29
В субботу утром я проснулся после обеда, приготовил поесть и стал прикидывать: как поступить завтра – звать гостей или нет?
«Если придут гости, – размышлял я, – то чем мне их кормить? Водку купить не проблема, а вот с закуской – беда! Мои кулинарные способности ограничены тремя блюдами: яичница, яйцо вареное и пельмени (я умею забрасывать их в кастрюлю и знаю, сколько надо варить). Могу порезать на стол колбасы, хлеба… С другой стороны, гости что, наедаться ко мне придут, что ли? Выпили по рюмке, хлебом занюхали, хреном закусили – и по домам! Дома жены ждут, они покормят».
От предстоящего дня рождения мои мысли перескочили на радиотехнику:
«Микрофончик в роботе слабенький, ему ретранслятор нужен. А может, не ретранслятор, а мощная антенна, способная улавливать сигнал от Ингиного дома до ДК. Где в поселке можно установить антенну? Естественно, на самом высоком здании – на Доме культуры. Дай бог памяти, на крыше ДК торчат три антенны. Спрашивается, зачем на ДК столько антенн, если в нем нет ни одного телевизора? Что эти антенны улавливают, какой сигнал? Никому до них нет дела. Покрутились чекисты в прошлый раз, прочитали лекцию про руны и уехали. А вдруг учитель – агент ЦРУ? Почему они не хотят его проверить?»
Я живо представил, как Седов, в длиннополом кожаном пальто и глубоко надвинутой шляпе, спускается в кабинет радиотехники, из тайника достает наушники, телеграфный ключ и отстукивает азбукой Морзе: «ЦРУ, Уильяму Кейси, лично. По имеющимся у меня сведениям, полученным из достоверных источников, установлено, что в третьем квартале текущего года надои молока в Верх-Иланском районе выросли на ноль целых пять десятых процента. Жду ваших дальнейших указаний. Агент Колхозник».
За окном остановился милицейский «уазик», из него проворно выскочил Витя Горшков.
– Андрюха, собирайся, Казачков всех инспекторов срочно в райотдел вызывает!
– Что стряслось, не знаешь?
– Что стряслось, я не знаю, но по пути он велел купить три бутылки водки.
Я вернулся в комнату, спрятал робота в стенном шкафу и поехал в РОВД.
«Приглашать гостей на завтра или нет? – мучился я всю дорогу. – Если приглашать, то кого?»
В райотделе большинство сотрудников находилось на своих местах, словно суббота еще не наступила и продолжался обычный рабочий день. Настроение у всех было приподнятое, коллеги с нескрываемой радостью обсуждали приятную новость – министерская комиссия закончила свою работу и укатила в Москву.
В кабинет к Казачкову я и Горшков вошли последними.
– Товарищи, – обратился к собравшимся начальник уголовного розыска, – Содом и Гоморра миновали нас! По результатам проверки москвичи признали нашу работу удовлетворительной, а это значит – живем, мужики!
Мы разлили водку по стаканам, наскоро выпили и разошлись.
«Не буду я завтра ничего праздновать, – решил я, возвращаясь домой. – В понедельник на работе проставлюсь – и все!»
На подходе к своему бараку я остановился. У моего крыльца стояли бежевые «Жигули». В салоне автомобиля сидела Наталья, за рулем был Петр. Заметив меня, Наталья вылезла из машины.
– Андрей, где тебя черти носят! Мы уже полчаса стоим, тебя дожидаемся.
Из автомобиля вышел Петр, открыл багажник.
– Андрей, забирай сумки и пошли в дом, – скомандовала Наташа.
– Ты ко мне переезжаешь? – Я заглянул в багажник. – Наташа, это твое приданое? Богато жить будем!
– Андрей, забирай багаж! – поддержал сестру Петр. – Машина чужая, мне ее возвращать надо.
Я забрал поклажу, внес в дом. Наталья, подхватив из машины сетку с овощами, вошла следом.
