Глава 26

Едва мы появились на пороге, как Захар затараторил:

– Павел Колесов в четырнадцать лет убил в драке человека, очутился в колонии малолетних и там погиб. Павел Цапкин жив, сейчас он вполне успешный торговец автозапчастями. В его биографии я нашел интересные моменты.

Рамкин замолчал.

– Молодец, – воскликнула я, получила пинок под столом и прикусила язык.

– Докладывай, – распорядился Володя.

Захар обвел нас торжествующим взглядом.

– Ну, я же молодец! Родители Цапкина простые люди, отец Валерий Иванович, мастер спорта, занимал призовые места на чемпионатах СССР, правда выше третьего никогда не поднимался. Окончил педагогический институт, пошел работать в школу учителем физкультуры. Мать, Лиана Кареновна, в девичестве Галунян, окончила медицинское училище, работала в больнице, потом осела дома. У Цапкиных родилась дочь Светлана, у нее был нехороший диагноз – ДЦП. Лиана не могла оставить ее одну, сидела с девочкой. Через три года на свет появился Павел, тот был здоров. Обитала семья в двух комнатах коммунальной квартиры, у них была одна соседка. Светлане, как инвалиду, по закону полагалась отдельная комната. Но количество квадратных метров семьи Цапкиных превышало норму. Не уверен, но думаю, что на заявление об улучшении жилищных условий Цапкиным ответили:

– У вас метража хватает. Поселите инвалида в отдельной комнате, сами с сыном живите в другой.

Двое взрослых и такое же количество детей жили на одну зарплату отца. А она в СССР зависела от стажа и занятости педагога. Думаю, что на момент поездки Павла в лагерь Валерий получал около восьмидесяти рублей в месяц. Вполне прилично для семьи, где работают оба взрослых, а дети здоровы. Но у Цапкиных было другое положение. Лиана занималась Светой, а той требовались лекарства, услуги массажиста, логопеда… Наверное, родители с трудом дотягивали от аванса до получки. Чтобы поправить материальное положение, педагоги обычно занимаются репетиторством. Но каких «левых» учеников может взять физрук?

Захар исподлобья взглянул на Костина.

– Я подробно рассказываю о материальном положении Цапкиных, чтобы вы поняли, по какой причине я удивился. Живет семья трудно, пытается поставить на ноги девочку-инвалида. Скорей всего, на мальчика уже ни денег, ни моральных сил не хватало. Бабушек-дедушек у них в Москве нет. В Армении жили родители Лианы, но Павла отправили на лето не к ним, а в «Ежик с фонариком» на три смены. Вот что было в СССР хорошо организовано, так это детский летний отдых. За малую цену работающий человек мог отправить ребенка на все лето в Подмосковье или даже на море.

Павел вернулся домой в конце августа, пошел в школу в третий класс. Четвертого сентября ему исполнилось девять.

Рамкин выпрямился.

– Теперь внимание! Вы помните, что в августе Павел прибыл из «Ежика с фонариком» в Москву? Осень, зима – ничего у его родителей не меняется. А в апреле стали происходить чудеса. Соседка Цапкиных неожиданно выписалась из своей комнаты и отправилась жить к сестре в деревню. Вот просто так взяла и покинула столицу. Ее комнату отдали Цапкиным, так как к семье с инвалидом было запрещено подселять постороннего человека. Мать и отец Павла стали обладателями роскошных даже по нашим временам апартаментов: три комнаты, кухня, санузел. Общая площадь жилья – сто пятьдесят квадратов. Дом постройки начала двадцатого века стоял в Малом Харитоньевском переулке, в двух шагах от станции метро «Лермонтовская», теперь она именуется «Красные ворота». Тихий центр города. Повезло Цапкиным?

– Безусловно, – согласилась я.

Захар прищурился.

– Да им прямо поперло счастье. В мае Валерий уволился из школы, его взяли тренером в спортивное общество ЦСКА.

– Ну и ну, – протянул Володя, – серьезный карьерный скачок вверх.

– Конечно, – согласился Рамкин, – он стал вести занятия по общей физической подготовке у профессиональных спортсменов. ЦСКА всегда заботился о своих сотрудниках, зарплату там платили хорошую, плюс талоны на питание, бесплатная форма. А это, между прочим, не только олимпийский костюм, но и летняя-зимняя куртка, обувь. И еще много всяких благ вроде спортивного лагеря на море. Но самое приятное – зарубежные командировки в качестве сопровождающего спортсменов. Подумайте, легко ли без нужных знакомств получить такое место?

– Невозможно, – снова согласилась я, – скорей всего, у Валерия был друг, который его туда устроил.

– И это еще не все, – усмехнулся Рамкин, – богиня Удачи открыла свой сундук и высыпала на головы Цапкиных ливень подарков. Больную ДЦП Светлану взяли в детское отделение Кремлевской больницы.

– Куда? – изумился Костин.

– В Кремлевку, – повторил Захар, – правда не в ту клинику, где обслуживались члены ЦК, Политбюро, их родня и прочие очень значимые люди, а в больницу попроще. В ту, где лечили обслуживающий персонал первого лица и его верных слуг: шоферов, поваров, домработниц, ну и так далее. Но это медучреждение, так сказать, второго сорта в то время было на несколько голов выше обычных московских лечебниц. А потом Светлану направили в Польшу.

– Куда? – снова изумился Вовка.

