Глава 5. Нераскаявшиеся комары. Кризис веры и Крестовые походы

Развитие христианства шло постепенно. Через два века после распятия Иисуса его последователи все еще оставались преследуемым жалким меньшинством. Их считали угрозой для Римской империи. Римляне сами по себе были нацией разнообразной и очень гибкой. Они прекрасно умели ассимилировать различные народы и практики в свою систему верований и культуру. Христианство же переварить оказалось трудно, и последователей новой веры истребляли с невероятным творческим жаром. Христиан обряжали в шкуры животных, а потом натравливали на них голодных собак. Их привязывали к шестам и оставляли в лесу после наступления темноты, обычно группами, чтобы кровавое представление было более зрелищным. Многих христиан просто распинали. Но преследование христиан не смогло подавить распространение новой веры – скорее наоборот, это будило любопытство и расширяло круг обращенных. Распространению христианства способствовало и отсутствие социальной стабильности в Риме и на просторах империи, терзаемой болезнями и осаждаемой очередными захватчиками.

Во время кризиса III века христианство окончательно распространилось по всем регионам империи. Этот процесс совпал с чудовищной эпидемией чумы Антонина и чумы Киприана, о чем мы говорили раньше, и с распространением эндемичной малярии по Риму и всей империи. Христиан преследовали во время обеих эпидемий. Они отрицали римский политеизм, оставались монотеистами и поклонялись Яхве или Иегове. Это сделало их удобными козлами отпущения. Но две ужасные эпидемии на фоне эндемичной малярии привели к увеличению количества новообращенных сторонников целительной религии. В конце концов, христиане говорили, что Иисус творил чудеса исцеления – хромой пошел, слепой прозрел, прокаженный излечился, а Лазарь восстал из мертвых. Люди верили, что эта волшебная сила передалась апостолам и другим последователям Христа.

В сложные времена кризиса III века и продолжающихся в эру великого переселения народов набегов, барьером на пути которых стали комары Понтийских болот, хроническая малярийная инфекция стала одной из серьезных угроз религиозному и социальному положению дел. Сония Шах пишет: «Малярия поколебала все прежние определенности». Малярия окончательно пошатнула основы традиционной римской духовности, медицины и мифологии.

Амулеты, «абракадабра» и жертвоприношения Фебрис поблекли перед лицом новообретенной надежды, которую несли целительные христианские ритуалы и филантропические лечебные заведения.

Я никогда не позволил бы себе утверждать, что именно комары обратили народные массы в христианство. Это было бы исторически необоснованно. Однако…

Малярия стала одним из множества факторов, способствовавших утверждению христианства как основной европейской религии.

«Христианство, в отличие от язычества, проповедовало заботу о больных, считая это религиозным долгом. Те, кому удавалось излечиться, испытывали благодарность и преданность вере, а это укрепляло христианские церкви в то время, когда другие институты рушились, – пишет Ирвин У. Шерман, профессор биологии и инфекционных заболеваний из Университета Калифорнии. – Способность христианской доктрины справляться с психическим шоком от эпидемии сделала ее привлекательной для населения Римской империи. Язычество же, с другой стороны, оказалось менее эффективным для переживания случайности смерти. Со временем римляне приняли христианскую веру». Комары играли важную роль в психическом шоке во всей Римской империи. Христианство предлагало своим последователям утешение, заботу, а порой даже спасение.

Общины первых христиан считали уход за больными религиозным долгом. Они создали первые настоящие больницы. Такие действия наряду с иной христианской благотворительностью создавали мощное ощущение общности и принадлежности. Нуждающиеся получали опору и надежду. Когда христиане путешествовали по торговым или иным надобностям, их тепло встречали местные приходы. К 300 году христианская диаспора в Риме заботилась о более чем полутора тысячах вдов и сирот. Во времена беспрецедентного насилия, голода, чумы и свирепствующей малярии с III по V век христианство привлекало последователей своим милосердием.

Профессор микробиологии Дэвид Кларк связывает малярию и распространение христианства: «Хотя современное христианство не любит это признавать, но практики ранних христиан были сродни магии. Они писали заклинания на листах папируса, сворачивали их в длинные полоски и носили в качестве амулетов… Сходные заклинания существовали вплоть до XI века. В них часто содержались магические формулы средневековой иудейской каббалы, соединенные с более ортодоксальной христианской терминологией. Эти заклинания иллюстрируют большое значение малярии и магии для христиан… Они также подтверждают, что раннее христианство во многих отношениях было целительным культом».

Так, например, надпись на римском христианском амулете V века была сделана, чтобы излечить женщину по имени Иоанния от малярии: «Улетай, ненавистный дух! Христос изгоняет тебя. Сын Божий и Дух Святой победили тебя. О Господь стада Твоего, избави от всякого зла рабу Твою Иоаннию… О Господь Христос, Сын и Слово Бога живого, исцеляющий каждую болезнь и слабость, исцели рабу Твою Иоаннию и призри на нее… и избави ее от всякой лихорадки и всякого озноба – двухдневного, трехдневного, четырехдневного – и от всякого зла». Анн-Мари Луиджендайк, профессор религиоведения из Принстона, в книге «Дочери Гекаты: женщины и магия в Древнем мире» посвятила амулету Иоаннии целую главу. В ней она пишет: «Прослеживается прямая связь между большим количеством подобных амулетов того периода и ростом заболеваемости малярией в конце античного периода». Профессор подчеркивает, что малярийные амулеты и талисманы, «казалось бы, незначительные повседневные предметы, участвуют в более широком дискурсе целительства, религии и власти… создавая легитимную и социально приемлемую христианскую практику». Доктор Рой Котански, историк, занимающийся изучением древних религий и папирусов, прозорливо замечает, что «во времена Римской империи лечение болезней с помощью амулетов требовало точной диагностики заболевания. Мы обнаруживаем, что в текстах амулетов часто подробно описываются конкретные болезни, для лечения которых они предназначались». Мольбы об облегчении состояния, связанного с малярией, на амулете Иоаннии весьма трогательны и настойчивы, но мы не знаем, защитил ли он ее от всего зла и смерти от малярии.

