ПРОЛОГ Право убивать
Мне было плохо, как никогда: голова раскалывалась, то и дело накатывали приступы удушья, и комната плыла перед глазами. Выпил обезболивающего. Не помогло. В два часа ночи решил вызвать «Скорую». Проблема дотянуться до телефона! Бросил. Ладно. Хрен его знает, что это такое, а у них инфарктов полно. Выживу!
К утру мне стало легче.
Встал. Шатаясь, подошел к зеркалу. Вид изнуренный. Запавшие воспаленные глаза. Синие круги вокруг. Полуфабрикат для гроба, покойник без ретуши. И что–то новое в облике. Не могу понять что. Я и не я.
Позвонил на работу: «Меня не будет». И после обеда смог выползти на улицу.
Над Москвой разливался закат. Пылали облака. Я гулял сначала по Тверской, потом свернул на бульвары.
Голова работала совершенно отдельно от ног и в бешеном темпе. Я стал вспоминать. Свою жизнь во всех подробностях. С датами. Все, что когда–то учил в школе и институте. Шквал информации. Казалось, забытой. Нет! Только полустертой и способной к восстановлению. Мозг, словно зеркало, с поверхности которого кто–то стирает многолетний слой пыли. А где–то на периферии сознания мысль о том, что я — скорее всего носитель неизвестного вируса, и болтаться в толпе крайне безответственно с моей стороны.
Я обалдел от удара и едва удержался на ногах. Какой–то мужик устремился к автобусной остановке, не замечая ничего на своем пути, и налетел на меня со всей дури. Это его не смутило. Не подумав извиниться, помчался дальше к закрывающему двери автобусу.
— Мать!
Что я так взбеленился?
Я смотрел на его спину, когда он карабкался на ступеньку. И вдруг совершенно четко увидел его сердце: бьющийся красный ком. Вот артерия. Я не знаток анатомии, но слишком ярких школьных воспоминаний вполне хватило. Я пережал ее. Точнее, представил, что пережал. Руки моего оскорбителя разжались, и он упал навзничь рядом с отходящим автобусом.
Я схожу с ума!
Автобус проехал еще метров пять, но все же остановился. Вышел шофер. Высыпали наружу несколько сердобольных женщин.
Пострадавший лежал на земле. Бледные полуоткрытые губы. Остановившиеся глаза смотрят в небо.
Если два события следуют одно за другим — это еще не значит, что между ними существует причинно–следственная связь.
Женщины набросились на шофера.
— Да не рванул я вовсе! — оправдывался он. — Я вообще медленно ехал!
— Надо вызвать «Скорую», — сказал я и отдал сотовый. Дождался, чтобы услышать «Поздно!» и «Скорее всего сердечный приступ».
Домой не пошел. Не было сил. Скитался по бульварам.
Сороки прыгали возле ограды. Я посмотрел на одну внимательнее. И увидел сердце. У нее тоже была артерия. Пережал. Птичка повалилась набок, потом на спину кверху лапками. Проверка удалась. Но я знал, что отойду от этого места метров на десять и снова начну сомневаться.
Я либо сумасшедший, либо убийца.
К утру я обнаружил себя на Чистых прудах. Несмотря на апрель, мне совершенно не было холодно. Ночью случилась еще пара приступов, но я перенес их легче. Правда, к прочим радостям добавилась рвота.
Вконец обессиленный, я опустился на скамейку. В воде пруда отражалось светлеющее небо. Время от времени за спиной проезжал редкий автомобиль. Я полузакрыл глаза.
— Уже убили кого–нибудь?
Я чуть не подпрыгнул на месте.
Человек, который подсел ко мне, был гладко выбрит и хорошо одет. Взгляд серых глаз холоден и внимателен.
Он слегка улыбнулся.
— Не беспокойтесь, я не из милиции. Да вы и сами прекрасно понимаете, что ничего невозможно доказать.
— Кто вы?
