Глава 17
Краузе высунула голову из-под стола и закричала:
– Когда загудело, я сразу поняла: случится катастрофа, схватила Кису, спряталась вместе с ней, но решила понаблюдать из укрытия за развитием событий! Представляете…
Краузе перешла в верхний регистр.
– Машина как подпрыгнет! Как заорет! Как крякнет! Верхняя крышка отвалилась! Изнутри вылетела какая-то фигня. Она стала метаться по кухне, крушить все, что видела.
– У фигни глаз нет, – вставила свои пять копеек Киса, выползая из укрытия, – она железяка. Носилась туды-сюды. Вжик-брык!
– Туда-сюда, – машинально поправила я.
– Затем фигня врезалась в холодильник, помяла дверцу, плюхнулась на пол, расколошматила плитку, подскочила и как… о стол, – продолжала кричать няня, вылезая из-под стола, – я думала, что и он… на фиг! Но тут воцарилась тишина.
– Что такое «… на фиг»? – спросила Кисуля.
– Господи, – всплеснула руками Краузе, – ну и денек выдался сегодня. Со всех сторон приключения! Одно похлеще другого. Детонька, где ты слышала выражение, которое воспитанные люди не то что произнести не могут, но даже знать не должны?
Киса заморгала.
– Так ты его сама только что сказала.
Краузе опешила.
– Я? Да быть того не может. Вот мой прадедушка, тот мог загнуть такой оборот. Но я никогда! Немедленно забудь эти слова. Сию секунду выкинь их из головы.
Как у всех людей, у нашей няни есть недостатки, но они настолько мелкие, что и упоминать их не стоит. А вот достоинств у нее много. Главным, на мой взгляд, является ее честность. Роза Леопольдовна никогда не врет. Если она разбивает очередную чашку (вот вам ее пустяковый недостаток – бить посуду), то честно говорит: «Простите, опять кружечку кокнула». Искать причины, по которым чашка вывалилась из рук, оправдывать себя Краузе не станет, воскликнет: «Экая вам попалась неуклюжая няня. Вечно из рук все вываливается». И конечно, Роза Леопольдовна никогда не матерится. Сейчас я смотрела на удивленное лицо няни и понимала: она искренне уверена в том, что не произносила ругательств. И я понимаю: просто в момент сильного стресса в ней ожил ее прадедушка, это он от души высказался.
– Надо все убрать, – засуетилась Краузе. – А как собаки? Лампа, вы выбежали из кухни, помчались спасать Мусю и Фиру. Они в каком состоянии?
Я уставилась в пол. Няня слишком хорошо думает о хозяйке. Я унеслась в страхе за собственное здоровье, про мопсих и не вспомнила.
– Пойду посмотрю на них, – решила Краузе, не дождавшись от меня ответа.
Роза Леопольдовна убежала.
И тут в дверь позвонили. У меня заломило виски. Что еще прибило к нашему порогу? Ураган? Потоп? Эпидемия чумы вместе с холерой? Меня уже ничем не удивишь!
– Вот кто к нам вернулся, – закричала Краузе, – входите, господин хороший!
– Кто-то замечательный пришел, – обрадовалась Киса, восприняв слова «господин хороший» буквально.
Но я, в отличие от девочки, мигом сообразила: на пороге очень противный гость, кинулась быстрее Кисули в холл и увидела… Лешу.
– Отлично, что вы вернулись, – голосом, не обещавшим ничего хорошего, произнесла Роза Леопольдовна.
Парень разозлился.
– Из офиса позвонили, платеж ваш не прошел. Не стыдно людей обманывать?
Краузе схватила мастера за руку и потащила по коридору.
– Кредитка в полном порядке. Знаю я вас, мошенников. Сейчас наличку попросишь, мы дадим, а ты ее себе в карман.
– Отстаньте, – отбивался Алеша, – говорю же, позвонили мне. Я вообще ни при чем, приказали назад ехать.
Няня втолкнула косорукого Кулибина в комнату.
– Отлично, что ты решил руки погреть. Придется все заново чинить!
В дверь снова позвонили. Теперь я не почувствовала тревоги, на смену ей пришло ожидание: а это какое чудо прибыло?
– Лампа, можете открыть? – закричала басом Краузе. – Не хочу негодяя отпускать, еще удерет.
Я распахнула дверь и ухмыльнулась.
– Какуан Какуанович!
– Прошу пардону, – прокурлыкал старичок, – забыл у вас отверточку, дорогую, немецкую. Для рабочего человека инструмент важнее обеда. Можете ее принести?
– Боюсь перепутать вашу отвертку с кухонными принадлежностями, – пропела я, – пройдите, посмотрите сами.