– Так-с. – Она по-хозяйски оглядела комнату, сняла куртку, села к столу. – Андрей, бери ручку, записывай.
«Какой красивый изгиб синусоиды! – подумал я. – Понять бы только, что он означает!»
– Приготовился? Записывай: три буханки хлеба…
– Е-мое! Ты что, Наташа?! Я думал, ты заявление в ЗАГС продиктуешь, а ты меня в магазин за покупками отправляешь? На кой черт мне три буханки, я их до конца следующей недели не съем.
– Гостей ты чем завтра встречать будешь? Андрей, здесь – не город! Завтра к тебе на именины все друзья-приятели заявятся.
– Наташа, я никого не звал.
– Сами придут. У нас в поселке такой обычай: если человека уважаешь, то надо прийти, поздравить его с праздником, здоровья пожелать.
– Наташа, веришь, я с детства не люблю свой день рождения и стараюсь его не праздновать. Может быть, и завтра все обойдется?
– Пиши список и иди в магазин, пока он не закрылся.
Наталья достала из сумки домашний халат, жестом показала мне выметаться на улицу. Делать нечего, пришлось идти в магазин.
На обратном пути я не спешил.
«Приду раньше, чем надо, она возьмет и еще куда-нибудь пошлет. Скажет: «Сбегай до родителей, возьми у матери соли, а то у тебя ни черта нет!» Какие у Наташи сегодня щечки румяные, так бы чмокал и чмокал их до утра! А у Маринки никогда не бывает румянца. Она белокожая. К ней даже загар толком не пристает».
К моему приходу пол в комнате был вымыт, пыль протерта, на столе лежала свежая скатерть. На плитке что-то жарилось, в кастрюльке варилась картошка. Кастрюлька, кстати, была не моя.
– Наташа, у меня всего две табуретки, гостей сажать некуда.
– К соседям сходишь, попросишь до вечера.
– Никуда я не пойду и ни у кого ничего просить не буду! – жестко, непреклонно заявил я.
– Хорошо, тогда я схожу, – согласилась Наталья.
Я сел на кровать и подумал: «Чего выделываться? Просят же у меня соседи денег до зарплаты, отчего бы мне стулья не попросить?»
Провозившись с приготовлениями до самого вечера, мы сели ужинать. Я на правах хозяина раскрыл бутылку. Под горячую закуску с маринованным огурчиком Наталья выпила полрюмки, я половинничать не стал.
От спиртного потеплело, захотелось пообщаться, поговорить. Наверное, я бы не начал этим вечером разговор об учителе, но окончание московской проверки автоматически означало открытие сезона охоты на Седова, а тут надо подстраховаться со всех сторон.
– Наташа, скажи, а что за конфликт был между тобой и Седовым?
– С чего это ты решил, что между нами что-то было? – Она посмотрела на меня ледяными глазами Снежной королевы.
Будь я трезвым, на этом разговор бы и закончился, но выпивший человек живет в своем измерении: наутро неловко бывает, а вечером обычно все идет как по маслу.
– Наташа, клянусь, мне плевать, что было между вами. Я ни на грамм не изменю своего отношения к тебе, но есть одно «но» – я же не дурак, я же вижу… Я у Маринки спросил, она отказалась отвечать. «Не было между ними ничего!» – передразнил я Марину. – Угу, не было! Скажи, разве у жены могут быть секреты от мужа?
– Марина тебе еще не жена, – парировала Наталья.
– И вряд ли будет. На фига мне такая семья, полная тайн мадридского двора? У жены не должно быть от мужа настоящих секретов. Я понимаю, мелкая оплошность – пришла в гости к друзьям, то-се – на другой день муки совести терзают, голова с похмелья болит и хочется все забыть. Забудь! Но здесь-то – совсем другое дело!
– Что ты хочешь узнать? – посерьезнела Наталья.
– Меня интересует, – в моем голосе появились требовательные интонации. Сработал профессиональный рефлекс. У ментов такое бывает: расспрашиваешь человека о бытовой ерунде – получается допрос. – Меня интересует сущность конфликта, который произошел между тобой и учителем Седовым. Время, вовлеченные в конфликт лица, последствия.