Неудивительно, что ранние христиане, как подтверждает надпись на амулете Иоаннии, сочетали элементы разных верований в соответствии со своими потребностями. Во времена эпидемии эндемичной малярии и религиозной неопределенности иметь множество молитв и талисманов, адресованных как языческим богам, так и христианскому богу, повышали шансы на спасение. Кто-то из них мог оказаться полезным и спасительным, принести облегчение и исцеление. Христианский бог, предписывающий заботиться о слабых и больных, в том числе о множестве больных малярией, казался лучшим кандидатом на роль целителя болезни. Кроме того, он сулил спасение и загробную жизнь, свободную от лихорадки, боли и страданий. Получается, комары активно способствовали распространению христианства. Кроме того, их поддержали несколько известных императоров того времени, в частности Константин и Феодосий.

В неспокойный IV век христианство укреплялось параллельно с закатом Римской империи. Новую веру поддержало обращение императора Константина в 312 году и его Миланский эдикт, изданный в следующем году. После великого преследования христиан предшественником Константина, Диоклетианом, эдикт императора не только провозглашал христианство официальной религией империи, хотя многие думают именно так. Миланский эдикт даровал всем подданным Римской империи право выбирать и исповедовать собственную веру, не боясь преследования. Это удовлетворяло и политеистов, и христиан. В 325 году Константин пошел еще дальше и созвал экуменический Никейский собор. Чтобы примирить сторонников разнообразных политеистических и христианских течений и положить конец религиозным чисткам, он объединил их верования в одну веру. Константин утвердил Никейское Кредо и концепцию Святой Троицы, открыв тем самым путь к составлению современной Библии и формированию христианской доктрины.

После утверждения канона Константином в период с 381 по 392 год, император Феодосий, последний правитель над обеими частями Римской империи, навечно соединил христианство с Европой. Он отказался от религиозной терпимости, провозглашенной Миланским эдиктом, закрыл политеистические храмы, сурово преследовал тех, кто поклонялся Фебрис или носил талисманы с заклинаниями. Константин официально провозгласил римский католицизм единственной государственной религией империи. Рим превратился в пульсирующее сердце христианства и место пребывания наместника божьего на земле. Таким местом стал Ватикан.

Полномасштабное воцарение христианства в Риме и строительство Ватикана и других христианских памятников в IV веке сопровождалось вездесущей малярией. «Первые великие христианские базилики, в частности Сан-Джованни, Сан-Петер, Сан-Паоло, Сан-Себастьяно, Сант-Аньези и Сан-Лоренцо, – отмечает Клаудсли-Томпсон, – были построены в долинах, которые позже стали настоящим рассадником заразы». Мы знаем, что малярийные комары облюбовали район Ватикана еще до постройки первой христианской базилики Святого Петра. Как вы помните из предыдущей главы, Тацит говорит, что после извержения Везувия в 79 году в город хлынули потоки беженцев и потерявших дома: «Они селились в нездоровых районах Ватикана, что привело ко множеству смертей», а «близость Тибра… ослабляла их тела, которые становились легкой добычей болезни».

Ранняя история Ватикана нам доподлинно неизвестна, но само название его в дохристианскую эру республики связывалось с болотистой местностью на западном берегу Тибра, рядом с Римом. Окрестности эти считались священными. Археологи обнаружили здесь политеистические храмы, мавзолеи, гробницы и алтари различных богов, включая Фебрис. На этом священном месте император-садист Калигула в 40 году построил цирк для гонок на колесницах (Нерон его еще более расширил) и увенчал его Ватиканским обелиском, украденным в Египте вместе с нагрудником Александра. Эта каменная игла – единственное, что сохранилось от места игрищ Калигулы. Начиная с 64 года перед Великим пожаром Рима (в котором обвинили христиан) эта земля стала местом одобренного государством мученичества многих христиан, включая святого Петра, которого, по разным сведениям, распяли головой вниз в тени обелиска.

По приказу Константина в 360 году на территории бывшего цирка и предполагаемого места погребения святого Петра была построена базилика Святого Петра. Константинова базилика быстро стала местом паломничества, а также эпицентром строительства концентрического комплекса Ватикана. Здесь же находилась больница, которая часто была переполнена втрое, когда сюда поступали больные малярией из Рима и с соседних Понтийских болот Кампаньи.

Полчища комаров, населявших Понтийские болота, защищали центр католической церкви от вторжения захватчиков. Впрочем, комары убивали и тех, кому служили. Папы чаще всего в Ватикане не селились. Из страха перед малярией они жили в Латеранском дворце, расположенном на противоположном берегу Рима. И так продолжалось тысячу лет. Неудивительно, что в те дни, когда в Риме царила малярия, центр католичества вызывал у верующих скорее ужас, чем почтение, либо почтительный ужас. Тем не менее до завершения строительства новой базилики Святого Петра в 1626 году (по проекту Микеланджело, Бернини и других) не менее семи пап, включая и печально известного Александра IV (Родриго Борджиа), занимавшего престол в конце XV века, и пять правителей Священной Римской империи умерли от римской лихорадки. Знаменитый поэт Данте умер от тяжелейшей малярии в 1321 году.

Смертельная ловушка, которой стал Рим, не ускользнула от внимания чужестранцев, гостей города и историков. Византийский чиновник и историк VI века Иоанн Лид писал, что Рим стал местом давней битвы между духами четырех элементов природы и демоном лихорадки, который одерживает верх. Другие считали, что в подземной пещере обитает огнедышащий дракон, который отравляет город своим ядовитым дыханием. Кто-то считал, что злобная и мстительная Фебрис наказывает Рим за то, что он отказался от нее и стал христианским. Средневековый епископ, оказавшийся в Риме, писал, что, когда «близится восход сверкающей Собачьей звезды у мрачного подножья Ориона», город охватывает эпидемия малярии, «и не остается ни одного человека, не страдающего от лихорадки и дурного воздуха». Миазматические гиппократовы собачьи дни лета по-прежнему оставались столь же опасными, а слова великого врача пережили античность.

