Кадр двенадцатый
Первая капля

Человеческий организм – это мощнейший аккумулятор усталости. И если его периодически не разряжать, то электролит потечет через уши и остальные отверстия.

Отдыхать в последнее время удавалось все реже и все меньше. День Сти был забит под потолок всяческими делами, абсолютно бесстыжим образом не терпящими отлагательства. После легкой гимнастики и пролистывания утренней корреспонденции, электронной почты и кратких отчетов по важнейшим направлениям плотный завтрак через силу – и в путь. Сначала – полчаса в косметическом кабинете: морщинки убрать, круги темные под зенками замазать, прическу подправить. Необходимый марафет, куда деваться... Дальше – бесконечная череда встреч с политиканами из разных стран, финансистами, представителями влиятельных корпораций, дипломатами, людьми, контролирующими основные векторы теневой экономики, строптивым подчас руководством колоссального информационного холдинга, военными... Да и черт знает, с кем еще. Безусловно – никакой левой прессы и выходцев из народа. Обойдутся, дранье – без них забот хватает. Тем более непосредственно контактами с общественностью занимаются Леонид и Карен... Потом, ровно в полдень, обязательное совещание с членами команды. Анализ предыдущего дня, планы на текущий. Недолгие препирания с Борисом и Рысцовым по ключевым вопросам, холодная замкнутость Роберта... Кстати, надо будет обратить на это внимание. Что-то он в последнее время неразговорчив стал, хмур. Уж не вынашивает ли план какой-нибудь крамолы?.. Затем, следом за спешным обедом, аудиенция с президентом в Кремле. Она бывает не каждый день, но выматывает основательно. Задрал уже, похотливый кобель. Но пока приходится терпеть, слишком много еще сторонников у него за спинкой трона вертится. Убираем, конечно, потихоньку... Дальше, часа в четыре, как правило, бесконечные диспуты с перекупленными генералами, которые то и дело талдычат, что армию невозможно вывести на нужную орбиту, особенно офицерский состав, и тут же начинают паниковать, словно младшая группа детского сада. Толковых вояк среди них мало, человека три-четыре, может быть. С этими проще, они языком практически не работают и дело свое знают. Остальных выпереть бы взашей на вольные хлеба, да ведь за ними солдатня стоит. Тупая, голодная и неразборчивая в методах решения проблем. Но и это перетерпеть можно... Придет время и отсечем лишние побеги, тянущие к почве. Оставим костяк, с которым и на баррикады не страшно... Ближе к вечеру – бумажная работа. Сти никогда не думала, что возможно подписывать такое количество документов! Она и раньше, будучи олигархом, вплотную сталкивалась с нашей канцелярской чумой – бюрократическим аппаратом. Но теперь! Пальчики на правой руке болели. И это лишь та часть бумаг, что требовала личной подписи, остальные массы айсберга были скрыты от ее глаз. Но кое-что необходимо было контролировать постоянно: в основном финансовые потоки. Так сказать, щупать пульс воздвигаемой среди хаоса империи... И снова – переговоры, встречи, звонки, бумаги, взгляды, интриги, сволочные пройдохи за портьерами, которых приходилось бросать в подземелья... До часа-двух ночи. Душ, при везении – короткий секс с каким-нибудь едва созревшим мальчишкой. И – в опостылевшие апартаменты в Кремле, которые ей лично выделил кобель-президент. Помпезно, зато пока наиболее безопасно.

В просторной спальне она падала на широкую кровать и тут же выключалась. Под приветливым зеленым огоньком С-визора.

А вот тут уже начиналась совсем другая жизнь.

Потому как эс за последние недели изменился кардинально...

Роберт прошел в административное помещение «Изнанки» первым. За ним, не обращая внимания на вытянувшихся возле лифта секьюрити, проследовала Сти, последним ввалился вихрастый Алешка.

За широким стеклом виднелась уходящая вглубь шахта с установкой, опутанной силовыми кабелями. Поверхность «гантели», подсвеченная галогеновыми прожекторами, была покрыта инеем. На ней то тут, то там возникали сиреневые всполохи, свидетельствовавшие об активности устройства.

Каждую секунду через основной портал проходило около десятка реципиентов, бросаемых в изнанку, откуда они возвращались сшизами. Несильными – девятой, максимум восьмой категории. По статистике после этого почти каждый третий начинал рьяно обругивать идею упорядочивания С-пространства и становился противником Сти. Хозяин – барин. Остальные-то без малого семьдесят процентов принимали ее сторону. Ее веру...

– Как дела? – спросил Роберт, вставая за спиной инженера, следившего за силовыми контурами установки.

– Все нормально... Происшествий нет... – Парень откровенно таращился на Сти. Он впервые вживую видел легенду С-пространства. Практически бога.

– Сколько сегодня?

– Тысяч четыреста... Сейчас скажу точное число...

– Не нужно. Работай.

Парень, с трудом оторвав взгляд от притягательного лица Кристины Николаевны, повернулся к терминалу. На его шее мелькнула часть голографической татуировки, изображающей голову питона. Нынче в эсе многие частенько посещали недорогие салоны, где некоторых расписывали так, что по всему телу змеилось, перетекало, вращалось, меняло цвет и форму... Что ж, каждому месту и времени – своя мода.