Она неприязненно посмотрела на меня.
– Хочешь, я встану и уйду?
– Не хочу. Наташа, я оцениваю ваш конфликт как «тлеющий». Дунет ветер – и он разгорится с новой силой. В тот миг, когда ваша неприязнь перерастет в действия, я хочу знать, что мне делать – в зубы ему дать или пристрелить. В любом варианте я буду на твоей стороне.
– Из-за Марины? – холодно спросила она.
– Марина тут совершенно ни при чем. Как ты метко подметила, она мне еще не жена, и я пока не вижу смысла из-за нее свободой и карьерой рисковать. Марина мне четко сказала: вернешься в город к весне, я – твоя. Если останешься в поселке, тогда – как получится.
– Она так сказала? – по ее «удивлению» я понял, что этот вопрос между сестрами уже обсуждался, и не раз, и, скорее всего, не только между ними.
– Годы идут, Марине надо жизнь обустраивать. В поселок она возвращаться не собирается. Зачем ей пускать мне пыль в глаза, что за условности? Марина – прогрессивная девушка, имеет право говорить то, что думает. Мы будем развивать тему сестры или вернемся к учителю?
– Как хочешь.
– Давай о Марине, а то я давно ее не видел, уже успел соскучиться. Что родители говорят о нас?
– Папа сказал Марине: «Если ты не передумала за Андрея замуж идти, то бросай работу и возвращайся в поселок. Молодой здоровый мужик один долго жить не будет. Наступит зима, и он найдет, кто ему рубашки стирать будет». Марина психанула и отвечает: «Пускай хоть с кем встречается, только не с Ингой!» Дальше рассказывать?
– В начало вернись. С родителями Марина объяснялась уже позже.
– Как ты догадался? – с неподдельным интересом спросила она.
– Чутье. Обычное мужское чутье. Марина еще не приехала, а твое отношение ко мне уже изменилось. Словарик дала почитать, то-се. Все лето ты меня не замечала, а тут вдруг прозрела – ты во мне рассмотрела мужчину, а у Марины шторы на глаза опустились. Ко всем на свете она меня ревнует, а к тебе нет. Странно, правда? Если Марина не замечает в тебе конкурентку, то первое, что приходит на ум, – это договор между сестрами. Рассказывай, Наташа, как дело было. Я сгораю от нетерпения, как вы меня поделили?
– Никто тебя не делил. Я сказала Марине, она согласилась.
– Здорово! Просто блеск! Наташа, нельзя ли поподробнее? Ты все-таки не про покупку лошади рассказываешь. Могу я о себе правду узнать или мы до утра намеками обмениваться будем?
– Я откровенно сказала Марине, что если она не выйдет за тебя замуж этой осенью, то я буду встречаться с тобой. Теперь доволен?
– Наташа, у тебя где-то сестра практичная, а где-то не очень. Телевизор можно в аренду сдать, с мужчиной такой номер не пройдет. В городе еще куда ни шло, там можно «встречаться» время от времени, а здесь встречи быстро перерастут в совсем другие отношения.
– Какие отношения, ты о чем? – рассмеялась Наталья. – Андрюша, я за тебя замуж не собираюсь. Встречаться – одно, а жить с тобой – совершенно другое. Мне надо присмотреться к тебе, а Марина уже свой выбор сделала. Или не сделала. Уехала в город – значит, ты свободен.
Мы посидели, помолчали. Наталья первая вернулась к разговору:
– Андрей, скажи, а почему ты не рыкнешь, кулаком по столу не стукнешь: «Ах, вы все решили, а вот хрен вам, все по-другому будет!»
