память человека индивидуальна в том смысле, что она является неповторимой комбинацией элементов коллективной памяти. И только эта коллективная, общая память создает из группы людей нацию, народ.
– Хватит вам болтать, – вмешался Иван. – Мы изрядно нашумели, и как бы бесовы дети, дьяволы проклятые не захотели нас захватить.
– Это верно. Нужно позвонить лодочнику. – Олег полез в карман, вытащил сотовый телефон.
Игорь поднялся, отряхнул со штанов и футболки налипшие травинки. Зашагали обратно мимо пушек и четвертого тюремного корпуса, где некогда сидели уголовники, к Государевой башне.
Игорь вздрогнул, осознав, что еще полчаса назад не знал таких подробностей о крепости.
Болезненные ощущения из тела пропали, а мысли выстраивались с необычайной легкостью. Неожиданно вспомнились слова Анны: «История сама по себе меняться не может», а потом фраза Олега, сказавшего что-то вроде: «Дело людей – творить и изменять, оно нам недоступно».
Так как же он тогда надеялся с помощью синклита сдвинуть с места, раскачать громадную окаменевшую тушу русского народа? Вдохнуть в нее свежие силы, вынудить сердце страны забиться чаще?
Через Государеву башню вышли к пристани, стала видна лодка, идущая от берега, пенный след на волнах.
– Вот и он, – сказал Олег. – Спешит за деньгами.
Лодка причалила, из нее помахал тот же самый мужик, что вез их до острова.
– Что-то быстро вы нагулялись, – он сплюнул сквозь дырку в зубах. – А то другие на целый день приезжают, на эти, на пикники. Ящиками привозят водку и пиво, всякое винище…
Сергей вздохнул:
– У нас ни того, ни другого, ни третьего. А жаль.
– Это легко исправить, – мужик усмехнулся.
Забрались в лодку, он оттолкнулся от причала, затарахтел опущенный в воду мотор. Игорь подставил лицо солнцу и попытался ни о чем не думать, отрешиться от назойливых и тревожных, но не оформившихся до конца мыслей. И это ему почти удалось.
– Приехали, – сообщил мужик, когда рокот мотора затих.
Игорь открыл глаза, обнаружил, что они подходят к каменной стене причала. Первым выбрался на ступени, поднялся наверх. И тут в лицо словно ударило ледяным ветром.
Лодочники с причала куда-то делись, зато у его основания, загораживая дорогу, стояла группа из полутора десятков мужчин. Один держал охотничье ружье, другой был в милицейской форме, третий, мускулистый и лысый, сжимал бейсбольную биту.
И у всех были черные глаза.
– Ну и дела, – сказал Олег. – Нас встречают. Не ожидал, что они переполошатся так быстро.
– Что будем делать? – спросил Иван, и Игорь краем глаза увидел, как он сунул руку под пиджак, себе под мышку, туда, где висела кобура.
Обладатели черных глаз медленно, спотыкаясь, пошли вперед.
Тут были совсем молодые парни, зрелые мужчины и даже старик бомжовского вида. Одетые богато и бедно, в спортивные костюмы и в деловые тройки. Но все они шагали молча и размеренно, точно зомби из «Обители зла», и движения их казались неестественно механическими.
Словно по причалу топал взвод заводных кукол.
– У меня пистолет в машине. – Олег бросил быстрый взгляд направо и налево. – Но можно попытаться…
– Дайте я, – прервал его Сергей и шагнул вперед.
Олег нахмурился, но Сергей не обратил на это внимания. Прокашлялся, расправил плечи и заговорил хриплым, рваным голосом:
Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
Игорь почувствовал нарастающую панику – как, их хотят убить, а он читает стихи? Сердце сжалось от страха. Невольно отступил на шаг и понял, что дальше идти некуда – за спиной только холодная вода Невы.
А Сергей продолжал читать, громко, во весь голос, выкрикивая слова, раскачиваясь всем телом и размахивая руками, не в ритм, не в такт словам:
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.
Обладатели черных глаз замедлили шаг, а потом и вовсе остановились. Бита в руке бритоголового начала опускаться.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать…
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
Страх исчез, растворился без следа. Грудь стеснила тоска. Игорь сморгнул, еще раз, понял, что готов расплакаться. С удивлением услышал, как всхлипнул Иван. Олег неуверенно потряс головой, точно пытаясь стряхнуть одурь.
Сергей, сцепив руки перед грудью, заговорил тише, голос его упал до шепота:
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.
Сергей выплевывал слова будто не ртом, сердцем, и Игорю чудилась багровая дымка вокруг его головы.
Брякнула упавшая на причал двустволка.
Черные глаза понемногу становились нормальными, обычными, серыми, синими или карими.
Игорь обратил внимание, что уши Сергея посерели, сделались почти прозрачными из-за отлива крови. Невероятная, гипнотическая сила приковывала внимание к маленькой фигуре, не позволяла отвести глаза.
А Сергей продолжал читать:
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.
Сергей пошатнулся. Олег шагнул вперед, поддержал его за плечо.
Бомжовского вида старик принялся озираться, на лице его отразилось изумление. Мужчина в спортивном костюме упал на колени, обхватил руками голову и застонал. А парень с бейсбольной битой просто рухнул навзничь. Милиционер бросился к нему, все заговорили разом.