– Где Борис? – поинтересовалась тем временем Сти, глядя на фиолетовые сполохи через стекло.

– Он сегодня занимается монтажом очередной установки, – ответил Алешка. – В Каире.

– А какие-нибудь новые флюктуации есть?

– Да, появилось несколько. – Алешка глянул на миниатюрный мониторчик карманного компьютера, провел по нему пальцем. – Из Бразилии сообщили, что у них там какая-то дырка на океанском побережье открылась. Похоже на обыкновенную «изнаночную язву», ничего примечательного. Два стеклокупола в Нью-Йорке... Так... А вот это интересно... У нас в Москве часа два назад зафиксировали сильный флюк. Так, сейчас посмотрим... Прямо на пересечении Алтуфьевского шоссе и Декабристов, под эстакадой. Классифицировать не удалось пока... Там сейчас Валера должен быть.

– За два часа не классифицировали? – нахмурилась Сти.

– Не знаю, связи-то нет. Эс все-таки...

– Ну да... знаю. – Она обернулась к Роберту: – Съездим?

– Как хочешь... – равнодушно сказал он.

Сти внимательно посмотрела на него, едва заметным движением поправила прическу и медленно произнесла:

– Предчувствие какое-то необычное... Поехали.

Мчаться по разделительной полосе с включенным сигнальным маячком приятно. Даже искушенный подобными поездками человек снова и снова находит в этом движении какую-то магию стремительности и вседозволенности.

По северным направлениям в это время пробка. Разумеется, в эсе... Оставляя справа колонны теснящихся автолюбителей, кортеж Сти несся сквозь холодную московскую ночь с непозволительной обыкновенному смертному скоростью. При желании ее можно увеличить еще минимум вдвое, но для этого пришлось бы пользоваться способностями сшиза, а это отнимает много энергии. Даже у Роберта.

Километра за полтора до флюка стояли две машины дорожного патруля, и сотрудники в серо-оранжевой униформе, размахивая руками, поворачивали поток машин на улицу Хачатуряна. Спорить с ними водителям было трудно – как правило, в составе такого патруля был сшиз шестой-седьмой категории.

Завидев приближающиеся машины с белыми номерами, менты еще усердней завертели конечностями, а когда те поравнялись с ними, взяли под козырек...

Выбираясь из теплого комфорта представительского лимузина, Сти передернула плечами и сильнее натянула на лицо капюшон. Вокруг – ни души. По периметру оцепленной зоны флюка прозрачный воздух слегка подрагивал – чуть искаженная метрика надежно защищала от сшизов-снайперов. Меры предосторожности никогда не бывают излишними, тем более если у тебя врагов больше, чем китайцев. В любой момент можно получить пулю с каким-нибудь искривленным пространством в центре – вытаскивай потом твое обмочившееся тело из-под С-визора и вези прямиком в морг на пару дней. До похорон...

Приблизившись к немногочисленной группе экспертов, Сти без труда вычленила длинный плащ Рысцова.

– Что тут у тебя?

Валера повернулся и поглядел на нее каким-то отсутствующим взором. Словно не признавал. Он издал неопределенный звук и махнул рукой в сторону площадки, огороженной красно-белой светоотражающей лентой.

– Неважнецки выглядишь, – прокомментировала Сти, всматриваясь в его озадаченное лицо.

– Иди, сама глянь... – хрипло сказал Рысцов, доставая сигарету. – Очень странный флюк.

К ним подошли Роберт с Алешкой и вопросительно мотнули головами.

– Идите, идите, любуйтесь, – не своим голосом подбодрил Валера, закуривая. – Доигрались.

– Не паникуй, – раздраженно отрезала Сти.

Оставив Рысцова пыхтеть сигаретой и выяснять что-то с экспертами, они вместе с Робертом и Алешкой двинулись в сторону подрагивающей на слабом ветру ленточки. На полпути Алешка неожиданно выгнулся дугой и спустя мгновение растекся по мерзлой грязи стеариновой кляксой, исчезая. Разбудил кто-то пацана. Жаль...

Дальше они пошли вдвоем.

Прожекторы были установлены на передвижных каркасах так, что их перекрещивающиеся лучи охватывали практически всю площадь аномальной зоны.

Флюк действительно был крайне странный.

С такими ни Роберту, ни Сти не доводилось встречаться с самого первого зафиксированного Борисом паранормального изменения С-пространства – двенадцать дней назад...

Это не было похоже на часто встречающуюся «изнаночную язву», напоминающую небольшое озерцо с клокочущим желеобразным содержимым грязно-желтого цвета, в которое время от времени без всякой системы засасывало находящиеся поблизости предметы. Людей «язвы» в себя никогда не втягивали. Когда Борис попытался бросить в булькающую массу крысу, «язва» мгновенно застыла, и грызун шлепнулся уже на твердую пористую поверхность.

