Привал устроили между берегом моря и бегущей вдоль него рекой Миссой. Отсюда хорошо было видно двигающийся по морю огромный куршский флот. Боевые корабли вытянулись двумя длинными линиями, как журавлиный клин, попутный западный ветер наполнял их паруса, и уже к вечеру мореплаватели могли войти в устье Вены.

Воины взялись валить стволы близлежащих деревьев и сооружать плоты для переправы. После затяжных дождей солнце обрушило на заждавшуюся землю всю нерастраченную силу. Влажная почва вскипала навстречу глубинным жаром, горячие волны сталкивались друг с другом, и воздух потрясенно дрожал. Взбудораженные насекомые отчаянно набрасывались на вторгшихся в их мир людей и призывно гудели, срочно подыскивая подруг, чтобы сполна использовать дарованный им небом краткий миг. Каждая былинка множила отростки, распахивала разноцветные лепестки. Природа лихорадочно спешила наполнить жизнью все, чего касались лучи солнца, и эта лихорадка передавалась людям.

Весь день заняла переправа. Правый берег реки покрывал густой сосновый бор. Огромные сосны плотно затеняли землю, редкие лиственные деревья в тени великанов ощущали себя неуютно, ехать по такому лесу было удобно. До реки Вена оставалось рукой подать. После утренней трапезы Уго вместе с дозорными быстрой рысью проскакал до кромки бора. Дальше, насколько глаз хватало, простирался обширный луг. Воевода посмотрел на высокое, словно навсегда зависшее над головой солнце, на возбужденные лица спутников и махнул рукой:

– Доедем!

– За мной! – выкрикнул Велло, первым пуская коня вскачь, и Уго, смешавшись с остальными всадниками, впервые подумал, что вместе со старшим сыном оказался в окружении отряда с не самым лучшим образом настроенным к нему командиром. Но поворачивать вспять было поздно, и командир, в конце концов, еще не весь отряд, а сами молодые ирейцы относились к новоиспеченному воеводе с почтением.

Скакали долго. Крупы коней повлажнели, дыхание их все чаще наполнялось тяжелыми всхрипами, шаг замедлился. Лошадям пора было дать передышку. Но и ландшафт впереди менялся. Появились первые группы деревьев, кустарники, небольшие водоемы, воздух повлажнел. Слева возвышалась высокая, плотно заросшая дюна, с вершины которой наверняка можно было бы рассмотреть окрестности на обширном расстоянии, но буйная растительность вряд ли позволит это сделать. Оставив дюну позади, всадники шагом пересекли плотные лиственные заросли, и перед ними наконец открылась огромная река.

Спешившись, Уго внимательно осмотрел противоположный берег. Рига выглядела внушительно. Когда он, много лет назад, еще молодым воином выходил к этому же берегу, напротив едва можно было разглядеть несколько небольших деревянных срубов. Они по-прежнему находились на том же месте, но за ними, сразу за небольшим перелеском, раскинулась мощно укрепленная крепость. В центре ее возвышалось высокое, сужающееся кверху строение, увенчанное длинным шестом, на котором восседала похожая на петуха фигура. Строение окружали крыши множества невысоких домов. Вдоль берега Вены тянулся земляной защитный вал. Но самым важным в облике Риги была огромная каменная стена. По реке перед крепостью, словно ощущая приближение вражеского войска, кружили рыбацкие лодки, чуть дальше в заводи стояли корабли. Такого он не ожидал. В дневное время половину войска можно было потерять только на переправе. Но и короткие июльские ночи давали не слишком надежную защиту от глаз дозорных.

– Я возьму себе дом рядом с высокой башней. Самый большой. А по вечерам главный германский жрец будет рассказывать моим детям сказки про их Бога, чтобы они быстрей засыпали.

– Какой дом? У тебя и жены-то еще нет, откуда дети возьмутся? – Уго с неприязнью посмотрел на командира конницы. У младшего брата Лембита была самая быстрая лошадь, и молодой Велло был уверен, что знает все лучше всех.

– Жену я найду, за этим дело не станет. Прямо там, в Риге. А на башне вместо петухов посажу дозорных, чтобы ни один германец больше близко не подобрался к нашей земле.

– Крепость еще взять надо. Ты ее на лошади атаковать собираешься?

– Курши нападут первыми, – без тени сомнений ответил Велло. – С дальней стороны пойдут латгалы. Германцы побегут через реку, тут мы их и встретим. А когда всех перебьем, в Ригу можно войти и без лошадей.

– Значит, ты хочешь, чтобы курши сделали всю работу, а потом мы войдем в Ригу, и лучший дом достанется тебе?

– Это земля ливов. Курши, латгалы и земгалы живут далеко отсюда, зачем им дома в Риге? Лучший дом пусть берет Лембит. А я рядом с ним буду. Там всем хватит. Ну и тебе тоже, конечно.

– Спасибо за щедрость.

Уго еще раз мысленно представил картину предстоящей битвы. Прежде, перед нападением на заблудшие в мергерскую ловушку корабли, он видел перед собой мачты, скошенные корпуса кораблей, обреченных мореплавателей. Нападения, как и в последней схватке с меченосцами, всегда были быстрыми и неожиданными для противника. Здесь так не получится. С тех пор как у него появились шахматные фигуры, его зрение словно изменилось. Теперь он смотрел на поле сражения, как на шахматную доску, сверху. В шахматах, учил Вальтер, побеждает не тот, кто сломя голову кидается в атаку и быстро остается без собственного войска, а тот, кто мудрее, кто умеет выждать, предусмотреть следующий ход противника, ударить там, где его не ожидают.

– Надо разведать берег Вены до моря и вверх по течению. Это очень важно. Ты должен пойти со своими людьми сам, здесь нельзя ошибаться.

– Хорошо, – нехотя согласился Велло. – Но дом будет мой, запомни!