Но на причале вновь были люди, самые обычные, а вовсе не одержимые с черными пустыми глазами.
– О господи, виршеплет, ну надо же… – проговорил Иван, после чего перекрестился. – Ты же… изгнал бесов…
– Быстро вперед, – сказал Олег. – В машину, и даем деру отсюда. Это только передовой отряд, собранный из тех, кто попался под руку в Шлиссельбурге. А скоро нас примутся ловить всерьез.
Прошли мимо лежавшего на земле бритоголового, Игорь заметил несколько удивленных взглядов. «Таурус» оказался на том месте, где они его оставили. Иван вытащил из кармана брелок, негромко пиликнула сигнализация.
– Ради бога, мне надо выпить… – слабым голосом проговорил Сергей. – Как легко это давалось раньше, когда в жилах текла не вера, а кровь. Мог говорить часами. И как мне тяжело читать собственные стихи ныне…
– Чуть позже, – отрезал Олег. – Сейчас мы должны уйти от облавы. Давай, полезай в машину.
Игорь забрался на заднее сиденье, захлопнул за собой дверцу.
Иван завел машину, и «Форд» рванулся с места, покатил на юго-восток, вдоль берега Ладожского озера.
Последующие несколько часов состояли исключительно из бешеной езды, тряски и жуткой духоты в машине. Открытые окна помогали мало. Игорь обливался потом и жадно хватал ртом воздух, но его постоянно не хватало.
Солнце палило, на небе не было ни облачка.
«Таурус» колесил по Ленинградской области. Ехали рывками, то развивали бешеную скорость, то сворачивали на обочину и вовсе останавливались. Петляли по заброшенным проселкам, глотая пыль и пугая гудением клаксона пасущихся коров.
– Куда мы едем? – спросил Игорь, когда на очередном ухабе его подбросило так, что макушка соприкоснулась с крышей.
– Тут важно не куда, а откуда, – ответил Сергей.
Он был необычайно бледен, белые губы кривились.
– На нас охотятся, – сказал, обернувшись, Олег. – Милицейские патрули, даже обычные люди. Мы чувствуем одержимых, ощущаем направление их внимания. И должны очень быстро оказаться за пределами зоны поисков.
Больше Игорь вопросов не задавал.
Они ехали между садовыми товариществами, и лицо вцепившегося в руль Ивана все больше наливалось кровью.
– А ну-ка, хватит. Давай я тебя сменю, – сказал Олег, когда позади остался поселок с чудным названием Апраксин Бор.
– Давай, – просипел Иван и остановил машину.
Они поменялись местами, и «Форд» покатил дальше. Проехали небольшую деревушку под названием Ручьи, и тут Олег неожиданно свернул к обочине и заглушил мотор.
– Впереди нас тоже ждут, – сказал он голосом бесцветным, как полиэтиленовый пакет. – Не то чтобы они знают, где мы, но дорога перекрыта и объезды тоже. Мы в ловушке.
– Проклятые бесовы дети, – пробурчал Иван и погладил потную лысину. – И что, будем уходить по грани? Но хватит ли у нас сил, чтобы утащить с собой не только человека, но и машину?
Сергей повертел головой, разминая затекшую шею, пожал плечами.
– Хватит, должно хватить, – сказал он. – Хотя другого выхода все равно нет. Нужно пробовать.
– Ты держись. – Олег повернулся, глянул на Игоря. – Будет плохо, как в Харькове. Только еще хуже. Понял?
– Я постараюсь. – Игорь сглотнул.
– Хорошо. А ну-ка, поехали… – скомандовал Олег.
Серебристого свечения на этот раз не было, просто пейзаж за окнами машины – перелески, поля – начал размываться, словно с неба упала пелена необычайно густого тумана. Навалилось головокружение, в ушах возник тонкий, противный звон, желудок задергался.
Игорь порадовался, что там пусто.
Единый мир вокруг распался на тысячи осколков, словно Игорь стал громадной стрекозой. Он видел Сергея, во рту у которого возникла трубка, Ивана в стальном шлеме и одновременно мог заглянуть за спину, где уходила к горизонту желтая лента дороги и колосилась на обочинах трава.
Мысли исчезли, странное состояние казалось одновременно мерзким и приятным.
– Держите его, – сказал Олег, и голос его заставил кости в теле Игоря завибрировать, – иначе он умрет…
Мысль о смерти показалась в этот момент забавной, и он едва не рассмеялся.
Сергей положил руку Игорю на плечо. Иван, чей затылок скрыл монашеский капюшон, обернулся. Стало видно лицо – черные злобные глаза, загустевшая борода, багровые потеки на щеках, словно только что пил свежую кровь.
Тошнота чуть отступила, стало вроде бы чуть легче, но в то же время хуже – во внутренности вцепилась боль.
– Так хорошо, – проговорил Олег, и они поехали.
Картинки-осколки плясали, непрерывно изменяясь – деревья, луга, болота, дачные домики, идущие по обочине люди, пыхтящий на поле трактор, огромная черная корова с белым пятном на боку, лающая собака… Неизменными оставались только три фигуры рядом с Игорем.
Сколько это продолжалось, он сказать не мог. Чувствовал, как по лбу стекает пот, но не было сил, чтобы поднять руку и вытереть его. Для того чтобы дышать, приходилось прикладывать значительные усилия, и каждый вдох давался со все большим и большим трудом…
Когда становилось совсем плохо, Иван говорил: «Держись, или на кол посажу!», а Сергей ехидно смеялся.