– Наташа, если бы ты не нравилась мне как девушка и как человек, если бы я не ощущал к тебе непреодолимую тягу, все ваши сговоры за моей спиной были бы не более чем пустой звук. Обстоятельства обстоятельствами, но я не собираюсь поддерживать отношения с девушкой только ради того, чтобы она мне ужин готовила. С другой стороны, вы ведь еще не до конца решили, какой конец в нашей пьесе будет? Марина сама себя в массовку списала, а ты что-то солировать не спешишь. Хватит о Марине! Вернемся к Седову.
Она опасливо посмотрела на меня.
– Наташа, – раздраженно сказал я, – что ты мнешься весь вечер? Я уже тебе объяснил, что спрашиваю об учителе в чисто практическом плане. Давай я тебе помогу. У вас с ним детей общих нет?
– Какие дети, ты что, с ума сошел? – изумилась она.
– Наташа, я уже не знаю, с какой стороны к тебе подъехать. Если детей нет и вы на пару не ограбили местную сберкассу, то в чем секрет?
Она вздохнула, посмотрела в дальний угол, еще вздохнула и… решилась.
– После окончания школы мы пошли в турпоход. Есть у нас в поселке такой обычай – учителя и выпускники идут в лес, жгут костер, вспоминают годы учебы, делятся планами на будущее. Естественно, с собой берут спиртное. В тот день, вернее той ночью, я в первый раз в жизни напилась пьяной. Седов увел меня от костра, уложил на землю и… ничего не смог сделать. Мы вернулись на поляну, разошлись в разные стороны, и на этом – все!
– Он тоже был пьяный? – призадумавшись, уточнил я.
– Совершенно трезвый. Он здорово выпил после того, как мы вернулись.
– События происходили не в окрестностях Волчьего лога?
– В другой стороне.
– К Паксеевой Нельке он после похода посватался или до него?
– После. Седов предложил Неле пожениться где-то в августе или в самом начале сентября. Могу сказать точно – картошку еще не копали.
Я закурил, помолчал, прикинул, что к чему.
– Значит, так, – подвел я итог своим размышлениям, – с Седовым все понятно – мужчины в своих половых неудачах всегда винят женщин. Ты свидетельница его мужского фиаско, любить тебя Анатолию Сергеевичу не за что. Теперь ты. Седов поступает по отношению к тебе подло. Он решил воспользоваться твоим состоянием, добивается от тебя близости, в итоге ты раньше времени познала обратную сторону интимных отношений. Твое отношение к Седову понятно, тебе есть за что презирать его. А вот твоя родня, они-то что против него имеют?
– После этого похода в поселке поползли слухи, что я и Седов уходили в лес и все такое. Андрей, я же не стану той же Марине рассказывать, чем все закончилось? Ты первый человек, кому я рассказала всю правду.
– Как твой отец не убил его? Учитель крупно рисковал, когда тебя в кусты повел.
– Папа спросил: «Что у тебя в походе было с учителем?» Я ответила, что все это выдумки: никуда мы не ходили и ничего «такого» между нами не было. Он поверил мне, но, наверное, не до конца. Скорее всего, папа думает, что Седов просто приставал ко мне и дальше слюнявых поцелуев дело не зашло.
Я налил себе стопку водки, залпом выпил.
– Хватит уже! – Наталья убрала бутылку со стола. – Завтра гости придут, в каком виде ты их встречать собрался?
Я ничего не ответил. Мысленно я был в своем рабочем кабинете, сводил воедино дебет и кредит сегодняшнего разговора.
Учитель в начале лета обламывается с Натальей и начинает лихорадочно искать средство от импотенции. Лучшее лекарство от «постельного» стресса – это переспать с другой женщиной, но Седов идет другим путем, он верит в чудодейственную силу таблеток. Пилюли от импотенции в аптеке не купишь, их надо искать на «черном рынке», а там все стоит очень и очень дорого. Он ищет деньги, не находит, а тут у Сергея Паксеева свадьба – новенькая «Волга», квартира в городе. Неля Паксеева рассказывает учителю про банку с золотом. Седов предлагает Неле выйти за него замуж, Юрий Иосифович посылает его куда подальше. Жениться на Неле без приданого учитель не собирается. Ему деньги нужны, а не мать его сына. Проходит три года. Тесть убивает Сыча, учитель рисует руну на стекле… Забавно получается: Наталья стала причиной сексуальной нервозности учителя, а ее папаша открыл Седову путь к сокровищам.