Несмотря на то, что центр римского католицизма мог славиться своими исцелениями, избавиться от репутации малярийной столицы Европы ему не удавалось. Даже в 1740 году в письме из Рима английский политик и историк искусства Гораций Уолпол писал, что «здесь царит ужасная болезнь малярия, которая приходит в Рим каждое лето и убивает город». Он первым ввел слово «малярия» в английский язык. Британцы же, как правило, называют эту болезнь просто лихорадкой. Спустя век другой английский художественный критик Джон Рескин, вторя своему предшественнику, писал, что «странный ужас охватывал весь город. Это тень смерти, которая проникает повсюду… и все скованы страхом лихорадки». Посетивший город в середине XIX века Ганс Христиан Андерсен, датский писатель, автор знаменитой «Русалочки», был поражен видом «бледных, желтушных, болезненных» жителей города. Знаменитая английская медсестра Флоренс Найтингейл описывала безмолвные и безжизненные окрестности Рима как «долину смертной тени». Поэт-романтик Перси Биши Шелли писал о болезни, которая убила его близкого друга, лорда Байрона (несмотря на слухи, любовниками они не были), и жаловался, что и сам он болен «малярийной лихорадкой, полученной в Понтийских болотах». Еще в начале XX века путешественники, оказавшиеся в этой местности, были шокированы слабостью, жалким и истощенным видом несчастных местных жителей, которые пытались выживать в малярийной Кампанье. Как мы уже видели и будем видеть, Рим, Ватикан и комары имеют давнюю общую историю, основанную на причудливом и смертельном партнерстве.

Рим стенал под гнетом малярии, но и остальная Европа не была защищена. Болезнь медленно, но верно продвигалась на север. Хотя римляне заносили малярию на завоеванные новые территории, вызывая периодические вспышки болезни даже в Шотландии и Германии, лишь в VII веке малярия стала эндемичной для Северной Европы. Смертельный falciparum не выдерживал сурового климата морозных регионов, но malariae и vivax, которые также могли быть смертельными, нашли подходящее жилище и стали благополучно размножаться в Англии, Дании и даже в русском арктическом портовом городе Архангельске.

La Mal’aria: эта суровая и мрачная картина 1850 года французского художника Эрнеста Эбера изображает пораженных малярией итальянских крестьян, бегущих из смертельной ловушки Понтийских болот в Кампанье. Художник путешествовал по Италии, и картина эта написана на личном опыте. (Diomedia /Wellcome Library)

Смертельная хватка комаров в Европе усиливалась человеческим вмешательством. Переносимые комарами болезни следовали за плугом. Комары переселялись за людьми, появлялись в новых поселениях и двигались по торговым путям. Расширение Римской империи и христианства привело к распространению переносимых комарами болезней, которые охватили те популяции, где эти болезни ранее были неведомы. Постоянное покорение человеком окружающей среды, особенно культивация земель и искусственное нарушение экосистем, привело к распространению комаров там, где ранее это было экологически невозможно.

Хрупкое равновесие между всеми жизненными силами было нарушено человеческим вмешательством. В VI веке в Европе появился отвальный плуг, куда можно было впрячь быков. Это позволило крестьянам возделывать земли в бассейнах рек Центральной и Северной Европы. Плотность населения, человеческого и животного, возросла. Вокруг сельскохозяйственных колоний стали строиться деревни и города. На реках началось оживленное движение. Появились торговые порты. Сельское хозяйство, увеличение плотности населения и внешняя торговля – все это способствовало размножению малярийных комаров.

Когда сельское хозяйство стало более эффективным, Северная Европа вышла на глобальный рынок. Торговцы стали отправляться все дальше в поисках новых интересных возможностей. «Люди-мигранты, – пишет историк Джеймс Уэбб, – везли с собой целые фургоны инфекций». Несчастья Средневековья усугублялись появлением новых болезней. Кроме того, ситуацию усложнял новый подход к вере. Вместе с комарами пришло чуждое религиозное влияние, которое вскоре превратилось в очередную глобальную философию – ислам.

В отличие от медленного и тяжелого распространения христианства, поддержанного комарами, ислам родился из видений пророка Мухаммеда и быстро покорил мир. В 610 году во время одного из уединений Мухаммеду явился Архангел Гавриил и повелел ему поклоняться Аллаху («богу»), тому же божеству, что у иудеев и христиан. Мухаммед продолжал получать божественные откровения, а потом начал излагать слова бога небольшой, но постоянно растущей общине мусульман («тех, кто обращен в ислам») в Мекке и Медине. Его проповеди и изречения стали частью Корана («назидание»). Ислам («покорность богу») быстро завоевал весь Аравийский полуостров.

В VII веке, когда комары и малярия продолжали свое зловещее продвижение на север Европы, ислам распространялся по Ближнему Востоку. Новая монотеистическая вера, созданная по образцу поклонения христианскому богу, охватила Северную Африку, проникла в византийский и персидский миры. Когда мавры-мусульмане в 711 году переправились через Гибралтарский пролив и вторглись в Испанию, они вызвали новую вспышку малярии, укоренив паразита во всем европейском Средиземноморье. К 750 году мусульманская империя простиралась от реки Инд на востоке по всему Ближнему Востоку, на севере до Восточной Турции и гор Кавказа и по Северной Африке. Затем ислам охватил Испанию, Португалию и юг Франции. Ислам и христианство столкнулись на двух фронтах – в Испании на западе и в Турции, а затем на Балканах на востоке. Европа оказалась в осаде комаров и мусульман.

Когда на Европу спустился мрак, болезни и смерть, король франков Карл Молот Мартелл и его крестьянская армия выступили против мусульман и в битве при Туре в 732 году дали отпор армиям выдающегося мусульманского генерала Абду-р Рахмана аль-Гафики. Внук Карла Мартелла, христианский крестоносец Карл Великий, первый император только что созданной Священной Римской империи, воевал с маврами во Франции и Испании. Он сумел окрасить кроваво-красным цветом христианства большую часть Европы. Впервые со времен расцвета классической Римской империи Карл Великий сумел объединить значительную часть Западной Европы под своим правлением. Под его провидческим, но жестоким руководством Европа начала возрождаться из пепла темного Средневековья. Неудивительно, что историки называют Карла отцом Европы.

Блестящий, красноречивый Карл Великий стал королем франков в 768 году. На его счету более пятидесяти военных кампаний, целью которых было расширение империи и спасение душ. Твердый защитник и распространитель христианства, Карл Великий быстро остановил мусульманскую экспансию в Испании, а затем повернул оружие против саксов и данов на севере и венгерских мадьяр на востоке, одновременно укрепив контроль над Северной Италией. Войны Карла Великого уничтожили соседние буферные государства, окружавшие королевство франков, и положили начало вторжениям и новым угрозам.