Игорь сжимал зубы и терпел.
А потом все закончилось, и мир стал обычным – плоским и привычным, живым и простым.
«Форд» стоял у обочины асфальтированной дороги шириной в две полосы. Она выглядела старой, трещины пересекали ее во всех направлениях. Справа был лес, густой, хвойный, глухо шумели на ветру высокие ели, слева – засаженное рожью поле. Впереди, на самом горизонте виднелись дома какого-то поселка.
Судя по положению солнца, прошло не больше получаса.
– Приехали, – сказал Олег. – Осталось только решить, куда именно. Игорь, ты как, в порядке?
– Ничего, – ответил он, хотя внутренности пока еще разбирались между собой, кому какое место занимать, а в голове царил сумбур.
Олег завел мотор, и они поехали. Поселок приблизился, стал виден указатель с надписью «Климово». От забора на черную машину с удивлением поглядела старушка в сером платке. Открылась небольшая площадь с желтым облупившимся зданием клуба, на котором висела афиша «Танцы».
Еще тут имелась поселковая администрация и унылое строение с плоской крышей и вывеской «Продукты».
– То, что надо. – Сергей сглотнул. – Глуши мотор. Я пойду, схожу в магазин.
– Вместе сходим, – покачал головой Олег. – Я тебе не очень-то доверяю. А вы за машиной посмотрите.
Остановились у самого магазина. Вышедший из него мужик в тельняшке и с бутылкой пива в руке вытаращил глаза на «Таурус». Но когда увидел двоих мужиков, выбравшихся из автомобиля, поспешно ретировался. Олег и Сергей исчезли за белой обшарпанной дверью.
– Уф, вырвались, слава господу, – сказал Иван. – А то уж я начал подумывать, что все, капут нам…
Он вытащил из внутреннего кармана пиджака портсигар, которого Игорь до сих пор не видел. Извлек из него тонкую сигарету, щелкнул зажигалкой, и по салону поплыл сладкий запах.
Иван баловался марихуаной.
Дверь магазина открылась, показался Олег с двумя большими пакетами в руках и Сергей с одним.
– Дымишь? – спросил Олег, открывая переднюю дверцу. – Ты что, с ума сошел? Это же отрава!
– А, ладно тебе. – Иван расслабленно махнул рукой, чуть глуповато улыбнулся. – Надо немного расслабиться.
– Верно. – Сергей извлек из пакета бутылку водки «Пшеничная» и коробку персикового сока. – Не все такие железные, как ты. Эх, пропадай душа, катись к собачьим чертям…
Олег нахмурился, передал пакеты Игорю и сказал:
– Там внутри еда. Сейчас перекусим на ходу, а нормально поедим потом, когда встанем на ночлег.
Сергей открутил крышку бутылки и сделал большой глоток. Поморщился и запил соком. Игорь заглянул в один из пакетов и обнаружил на самом верху упаковку крабовых палочек. Открыл ее, принялся сдирать обертку с одной из палочек. Поторопился и чуть не уронил ее себе под ноги.
– Ну и попутчики мне достались, – вздохнул Олег. – Один курит дурман, другой пьет, а третий – обжора.
Иван захохотал, точно заухал в дупле огромный филин. Сергей приложился к бутылке.
Въехали они в Климово с запада, а вот покинули поселок через южный выезд. Мелькнула и пропала из виду речка, асфальт закончился, потянулась грунтовая дорога.
– По-моему, дальше будет еще хуже, – сказал Игорь и вытащил из упаковки еще одну крабовую палочку. – Ты уверен, что мы едем… это, куда надо?
– Уверен, – откликнулся Олег. – Я чувствую, что наш путь лежит именно туда. А своему чутью я доверяю.
Через полчаса он сообщил, что они пересекли границу и въехали в Новгородскую область. Игорь особенной разницы не заметил – тот же проселок в окружении болота и леса.
Сергей к этому времени прикончил бутылку, выкинул ее в окно и захрапел, привалившись к дверце машины. Иван давно докурил косяк и принялся напевать ритмичный, бодрый марш.
Прислушавшись, Игорь разобрал, что поет он на немецком.
Ехали медленно, мотор «Форда» ревел, колеса буксовали на песке. Пылавшее солнце медленно двигалось по раскаленному небу, и в машине было так же душно. На горизонте клубились облака. Временами доносился многообещающий гром, и Игорь поглядывал в сторону туч с надеждой.
Когда вновь выбрались на асфальт, Игорь вздохнул с облегчением. Олег добавил скорости, притормозил, когда попалась первая же заправка. Вырулил к автомату и вылез из машины.
Заправившись, покатили дальше, миновали довольно крупный поселок под названием Пестово, после которого свернули на запад, и невообразимо долгий день понемногу начал превращаться в вечер.
Пересекли речку и около длинного озера повернули на юг, на узкую, заброшенную на вид дорогу.
– Все, хватит, – сказал Олег. – Как только находим подходящее место, встаем на ночлег.
– Ты думаешь отыскать тут гостиницу? – спросил Игорь и сам сообразил, что сказал глупость.