Наталья помыла посуду, протерла стол. За окном стало темно. Чтобы не сидеть как в аквариуме, на виду у всей улицы, я задернул шторку.
Закончив с уборкой, Наташа остановилась посреди комнаты, с наслаждением потянулась:
– Андрей, Марина видела твою губу?
– Конечно, видела. Я сказал, что в автобусе ударился.
– Какой ты врун, Андрей! Кто за тебя замуж пойдет?
Я встал и выключил свет.
Утром Наталья ушла домой переодеваться. Закрыв за ней дверь, я вернулся к кровати и замер как вкопанный:
«Вот так дела! Как я вчера ничего не понял? Первая девственница в моей жизни, а я об этом узнаю только по простыне. Что дальше делать? Идиотизм какой-то. Могла бы предупредить».
В смятении я прослонялся по дому до ее прихода. Наталья вернулась не скоро. С собой она принесла полную сумку всякой снеди.
– Давай быстренько позавтракаем и будем на стол накрывать, – сказала она.
– Наташа, ты не подскажешь, что это? – Я показал рукой на кровать.
Она улыбнулась.
– Если ты сам не догадался, то я подскажу – это называется «первая любовь». Дефлорация. За простыню ты не переживай. Застираю – никаких следов не останется.
– Ты не могла меня предупредить?
– Зачем? По-моему, вчера все получилось очень даже неплохо.
Я стоял и не знал, что сказать. Пока она не пришла, я продумал несколько вариантов разговора, но вот момент настал, а словарный запас неожиданно закончился.
– Андрей, я что хотела, то получила. Давай больше не обсуждать эту тему. У меня нет к тебе никаких претензий или требований. Мне двадцать лет, я давно знаю, чего хочу и как этого добиться.
– Наташа, – я непроизвольно посмотрел на кровать, – если хочешь, я на тебе хоть завтра женюсь.
– Вот из-за этого «хочешь» жениться на мне не надо. – Она, улыбаясь, посмотрела мне в глаза. – Андрюша, ночью я была счастлива, как дальше будет, я не знаю.
– Между нами теперь что-то изменится? – Я чувствовал себя дураком. Вместо того чтобы открыто спросить: «Ты переезжаешь ко мне или нет?» – я стал выискивать какие-то нейтральные фразы. Куда только вся самоуверенность подевалась?
– Пока оставим все как есть. Сегодня вечером я помогу тебе привести комнату в порядок и уйду домой. Когда в следующий раз я захочу встретиться, я скажу тебе об этом. Сдается мне, сама к тебе прибегу, и очень даже скоро.
Гости стали приходить ближе к обеду. Дольше всех засиделись мужики с работы. Уже смеркалось, когда Казачков, второй день празднующий отъезд комиссии, перепутал мой день рождения со свадьбой.
– Горько! – ни с того ни с сего крикнул он.
– Горько! – пьяно и весело поддержали верх-иланские менты.
Я встал и с серьезным видом стал ждать, когда со своего места поднимется Наталья. Она попробовала усадить меня назад, но гости вошли во вкус и настаивали:
– Горько, горько!
– Наташа, – прошипел я, – не ставь меня в неловкое положение. Завтра я всем скажу, что это была шутка.
– Какая шутка? – поднялась она. – Целоваться-то придется по-настоящему.
– Быстрее поцелуемся, быстрее до ЗАГСа дойдем!
– Я с тобой в ЗАГС не пойду! – сказала она и подставила губы для поцелуя.
День рождения удался на славу! Все продукты в доме съели, все спиртное выпили. Никто из гостей не повздорил между собой, никто не стал уточнять, почему у моей невесты стал другой цвет волос. Во сколько я лег спать, не помню.
Утром меня поднял будильник. Началась новая трудовая неделя.