– В Варшаву на несколько месяцев, в реабилитационный центр для детей с ДЦП, – пояснил Захар, – оказаться на лечении в какой-то социалистической стране – немыслимая радость для советского человека. Рассказываю дальше. В ноябре Цапкины сносят халупу в Муркине и одновременно приобретают дом с участком неподалеку от этой деревни. Угадайте размер купленных угодий.

Костин призадумался.

– Если не ошибаюсь, нормальным участком в СССР считались шесть соток. Такой участок давали простым людям под дачи. А вот у элиты землицы могло быть немерено. Верно, Лампа? Ты у нас представитель того золотого слоя общества. Сколько у родителей га имелось?

Я смутилась.

– Мой отец-генерал и мама-певица не имели дачи. Отцу многократно предлагали, как государственный дом в области, так и надел для личного строительства. Но папа категорически не хотел отправляться на лето в Подмосковье. Да и мама говорила:

– Вечно плохая погода, дождь, мало тепла. Надо думать об угле для топки котла, о крыше, которая вечно течет. И я грядки ненавижу, лучше куплю овощи-фрукты-ягоды на рынке.

На все летние месяцы мы с мамой улетали на море в санаторий, где отдыхало руководство армии. Нам давали домик на берегу, еду приносили из столовой. Вот у дяди Бори, адмирала, лучшего друга отца, была дача. Участок при ней был огромный, один раз я заблудилась в лесной зоне и очень испугалась.

– Не все жили так, как ты, – пробормотал Рамкин, – меня подкидывали на каникулы к бабке в село. Вода из колодца, сортир во дворе. Да, твоя мама права, едва начинался дождик, как с потолка в комнатах звенела капель. Костин тоже верно сказал, шесть соток нарезали простому народу. Но это лучший вариант. Некоторым доставалось по две.

Я удивилась.

– Что можно построить на таком лоскуте?

– Не поверишь, находчивые советские люди возводили дома и еще огород разбивали, – засмеялся Костин. – Помнишь холодильник «Морозко»?

– Крохотный такой, размером меньше среднего чемодана? – уточнила я. – Да, видела у приятелей. В него влезала миска с котлетами. Ну, может, еще пакет молока.

– Моя мама ухитрялась запихнуть в «Морозко» кастрюли с обедом на три дня, – стал перечислять Володя, – плюс запас провизии на неделю.

– Это невозможно, – отрезала я.

Вовка возразил:

– Советская женщина была способна на невозможное.

– Цапкины стали владельцами двухэтажного кирпичного дома с отоплением, канализацией, горячей-холодной водой, городским телефоном, короче, особняка со всеми удобствами. На участке находилась сторожка, избушка из трех комнат. Ну и землицы там было полтора гектара.

– Офигеть! – выпалил Костин. – Как им это удалось?

Захар обрадовался вопросу.

– Да просто. Они сначала приобрели сторожку у вдовы любимого народом и властями киноактера, которой это имение принадлежало. Хозяйка была отнюдь не молода, супруга давно похоронила, похоже, деньги у нее закончились, а недвижимость в Подмосковье осталась. Через несколько лет после того, как Цапкины купили у нее сторожку, старушка скончалась, большой дом, сад и лес она завещала Цапкиным.

– Знакомая схема, – сказал Костин, – скрытая сделка. Человек покупает у одинокого пенсионера квартиру, а тот потом оставляет ему все свое имущество: дачу, машину, еще одно жилье. На самом деле старики продают все, что имеют, с условием, что они останутся жить до своей кончины в родных пенатах. Или они пишут завещание на предъявителя в качестве оплаты за свое содержание.

Рамкин погладил клавиатуру.

– Не совру, если скажу, что знаю многих асов компьютерного поиска. Кое-кто побольше моего может. Пришел я вчера домой, и тут звонит Рваный Лис.

– Надо же, какое забавное имя, – пробормотала я.

– В паспорте у него другое, – уточнил Захар, – мы с ним сто лет дружим, еще со школы. Начали беседовать, он мне про свои заботы, я ему тоже пожаловался. Рассказал, что вот такое дело, явно кто-то семье Цапкиных помог, но как благодетеля найти, я понятия не имею.

– Эй! – возмутился Володя. – Ты треплешься о наших делах с приятелем?

– Да, мы все так поступаем, если в тупик заехали, – подтвердил Захар, – но заказчика я не называл. Рваный Лис мне пару раз помог, а я ему. Он работает сам на себя. Данные своих клиентов он тоже не сообщает. А вот кого мы ищем, того обсуждаем.

– Хм, – буркнул Костин.

– Лис мне кинул контакт, – зачастил Захар, – князя Нуаре. Сказал, что он мог раньше все! Что ни попроси, сделает. Дорого. Но стопроцентно. Как все получили Цапкины, только Нуаре может узнать. Такого про него рассказал, что я очень даже впечатлился! Познакомиться с ним решил.

Захар взял телефон.

– Лампа, отправляю тебе адрес. Князь Нуаре Альберт Алексеевич. Не уверен, что это имя настоящее, просто передаю, что от Лиса получил. Тебе придется ехать к аристократу, я дозвонился до него. Конечно, мне хочется поглядеть на легендарную личность, но он мужчин терпеть не может, общается с ними только если они клиенты. А вот женщинам у него всегда зеленый свет.

– Да кто он такой, твой князь? – спросила я. – Сколько ему лет?

– Человек, который в советское время мог все. И сейчас может все. Лис сказал, что Нуаре уникальный мужик с потрясающей памятью. Вдруг он и впрямь помог Цапкиным? Попытайся разговорить деда. Про его возраст я понятия не имею, – выпалил Рамкин.