Олег не ответил ничего, а еще через полчаса свернул на уходившую в лес грунтовку. Она вывела к небольшому озеру, круглому, точно монета, заросшему кувшинками. Когда заглушил мотор, стало слышно кваканье лягушек, в окошко протиснулся запах воды и свежей листвы.
Сергей всхрапнул, вскинул голову.
– Что, мы приехали? – сонно осведомился он.
– Да, – сказал Олег. – Вылезай. Сейчас разведем костер и поужинаем. Потом займемся ночлегом.
Игорь выбрался из автомобиля, с наслаждением вдохнул чистого лесного воздуха. Ощутив прикосновение, хлопнул себя по щеке и раздавил комара. И только затем понял, что за неприятный звон тревожит слух.
– Июнь – самое комариное время, – сказал Олег. – Болота – самое комариное место. Но ничего, мы с ними справимся. Пошли за дровами.
Он вытащил из багажника топор, и они углубились в лес. Игорь набрал сухих веток, надрал лапника, а Олег необычайно быстро и ловко срубил сушину примерно в рост человека.
Комары надоедали, зудели, точно больная совесть.
Вернувшись к машине, развели костер. Когда пламя разгорелось, от него повалил дым, стало немного легче. Солнце опустилось за деревья, и над лесом встала оранжевая корона заката.
В пакетах из магазина, помимо крабовых палочек, обнаружились маленькие колбаски в пластиковой упаковке, бананы, бутылки с минеральной водой и хлеб – ноздреватые черные буханки. Олег притащил еще пару небольших лесин, положил неподалеку от пламени.
Ужинали в сумерках, около самого костра. Все молчали, даже протрезвевший Сергей. Иван хмурился, лицо Олега казалось непроницаемым, в глазах его танцевали багровые искры.
– Эту ночь проведем на месте. Всем надо отдохнуть, – сказал он, когда с едой было покончено. – У нас два спальных места. Одно на заднем сиденье машины, другое я сооружу из лапника. Предлагаю, чтобы сначала на страже остались мы с Игорем.
– Идет, – пробурчал Иван. – Только я мужчина крупный, внутри тачки не помещусь. Лягу тут.
Сергей криво улыбнулся и кивнул.
Олег ушел в лес, вернулся с охапкой еловых веток. Сложил из них что-то вроде постели, сверху покрыл одеялом из багажника.
– Не царская кровать, конечно, – сказал он. – Но уж что есть.
– Перед падением возносится сердце человека, а смирение предшествует славе. Усвоим же этот урок божий и примем то, что господь нам посылает. – Иван махнул рукой и принялся укладываться.
Лег, накрылся пиджаком и почти сразу захрапел. Сергей пожелал всем спокойной ночи и залез в машину.
Вечер уступил место ночи, теплой и звездной. На востоке поднялась полная луна, развеяла сумрак, окутавший лес. Лягушки на озере заголосили громче, комары, наоборот, сделались вялыми, словно устали атаковать людей.
Игорь глядел в угли, ворошил палочкой, подкладывал ветки. Думать ни о чем не хотелось, накатывала сонливость. Ныла отсиженная за день задница, одолевало желание растянуться прямо на земле и закрыть глаза.
Олег сидел по другую сторону костра неподвижный, точно статуя.
– Скоро Купальские праздники, – сказал он, и Игорь вздрогнул, настолько громким показался тихий голос. – Те, кто помнят, пойдут в лес, дабы получить благословение.
– За папоротниковым цветом? Чтобы клады находить?
Олег покачал головой.
– Все не так. Истинный смысл праздника забыт, остались только прыжки через костер, венки на воде и глупые байки. Хотя чего ждать от людей, что не помнят прошлого своего народа?
При слове «людей» в голове у Игоря словно что-то щелкнуло.
«История сама по себе меняться не может», – сказала в его памяти Анна.
«Дело людей – творить и изменять, оно нам недоступно», – проговорил там же Олег.
Будто кусочки головоломки встали наконец на место, и Игорь понял, почему его, бесполезную обузу, таскали за собой по всем городам от Донецка до Санкт-Петербурга, защищали и кормили.
Чтобы собрать синклит, нужно сдвинуть с места его членов – ожившие кусочки истории.
А сдвинуться самостоятельно они не в состоянии.
И поэтому тому, кто задумал изменения, необходим катализатор – человек. И его нужно каким-то образом заманить, заставить находиться рядом – подкупить, напугать или нанять на работу…
У Игоря сжало горло, а когда он заговорил, голос прозвучал сдавленно:
– Скажи, Олег, ведь ты это все… аварию на Шверника, мотоциклиста и сожжение машины подстроил специально?
Про смерть Кати он не нашел сил упомянуть.
– Ты догадался, – сказал Олег. – Я не сомневался, что это рано или поздно произойдет. Ты…
– Так это правда? – Игорю хотелось кричать, но у него не было для этого сил. – Ты разрушил мою жизнь? Ты уничтожил все, что было мне дорого, что имело для меня значение?
– Тихо, Ивана разбудишь. – Олег помолчал. – Первый раз мы столкнулись случайно. Тогда я на самом деле был ранен, и ранен серьезно. И только придя в чувство, понял, насколько мне повезло.
– И в чем же?
– Мне нужен был человек. Но не герой, а самый обычный, средний, ничем особым не выделяющийся. Который верит в то, во что верят другие, питает собственной верой все исторические мифы. Стандартный обитатель России, обладатель национальной памяти. Ты подошел идеально.