— Я проследил за вами от той самой злополучной остановки. Нам сообщают обо всех случаях смертей, которые кажутся сколько–нибудь странными.
— Кому вам?
— Последние несколько дней вы плохо себя чувствовали. Жар? Удушье? Головная боль? Так?
Я промолчал.
— Та–ак… — протянул он. — У меня есть средство от вашей болезни.
— Вы врач, иммунолог?
— Я врач, и не только. Я сам переболел тем же самым. И все мы.
— Это проходит?
— К счастью, нет.
— К счастью?
— Успокойтесь. Симптомы проходят. И мозги становятся на место, — он усмехнулся, — на правильное место. А все прочее остается.
— Значит, вы можете убить меня прямо сейчас?
— Вас с трудом. Так же, как и вы меня. Хотя я, возможно, несколько искуснее. Но убийство не входит в мои намерения. — Он встал. — Пойдемте. Если вам сейчас не помочь, это может очень плохо для вас кончиться.
У него оказался вполне приличный автомобиль «Мерс», хотя и не самой последней модели. Я наслаждался мягкостью хода. Мы ехали куда–то за город, по Рязанскому шоссе. Он сам вел машину, а я изучал его руки, стараясь угадать истинную профессию незнакомца. Узкие руки с длинными пальцами.
— Я врач, — повторил он, — психиатр. Хотя последнее время даю консультации вполне здоровым людям. А вы, если не ошибаюсь, микробиолог?
— Вы и это знаете?
— Теперь знаю.
— Вы исключительно догадливы.
— Вы тоже скоро научитесь.
— Это что, осложнение?
— Скорее упрощение… Кстати, мы не представились. — Он убрал с руля и протянул мне руку. — Андрей. — И, не дождавшись ответа, добавил: — Очень приятно, Олег.
Я не знал, насколько мне приятно. Я ехал хрен знает куда хрен знает с кем. Утешало одно: взять с меня нечего, тем более владельцу «Мерседеса». У нас в науке все равно ни фига не платят, будь ты хоть семи пядей во лбу.
Я три года проторчал в Германии, заработал себе на однушку в Марьине, но остаться у немцев не смог. Ностальгия, однако. Не верил в нее никогда, а вот на тебе! Задрал немецкий.
— Это тоже пройдет, — сказал Андрей.
— Что?
— Ностальгия. Нам все равно, где жить. И сложности с языками.
— Андрей, вы, может быть, проясните ситуацию? Что со мной происходит?
— Нам это еще не совсем ясно. Мы исследуем процесс.
— А я в качестве подопытного кролика?
— В том числе. Мы все через это прошли. Но ничего ужасного: анализ крови, некоторые тесты. Это вас не обременит. И главное, постоянный медицинский контроль и спокойная обстановка.
— Бесплатный санаторий?
— Не совсем бесплатный. Скорее за счет фирмы.
Мы съехали с шоссе и миновали небольшой сосновый бор. С обеих сторон потянулись капитальные заборы, над которыми возвышались двух–трехэтажные кирпичные дворцы на здоровенных участках с корабельными соснами. Мы притормозили у глухого забора высотой метра три. Ворота плавно отъехали в сторону. Я взглянул на имение. Дворец был огромный и построенный явно не без участия архитектора. Санаторий обещал быть пятизвездочным.
К нам навстречу вышел еще один персонаж: аккуратный, хорошо одетый молодой человек. Взглянул на меня.
— Новенький?
— Тот, о ком я предупреждал, — пояснил Андрей.
— Евгений, — представился молодой человек. — Пойдемте.
— Как фирма называется? — полушутя спросил я.
— Рабочее название «Иные».
Мне предоставили комнату на втором этаже. Кровать, кресло, в котором можно утонуть, телевизор, компьютер.
— Модем есть?
— Пока, к сожалению, нет. Недели через две будет.
— Почему через две недели?
— Две недели — обычный переходный период. Иногда он проходит достаточно тяжело, и нам бы не хотелось неожиданностей.
— Переходный от чего к чему?