Это явно не имело сходства со стеклокуполами, которые считались самыми красивыми из открытых до этого момента флюков. И самыми опасными. Представьте себе сферическую выпуклость диаметром метра два, по идеально правильной поверхности которой «течет» стекло. Никак иначе этот процесс язык не поворачивался назвать. Будто расплавленный кварц степенно переливается по шару, оставляя полупрозрачные разводы небывалых оттенков. Но для многих возникающие на асфальте, земле и изредка даже на стенах домов стеклокуполы стали последней красотой в жизни. Дело в том, что температура их поверхности равнялась абсолютному нулю. Причем можно было поднести руку на расстояние одного сантиметра и не почувствовать даже намека на холодок. Но дотронься – и ты труп. Купол уже не отпустит тебя, он за полминуты превратит твое тело в лед. Со стороны такая смерть выглядела страшно... лопалась кожа, раскрываемая осколками застывшей в венах крови, трескались замирающие в последнем испуге глазные яблоки... В реальности, кстати, человек умирал примерно так же – от резкого, непонятно откуда берущегося переохлаждения. Этот факт пока оставался самым загадочным. Похоже, эс помаленьку начинал прорываться робкими протуберанцами своих феноменов в наш мир. По-настоящему. И даже самые сильные сшизы, кстати говоря, не могли справиться с погаными аномалиями. Их способности оказались совершенно бесполезны: любые попытки хоть как-то изменить структуру флюктуаций терпели полное фиаско...

На остальные известные флюки, в изобилии проявляющиеся по всему эсу на протяжении последней недели, этот тоже не походил. Ни на «оранжевые свечения», ни на редко попадающиеся «воздушные прессы», ни на «зоны звукового вакуума». Ни на что.

Это, бесспорно, было что-то новенькое...

Асфальт разошелся пластами, будто вскрытый огромным штопором. В центре образовавшейся воронки виднелась сильно вытянутая капля какого-то застывшего... вещества, которое, словно косо летевший метеорит, врезалось в поверхность. Только не сверху, а снизу. За «каплей», по размерам не уступавшей легковому автомобилю, тянулся длинный вздыбленный шрам на шоссейном полотне.

Метров сорок, не меньше, прикинула Сти, прищурив глаз. Она оглядела несколько покореженных машин, отбуксированных к краю дороги. Да уж, кому-то досталось не по-детски...

Цвет «капли» трудно было определить точно. Ближе всего, пожалуй, к черному, хотя временами казалось, что оттенок слегка меняется – то в темно-красную сторону, то, наоборот, в призрачно-фиолетовую. А еще этот флюк будто бы... отталкивал взгляд – спустя полминуты у Сти заслезились глаза. Она зажмурилась и с силой помассировала пальцами веки.

– Я не могу долго туда смотреть, – удивленно произнес Роберт и часто заморгал, подтверждая ее ощущение. – Двоиться начинает, дергаться и плывет все...

– Да, у меня тоже... Необычный флюк.

– А остальные что, по-твоему, обычные?

Сти не стала комментировать явно риторический вопрос, еще раз искоса глянула на «каплю», подмечая, что вокруг нее валяются лоскуты красной материи. И штук десять авторучек – тоже красных... Через несколько секунд глаза снова защипало и закололо. Не снаружи, а изнутри. В глубине. Как будто кто-то поскреб обкусанным ногтем по сетчатке... Что-то жуткое, неприятное, осязаемое всем телом было внутри этой «капли». Внизу живота возник мерно тикающий спазмик, но он не был похож на знакомую истому предчувствия, когда эс игриво дотрагивался до ее лобка своей невидимой дланью. Это было не возбуждение, а скорее...

– Зудит?

Роберт вздрогнул, Сти приглушенно вскрикнула.

– Идиот! – заорала она, разворачиваясь и пытаясь вмазать Рысцову по морде. – Чего пугаешь?!

– Наденьте очки, – посоветовал Валера, нервно усмехнувшись. – Через стекло не больно смотреть.

– Я не ношу очки! И уже вдоволь насмотрелась на эту дрянь!

– А я все же рекомендую... – настойчиво продолжил Рысцов, протягивая два футляра. – Не волнуйся, они без диоптрий – обыкновенные стекляшки. Просто хочу кое-что показать.

Поостыв слегка, Сти откинула капюшон и надела очки, всем видом показывая, что делает великое одолжение. Роберт молча последовал ее примеру.

– Ну вот и хорошо. А теперь любуйтесь...

Валера вытащил из кармана плаща несколько дешевых разноцветных зажигалок и, глядя сквозь крупный осколок стекла, перебросил их через заградительную ленточку. Зажигалки с дробным стуком осыпались на взрыхленный асфальт возле «капли». Одна провалилась в трещину, но остальные четыре удачно легли на большой плоский кусок дорожного покрытия.

– Ну и?.. – нетерпеливо сдвинула аккуратно выщипанные бровки Сти.

– Сейчас-сейчас! Внимательно наблюдайте...

Первой исчезла синяя.

Это произошло настолько внезапно, что они даже не успели четко зафиксировать момент, когда «капля», чуть вспучившись, засосала ее. Беззвучно и молниеносно.

У Сти дрогнула щека. Роберт лишь сильнее нахмурился.