– И ты использовал меня. – Игорь сам удивился собственному спокойствию. Как будто не было разбитой «Тойоты» во дворе, свежей могилы на Даниловском кладбище. – Точно кусок тряпки для вытирания пыли? И что дальше? Когда я стану не нужен, ты выбросишь меня в мусорное ведро?
– Мы используем вас, вы используете нас. Об этом можно говорить долго, – сказал Олег. – Пойми, сама история избрала тебя для великого дела. Для спасения твоей страны. Другой бы на твоем месте гордился. Ты можешь…
И вот тут-то Игорь разозлился по-настоящему. Ему захотелось вскочить, ударить Олега, повалить его на землю и пинать, долго и остервенело, слыша, как хрустят кости и видя, как льется кровь.
– А зачем мне эта страна? – прохрипел он, изо всех сил сдерживая рвущийся из горла крик. – Для чего она мне без Кати? Чего она стоит, эта грязная, населенная дураками Россия?!
По лицу Олега, как всегда, когда его перебивали, пробежала тень неудовольствия.
– А ну-ка сядь, – сказал он, и Игорь обнаружил, что стоит. – Я не убивал твою жену и не думал, что она погибнет. Готов поклясться родом своим и честью. Да, кое-что пришлось подстроить, но не все, далеко не все.
– Я тебе не верю. – Игорь сел.
– Твое право. Ты можешь завтра же бросить нас и уйти, куда глаза глядят. Но это ничего не изменит, не вернет твою жену и мир твоей душе. Ты видел слишком много такого, что человеку видеть не положено. И ты никогда не станешь прежним, как ни старайся. Понял?
Игорю вновь захотелось ударить собеседника, и желание это, похоже, отразилось у него на лице.
Олег улыбнулся, еле заметно, одним уголком рта.
– Можешь поколотить меня, если тебе от этого станет легче. Но это тоже ничего не изменит. Ты был и остаешься нужен не мне, не Ивану с Сергеем и даже не синклиту. Посредник необходим русскому народу, чтобы уцепиться за шанс на выживание.
– Посредник? Что это такое?
– Ты верно угадал, что без человека рядом я бы не смог сделать ничего. У меня просто ничего бы не вышло вообще. Прошлое не в силах влиять на настоящее непосредственно, нужен катализатор, источник живой энергии, веры. Мы, какими бы могущественными ни выглядели, ее дать не можем. Поэтому я был вынужден, – Олег нахмурился, – искать кого-то и наткнулся на тебя. Судьба, что превыше людей и богов, свела нас. Но если хочешь, я извинюсь. Ты хочешь этого?
Игорь опустил голову, посмотрел в костер. Подумал, что у него в душе точно так же не осталось топлива для настоящей злости. Только рдеющие угли обиды и серая зола горечи.
– Не знаю, – сказал он. – Пока не знаю… и не знаю, что буду делать завтра. Сейчас я отойду…
Поднялся и зашагал прочь, во тьму, подальше от костра и сидевшего около него существа. Поднял руку, прикрывая глаза от веток, остановился у первого же дерева и расстегнул ширинку.
Когда помочился, взгляд упал на блестевшее во мраке озеро. Мелькнула мысль, что нет ничего проще, чем найти камень, привязать его к шее и броситься туда, в прохладную глубину.
Чтобы разом покончить со всем.
Тело тут не найдут никогда, и мир быстро забудет Игоря Ветрова, как будто и не было его…
Игорь вздохнул и пошел обратно к костру.
– Скоро мы разбудим смену. Ты ляжешь спать, – сказал Олег. – А утром будешь решать, что делать дальше, оставаться с нами или уходить. Если уйдешь, я дам тебе денег. Если останешься, обещаю, что после синклита сделаю все, чтобы устроить твою судьбу.
– Хорошо, – безучастно сказал Игорь, глядя в сторону.
Ему было все равно.
Через час Олег разбудил Ивана и отправился к машине расталкивать Сергея. Тот подошел к костру, зевая и протирая глаза.
– Место я тебе нагрел, – сказал он, улыбнувшись Игорю. – Так что отправляйся спать, ради бога.
Игорь кивнул и поднялся.
Залез на заднее сиденье «Форда», захлопнул дверцу. Сиденье оказалось коротким, так что ноги пришлось поджать. Подумал, что в неудобном положении долго не заснет, и провалился в сон.
В лицо ударил холодный ветер, по ушам хлестнул треск ружейного выстрела.
Игорь вздрогнул и огляделся.
Перед ним была громадная площадь, за ней виднелась река, здания на том берегу. В центре площади высился монумент – всадник, чья лошадь встала на задние ноги. Слева и справа тоже находились здания, за спиной – забор. Над ним поднимались крыши времянок, рядом с ними большие поленницы, уходили в небеса дымки.
Еще дальше торчали недостроенные стены.
Площадь была запружена солдатами. Часть их стояла в каре между памятником и зданием слева, у здания справа теснилась пехота и конница. Неподалеку от Игоря группа всадников на роскошных скакунах оживленно переговаривалась, виднелись испуганные белые лица.
Войска были и около реки, на мосту, и на уходившей назад улице.
И всюду, со всех сторон за их цепями, за оградой стройки виднелись громадные толпы народа.