— К новой жизни.
— Мне надоели ваши недомолвки! Что со мной происходит, в конце концов?
— Не волнуйтесь и наберитесь терпения. Все узнаете. По крайней мере, что известно нам самим. Вы, кстати, на работу звонили?
— Отпросился на один день.
— Отпроситесь на две недели, потом уволитесь… Лучше на три, на всякий случай. Звоните.
Я достал сотовый.
— А почему я должен уволиться?
— Вы будете работать на нас.
— Киллером?
Они дружно рассмеялись. Оба.
— Помилуйте! Здесь целый дом идеальных киллеров!
Андрей улыбался, несмотря на жутковатое заявление.
— Успокойтесь, Олег. Нам нужен микробиолог.
Я позвонил. Предупредил. Сказал, что заболел. Андрей стоял рядом.
— Если хотите позвонить родственникам — звоните. Только ни слова о том, где находитесь.
— Пожалуй, несколько позже.
Андрей кивнул и протянул руку ладонью вверх.
— Дайте телефон.
— Вы хотите лишить меня связи?
— Это необходимая предосторожность. В ближайшие дни у вас наверняка будут моменты, когда вы не сможете себя контролировать. Нам не нужна огласка. Захотите позвонить — скажете.
— Так. Значит, я пленник.
— Нет. Скорее ребенок, которому из страха за него не дают играть с электричеством.
— А если я буду сопротивляться?
Я внимательно смотрел на Андрея, пытаясь увидеть сердце. Да, вот оно. Вполне обычное.
Краем глаза я заметил, что Евгений сделал шаг к нам, но не придал этому должного значения.
— Вы не справитесь с двоими, — спокойно сказал Андрей.
Я не смирился и попытался найти у него ту самую артерию. Вот! Как у всех.
Тошнота вкупе с отвратительной слабостью. Я сел на кровать — ноги подкосились. И накатило удушье.
— Мы спровоцировали приступ, — прозвучало где–то на периферии сознания, словно издалека. Андрей или Евгений? По–моему, я не слышал голоса.
— Ну, это же ужасно глупо. Может быть, мы ошиблись?
— Да нет. Все мы такие в период преображения. Даже очень адекватно.
Кто–то приложил маску к моему лицу. Анестезия? Наркотик?
Я вдохнул, и в голове прояснилось. Кислород. Стало немного легче.
Надо мной склонился Евгений.
— Ложитесь. Я помогу вам раздеться.
Он всю ночь работал моей сиделкой. Обезболивающих не давал. Кормил кислородом. Пояснил:
— Обычные обезболивающие вам не помогут, а наркотики крайне нежелательны. Они могут нарушить ход процесса. Лучше потерпеть.
Наутро я попросил у него прощения за вчерашний эпизод и передал извинения Андрею.
Он улыбнулся.
— Вы становитесь разумнее. — Этой фразы он не произнес, я поймал мысль.
Лаборатория имела вид весьма пижонский и напоминала ванную комнату нового русского: дорогая плитка до потолка и внушительные размеры. Возможно, изначально она и была ванной комнатой.
— Это частный дом?
— Да, — кивнул Евгений. — Дом одного из нас. Передан нам в полное распоряжение. Переоборудовали, завезли все необходимое для работы.
Оборудование я оценить не мог, поскольку не специалист, но, судя по блеску и многочисленным надписям «Made in USA», оно было дорогим и суперсовременным. Кровь, однако, брали способом вполне традиционным.
— Сожмите руку в кулак. Да. Теперь медленно разжимайте.
Он запустил мне в руку иглу пластикового шприца. Только на нем не было надписи «Made in USA». Ширпотреб. Шприцы делают в Малайзии. Только синяя шкала. Под шкалой заклубилась кровь.
— Все, спасибо. Посидите минут десять, потом вы в полном распоряжении Андрея.
Андрей стоял здесь же. Они все время сопровождали меня вдвоем. Не доверяли.