Хотя ревностная и фанатичная христианизация покоренных народов не считается частью Крестовых походов, действия Карла Великого были настолько экстремальными, что их вполне можно назвать религиозным геноцидом. Некогда христианство было верой обращенных и преданных, стремящихся к исцелению и утешению, при Карле же Великом христианство предложило совершенно противоположный путь к спасению. У покоренных был простой выбор: принять христианского бога или немедленно встретиться с этим богом после удара мечом. В 782 году при Вердене Карл Великий приказал убить более 4500 саксов, отказавшихся покориться его власти и христианскому богу. Пока Карл Великий укреплял свою военную, политическую и духовную власть, опечаленный и презираемый папа Лев III увидел в короле франков средство обезопасить и укрепить собственный авторитет и власть.

Папа Лев терял репутацию в глазах итальянских элит. Он был алчным, сластолюбивым политиканом, погрязшим в сомнительных экономических схемах. Под защитой Карла Великого Лев смог бы сохранить легитимность папства и сдержать потенциальных узурпаторов. В день Рождества 800 года папа Лев короновал Карла Великого и провозгласил его первым императором Священной Римской империи (или империи Каролингов). В этот период папство подвергалось угрозам по всем фронтам. Со времен падения Западной Римской империи тремя веками ранее Карл Великий стал первым императором, под рукой которого оказалась вся Западная Европа. Его политика христианизации и военные набеги во всех направлениях нарушали баланс сил и требовали отмщения. Карл Великий умер от естественных причин в 814 году, когда ему был семьдесят один год. Его наследникам пришлось защищать созданную им хрупкую христианскую империю.

Очень скоро колоссальная Священная Римская империя утратила стабильность и подверглась набегам мадьяр. Этот кочевой народ сложился на востоке России, в степях между Волгой и Уральскими горами. К 900 году они вбили клин в существующий порядок, поселившись на Дунае на территории современной Венгрии. В последующие пятьдесят лет они продолжали набеги на Германию и Италию и доходили даже до Южной Франции. И, наконец, ислам, хотя и медленно уступал свои позиции на западе, все еще держался в Испании и успешно продвигался на востоке, подступая к восточным границам Византийской империи.

Продвижение мадьяр в Западной Европе было остановлено германским королем Оттоном I в 955 году при Лехфельде. Это сражение принесло ему репутацию спасителя христианского мира и в 962 году возвело на трон распадающейся Священной Римской империи. Начиная с Оттона короли Германии дважды короновались правителями Священной Римской империи, правда, не всегда с благословения Папы. После поражения мадьяры приняли христианство при короле Стефане (будущем святом Стефане) и стали вести оседлый образ жизни в Венгрии. Сельскохозяйственные достижения мадьяр нарушили экологический баланс и вновь обеспечили комарам новые площадки для жизни и кормления. Но для Европы малярийная среда, созданная мадьярами вдоль венгерского Дуная, стала настоящим благословением. Во время вторжений безжалостных монголов в XIII веке малярийные комары, вскормленные трудолюбивыми мадьярскими крестьянами, обеспечили надежный оборонительный периметр и спасли остальную часть Европы.

Нападения мусульман и мадьяр стали последними крупными вторжениями чужаков в сердце Европы. Священная Римская империя быстро распалась на множество этнических королевств. Во многих отношениях эти государства были продолжением остановленных комарами набегов вестготов, гуннов и вандалов в эру Великого переселения народов и войн, которые потрясли основы Западной Римской империи в IV–V веках. Как грабители-кочевники до них, эти чужаки остались в Европе и влились в местные общества или создали новые этнические территории для самих себя – так поступили венгерские мадьяры, франки, германцы, хорваты, поляки, чехи и славяне-русы (русские и украинцы). Так формировалась этническая карта современной Европы.

Эти события послужили началом относительного европейского мира и однородного христианства. За фасадом единства развивалась коммерческая диверсификация, специализация по гильдиям, торговля. Европа начинала процветать. В свою очередь, интенсификация сельского хозяйства, рыночный капитализм и торговые пути способствовали дальнейшему распространению комаров. Экономический бум привел к развитию и укреплению местного правления и возникновению феодальных монархических государств, основанных на сельскохозяйственном крепостничестве. Деспотические правители и подчиненные им дворяне опирались на наемные армии рыцарей и крестьян, которых в периоды нужды призывали в солдаты.

Новые королевства действовали по божественному праву королей, закрепленному бдительным, осторожным и суровым папством. Впрочем, папы вскоре стали больше заботиться о накоплении богатств и власти, чем о спасении душ. Церковь забыла о своих истоках – а ведь когда-то христианство было целительной, противомалярийной, терапевтической верой. Теперь спасение стало использоваться как средство запугивания и подкупа для сбора богатств с невежественных крестьянских масс. Папство заняло весьма прибыльное место в результате обширной торговой революции, охватившей всю Европу и распространившейся за ее пределы.

Ряд императоров Священной Римской империи начиная с Оттона I тщились покорить скупой Рим и другие итальянские города-государства, одновременно пытаясь заставить все более мощное и независимое папство легитимизировать их верховенство. Комары Понтийских болот продолжали защищать Рим и Ватикан от чужеземных вторжений во времена всех конфликтов этой эпохи, как раньше насмерть стояли против полчищ карфагенян, вестготов, гуннов и вандалов.

Как многим завоевателям, пытавшимся захватить Рим ранее (Ганнибал, Аларих, Аттила и Гейзерих), армиям Оттона I, Оттона II, Генриха II (не путайте его с более поздним английским коллегой-монархом) и Генриха IV не удалось выиграть в схватке с малярийными комарами.

Затем та же судьба постигла армии его сына, Оттона II. Он так и не одержал победы и умер от малярии в 983 году в возрасте двадцати восьми лет. Неожиданная смерть Оттона II ознаменовала начало периода нестабильности. Вакантный трон пытались занять разные германские и иностранные претенденты, хотя номинально императором считался трехлетний сын Оттона II, Оттон III. Германский король Генрих II сумел удержать сжимающуюся Священную Римскую империю, но теперь это наследство существовало лишь в названии. Когда по периметру стали откалываться этнические государства, так называемая Священная Римская империя превратилась в германское королевство в центре Европы.