Затем пропала зажигалка с корпусом из зеленого пластика и практически сразу – желтая. Темное вещество будто сглатывало их, стремительно выпячиваясь и моментально возвращаясь к исходной округлой форме.

К ограждению подошли несколько экспертов.

– Что она... оно делает? – шепотом, словно боялась спугнуть несмышленое животное, спросила Сти.

Ей никто не ответил. Все наблюдали за последней зажигалкой – розовой. Она так и осталась лежать на вывернутом куске асфальта в окружении ручек да промокших клочков ткани.

– Не любит красных тонов... – проговорил Рысцов, подняв воротник плаща.

– И что с того? – уже более уверенным голосом осведомилась Сти, оправившись от первого впечатления.

– Не знаю. Просто жутко как-то... – честно признался он.

Роберт снял перчатку и поднял руку, раскрывая ладонь. Скуластое лицо в жестком свете прожекторов казалось выдолбленным из алебастра. На очках, которые ему асболютно не шли, прыгали блики.

– Не нужно. – Валера сделал шаг вперед и предупреждающе встал перед ним, опуская зажатый в пальцах осколок стекла, через который смотрел на «каплю». – Ты же знаешь, на флюки наши выкрутасы не действуют.

Роберт жестко посмотрел на него и процедил:

– Отойди. Я хочу попробовать.

Рысцов пожал плечами и сдвинулся в сторону.

– Как знаешь... Кристина, нужно, чтобы Борис посмотрел на эту диковинку...

– Достанешь его теперь, – сердито отмахнулась Сти. – Только завтра, не раньше.

– Чем скорей, тем лучше...

– Гляньте-ка! – сдавленно вскрикнул один из экспертов, пятясь назад.

Сти и Рысцов вовремя повернули головы, чтобы хорошенько рассмотреть, как от руки Роберта скользит мощная струя измененного пространства, расшвыривая куски асфальта с примерзшей щебенкой, красными лоскутками и авторучками... обволакивая «каплю».

Воздух вокруг флюка стал плотнее, задрожал, искажая контуры черного сгустка вещества. Мелкие камешки и льдышки разлетались в прах, те, что покрупнее, кувыркались прочь, гонимые мощью сшиза второй категории. Поднялся ветер, взметнувший на площадке пыль и заваливший наземь столбики со спутавшейся оградительной лентой. Сти снова надела капюшон и придерживала его одной рукой. «Капля», кажется, начала поддаваться, аритмично пульсируя и нехотя сжимаясь в размерах...

И вдруг кадр резко превратился в негатив... Будто полусонный математик, корпевший над непослушным уравнением, случайно заметил, что виной всему один-единственный знак, коварно притаившийся в дальнем его конце.

И поменял его на противоположный...

«Капля» ослепительно вспыхнула, оборачивая свет прожекторов в непроглядную тьму, до неузнаваемости коверкая окружающие предметы. Лица людей застыли на долю секунды неподвижными масками с уродливыми провалами глазниц и стылыми искрами зрачков в их глубине...

Оглушительно грохнуло.

Ударом отразившейся от «капли» энергии Роберта отбросило метров на десять. Он заскользил по шоссе на спине, сшиб кого-то с ног и, крепко приложившись затылком о бампер ближайшей машины, вырубился.

Ветер мгновенно стих.

Сти стояла, не смея шелохнуться, и инстинктивно сжимала руку Валеры. Она просто-напросто по-женски испугалась. Зрение возвращалось медленно, в ушах звенело, по коже ползали противные мурашки...

Рысцов пришел в себя, выдернул пальцы из ее мертвой хватки и, слепо тараща глаза, пошел к осевшему безвольной грудой Роберту. Не успел он пройти нескольких шагов, как тело самого сильного сшиза России растеклось оплавленной свечой и пропало.

– Он... он проснулся? – запинаясь, спросил стоящий неподалеку пожилой эксперт. – Это ведь экстренка сработала, да?

Рысцов медленно повернул голову, пытаясь разглядеть его перепуганное лицо, но пока были видны только подсвеченные с одной стороны контуры – эффект похлеще, чем если б фотовспышкой в упор хлопнуть. Негромко произнес:

– Это не экстренка. Боюсь, что это начало следующей серии нашего общего кошмара.

– Какого кошмара? – тупо спросил эксперт и машинально поскреб бороду.

Рысцов не ответил. Он подошел к Сти, которая все еще смотрела на разбросанные красно-белые ленты, не решаясь обернуться. Поинтересовался голосом латентного маньяка:

– Слушай, а вдруг все это сон? Обыкновенный страшный сон... Знаешь, бывает так: обожрешься на ночь жирного, а потом до самого утра чудится всякий бред.

Она, слегка повернув голову, взглянула в безумные глаза и провела ладонью по небритой щеке. Сняла очки сначала с него, потом с себя. Отбросила в сторону. Коротко и цинично сказала:

– Ты мне только не вздумай рехнуться. Работы невпроворот.

– Ущипни меня, – беспомощно утыкаясь лбом в ее руку, попросил Валера. Его колени предательски подрагивали. – Пусть я проснусь. Пожалуйста...

– Еще не время.