— Что еще на сегодня?
— Тест на интеллект.
Я хмыкнул.
— Это где надо кружочки в клеточках переставлять?
— Приблизительно.
Терпеть не могу эти штуки. Возможно, потому, что никогда не мог набрать столько очков, сколько бы мне хотелось.
— Да вы не беспокойтесь, — сказал Евгений. — Они у него очень легкие.
Мы поднялись в другую комнату, и Андрей положил передо мной листки с заданием.
Тест был просто смешной. Скорость его решения ограничивалась только скоростью записи ответов.
Я положил ручку и взглянул в окно: там шумели столетние сосны.
— Все? — Андрей повернулся ко мне и взял листочки. Бегло просмотрел. Кивнул. — Ну, максимум вы набрали.
— Это что, тест для идиотов?
— Да нет. Самый обычный тест на IQ. Последняя американская разработка.
— Мне говорили, что американцы тупы, но не настолько же!
Андрей проигнорировал мое заявление. Взглянул на Евгения.
«По–моему, сомнений больше нет».
«Я бы все–таки подождал результатов анализа».
Они молчали. Я перехватил обмен мыслями.
— Подслушиваете? — улыбнулся Андрей.
— Простите.
— И получается?
— А в чем у вас нет сомнений?
— В том, что вы — один из нас.
— А если нет?
— Хороший вопрос. Но вряд ли. Ни один обычный человек не может набрать на этом тесте более восьмидесяти процентов, да и то разве что часа за три. Идите сюда. Вот вам лекарство от гордыни.
Он включил ноутбук и загрузил программу.
Этот тест был гораздо интереснее. Задачки в общем решались, но со скрипом.
— Тест экспериментальный. Не расстраивайтесь, если мало наберете.
Я увлекся. Так, что даже не отреагировал, когда мне на руку надели манжету, похожую на манжету тонометра. Я, конечно, почувствовал, но плюнул на это.
Андрей стоял у меня за спиной.
— Сорок процентов за час. Неплохо.
Аккуратно снял у меня с руки манжету.
— Что это такое?
— Несколько усовершенствованный детектор лжи. Меряет реакции организма на внешние раздражители.
Я заметил, что от манжеты тянется шнур к другому ноутбуку.
— Ну и как мои реакции?
— Вы заработали еще один плюс.
Я жил здесь уже более недели. Приступы стали реже и легче, и я понемногу успокоился.
Я отдыхал, во мне цвела благодать…[1]
Я когда–то много читал японцев. Читал, половину не понимая. Теперь я вспомнил все, слово в слово. То, что со мной происходило, напоминало сатори.
Я почти перестал разговаривать, научившись обмениваться мыслями. Но другие Иные больше не могли несанкционированно проникать в мое сознание: я передавал мысли, а не раскрывался. Это был один из результатов обучения. К тому же меня грузили человеческой анатомией, немного медициной и лекциями на тему «Не убий без серьезных к тому оснований».
Утро тридцатого апреля. Яркий весенний свет, который бывает только во сне.
Я отвернулся и включил компьютер.
Здесь была локальная сеть. Мой компьютер тоже был подключен, но вход был под защитой — наконец–то я ее сломал! Довольно тупая защита. Вопрос времени.
На экране появилась задача, напоминающая задания второго теста. Чтобы проникнуть дальше, надо было ее решить. Задача оказалась не из легких. Я промучился минут пятнадцать, но решил.
«Добро пожаловать! Поздравляем с завершением преображения!»
Так меня просто впустили! Ладно. Значит, не надо будет ни перед кем оправдываться.
Я стал читать.
Снег сошел, из–под земли выбивались белые крокусы. Я вышел прогуляться. Мне надо было переварить прочитанное.
Собственно сам архив представлял собой сухой и неполный набор фактов. Один осколок пепельницы. Результаты анализов, психологических тестов, тестов на интеллект. Во второй части: истории болезни, очень похожие на мою. И наконец, несколько научных статей и описаний экспериментов. Статьи были в основном по трем темам: генетике, медицине и микробиологии. Эксперименты скорее напоминали опыты экстрасенсов.