В сером зимнем небе висело тусклое, словно размазанное солнце.
– Давай! – воскликнул кто-то из группы всадников, и из-за нее вышли четверо священников.
Двое в высоких шапках и роскошных одеяниях шли впереди, подняв усыпанные драгоценными камнями кресты. Двое, одетых немного попроще, но зато высоченных и мощных, шагали сзади.
Толпы народа за оцеплением заволновались, со всех сторон донеслись крики, со стороны каре долетела команда «Не стрелять!».
Игорь еще раз осмотрелся, узнал в памятнике знаменитого Медного всадника и понял, что он в Санкт-Петербурге, на Сенатской площади. Побывал тут всего однажды, еще с родителями, и тогда пейзаж Северной столицы особого впечатления не произвел. Да и погода в тот день подвела, гулять по Питеру пришлось под дождем.
Выходило, что слева – здание сената, справа – адмиралтейство, а за спиной – стройка Исаакиевского собора.
– Дети мои возлюбленные, – загудел один из священников, остановившись метрах в десяти от каре, – вы есть дети Христовы. Он же заповедал нам повиноваться властям мирским, от Бога поставленным. Отриньте злые мысли о пролитии братской крови и примите присягу государю императору…
– Молчи! – заорали из рядов. – Кто ты такой?! Какой ты митрополит, если на одной неделе двум императорам присягнул?
– Дезертир ты! – могучим басом проревел один из солдат. – Не хотим Николая! Пойди прочь!
Священники в роскошных одеяниях растерянно переглянулись. Из толпы донеслось улюлюканье и смех, в сторону группы всадников на роскошных лошадях полетели камни и поленья.
– Братья мои… – куда менее уверенно проговорил митрополит. – Не поддадимся же на посулы лукаво…
Он осекся, глянул в сторону Невы, откуда послышались разрозненные выстрелы.
Что-то происходило там, на реке, у истока которой Игорь был совсем недавно. И еще крики неслись из-за спин стоявших в каре солдат. Из арки в здании сената выходили вооруженные люди во флотской форме.
– Господи Иисусе! – воскликнул второй митрополит, служители бога переглянулись и дружно потрусили в сторону Игоря.
Среди повстанцев и в толпе загоготали.
Священнослужители пробежали в нескольких шагах от Игоря, он услышал их шумное дыхание, увидел испуг и растерянность в глазах. Ринулись к ограде стройки и исчезли в проломе.
Перед глазами Игоря на мгновение помутилось, а когда картинка вновь стала ясной, то небо значительно потемнело. Его закрыли облака, посыпался мелкий снег. Изменения произошли и на площади – рядом с каре появились две колонны, а около всадников на роскошных лошадях – выстроенные в ряд пушки.
Там наблюдалась какая-то суета, бегали и кричали люди.
Игорь увидел, как старый канонир с зажженным факелом в руках покачал головой и отступил в сторону. Стоявший рядом офицер вырвал у него факел и направился к пушке.
Грохнул выстрел, картечь ударила по верхним этажам здания сената. Зазвенели разбитые стекла, завопил кто-то из людей, что толпились на крыше. Мгновением позже выстрелили другие пушки.
Ряды восставших окутались дымом, началась ружейная канонада.
Второй пушечный залп получился куда более слаженным, чем первый, и в этот раз стреляли уже на поражение. За ним последовал третий, четвертый, и на мостовую начали падать раненые и убитые.
В сером полумраке зимнего вечера Игорь четко видел, как струилась кровь, растопляя снег, и как ее лужицы замерзали и начинали блестеть, словно зеркала из антрацита.
Каре развалилось, и солдаты обратились в бегство, ринулись в сторону Невы.
– Бежим, братцы! – заорал кто-то.
– Сражаться! Держаться! – возразил ему злой, сорванный голос, скорее всего офицерский, но его никто не послушал.
Бегство продолжалось, не смолкали и пушки, и у Игоря начинало понемногу болеть в ушах. Кроме того, он чувствовал самый настоящий холод, но не мог при этом пошевелиться.
Толпа солдат смяла заслоны на берегу, ринулась на лед Невы, к Васильевскому острову. Посреди реки кто-то высокий, в треугольной шляпе постарался остановить панику и выстроить войско заново, и это ему почти удалось. Но в новое каре ударили пушечные ядра, и бегство возобновилось.
Стоял треск и грохот, на беловато-серой поверхности открывались полыньи, точно черные алчные рты. Люди поскальзывались, падали в ледяную воду, захлебывались и шли ко дну.
Толпа, еще недавно стоявшая за оцеплением из солдат, начала расходиться, даже разбегаться…
Игоря толкнули в плечо, он попытался повернуть голову, и видение поплыло, растаяло. Вместо него появились внутренности «Тауруса», спинка сиденья около носа, открытая дверца и улыбавшийся Сергей.
– Доброе утро, – сказал он. – Вставай, скоро поедем.
Было раннее утро, солнце еле поднялось, и над круглым озерцом курился туман. Лягушки молчали, даже ветер куда-то исчез, и тишину нарушало лишь потрескивание пламени.
Около костра сидели Иван и Олег. Первый что-то жевал, а второй, похоже, не изменил позы со вчерашнего вечера.
– Сейчас, – сказал Игорь, разгибая занемевшие ноги. – Знаешь ли, пять минут, и я буду в порядке.