– Он же погиб. – Рысцов старался взять себя в руки, но бегающий туда-сюда шальной взор выдавал его тихую панику. – Этот флюк просто взял и размазал его! Что дальше? Это, по-твоему, часть плана? Я не согласен такими коврижками упорядочивать мир, знаешь ли...

– Роберт сам нарвался, – жестко сказала Сти, поглаживая Рысцова по упругим смоляным волосам. – Никто не виноват.

– Раньше эс не проявлял агрессии, ты понимаешь?! – взорвался Валера, отстраняясь. – Что-то позволял, что-то нет, но сам по себе никогда не причинял человеку вреда!

– А стеклокуполы?

– Это не то!

– Почему же?! Ну-ка объясни, умник! Не совсем понимаю, в чем разница?

– Разница?.. – Рысцов с ненавистью плюнул в сторону «капли». – А в том, что стеклокуполы не атаковали! Мы только что стали свидетелями первого случая нападения С-пространства на человека! С летальным исходом, между прочим! Знаешь что, в конце концов, пусть оно дает людям свободу – кому-то большую, кому-то меньшую. Я даже могу закрыть глаза на то, что мы, пользуя такую сраную свободу, в очередной раз бросились резать друг другу глотки! Мы испокон веков этим занимаемся... Но теперь оно само напало! Эс атаковал нас! А как мы уже успели убедиться, этот самый всеми обожаемый эс хоть и безмозглый, но очень даже самодрессируемый. Обучается побыстрее всех нас вместе взятых – не угонишься! Попробовав раз, он не успокоится. Распробует. А потом разжует нас, как корова коноплю, и проглотит! Он напал на человека, Кристина...

– А ты не допускаешь, что эс элементарно защищался? Ведь Роберт сам в бутылку полез! Быть может, это самый обыкновенный рефлекс... – раздраженно перебила его Сти.

– Рефлекс? Убивать людей – это уже рефлекс?

– Сам ведь сказал, что у человека это в крови.

– Именно! В крови! Мы это на протяжении тысячелетий в себе воспитывали, а потом, когда поумнели, забыли отучиться. Заметь, тысячелетия! А не пару месяцев...

Сти едва заметно улыбнулась и, пожав плечиками, хмыкнула:

– Проекция.

– Я не хочу такой проекции, – помолчав, сказал Валера. – Знаю, эс – настоящее чудо нашего века. Это действительно так, подобный шанс дается, наверное, лишь однажды. Эс приподнес людям множество даров и загадок, отдалил горизонты познания... Но кое-какие его гостинцы того и гляди затикают изнутри. Быть может, наша планетка еще не готова к разгадке этого ребуса? Может, С-волны – слишком преждевременное открытие? Наверное, нужно было сначала поглубже покопаться в самих себе... Не знаю... Я не из застенчивого десятка, Кристина, но мне страшно. Кажется, что с каждым днем этот фантасмагорический мир затягивает меня все сильнее. Словно пластмассовую зажигалку...

– Ну, не все так мрачно, не утрируй.

– Я не хочу такой проекции, которая научилась убивать...

– К сожалению, нашего мнения на этот раз, скорее всего, никто не спросит.

– Ты что, действительно повернулась на теологии? Думаешь, апокалипсис какой-нибудь... четверо коняшек прискачут с продвинутыми всадниками и потопчут всех, да?

– Валера, не прикидывайся идиотом и не психуй. Сам себе противоречишь! Я затеяла серьезное дело и не собираюсь размазывать сопли из-за каждого пустяка. Да, мне очень жаль, что мы потеряли Роберта – он был очень сильным помощником. Но на кону стоит судьба целой цивилизации! Наша судьба! Я не строю из себя пророка, призывающего услышать глас Господа нашего всемогущего. Я просто играю по тем правилам, которые диктует социум. А когда они мне не нравятся, то придумываю свои. Теперь пришла пора этот размахивающий флажками и оголтело несущийся к пропасти социум спасать. Остановить его не стоит даже пробовать – сметет и не заметит, а вот изменить вектор движения... – Она медленно моргнула. Правое веко, как обычно, припозднилось. – Ведь я хочу выжить. Вместе с человечеством, кстати. Вот для чего необходимо переходить на следующий виток.

– Ясно, – произнес Рысцов. – Виток, да? Только как быть с...

Он не успел договорить, нелепо выгибаясь и стекая на мерзлый асфальт восковыми слезами. Исчезая... Просыпаясь...

Сти осталась одна. Вдалеке суетились оставшиеся эксперты, разбираясь со своей аппаратурой. Возле кортежа с белыми номерами переминались задубевшие телохранители. Над головой уже шумели покрышки – движение по недавно возведенному над Алтуфьевским шоссе мосту наконец решились открыть.

Как все-таки трудно работать с думающими людьми, с досадой подумала она. То и дело приходится успокаивать их хворую совесть, унимать фантазию, подметать сор сомнений. Гении мятущиеся, черт бы их подрал... Пора в центр возвращаться – скоро утро.

Брезгливо пнув носочком сапога красную зажигалку, Сти быстрым и твердым шагом направилась к машине.

...«Капля» безмолвным черным сгустком смотрела ей в спину. Черство, неосмысленно. И если б женщина обернулась, то непременно заметила бы, как в глянцевитой поверхности причудливо отражается новая скоростная эстакада.