Все это впечатляло, хотя между разделами непосвященный человек мог и не уловить связи. Имен не было. Некие коды, которые в разных частях архива не соответствовали друг другу. На первый взгляд не соответствовали. Нахождение связей напоминало задачку для Иного. И тогда материализовывался второй осколок пепельницы. Третьим было то, чему меня учили, и мои собственные ощущения. Мне казалось, что есть и четвертый.
Я стоял в дальнем углу участка. Земля здесь была мягкой и ровной. Деревьев не росло. Только крокусы. Белая поляна.
Среди результатов анализов было два, резко отличающихся от остальных. Это были обычные человеческие анализы, без характерной реакции Иного. Я бы этого не понял без местных лекций по медицине. Теперь знал. Среди тестов на интеллект тоже были два аномальных. Точнее, нормальных, гораздо ниже остальных. Коды соответствовали друг другу. А еще была карта участка, разбитая на кусочки, каждому из которых был приписан код. Большинство кодов соответствовали растениям, и схема напоминала проект ландшафтного дизайнера. И только коды этого квадрата имели двойное соответствие. Я даже не сразу это понял. Так иногда трудно заметить второй случай в сложной задаче по геометрии. Кроме особого сорта крокусов, коды соответствовали тем двоим, с аномальными тестами.
Додумать дальнейшее не составляло труда. Интересно, мы чувствуем мертвых? Или смерть нема?
Я стоял минут пять и ничего не чувствовал, пока в мое сознание не ворвалась яркая, как вспышка молнии, картинка.
Осень. Пожухлая трава. Ветер качает сосны. Андрей идет под руку с незнакомым мне человеком. Непринужденно разговаривает, улыбается.
Вдруг человек хватается за сердце, падает на колени, валится на бок. Андрей холодно наблюдает агонию. Потом машет рукой помощникам. Роют могилу, тело засыпают негашеной известью, идет пар.
Я чувствую руку на своем плече. Андрей.
«Со вторым было почти то же самое. Только не я остановил ему сердце. Я показываю свои воспоминания».
«Я понимаю».
Он кивнул.
«Мы ошиблись. Здесь две наши ошибки. Опыта не было. Все внове. Мы уже полгода не ошибаемся. Пойдемте».
До преображения я бы отреагировал иначе. Возмутился или испугался. Теперь я был спокоен. Они поступили разумно. О нашем существовании не должны были узнать те, кто не преображен.
В каминном зале собралось небольшое общество. Человек десять. Точнее, десять Иных. Я знал их всех, но впервые видел вместе. Кто–то учил меня, кто–то тестировал, кто–то читал лекции. Здесь же был и хозяин дома Илья Ремезов. До преображения — удачливый коммерсант, миллионер в двадцать восемь лет. После — еще более удачливый коммерсант, только деньги пошли не на дворцы, а на нужды Иных. Одет весьма скромно, без претензий. Он пригласил меня сесть рядом с ним. Это не было знаком особой милости. Ни один Иной не выше другого. Ни один Иной не владеет имуществом. Мы только распорядители нашего общего достояния, а человеческие условности на нас не распространяются. Просто мы с ним были симпатичны друг другу.
Потом я узнал, что это он убил того второго несчастного.
«Как насчет подлипкинской лаборатории?»
Подлипкинскую лабораторию тоже частично спонсировал Илья. Это был такой же частный дом, изнутри напичканный научным оборудованием, и занимались там микробиологической версией нашего происхождения. Существовала гипотеза о некоем симбиозе человека и неизвестного вируса, в результате которого возникал Иной. Эта гипотеза не была основной. Основной была мутационная. Иные как новый вид — эволюционный скачок человечества.
«Я подумаю».