Он вылез из машины, обулся, несколько раз нагнулся, чтобы размять поясницу. Сходил в лес, чтобы освободить заполнившийся мочевой пузырь, и только после этого пошел к костру.
– Вот твой завтрак, – Олег указал на пластиковую тарелку, в которой лежали жаренные на костре сосиски. – Ешь. А потом я хотел бы услышать, что ты решил. От твоего решения зависит наш дальнейший путь.
Игорь опустился на бревнышко, взял в руки тарелку.
Есть не хотелось, желудок еще не проснулся, в отличие от хозяина. Хотелось спать, вот только не так, как в последнее время, с яркими снами, более похожими на реальность, чем сама реальность. А по-настоящему, чтобы часов двенадцать благословенной темноты, несущей отдых…
Жуя сосиски, Игорь думал о том, что ждет его впереди. Представлял, как вернется в квартиру, вытащит из почтового ящика пачку рекламных листков; как позвонит на работу, чтобы узнать, что его давно уволили; как будет суетиться, отыскивая новое место и пытаясь убедить себя, что все произошедшее между шестым и восемнадцатым июня – жуткий сон…
А то, что было до него, – сон приятный.
Вчерашний гнев ушел, пропала злость на Олега, так нахально вторгшегося в его жизнь.
– Ладно, – сказал он, – я думаю… что если я уж ввязался в это дело, то должен досмотреть все до конца… какой смысл уходить с представления на середине?
– Чрево неба, я не буду скрывать, что рад, – проговорил Олег. – И дело даже не в том, что без тебя пришлось бы труднее.
Сергей встряхнул головой.
– Ты ему не верь, – сказал он. – Это такой прагматичный сукин сын, который даже свою смерть сумеет к делу пристроить.
– Молчал бы лучше, безбожник злолукавый, – проворчал Иван. – Он хоть в демонов верит, а ты во что?
– Не тебе меня об этом спрашивать, жаба кровавая! – глаза Сергея сверкнули.
– Замолчали, оба. – Олег встал и показался Игорю очень высоким, макушкой чуть ли не до вершин деревьев.
– Кто дал тебе право командовать, пес? – Иван тоже поднялся. – Власть и сила твоя от диавола! Но ты…
Сергей вскочил, ноздри его раздулись, а руки сжались в кулаки.
– Хватит вам! – неожиданно для себя рявкнул Игорь. – Вы и так таскаете меня с собой, точно щенка на веревочке! Но при этом еще и грызетесь между собой, словно коты на помойке!
Они стояли с трех сторон от него, такие разные и в то же время чем-то неуловимо схожие.
– Тебе выбирать, человек, – сказал Иван серьезно. – Тебе решать, что ждет эту страну, какое будущее. И будет ли оно вообще.
Все поплыло перед глазами Игоря. Он увидел, что за спиной Олега вместо сосен шумит дубрава, а в ее глубине кружком стоят идолы. Позади Ивана разглядел красные зубцы Кремля, его острые башни и собор Василия Блаженного. А за плечами Сергея из серой дымки выступили трубы фабрик.
Видение продержалось миг, а потом исчезло.
– И в самом деле, хватит, – примирительно сказал Олег. – Мы все устали. Эта бесконечная дорога вымотает кого угодно. Но нужно потерпеть несколько дней. Всего лишь несколько дней.
– Несколько дней, а что дальше? – тихо спросил Сергей, махнул рукой и сел на место.
Игорь доел сосиски, запил остатками минеральной воды из бутылки. Замахнулся, чтобы бросить ее в сторону.
– Не стоит этого делать, – сказал Олег.
Весь мусор они аккуратно сложили в мешки. Костер Олег мало того что залил водой из озера, так еще и присыпал землей. Нарубленный лапник и оставшиеся дрова оттащил в лес.
А потом заявил, что сам сядет сегодня за руль. Иван хмыкнул, но возражать не стал.
– Куда дальше? – спросил Игорь, когда все залезли в машину.
– На восток, – откликнулся Олег. – Но для начала нам нужно отыскать одно место тут неподалеку.
Развернулись и выехали обратно на трассу. Вновь потянулись леса, болотистые низины, сосняки на холмах, березовые рощи. Промелькнул и исчез из виду поселок из пары десятков домов.
Игорь даже не успел прочитать название, а бросившиеся под колеса шавки – как следует погавкать.
А еще через полчаса Олег неожиданно притормозил. Слева в стене ельника открылась узкая просека, которую трудно было назвать дорогой, просто усыпанная сухими иголками полоса земли.
– Ты куда собрался? – обеспокоенно спросил Иван.
Олег ничего не ответил, повернул руль. По бортам машины проскрежетали ветки, одна проехалась по крыше. «Форд» тряхнуло, и за окнами поползли назад серые стволы в паутине темной зелени.
– Куда рулишь, сын собачий?! – громыхнул Иван.
– В гости к Ушедшим.
– К бесам? – от злого рыка Ивана у Игоря зазвенело в ушах. – Порази меня господь, но я к ним не пойду!
Олег даже головы не повернул.
– Посидишь в машине.
Иван продолжал пыхтеть и сопеть, точно забытый на плите большой чайник. Машина медленно плыла через лес, такой густой, какого Игорь никогда не видел. По сторонам было сплошное переплетение ветвей, заглянуть удавалось не дальше, чем на метр.