Точнее... ее перевернутая проекция.

Сти вздрогнула и проснулась. Рывком села на постели и принялась разминать затекшую шею. Мысли были чугунные, в висках гулко пульсировало. Все-таки нельзя до такой степени себя выматывать: и организму нужен отдых, и мозгу. Да только где взять время?..

Гигантские напольные часы показывали полседьмого утра. Она нехотя слезла с широкой кровати и сунула ноги в мягкое тепло.

Тапочки, бесспорно, одно из самых удачных изобретений человека. Они создают иллюзию уюта. И неважно, где ты проснулся – в загаженной тольяттинской общаге или в Кремле.

Сти хлопнула в ладоши, и в спальне зажегся неяркий свет. Подойдя к двухметровому зеркалу, она потянулась, придирчиво рассматривая свое обнаженное тело. Опа-па... Нужно будет убрать этот зарождающийся очаг целлюлита на бедрах...

Что-то этим утром было не так. Будто она забыла какую-то важную деталь... Делая гимнастику, Сти хмурилась и пыталась заарканить ускользающее звено памяти. Встреча с послом Чили, после – с нефтяным магнатом из Турции... Не то... Новый флюк, гибель Роберта, очередное заседание с генералами... Нет, нет, все не то. Сон и явь перемешались, образовав в голове какую-то хаотичную мозаику. Обязательно надо выбрать день и уехать в подмосковную резиденцию. Отдохнуть. Взять с собой отца, поговорить с ним по душам – они так давно не разговаривали... После того как завязалась вся эта кутерьма и ей все-таки удалось практически насильно перевезти Николая Савельевича в Москву, поближе к себе, он совсем замкнулся. Сидел безвылазно в просторной, надежно охраняемой квартире на Воробьевых горах и строгал табуреточки: все барахло из его самарской мастерской перевезли вместе с ним. Не забыли также и любимых пса с котом. Старику не нужен был этот чужой простор светлых комнат и комфортабельной кухни. Он боялся его. От домработницы Николай Савельевич отказался наотрез. Поставил верстак в дальнем углу кабинета, сгреб туда же все инструменты и, отгородившись досками, стругал день-деньской. Рядом вилял хвостом косолапый Дружок и мурлыкал на серо-рыжем чемодане чернильно-лохматый кот.

Завтра же, решила Сти. Возьму отца с его питомцами и рванем в Михнево. Растопим камин, выпьем по толике вина и будем говорить о всяком. О прошлом, о будущем. О ее детстве...

Какую же деталь она упустила, черт возьми?..

Когда Сти уже собралась принять прохладный душ, в дверь постучали.

– Ну? – крикнула она.

– Семь часов, Кристина Николаевна, – раздался приятный женский голос кого-то из обслуги.

– Спасибо, встала уже.

– Я прошу прощения за назойливость, но звонил Борис. Просил срочно с ним связаться...

– Хорошо. Дайте помыться!

После душа она тщательно растерлась легким полотенцем и, присев на край туалетного столика, сняла трубку.

– Слушаю, Кристина Николаевна, – бодро произнес ее личный секретарь.

– С Борисом соедини.

– Секунду...

– Алло, Кристина Николаевна?

– Нет, Санта-Клаус! Лапландия на связи!

– Что произошло ночью?..

Сти представила, как весело подпрыгивает авоська в руках ученого, и усмехнулась.

– Роберт мертв.

– Знаю! Я уже был у него в особняке! Рысцов сообщил...

– Как он себя чувствует, кстати?

– Кто? Труп? – невинно осведомился Борис.

– Рысцов! – рявкнула она, переставая улыбаться. – Не время для шуточек!

– Ну... – протянул ученый. – Кажется, слегка расстроен. Вы же знаете, он у нас впечатлительный, хотя старается не подавать виду... Так что все-таки произошло? Валера толком ничего не объяснил.

– Новый флюк появился...

– Да это я знаю, – беспардонно перебил Борис. – Каким образом Роберт ласты отбросил?

– Хотел повлиять на «каплю» как сшиз, а та его двинула... Кажется, просто отразила энергию. Хотя Рысцов утверждает, что сама атаковала. Думаю – это бред.

– Угу... А почему «капля»?

На миг Сти растерялась.

– Даже не знаю... похожа на большую черную каплю...

– Понятно, – удрученно откликнулся ученый, словно напрочь потерял интерес к разговору. У него, видимо, опять внезапно поменялось настроение. – Что-нибудь еще?

– Еще? – Она задумалась. – Ах да... Еще эта «капля» жрет зажигалки. Все, кроме красной.

– Чего-о? Вы пьяны? Утро же... Какие зажигалки?

– Сам ты пьян! – злобно откликнулась Сти. – Рысцов там бросал зажигалки разноцветные... а она их засасывала. Слушай, я специалист, что ль?! Это твоя работа! Иди в эс и разбирайся!

– Я разберусь, обязательно разберусь... – печально ответил Борис. – Бедные, несчастные кенгуру...

Сти с яростью швырнула трубку через всю спальню.