В 1022 году армии Генриха II вступили в непокорную Италию, но тяжелая болезнь заставила короля прекратить поход мести. Бенедиктинский монах, кардинал Петр Дамиан, канонизированный в 1828 году, в то время работал в Риме. Он так описывал давящую и болезненную атмосферу в городе: «Рим, алчущий людей, губит самую сильную человеческую природу. Рим, рассадник лихорадки, щедрый даритель плодов смерти. Римские лихорадки действуют по неписаному закону: кого они коснутся, тот не избавится от них, пока жив». Между 1081 и 1084 годами Генрих IV, ослабленный внутренними и внешними восстаниями против его правления и пятью отлучениями от церкви тремя разными папами, четырежды осаждал Рим. Папам каждый раз удавалось спастись, а Генриху приходилось отступать, спасая остатки измученной комарами армии из болот Кампаньи. Многие остались в Понтийских болотах, став жертвой союзников Рима – малярийных комаров Anopheles.

После ряда заурядных правителей на престол влачащей жалкое существование Священной Римской империи в 1155 году взошел правитель поистине великий. Современники так восхищались Фридрихом I, что дали ему прозвище, вошедшее в историю: Барбаросса (Рыжебородый). Он был мощным правителем, сочетавшим в себе все таланты и добродетели сильного лидера. Его имя сохранилось в веках благодаря его великим достижениям, но с ним связаны и более зловещие ассоциации. Алчущий мирового господства Адольф Гитлер назвал именем великого германского правителя июньскую операцию 1941 года по вторжению в Советский Союз.

Барбаросса стремился восстановить былую славу империи, которой она достигла при Карле Великом. Но у комаров были другие, не столь великие планы относительно армий Барбароссы. Пять его походов против Италии и папства начиная с 1154 года были остановлены полчищами малярийных комаров. Один из солдат Барбароссы вспоминал, что Италия «разъедена ядовитыми туманами, поднимающимися с окрестных болот и несущими муки и смерть всем, кто вдохнет их». Кардинал Бозо, член папского суда, так писал о военной кампании Барбароссы: «неожиданно его армию поразила такая смертельная лихорадка, что за семь дней почти все… оказались на пути к мучительной смерти… и в августе поредевшая его армия начала отступать. Смертельная болезнь преследовала его. И стоило ему сделать шаг вперед, как он вынужден был отступать, оставляя за собой бесчисленное количество мертвых». Не сумев пробиться сквозь комариный защитный барьер, Барбаросса отошел в Германию и по желанию все более автономных баронов начал создавать Великую Германию и обеспечивать lebensraum (жизненное пространство), покоряя славянские народы на востоке – тот же боевой клич спустя 750 лет возродился в Третьем рейхе Гитлера.

После смерти папы Урбана III (он умер от малярии) его преемник Григорий VIII отменил отлучение Барбароссы и заключил мир со своим старым другом. Когда Григорий призвал Европу вернуть христианам Святую Землю в ходе Третьего крестового похода, Барбаросса, наладивший отношения с папством, откликнулся на призыв со всем христианским пылом. Недовольный тем, что мусульмане Саладина захватили Египет, Левант и священный город Иерусалим, подорвав христианское владычество на Святой Земле, папа Григорий в 1187 году издал буллу, призывающую к Крестовому походу.

Папа Григорий умер от малярии, пробыв на престоле всего пятьдесят семь дней. Но его призыв к оружию под маской возможности отмщения и сотворения добра нашел отклик в христианском мире Европы. Солдаты Барбароссы выступили в Крестовый поход вместе с армиями французского короля Филиппа II, австрийского Леопольда V и недавно коронованного короля Англии Ричарда I Львиное Сердце. Разношерстные крестоносцы под водительством величайших правителей Европы ринулись в водоворот смерти, где против них выступили комары и мусульмане, защищающие родные земли.

Крестовый поход не задался с самого начала. Комары, усердно патрулирующие Понтийские болота и защищающие Рим и папство, сумели превратить христианство из мелкого целительного культа в коррумпированное духовное, экономическое и военное предприятие.

Они сразу же набросились на крестоносцев. Насекомые обрушили свою месть на христиан, вторгшихся в Левант, и остановили их продвижение по территории ислама, медленно подтачивая хрупкие оплоты христианских государств крестоносцев на Ближнем Востоке.

В те времена термина «Крестовые походы» не существовало. Он появился лишь около 1750 года. Так историки стали называть девять походов христиан на Ближний Восток в период с 1096 по 1291 год с целью вырвать Святую Землю из рук мусульман. Войны в Европе закончились Реконкистой – отвоеванием Испании у мусульман – в 1492 году. В том же году Колумб, сам не желая того, изменил мир. И эти события положили конец походам в Святую Землю. Первый крестовый поход начался в 1096 году. После этого походы в Святую Землю продолжались двести лет и служили удовлетворению алчности и идеологии. Это было слегка прикрытое религиозными лозунгами желание захватов с целью обогащения и развития торговли.

Проповедники, фильмы и детские книги, в том числе и легенды о Робин Гуде, заставили нас поверить, что Крестовые походы были призваны свергнуть правление неверных над Святой Землей. Однако религиозный элемент крестовых походов был более жесток. Он включал в себя подавление и истребление всех, кто не исповедовал христианство. Крестовые походы были не столь прямолинейны, как простой безумный христианский джихад против исламского правления над Левантом, устроенный галантными европейскими рыцарями в сверкающих доспехах, стремящимися установить свои стяги над мусульманскими замками. Ситуация была сложнее, чем представляется в сказках. Как вспоминал один известный крестоносец, было глупо отправляться воевать с мусульманами, когда другие нехристиане живут по соседству: «Это все равно что делать свою работу с конца».

Вообще-то эти преданные вере рыцари в доспехах, исполняющие прихоти своих лордов или церкви, более напоминали бандитов и воров Аль Капоне или Пабло Эскобара, чем мифологизированных артуровских спасителей страдающих прекрасных дам и хранителей великого христианского мира. Дороги через Европу в Святую Землю выбирались специально по землям, где было много евреев и язычников, и там начиналась безжалостная оргия этнических и религиозных чисток. Как обычно, все сопровождалось бесстыдным грабежом местных жителей, в том числе и братьев-христиан. Еще одним элементом Крестовых походов стало разрешение конфликтов между соперничающими ветвями католичества. Монархи и священнослужители искали другой путь под пропагандистским лозунгом «Этого хочет Господь». В конце концов, в надежде собрать армию, папы предлагали наемникам полное отпущение грехов, а все тяготы крестовых походов должны были служить искупительным подвигом.