От неба остались маленькие голубые кусочки.
Дорогу преградило поваленное дерево – старая, невообразимо толстая ель, и Олег остановил автомобиль.
– Кто хочет – сидит здесь, – сказал он. – Но чем больше нас пойдет, тем лучше. Игорь, Сергей?
– Я пойду, – сказал Игорь. – Только хотелось бы знать куда?
– В храм. К тем богам, что были задолго до прихода Христа и останутся тогда, когда его забудут.
Иван буркнул что-то сердитое.
– Не надо красивых слов, мне от них плакать хочется. – Сергей облизал губы. – Ладно, пойдем, посмотрим. А то мой давний друг, смиренный Миколай, клялся, что видел их. Врал, наверное.
Игорь вылез из машины и едва не задохнулся от густого елового запаха. С трудом протиснулся между боковиной «Форда» и ветвями, вышел на дорогу. Удивленно выпучил глаза при виде волчьих следов на «дороге».
– Это… это откуда? – спросил он.
– Тут настоящий, дикий лес. – Олег втянул воздух носом и сам стал похож на громадного, вставшего на задние лапы волка.
– Но люди живут совсем неподалеку, в нескольких километрах.
– Храм Ушедших всегда находится там, где ты ищешь его, – сказал Олег, – и он всегда окружен густым лесом. Здесь обитают те родичи Саныча, что всегда чурались людей. Понял? Пошли.
Он перешагнул через поваленное дерево и двинулся дальше, туда, где «дорога» сужалась, превращалась в тропку.
Игорь шагал, стараясь не отставать. Краем глаза замечал мелькавшие среди стволов тени, но, когда поворачивал голову, они исчезали. Несмотря на то что ветра не было, ели слегка покачивались и скрипели, а громадные мохнатые лапы, на самом деле похожие на ладони, колыхались.
Игорь гнал от себя мысль, что они хотят его схватить.
На ветвях болтались полотнища серой паутины, из земли торчали мухоморы, огромные, точно колеса. Под сводами леса царила душная тишина, даже комаров тут не было.
Вместе с тропкой спустились в ложбину, где еле слышно журчал ручеек с темной, почти черной водой. Поднялись по склону, густо заросшему орешником, и оказались на краю большой поляны.
В центре поляны высилось нечто похожее одновременно на скалу, на рощицу и на дом. Торчали бревна, виднелись гладкие каменные стены, топорщился зеленый мох. И все это при внимательном разглядывании начинало расплываться и подрагивать, растекаться струями тумана.
Игорь потерял дар речи. Сердце вздрогнуло болезненно и глухо.
– Не смотри. – Сергей тронул Игоря за плечо. – Лучше опусти взгляд. Смирение везде ценится.
Земля качнулась, порыв ветра пробежал над поляной, пригибая траву, словно вздох из необычайно большой груди, пахнущий сырой почвой, корой и еще чем-то невероятно древним. Опустивший голову Игорь увидел, что Олег пошел вперед, уловил его голос, но какой-то искаженный.
Олегу ответили, и ответ прозвучал как птичий свист в чаще, плеск реки на закате, шорох ветра над полем.
Игорь рискнул, поднял взгляд.
Олег стоял в десятке шагов, виднелись широкие плечи, прямая спина. А дальше поднимались зеленые размытые силуэты – раскоряченные лапы до земли, черные тела-стволы, вместо голов – пучки ветвей.
– Лешие? – потрясенно спросил Игорь.
– Можно назвать их и так… – в голосе Сергея прозвучало раздражение. – Не пялься ты, кому говорят.
Игорь сглотнул и опустил голову.
Разговор продолжался недолго. Несколько реплик Олега, каскады звуков в ответ, и новое сотрясение земли напоследок.
– Все, – сказал Олег, подходя к спутникам. – Можно отправляться обратно. Надеюсь, Ивана там никто не съел.
Игорь посмотрел на него, перевел взгляд дальше и остолбенел. Никакой поляны не было, стоял густой частокол осин, серели стволы, трепетали круглые, похожие на монеты, листья.
– А это на самом деле были лешие? – спросил он.
– В разные времена их именовали по-всякому. – Олег оглянулся, удовлетворенно кивнул. – Но имя, сам понимаешь, не имеет значения. Значение имеет только сила, неважно, в чем она сокрыта – в вере, крови или оружии.
И они зашагали обратно.
Лес изменился, перестал быть таким непролазным, словно за то время, что они пробыли рядом с храмом Ушедших, его проредили. Остался обычный ельник, густой и темный.
«Форд» обнаружился на прежнем месте, за поваленным стволом, и в нем Иван – мрачный и сердитый.
– Бесопоклонники, – пробурчал он. – На костер бы вас всех, и дров побольше. Вот из-за таких, как вы, и чахнет Россия. Не иначе как договорились с ними, чтобы меня одолеть. Ведь так?
В темных глазах пылала подозрительность.
– Хватит бредить. – Олег сел за руль и завел мотор. – Как бы мы плохо друг к другу ни относились, сейчас мы в одной лодке. И раскачивать ее не станет даже безумец. Такой, например, как ты.
Иван отвернулся от него, уставился в окно.
Медленно пятясь, «Форд» двинулся в обратный путь. Когда выехали на дорогу, развернулись и покатили дальше на юг.