– Вы весьма любезны, – расшаркался дедок и шмыгнул в коридор, я поспешила за ним, а когда мы очутились в столовой, сказала:
– Какуан Какуанович, немедленно повесьте рулонку так, чтобы она сразу после вашего исчезновения не упала на подоконник.
Старик смутился.
– Деточка, я все сделал тщательно, но мне дают плохой материал. Хозяин экономит на каждом саморезе. Вот когда я на космос работал в советские годы, тогда такие комплектующие были! Сказка. А теперь! Эх!
Дед махнул рукой.
– На пенсию меня отправили, никому мой опыт не нужен, и характер неуживчивый. Если увижу, что кто-то из рабочих косячит, мигом подойду, по шапке дам. За это народ начальника цеха не любил. Директор же от меня избавиться решил за то, что я не позволил ему в перестройку все разворовать, брата его убогого, когда тот с зоны вернулся, из своего цеха турнул.
Старик покраснел.
– Братец директора в конце восьмидесятых грабил квартиры. Отсидел срок, когда мужика выпустили, его ко мне в цех определили. Признаю, руки у него из нужного места росли. Фрезеровщик был от бога. Но я к нему с настороженностью относился, чуяло сердце беду. И не ошибся. Поймал Мирона за изготовлением ключей. Он клялся, божился: «Соседка попросила сделать, свои потеряла». Ага! Десять штук, и все разные. Выгнал его, а директору пригрозил кому надо про ключи рассказать.
Мастер протяжно вздохнул.
– Мирон плохо закончил, да еще Кольку Ивакина с собой утащил на тот свет. Николаша хорошим человеком был, пока с Мироном не сдружился. Не пил, не курил, да только очень уж баб любил, ни одной не пропускал. Из-за женщин и сгинул. Как сейчас помню, приехала в цех милиция…
Я поняла, что вечер воспоминаний Какуана Какуановича затянется, и, наплевав на воспитание, остановила его:
– Уже поздно. Мы спать хотим.
– Опять я разболтался, – спохватился пенсионер, – жена умерла, поговорить не с кем. А где моя отвертка?
Мастер начал ходить по кухне и остановился у кофемашины.
– Тю! Эк ее разворотило.
– Хозяйка предпочла дешевую китайскую деталь, – мигом пожаловался Леша.
– Ну, не весь Китай плох, – пробормотал дедуля, – надо знать, какой покупать. Но разворотило-то потроха не потому, что ты, мил человек, некачественную деталь поставил. А из-за твоей глупости.
Старичок засунул руку внутрь неисправного агрегата и вытащил оттуда нечто блестящее.
– Верх у нее, где кругло! А ты как ее впихнул?
– Нет, – заспорил Леша, – надо, чтобы острие было сверху.
Дедок нахмурился.
– Пацан, не спорь с тем, кто космические корабли собирал. Найди мою отвертку, а я это живо починю. Только притащи сюда…
Какуан Какуанович произносил слова, которые я слышала впервые, повторить их не смогу, что-то вроде: тройник штуцера, переходник на термоблок, мембрана-регулятор…
– Наша машинка может заработать? – с надеждой осведомилась Роза Леопольдовна.
– Если у меня кое-что старое на новое поменять, двести лет проживу, – хмыкнул мастер. – И где моя отвертка? Без нее я как голый!
Леша открыл свой чемодан, вынул оттуда отвертку.
– Вот!
– Эй, как она туда попала? – изумился дед.
– Ну… – замялся парень, – я подумал, что хозяйская. Зачем такая бабам? Им и простая сойдет. Хотел спасти инструмент от гибели в женских руках!
Какуан Какуанович всплеснул руками.
– Во дурак! Заканчивай с воровством. А то как Колька Петров закончишь.
– Это как? – поинтересовался Леша.
Дедуля откашлялся.
– Значит, началось все…
На этот раз поток воспоминаний старика прервала Роза Леопольдовна:
– Нам нужна работающая кофемашина и жалюзи, которые висят на окне. До утра справитесь?
Мастера переглянулись.
– Пусть Какуан Какуанович кофейным прибором займется, – решил Леша, – а я рулонку повешу. Мне это влегкую. В машину сгоняю, принесу одну хитрую штуку, и все будет о’кей.
Леша понесся в коридор. Какуан посмотрел на Краузе.
– Красавица, иди с ним. Не ровен час уедет хитрюга.
– Парень оставил свой чемодан с инструментами, – воскликнула я.
– Разве ж это инструмент, – засмеялся Какуан Какуанович, – барахло. Давай, красавица. Ты молодая, резвая, рыси. Не доверяю я тем, кто чужое без спроса прихватывает.
Роза Леопольдовна резвой белкой ринулась за Лешей.