Идиоты! Кругом сплошные придурки! И ведь приходится их терпеть! Ну почему так – всю жизнь?..

Надев темно-синие трусики и застегнув бюстгальтер, Сти заставила себя успокоиться. Низ живота сводило все круче.

– Всему виной не глупые люди, а месячные, – вслух произнесла она, еще разок посмотрев на свое отражение в зеркале. – Темпалгином их мочить будем. И баста. Потому что эта докучливая боль мешает расти другой...

Сти развела руки широко в стороны и запрокинула голову, словно подставляя грудь невидимым лучам, падающим сверху... Нужно уметь быть снисходительной к слабым.

Она – регент непостижимой, но еще малолетней силы, готовящейся взять Землю под свое покровительство. Ничего не бывает зря. Никогда. Это она поняла давно. История – лишь давно прописанная книга, которую мы вольны перевирать, как вздумается. Ее содержание от этого не изменится. И скоро наступит время перевернуть страницу этой сакральной книги и увидеть, что дальше... Не зря безвестный научный сотрудник одного из российских НИИ открыл формулу С-волн, не зря под затесанными шаблонами сценариев и режиссуры возникло могучее С-пространство, не зря венгерский профессор Макушик выдвинул теорию о шизофрении во сне, не зря появились сшизы, не зря Борис открыл людям изнанку эса, не зря мир впал в хаос, не зря флюктуации возникают чаще и чаще... Все это – проявляющиеся стиматы на теле мученика, предвещающего наступление новой эпохи.

Эпохи снов...

В глубине души – там, куда сама она не каждый раз осмеливалась заглядывать, – вновь закопошилось нечто. Очень похожее на предчувствие сшиза в С-пространстве. Только наяву. Именно оно подсказывало Сти в трудные минуты, куда ступить, чтобы не сорваться в пропасть. И оно выбрало именно ее для осуществления своей миссии в этом мятежном человеческом мире.

Иногда в такие моменты у Сти возникало подозрение, что она сошла с ума... Но незримое нечто было слишком реально. Слишком отчетливо пульсировало внизу живота. Оно зародилось в тот момент, когда Сти, поскользнувшись на застывшей лужице в тоннеле метрополитена, впервые попала в изнанку. И с тех пор это нечто жило в ней, готовое в любой момент разорвать призрачную плаценту.

Оно пребывало по ту сторону сомнений и оценок.

Это было семя эса...

– Незаман беним пара алабилирмием? – сердито наморщив смуглый лоб, спросил Ибрахим Сунал – турок, владеющий несколькими богатыми месторождениями нефти на Ближнем Востоке.

– Спрашивает, когда получит свои деньги? – объяснил педерастического вида переводчик с аккуратным пробором на голове.

Сти отрешенно посмотрела в высокое арочное окно, за которым виднелась серая брусчатка Красной площади. Настырный тип, вынесла она резолюцию. Пусть катится ко всем чертям, без его протекции не пропадем.

– Скажи ему: пошел вон, – обратилась она к переводчику.

– Так и передать? Дословно?

Сти индифферентно пожала плечами:

– Так и передай...

– Дефол! – немного сконфузившись, сказал переводчик. И виновато улыбнулся отвалившему нижнюю челюсть турку.

– Щёле... Щек! – разъяренно выдавил Ибрахим Сунал, когда переварил неслыханное нахальство.

– Ругается, – прокомментировал переводчик. – Пока достаточно безобидно.

Тем временем турок выпучил глаза и прокричал, асинхронно взмахнув руками:

– Сени сенин шейтан дюньянла гебертеджем!

– Сам шайтан! – Сти задорно показала ему язык. – Что балакает?

– Грозится уничтожить вас, Кристина Николаевна, вместе с вашим поганым миром...

– Гнев приведет тебя на темную сторону силы, – решительно обнаглев, сказала она Ибрахиму Суналу, пародируя интонацию учителя Йоды. И, смеясь, бросила педерастическому юноше: – Можешь не переводить...

Турок тем временем окончательно потерял контроль от подобной бесцеремонности. Он, грубо выкрикивая какую-то явно нелестную похабщину, двинулся на Сти, словно бык на матадора, виляющего голой задницей. Сунала никогда и никто еще не осмеливался так оскорблять! Тем более женщина! В этот момент он готов был наплевать на дипломатические манеры и разорвать нечестивую стерву голыми руками...

Охранники молниеносно материализовались в зале для переговоров и попытались деликатно остановить разбушевавшегося гостя. Но турок лишь отмахнулся от них, как от назойливых насекомых.

– Проводите господина Ибрахима Сунала до посольства, – негромко приказала Сти. – И пусть проследят, чтобы он покинул пределы нашей страны в ближайшие двенадцать часов.

Секьюрити не решились перечить фаворитке президента. Да и не их это было дело, впрочем... Ребята в отутюженных костюмах крепко взяли матерящегося на чем свет стоит восточного мужа под руки и повели к дверям. Сопротивлялся он рьяно: лягался, извивался и даже, кажется, пару раз пытался укусить одного из охранников, время от времени истошно орал: «Адти! Адти!..»