Все европейцы, крестьяне и знать, мужчины и женщины, присоединились к движению войны за бога. Крестовые походы стали возможностью паломничества под защитой армии. Добровольцы и призванные солдаты получали возможность грабить, насиловать и убивать неверных. Подобные мотивы двигали многими, если не всеми. Между историками нет согласия в вопросе о том, кто и почему присоединялся к Крестовым походам. Альфред У. Кросби считает Крестовые походы «священным подвигом благочестивых христиан во имя спасения Гроба Господня от мусульман… эта идея подкреплялась религиозным идеализмом, желанием приключений и, как оказалось, бесстыдной алчностью». Религиозный компонент был лишь одним из мотивов идеологов Крестовых походов и использовался для маскировки их истинных намерений, которые сводились к получению политических, территориальных и экономических преимуществ.

С ростом количества Крестовых походов они превращались в выгодное коммерческое предприятие. Транспортировка, поддержание и снабжение огромных армий и толп благочестивых паломников, двигающихся из Европы в Восточное Средиземноморье, было выгодным финансовым делом. Если бы Левант попал в руки христиан, вся экономическая сила Средиземноморья оказалась бы у политических монархов Европы и их религиозных хозяев. В течение нескольких веков скупые правители посылали своим возбужденным подданным замаскированные сигналы, отправляя их «вырвать эту землю у неверных и подчинить ее себе».

Движимые христианским пылом, около 80 тысяч человек из всех слоев общества покинули Европу во время Первого крестового похода (1096–1099), чтобы предпринять отважное и опасное путешествие в Иерусалим, попутно истребляя нехристиан. По мере того как эта разношерстная армия продвигалась к Святой Земле, их количество сокращалось. Когда самые стойкие в Константинополе вошли в Азию, в дело вступила малярия, еще больше уменьшив их ряды. Весной 1098 года начались муссонные дожди, открыв летний сезон неутомимых комаров – и малярии. К осени тысячи крестоносцев умерли от смертоносного паразита. Погибли все германцы – полторы тысячи человек. Но оставшиеся не отступали. Они создавали государства крестоносцев на северных подходах к Иерусалиму, которые были отвоеваны у мусульман в июне 1099 года. «Теперь, когда наши люди захватили стены и башни, – писал французский священник и воин Раймунд де Агилер, – какое великолепное зрелище открылось нашим глазам! Некоторые из наших людей срубали головы врагов, другие осыпали их стрелами, и они падали с башен. Другие мучили их дольше, бросая в пламя». Какими бы варварскими ни были методы, Иерусалим оказался в руках христиан.

К 1110 году множество мелких государств крестоносцев, включая Антиохию и Иерусалим (и его порт Акру), объединились в прибрежный Левант. Учитывая значимость этого региона для торговли, неудивительно, что он давно превратился в этнический плавильный котел. Поскольку большинство крестоносцев с награбленными трофеями вернулись в Европу, их небольшие европейские анклавы были вынуждены сосуществовать и сотрудничать с местным населением, среди которых были мусульмане, евреи, халдеи, персы и греки. Эти кипящие жизнью многонациональные порты вскоре стали центром торговли внутри известного мира. Восточное Средиземноморье превратилось в экономический центр глобальной торговли.

Несмотря на то, что Крестовые походы представляли собой жестокие военные конфликты, они способствовали развитию торговли и широкому обмену знаниями и инновациями.

Ради одной монополии на такую торговлю стоило воевать. Неудивительно, что череда Крестовых походов в Левант продолжилась.

Успех Первого крестового похода и создание христианских государств в Леванте были чудом. Впрочем, вскоре христианское влияние на Ближнем Востоке начало постепенно слабеть, несмотря даже на создание в 1139 году ордена рыцарей Храма. Религиозный фанатизм и слепое поклонение богу вкупе со вседозволенностью и неприкрытой алчностью оказались мощными стимулами падения авторитета церкви. На протяжении двухсот лет низменные страсти лежали в основе военных походов христиан с целью подчинения себе торговли в Средиземноморье и спасения Гроба Господня от ислама.

Второй крестовый поход (1147–1149) возглавил король Франции Людовик VII. Его сопровождала блестящая и очень сильная жена-воин, Элеонора Аквитанская (ей, кстати, удалось собрать армию большую, чем у мужа). Кроме того, в походе участвовал германский император Конрад III. Целью крестоносцев был Дамаск.

Они сознательно запрудили все водные потоки в окрестностях города, создав настоящее малярийное болото, поджидавшее крестоносцев. Пятидневная осада Дамаска в июле 1148 года, в разгар малярийного сезона, была плохой идеей и привела к биологической катастрофе.

Самым важным последствием этого поражения стало то, что обозленный Людовик выместил гнев на жене. Элеонора до сих пор не родила ему сына. Кроме того, он подозревал ее в супружеской измене – любовником королевы он считал ее дядю Раймунда, правителя Антиохии. После возвращения во Францию Папа Римский расторг этот союз без любви. Всего через два года Элеонора вышла замуж за своего кузена, Генриха II, который в 1154 году стал королем Англии. Союз Генриха и Элеоноры (и ее земель во Франции) имел отдаленные судьбоносные последствия, так как двое из восьми их отпрысков, короли Ричард и Джон, своими действиями привели к подписанию Великой хартии вольностей.

После неудачного Второго крестового похода папа Григорий в 1187 году призвал Европу освободить Иерусалим от Саладина и его мусульманской армии. Молодой английский король Ричард Львиное Сердце выступил в Третий крестовый поход вместе с Леопольдом V Австрийским, Филиппом II Французским и германским императором Барбароссой. Саладин преградил крестоносцам путь в 100 милях к северу от Иерусалима, в приморском городе-крепости Акре. В августе 1189 года началась осада. В осаде принимали участие местные крестоносцы под командованием недавно освобожденного бывшего короля Иерусалима Ги де Лузиньяна и армии Филиппа и Леопольда. Как только малярия начала высасывать соки из осаждавших, Саладин совершил блестящий и неожиданный шаг. Он окружил своих врагов и дал армии комаров возможность кормиться на пойманных в ловушку крестоносцах.

В июне 1191 года прибыл Ричард с армией. Крестоносцы к тому времени почти два года страдали от эндемичной малярии. Периодически вспыхивали эпидемии.