«Существуют две основные стратегии захвата власти: построение альтернативного общества внутри существующего и захват ключевых постов в имеющемся социуме, — это говорил (точнее, мыслил) Марк, один из Иных. Говорил явно для меня. — Мы стараемся комбинировать оба пути. Есть еще революционный путь, но он для нас пока неприемлем. Мы еще слабы. На втором пути у нас сейчас два основных препятствия. Первое: полковник ФСБ Алексей Гордеев. В случае его устранения его место займет наш человек. Кто возьмется?»
Иные совершеннее людей, и им принадлежит будущее. Казалось бы, их приход к власти должен быть неизбежен. Но увы! Успех в обществе определяется далеко не только способностями, но и связями, обладанием властью, деньгами, наконец, возрастом. Возможно, нам придется слишком долго ждать. Мало кому из нас больше тридцати. А ждать мы не можем — нас могут раскрыть раньше и уничтожить всех. Иной может справиться с одним вооруженным человеком, поскольку остановит ему сердце раньше, чем тот успеет выстрелить. Возможно, с двумя. Перед отрядом он бессилен.
Иных еще так мало, что можно выслать по отряду против каждого из нас.
Андрей поднял руку.
«Я бы взялся».
«Это не совсем разумно. Я бы лучше предложил вам второго. Это директор института микробиологии. Он тормозит наши исследования. К тому же эту должность можно предложить Олегу Введенскому. Олег?»
«Я только кандидат наук и мало известен в научном мире, к тому же склонялся к подлипкинской лаборатории».
«Это не завтра. Лет за пять наберете очков. После его смерти все равно директором станете еще не вы. Но на первое время один из его замов нас устроит больше. Он не из наших, но Илья спонсировал его исследования. Я понимаю, что в подлипкинской лаборатории лучшие условия для работы. Но сейчас нам нужнее свой человек в этом институте. Хотя бы, чтобы контролировать их исследования в этой области».
«Ну что ж, не придется увольняться».
Перспектива лет через пять стать директором родного института была весьма неожиданной. Мне будет тридцать три года. Почти невозможно!
— Возможно. У нас есть тридцатилетние генералы. Андрей?
— Хорошо. Какие болячки у уважаемого ученого мужа?
— Там все просто. Больное сердце. Вот сведения отдела информации.
Он протянул Андрею дискету.
— Просмотрю.
— А Олег возьмется за полковника?
Меня это даже не взволновало, я ожидал чего–то подобного.
— Так все–таки киллером?
— Мы не работаем по найму. Только по убеждению. Так что скорее ассасином.
— А вы — Старец горы?
— Здесь каждый сам себе Старец горы и каждый волен отказаться.
— Я согласен.
— Ваш случай сложнее. Полковник выпивает. Наиболее вероятна смерть от цирроза печени. Женя вас проконсультирует по медицинской части.
Евгений кивнул.
Мне тоже вручили дискету с информацией.
— Только разнесите это по времени.
Андрей повернулся ко мне.
— Давайте я через пару недель. А вы не раньше, чем через полтора месяца.
— Хорошо.
Я поджидал Алексея Гордеева у входа в его контору. Было лето. Летел тополиный пух.
Вскоре к подъезду подкатило черное «Ауди». Из него вышел пожилой человек и начал подниматься по ступенькам. Описание и номера машины полностью соответствовали имеющейся у меня информации.
Я нашел печень. Сделал все, что сказал Евгений. Полковник схватился за бок, постоял несколько секунд, вздохнул и продолжил подниматься.
Он умрет месяца через два, но это уже неизбежно.
У станции «Кузнецкий Мост» есть неплохая пивная, приличная, с негромкой музыкой. Я спустился туда перекусить и взять себе безалкогольного. После преображения все препараты, воздействующие на сознание, вызывали у меня отвращение.
Группа бесшабашных подростков протиснулась в очередь впереди меня. Я улыбнулся и уступил дорогу. Я разучился гневаться. Вообще, не только по пустякам. Я достиг того, что религиозные учителя называли бесстрастием.
Наверное, это и есть святость.