Когда возня в коридоре стихла, она повернулась к переводчику и хищно улыбнулась:

– Международные конфликты – последнее дело. Но чувство вседозволенности и безнаказанности у отдельных болванов нужно купировать на корню.

Парень лишь тактично кивнул. Он впервые работал с этой женщиной и пребывал в шоке, хотя, конечно же, не смел открыто демонстрировать этого. Ему не раз приходилось переводить дипломатические переговоры на высшем уровне, и в консульстве бывал, и даже одного известного шейха озвучивал, но... такое он видел впервые. Даже самые невыдержанные политики не позволяли себе подобных выходок. Это колебалось между беспросветным невежеством и полным всевластием. Шатко...

– Ты педик? – неожиданно спросила Сти.

Переводчик не смог удержать сокращение мышц, расширяющих глаза.

– Простите?

– Я спрашиваю, ты педик?

– Мне... я...

Сти заразительно рассмеялась и похлопала его по плечу.

– Да ладно, не бери в голову. Трахайся на здоровье с кем хочешь! Лишь бы самого себя против шерсти не гладить!.. Знаешь, был бы ты лет на десять моложе, я пригласила бы тебя в свой будуар вечерком. Но ты уже большой мальчик, так что – не обессудь...

Кивком головы она отпустила вконец обескураженного молодого человека, присела на стул с высокой спинкой, обитой бежевым атласом, и подперла подбородок ладошкой. Помассировала ноготками верхнюю губу. Иногда прислугу нужно сбивать с толку. Обязательно. Чтобы она почувствовала иллюзию ослабленной уздечки. Мудрый хозяин всегда предпочтет собственноручно запустить в среду подчиненных несколько сумасбродных баек про себя, прежде чем свита начнет придумывать вульгарные анекдоты самостоятельно. Последнее – во сто крат опасней.

Осторожный стук в дверь отвлек ее от размышлений на тему педагогических приемов дальновидного руководителя.

– Да.

Зашел лощеный охранник.

– Кристина Николаевна, к вам Николай Савельевич. Впустить?

Сти вскочила с места словно ужаленная и, сжав губы, подошла к накачанному хлыщу. Мгновенно вспыхнувшее бешенство так и клокотало внутри. Но она ответила, не повышая голоса, и от этого сказанное прозвучало втрое страшней:

– Если еще раз посмеешь остановить моего отца возле порога, я тебя расчленю и лично развезу остатки по всей Москве.

Секьюрити ничего не ответил. Лишь губы его слегка дрогнули, и галстук будто бы сам по себе стал еще более выглаженным. Он, не произведя ни одного лишнего шороха, удалился. И через несколько секунд в зал, старчески покряхтывая, вошел Николай Савельевич.

Сразу вкусно запахло сосной и клеем.

– Папа! Любимый мой! – Сти, как девчонка, бросилась к нему на шею, стискивая в объятиях. Жест получился неловким – она была почти на голову выше отца. – Я так соскучилась по тебе! Знаешь, что я придумала? Завтра устраиваю выходной! Поедем на дачу в Подмосковье! Только ты и я!

– Больно надо... – проворчал Николай Савельевич, чуть отстраняя дочь. – Делать там нечего. Говна-то...

– Да ладно тебе! – улыбнулась Сти, нежно погладив его по всклокоченным седым вихрам. – Там хорошо... Погуляем по зимнему лесу.

Старик невесело посмотрел на нее. Вздохнул:

– Немил мне здешний лес.

Повисла пауза. Сти знала, что отца уже не вернуть из прошлого. Он был счастлив там, в селе Тукшум Елховского района. Был счастлив, когда бегал босиком по пыльной деревенской улице, когда играл на гармошке в окружении молоденьких девчат, когда, обливаясь потом, бросал вилами сено на стога...

– Я так люблю тебя... – прошептала она, чувствуя, как слеза обжигает макияж на щеке.

Алешка ворвался в зал прямо в дубленке. Его лицо горело от мороза и бега.

– Кристина Николаевна, извините... Я на мобильник вам звонил – отключен... – затараторил он, восстанавливая дыхание.

Еще немного и Сти придушила бы сосунка на месте. Он вовремя замахал руками и продолжил:

– Это срочно! Я только что узнал: на Алтуфьевском шоссе авария. Все движение парализовано! Там из-под асфальта появилась «капля»! С минуты на минуту по всем СМИ информация пойдет...

Собрав всю выдержку, она выдавила:

– Я уже видела...

– Нет, вы не поняли! Это не в эсе! Это здесь! У нас, в Москве!

Забыв прикрыть рот, из которого так и не выскочило заготовленное ругательство, Сти непонимающе уставилась на пацана.

– З... десь? – наконец промолвила она.

– Ага.

Николай Савельевич смущенно кашлянул и, переступив с ноги на ногу, сказал:

– У тебя много дел. Я вообще-то чего пришел... Это... С днем рождения тебя... – Он протянул Сти изящную фигурку лебедя, покрытую лаком. Поднял на нее мутноватый от старости и древесной пыли взгляд и, печально вздохнув, добавил: – Дочка...

Вот про какую деталь она никак не могла вспомнить с утра. Сегодня же тридцать седьмой по счету день ее рождения...