Сразу после высадки Ричард заразился малярией. Те, кто ухаживал за ним, писали, что его поразила тяжелая болезнь, которой местные жители дали название «арнольдия». «Болезнь эта вызвана переменой климата, влияющей на тело человека». Страстный Ричард сражался одновременно с малярией, цингой и мусульманами. Он за месяц прорвал осаду и захватил Акру. Но его европейские союзники более не имели ни людей, ни желания сражаться за Иерусалим. Комары лишили их последних сил. Филипп также страдал от малярии и цинги. Леопольд считал себя обманутым хитрым Ричардом, который после падения Акры присвоил себе большую часть трофеев. Понимая слабость своего военного и экономического положения, недовольные и озлобленные короли собрали жалкие остатки своих армий и в августе покинули Святую Землю. Но их месть Ричарду была еще впереди.

Не устрашенный дезертирством товарищей, Ричард поклялся отвоевать Иерусалим. Когда переговоры между Ричардом и Саладином затормозились, английский король обезглавил 2700 пленников на глазах у армии мусульман. Саладин ответил тем же. Ричард двинулся на юг и сумел захватить и удержать город Яффу, несмотря на яростные контратаки мусульман. Ричард был очень смел, имел богатый военный опыт, а титул Coeur de Lion (Ричард не говорил по-английски, только по-французски) ему дали еще при рождении. Первая атака на Иерусалим оказалась неудачной. Армия завязла в грязи после сильных ноябрьских дождей. Ноябрь для Леванта – самый опасный месяц в плане малярии. «Болезни и раны, – писал современник, – ослабили многих до такой степени, что они с трудом передвигались». Вторая атака на Иерусалим также закончилась малярийным отступлением. Ричард снова заболел, врачи шептались, что у него острая полутрехдневная лихорадка, то есть сочетание малярии vivax и falciparum.

Измученным крестоносцам было не легче, чем их командиру. Мечте Ричарда об Иерусалиме, Святом Городе, до которого было рукой подать, не суждено было осуществиться. По желанию комаров Иерусалим остался у мусульман. Ричард и Саладин, два общепризнанных лидера христианского и мусульманского миров, подписали договор. Иерусалим оставался под мусульманами, но был признан международным городом, открытым для христианских и иудейских паломников и торговцев. В 1291 году, когда мусульмане вернули себе Акру, последний оплот измученных малярией крестоносцев, первая крупномасштабная попытка христиан создать колонии за пределами Европы окончательно потонула в песках пустыни.

Святая Земля оставалась за мусульманами до Первой мировой войны. Лишь в Рождество 1917 года армия британского генерала Эдмунда Алленби триумфально вошла в Иерусалим. Алленби Армагеддон, как его прозвали военные и политические руководители, стал тридцать четвертым завоевателем Иерусалима и первым «христианином» (хотя он был атеистом) со времен крестовых походов. Медики британской армии назвали Алленби «первым командиром в этом малярийном регионе, где погибли многие армии, трезво оценившим риск и предпринявшим необходимые меры». В 1917 году Артур Бальфур, министр иностранных дел и бывший премьер-министр Великобритании, в печально известной Декларации Бальфура провозгласил, что «правительство Его Величества считает необходимым создать в Палестине национальное государство еврейского народа и приложит все усилия для достижения этой цели». Христианская оккупация Леванта во время Первой мировой войны и реализация утопического заявления Бальфура в очередной раз установили на Святой Земле атмосферу антагонизма и породили конфликт на Ближнем Востоке.

В 1917 году Алленби удалось то, что не удалось Ричарду в 1192 году: он обманул комаров. Малярия и другие болезни во время Третьего крестового похода подкосили Ричарда. В октябре 1192 года, все еще страдая от приступов малярийной лихорадки, Ричард покинул Левант и направился в Англию. В пути он столкнулся с обманом и предательством, что привело его к гибели. Пока Ричард воевал в Святой Земле, его брат Джон вместе с Филиппом Французским подготовили против него заговор.

По возвращении во Францию Филипп тайно поддержал бунт принца Джона против отсутствующего брата Ричарда. Кроме того, Филипп решил захватить английские земли во Франции – они перешли к Англии в результате брака Генриха и Элеоноры. Филипп не позволил Ричарду высадиться во французских портах и вынудил его двигаться опасным маршрутом через Центральную Европу, где незадолго до Рождества его пленил Леопольд Австрийский. Выкуп за короля составил безумную сумму в 100 тысяч фунтов серебра. Эта сумма втрое превышала ежегодные налоговые сборы английской короны. Но мать Ричарда, Элеонора, сумела собрать деньги. Для этого она увеличила налоги на собственность, скот и накопленное богатство. Налогами она обложила крестьян, баронов и священнослужителей. После получения колоссального выкупа Ричард был освобожден. Филипп отправил Джону письмо с предупреждением: «Берегись, дьявол на свободе».

После освобождения Ричард двинулся домой и по пути начал отвоевывать английские провинции во Франции, для чего потребовались дополнительные ресурсы и средства. Во время осады незначительного замка в Аквитании в 1199 году внимание короля привлек один из защитников. Ричарда развеселил человек, стоявший на стене замка. В одной руке он держал арбалет, а в другой, в манере, достойной Монти Пайтона, сжимал сковородку, которую использовал в качестве щита. В отвлекшегося Ричарда попала стрела, и позже он умер от гангрены. На трон Англии взошел Джон. В течение десяти лет Джон собирал средства для финансирования долгих и бесплодных кампаний во Франции с целью отвоевания английских земель. Он повысил налоги, ввел дополнительные пошлины, увеличил сборы за наследство и брак. При нем процветали вымогательство и взяточничество. К сожалению, Робин Гуд был вымышленным персонажем – как бы ни нравился мне лисенок из одноименного мультфильма Диснея.

Окончательное поражение короля Джона в сражении при Бувине в 1214 году привело к сплочению и общему бунту обозленных баронов. 15 июня 1215 года в Раннимиде Джон был вынужден уступить требованиям взбунтовавшихся баронов и подписать Magna Carta Libertatum – Великую хартию вольностей. Революционный документ обеспечивал права и личные свободы всех свободных англичан (весьма незначительной категории). Я не буду распространяться о мифологических современных представлениях о хартии вольностей. Остановлюсь лишь на одном.

Универсальный слоган «Никто не стоит выше закона», который считается якобы взятым из хартии вольностей, в ней не значится.

Ни в одном из шестидесяти трех пунктов этого революционного документа такой фразы нет. Современное истолкование и сама конструкция этого выражения взяты из соединения двух статей: «Ни один свободный человек не будет арестован или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо (иным) способом обездолен, и мы не пойдем на него и не пошлем на него иначе, как по законному приговору равных его (его пэров) и по закону страны. Никому не будем продавать права и справедливости, никому не будем отказывать в них или замедлять их».

Эти идеи, каким бы ни был их смысл в 1215 году, очень созвучны эпохе современной демократии, закона и утверждения всеобщих неотъемлемых прав личности на жизнь, свободу и защиту собственности. Хартия вольностей ознаменовала собой великий сдвиг в истории политической и юридической мысли. Она повлияла на конституции современных демократий, в том числе на Билль о правах в Соединенных Штатах, Хартию прав и свобод в Канаде и на Декларацию прав человека, принятую Организацией Объединенных Наций в 1948 году. Если мы провалимся в кроличью нору и помчимся назад во времени, то можно сказать, что Третий крестовый поход создал контекст и условия для появления Великой хартии вольностей и зарождения демократической платформы.

Хотя хартия вольностей может считаться утешительным призом, попытка европейских крестоносцев отвоевать Святую Землю закончилась полной и безусловной неудачей. Комары предали христианство в период кризиса веры. Если во времена кризиса III века комары поддержали целительные основы христианства, то в период Крестовых походов они положили конец всем торговым надеждам и предприятиям христиан.

Крестовые походы были первой крупномасштабной попыткой Европы создать колонии и распространить свою власть за пределы континента. Комары воспрепятствовали этим первым империалистическим предприятиям. Альфред У. Кросби так пишет о смертельном вмешательстве комаров в Крестовые походы:

«За редким исключением, представители Запада, которые вели войны в восточном Средиземноморье, считали, что их главные проблемы носят военный, логистический, дипломатический и, возможно, теологический характер. Но на самом деле их главной и самой серьезной трудностью были проблемы медицинские. Европейцы часто умирали вскоре после прибытия, не могли иметь детей, которые дожили бы на Востоке до зрелого возраста… Когда крестоносцы прибыли в Левант, они пережили то, с чем британские поселенцы столкнулись в североамериканских колониях спустя несколько веков… им пришлось встретиться с инфекциями, восточными микробами и паразитами. Только привыкнув к этому, они могли сражаться с сарацинами. Период акклиматизации требовал времени и сил, лишал армии эффективности. Все это вело к гибели десятков тысяч человек. Вполне возможно, что болезнью, поразившей крестоносцев, была малярия, эндемичная для влажных низменностей Леванта и побережья, то есть именно тех мест, где скапливались основные массы крестоносцев. Левант и Святая Земля были, а в некоторых регионах и остаются местами малярийными… Каждая новая армия крестоносцев, прибывшая из Франции, Германии и Англии, становилась топливом, подброшенным в печь малярийного Востока. Опыт сионистских иммигрантов в Палестину в начале нашего века очень показателен. В 1921 году 42 процента заболели малярией в первые шесть месяцев после прибытия и 64,7 процента – в течение первого года… Государства крестоносцев погибли, как бутоны срезанных цветов».

В отличие от крестоносцев, мусульмане воевали на собственной земле. У них уже выработался иммунитет, они привыкли к местным разновидностям малярии.

У многих имелись генетические защитные механизмы – антиген Даффи, талассемия, фавизм и, возможно, даже серповидноклеточная анемия. Ричард Девиз, английский монах и личный писец короля Ричарда, рассказывая о мусульманских противниках, с завистью писал, что «погода привычна для них; место это – их родная страна; труд для них – здоровье, а лишения – лекарство». Несомненно, защитники имели преимущество в войне, поскольку они решали, где, когда и какой будет битва, но в данном случае сопротивляемость малярии оказалась главным козырем ислама. И оружием победы.

Несмотря на то, что Крестовые походы оказались очень неудачным экономическим предприятием, они проложили путь к будущим империалистическим успехам. Косвенным образом они приблизили эпоху великих географических открытий и Колумбов обмен. Как мы уже говорили, Крестовые походы включали в себя и войну, и торговлю, что более важно. Межкультурный обмен между мусульманами и христианами возродил труды Древней Греции и Рима и вернул их в научную жизнь Европы. Мусульманские инновации проникли во все сферы науки – их принесли с собой возвращающиеся крестоносцы и торговцы. Мусульманский Ренессанс, или Золотой век Крестовых походов, донес идеи просвещения и культуру в самые темные и застойные уголки Европы.

Крестовые походы способствовали быстрому распространению мусульманских достижений в области навигации. Именно мусульмане придумали современный магнитный компас и важные элементы кораблестроения, такие как кормовой руль и треугольные латинские паруса на трехмачтовых судах, которые позволили судам двигаться против ветра. В 1218 году изумленный французский епископ Акры отправил во Францию письмо, в котором писал, что «железная игла после соприкосновения с магнитным камнем всегда указывает на Полярную звезду, которая остается неподвижной, тогда как остальной небесный свод вращается, являясь осью небосвода. Это чрезвычайно полезно тем, кто бороздит моря».

Получатель этого письма должен был подумать, что епископ окончательно лишился ума. Европейские научные достижения, позволившие выбраться из темных пещер Средневековья, во многом опирались на подставленную мусульманами академическую лестницу. Помимо галантных поисков Святого Грааля в представлении Монти Пайтона, Индианы Джонса и Роберта Лэнгдона, бесконечных романтических рыцарских сказок на ночь, фильмов и телевизионных шоу, обмен знаниями – вот истинное наследие Крестовых походов. Этот культурный обмен и превращение нашей планеты в глобальную деревню еще более усилился с помощью другого претендента в игре престолов во время крестоносных афтершоков XIII века. Пока Европа поднималась из Средневековья с помощью мусульманских знаний, смертельная угроза уже подбиралась не только к Леванту, но и к восточному порогу самой Европы. Свирепые конники из азиатских степей могли бы впервые объединить Восток и Запад, но породили смертельнейшую эпидемию в человеческой истории, угрожавшую самому существованию Европы. Монгольские орды под водительством блестящего хитроумного стратега и воина Чингисхана привели Восток к воротам Европы и создали колоссальную наземную империю – одну из самых великих в Европе.